Читать книгу Кордон - Группа авторов - Страница 2

Дорога заняла чуть больше часа. Волкова молчала, лишь изредка проклиная пробки и каких-то неведомых «бумажных крыс», которые вечно задерживали финансирование. Я смотрел в окно, пытаясь угадать, куда мы едем. Не в Антарктиду, это точно. Здания становились всё менее примечательными, потом сменились промзонами, а затем и вовсе уступили место хвойному лесу, подступающему к самой дороге.

«База „Карантин“», – бросила Волкова, заметив мой взгляд. «Учебно-адаптационный центр. Здесь из таких, как ты, делают… ну, не пушечное мясо. Скорее, сканеры с ножками. Ты здесь не был».

Это было правдой. Меня вербовали и тестировали в Москве, в обычной на вид клинике. Потом был краткий инструктаж и сразу – в поле, с ней. Ускоренный курс выживания. «Кордону» всегда не хватало людей моего… профиля.

Ворота открылись сами, без видимой охраны. Но я почувствовал лёгкий звон в ушах – проход через слабое силовое поле, сканирующее на предмет чужеродных биосигнатур и активных аномалий. За воротами открылась картина, больше похожая на элитный спортивный лагерь или закрытый НИИ: аккуратные трёхэтажные корпуса из тёмного стекла и бетона, площадки с полосой препятствий, даже небольшой стадион. Люди в одинаковой серой форме без знаков различия неспешно шли по дорожкам. Всё было чисто, зелено и смертельно скучно на вид.

«Идиллия, да?» – Волкова припарковалась у главного корпуса. «Пока какой-нибудь практикант из „Ядра“ не устроит утечку полутрансцендентной плесени из лаборатории. Тогда тут на два дня включают сирены „Фейсконтроля“ и всех водят по коридорам с зеркалами. Весело».

Мы вышли. Воздух пах сосной и… озоном. Слабый, но постоянный фон, как от работающих высоковольтных трансформаторов.

«Твоё назначение – архивный сектор, корпус „Дедал“. Там тебя ждёт хранитель Маргулис. Не спорь с ним, он старше Бога и знает всё. Почти всё. Иди, я тебя потом найду». Она махнула рукой, показывая на здание с надписью «Дедал» на стене. Сама направилась к другому корпусу, откуда доносились приглушённые звуки выстрелов.

Я пошёл. Мои кроссовки, ещё пахнущие гарью от вчерашнего вызова, бесшумно ступали по идеальному асфальту. Внутри «Дедала» было прохладно и тихо. Строгий холл, лифты, указатели: «Библиотека», «Серверная», «Архив: Уровни 1-4», «Архив: Уровень 5 (по спецдопуску)». У стойки администратора сидел сухощавый мужчина лет шестидесяти, в очках с толстыми линзами, и что-то печатал. Он поднял на меня глаза.

«Сомов? Жду. Я Маргулис. Пойдёмте». Его голос был тихим, но в нём не было места для вопросов.

Он повёл меня не к лифтам, а в конец коридора, к неприметной металлической двери без маркировки. Приложил ладонь к сканеру, потом набрал длинный код на клавиатуре. Дверь открылась с мягким шипением, обнаруживая за собой не комнату, а лифтовую кабину. Мы вошли.

«Уровень пять – не место, а состояние доступа», – сказал Маргулис, когда двери закрылись. Лифт плавно поехал вниз. Не было ни кнопок, ни индикатора этажей. «Физически это серверная и несколько изолированных капсул. Но доступ к данным регулируется не только ключами, но и вашим текущим нейростатусом, уровнем гормонов стресса и даже… когнитивной гибкостью. Если вы слишком напуганы или, наоборот, слишком уверены в себе, двери не откроются. Защита от любопытных и от тех, кого уже тронуло».

«Тронуло?»

«Термин „Кордона“. Когда чужая логика начинает вытеснять вашу собственную. Когда вы смотрите на стену и видите не стену, а… отсутствие стены с определёнными свойствами. Это необратимо. И заразно». Он сказал это так же спокойно, как будто сообщал прогноз погды.

Лифт остановился. Двери открылись в небольшой круглый зал с мягким белым светом. В центре стояло несколько кресел-капсул, похожих на кресла пилотов истребителей, с шлемами виртуальной реальности на подголовниках. По стенам мерцали голографические экраны с бегущими строками данных и сложными, динамичными графиками.

«Садитесь в капсулу номер три. Надевайте шлем. Система сама определит, что вам можно показывать, а что – нет. Предупреждаю: даже фильтрованная информация пятого уровня может вызвать… дискомфорт. Тошноту, головокружение, временную потерю ориентации. Это нормально. Ненормально, если вам станет интересно. Если вы захотите узнать больше. В таком случае нажмите красную кнопку на правом подлокотнике. Это сигнал тревоги».

