Читать книгу Развод в 45. На осколках прошлого - Группа авторов - Страница 1

– Мам, ну что ты стоишь, как мумия в простынях? Проснись уже! Твои движения скованные! – вздохнула Алиса, не отрывая глаз от экрана смартфона. Голос дочери был ровно таким, каким я когда-то отчитывала стажеров в агентстве – слегка раздраженным, и уже теряющим терпение от их глупых ошибок. – Давай естественность! Легкость! Нам нужен крутой лайфхак, как свернуть простыню. А ты, как будто на каторгу! Ну Ма, расслабься, в конце концов! И что с лицом? Это же тоска будет на видео, а не эстетика!

Я стояла посреди собственной гостиной, залитая беспощадным светом софитов, и чувствовала себя бутафорией. Чужой и нелепой. Тональный крем, который Алиса втерла в мое лицо толстым слоем, держался как венецианская маска. Я привыкла к своему отражению в утреннем зеркале, чуть заспанному, но родному. А сейчас видела восковую куклу с намалеванными губами.

Моя попытка улыбнуться на шутку Алисы про «мумию в простыне» и расслабить плечи, не сильно помогла. Холодный, шелковый халат щекотал кожу. Мой домашний и такой уютный халат был с пренебрежением режиссёра удален со «сцены».

– Я стараюсь, Алис, – извинилась я, и мой собственный голос показался мне слабым.

– Не старайся, а делай, – отрезала она. Это же не олимпиада по физике, в конце-то концов! – И чего ты в камеру уставилась? Смотри куда-то в сторону. Задумчиво. Как будто твои мысли витают где-то далеко, а руки сами все складывают в воздухе! Это же так легко!

Я взяла первую простыню. Движения, отточенные много раз, вдруг стали деревянными. Пальцы не слушались. Я чувствовала на себе пристальный взгляд объектива – бездушный, оценивающий каждый мой изъян.

– Стоп! – Алиса резко опустила телефон. Ее идеально подведенные глаза сверкнули искренним гневом. – Ты портишь весь кадр! Твои руки… они выглядят ну совсем не айс! И халат этот сидит мешком. Будем снова переодеваться! Возьмём то голубое платье, что вместе покупали. Оно хоть и модное, но хотя бы в тему.

В горле застрял ком. «Руки ей теперь не айс». Руки, которые все эти годы качали ее, гладили лобик во время температуры, собирали из конструктора замки. И это слово «айс» висело в нашем доме тяжелым занавесом, под которым задыхалось все теплое, живое, настоящее. Моя любимая кружка, бабушкины салфетки, мой любимый халат, да и я сама.

– Дочь, платье же вечернее, – я пыталась возражать, чувствуя, как в висках запульсировало.

– Оно в стиле кэжуал! – парировала Алиса, закатывая глаза так, будто я предложила прийти на съемку в валенках. – Мам, я не могу выложить в сетку контент, это кринж для моих подписчиков! У меня полмиллиона человек! Они ждут определенного уровня. А твой текущий вид – это сплошной фейспалм.

Я моргнула, сбитая с толку этим новым словом. Креативный директор во мне тут же попытался проанализировать его: «фейс» – лицо, «палм» – ладонь. Но смысл ускользал.

Молодежь, чтоб ее. Алисе семнадцать, и я уже далеко от этого молодежного сленга.

– Фейс… что? – растерянно переспросила я.

Алиса сначала смотрела на меня с недоверием, будто я действительно вышла из гробницы, а потом фыркнула, и этот фырк перерос в заразительный гогот.

– Ой, мам, ну ты даешь! Ты безнадежно отстала! – сквозь смех выдохнула она, показывая жест: и дочь ударила себя по лбу с характерным шлепком. – Это когда ты делаешь вот так от чьей-то дикой тупости или нелепости! Ну, типа, твой вид – это настолько кринж, что хочется спрятаться! Понимаешь?

Ее смех был таким искренним, что я на секунду забыла про снисходительный тон. Этот жест, это слово… Это был целый язык, на котором говорил молодежный мир. Жизнь стремительно летела вперед, пока я стояла у плиты, суетилась по дому. Я представила, как растерянно стою на станции метро, а окна мелькают перед глазами, а потом вдруг исчезают в черном туннеле.

– Поняла, – сказала я, и уголки губ сами собой дрогнули в слабой улыбке. – Значит, мой вид вызывает желание… ударить себя по лицу?

– Ну да! – обрадовалась Алиса, что я наконец-то врубилась. – В общем, иди переодевайся, а то ща будет еще один фейспалм на ровном месте.

Я медленно пошла к спальне, в голове отзывалось это странное слово. Оно было смешным и грустным одновременно. А ведь именно это я и хотела сейчас проделать, глядя на себя со стороны – шлепнуть по лбу за то, что позволила всему этому случиться.

Я переоделась в вечернее платье и вернулась в комнату под свет софитов. Шелк платья переливался, словно смеясь надо мной, и я чувствовала себя переодетой ёлкой на утреннике для взрослых. Моя попытка улыбнуться была больше похожа на гримасу.

– Ну, уже лучше, – оценивающе протянула Алиса, в очередной раз водрузив телефон на штатив. – Лан, заново. Только, мам, я умоляю, не делай лицо, будто тебя сейчас вынесут вперед ногами. Включи режим «спокойной, умиротворенной богини», ок? Той, что сварить борщ не составит труда.

– Я не уверена, что богини занимаются борщами, – пробормотала я, пытаясь придать лицу хоть какое-то подобие «умиротворения».

– А ты представь, что это фэнтези! – бодро посоветовала она. – В общем, поехали. И… начали!

Она включила запись. Я взяла простыню. Пальцы предательски дрожали.

– «Всем привет, это снова Алиса, и сегодня со мной моя мама, Светлана, которая покажет…»

Я запнулась. Текст, который мы повторяли утром, бесследно вылетел из головы.

– …которая покажет, как за тридцать секунд… – прошипела Алиса, сладко улыбаясь камере.

– …свернуть простыню так, чтобы она не мялась, – выдавила я.

Я сделала привычное движение – хлопок, складывание, еще хлопок – но в этот самый миг простыня выскользнула из моих ладоней, и зацепившись за угол стола, с грохотом потащила за собой бутафорскую вазу с искусственным букетом роз. Осколки разлетелись по комнате.

Тишина повисла густая, как кисель. Алиса бессильно опустила телефон. Она сделала это с таким трагическим пафосом, будто хоронила свои шансы на «Видеоблогера года».

– Ну. Вот. И. Все, – заныла она, и каждая буква звенела от бешенства. – И зачем я потратила полдня! Я могла бы снимать распаковка новых кроссовок, которые все ищут, а я тут… тут… – она не нашла слов и со всей дури показала тот самый фейспалм, стукнув себя по лбу. – Ты просто портишь мой контент! Ты в него не вписываешься! Папа прав – ты вообще не в формате!

Слова «папа прав» врезались, как нож в масло. Ледяная волна накрыла меня с головой. Я хотела вздохнуть, но весь воздух из легких будто выкачали.

– Что папа сказал? – переспросила я, и голос внезапно пропал.

Алиса, ослепленная яростью, не заметила, как влетела в запретную зону.

– Он говорит, что ты не шаришь за современные тренды! Что живешь прошлым, не хочешь меняться, ты осталась в нулевых. Устаревший формат! Я папе вчера показывала сторис Лики – так вот она вообще огонь! Она идеально вписывается в любую концепцию! И в спорт, и в гламур, и в путешествия! А ты… ты…

Она замолчала, увидев мое лицо. Должно быть, оно было абсолютно белым, как эта «несчастная» простыня.

– Что это за Лика? – спросила я, и звук вернулся в мой голос, став тихим и очень опасным.

Алиса замерла. Щеки ее покрылись румянцем. Она поняла, что накосячила по полной.

– Ну… Лика. Фитнес-тренер. Она с папой… Они… теперь работают вместе. Она его… лицо его клубов. И она просто краш! – выпалила она, отступая на шаг, и пулей вылетела из комнаты, предательски хлопнув дверью.

Я осталась одна. Под ярким светом ламп, в нелепом голубом платье, среди осколков вазы и своего разбитого самолюбия. В воздухе повисло напряжение, и аромат «успешной семьи», вдруг показался таким же искусственным, как эти розы на полу.

«Его краш». «Не в формате». «Работают вместе».

Мысли, каруселью носились по кругу. Медленно подняв простыню, я прижала ее к груди, и так и стояла, как побитая, потертая временем фигура на аттракционе, который вдруг отключили, и веселье ушло без следа. Слеза покатилась вниз по щеке горькой полосой, смывая остатки иллюзий и планов на сегодняшний день.

Слова дочери метко попали в цель, она пронзила меня насквозь. Я была женой и матерью, надежным, удобным тылом. И теперь по глянцевой поверхности этого образа будто разлили утренний кофе…

Я замерла в центре гостиной в своем нелепом платье. Тишина после хлопка двери была оглушительной.

Андрей…Что ты сказал? Устаревший формат? Как же наша история, наши общие победы, бессонные ночи у кроватки дочери и мое добровольное отречение от карьеры… Ты упаковал это так лаконично, так убийственно…

Легкое дуновение из окна донесло запах моих же духов, во мне что-то щелкнуло. Не громко, а тихо, как сдвигается с места давно заклинившая шестеренка. Боль никуда не делась. Но к ней присоединилось нечто иное. Холодный, безжалостный интерес. Да. Интерес.

Кто эта его… Лика?