Я кивнул, сухо проглотив. Сердце застучало где-то в горле. Я сел в кресло. Оно мягко обняло меня, подстроившись под очертания тела. Шлем оказался лёгким. Когда я его надел, мир не погрузился во тьму. Вместо этого перед глазами возникло меню, похожее на оглавление гигантской энциклопедии, но категории были другими.

**ОМЕГА-КЛАССИФИКАЦИЯ. УРОВЕНЬ ДОСТУПА: НАБЛЮДАТЕЛЬ (СТАЖЁР)**

**>>События:**

– ИНЦИДЕНТ «МЁБИУС»

– ФЕНОМЕН «БЕЗЫМЯННЫЙ ЦВЕТ»

– ЭПИЗОД «ТИХИЙ ГОРОД»

– ЭПИЗОД «ВЕЧНЫЙ ВОПРОС»

– **СОБЫТИЕ «ПРОЗРЕНИЕ» (РЕКОМЕНДОВАНО К ОЗНАКОМЛЕНИЮ)**

Я мысленно выбрал «Прозрение». Текст сменился.

**СОБЫТИЕ «ПРОЗРЕНИЕ»**

**Дата:** 14.02.2008

**Место:** Исследовательская станция «Глубина-7», Баренцево море

**Классификация:** Омега-Дельта (активное концептуальное нарушение)

**Краткое описание:** В результате спонтанной инкрузии на станцию проникла сущность, условно обозначенная как **«Наблюдатель»**. Сущность не обладала материальной формой. Её присутствие описывалось как **условие**: «Если на „Наблюдателя“ направлено прямое осознанное внимание разумного существа, „Наблюдатель“ получает возможность ретроспективно наблюдать за всем жизненным путём данного существа, начиная с момента рождения, с субъективной точки зрения наблюдаемого».

Я замер. Мой мозг, привыкший всё раскладывать по полочкам, споткнулся об эту фразу. Он пытался её обработать, представить. Не получалось.

Текст продолжал возникать перед глазами.

**ЭФФЕКТЫ:**

1. Первый оператор, визуально зафиксировавший сущность (ст. лейтенант А. Колесников), немедленно впал в кататоническое состояние. Мониторинг мозговой активности показал одновременную активацию **всех** участков памяти, связанных с автобиографической ретроспекцией. Фактически, он переживал всю свою жизнь одновременно с точки зрения стороннего, всевидящего наблюдателя. Собственного «Я» не осталось.

2. Попытка изучения сущности через камеры привела к тому, что «Наблюдатель» начал проявляться в записях, сделанных **до** инцидента, на материалах, не имевших к нему отношения. На плёнке с празднования Нового года на станции (за два месяца до события) в углу кадра появился неопознанный силуэт, следящий за Колесниковым.

3. Сущность демонстрировала свойства концептуального вируса. Знание о её природе (доступное только персоналу «Кордона» на станции) начало «просачиваться» в сознание других членов экипажа, не контактировавших с ней напрямую. У них возникали навязчивые воспоминания о моментах, когда они, как им казалось, могли быть под наблюдением.

**МЕТОДЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ (ПРИМЕНЕННЫЕ):**

1. Стандартное оружие, энергетическое воздействие, гармоники рассеивания – неэффективны.

2. Попытка «не думать о сущности» провалилась, так как само знание о её существовании уже являлось формой внимания.

3. Разработан метод «Каскадного забывания». Группа добровольцев из 144 операторов последовательно визуально контактировала с сущностью с интервалом в 3.7 секунды, после чего подвергалась процедуре **тотального селективного стирания автобиографической памяти** с помощью экспериментальной технологии на основе модифицированного импульса Альфа-тета-диапазона. Каждый оператор, теряя память о себе, «забирал» с собой часть ретроспективного поля сущности, лишая её опоры в нашей реальности.

4. После 144-го оператора сущность утратила связь с континуумом и рассеялась.

**ПОТЕРИ:**

– 144 оператора с тотальной амнезией и распадом личности (переведены в хоспис «Кордона» с диагнозом «Синдром пустого ядра»).

– Станция «Глубина-7» затоплена в точке с координатами… [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

– Концептуальное «заражение» признано минимальным, но остаточные эффекты (случайные «вспышки» ретроспективного наблюдения у лиц, ознакомленных с отчётом) фиксируются до сих пор. Рекомендовано избегать глубокого осмысления деталей события.

Текст закончился. Я сидел, и моё дыхание было громким в тишине шлема. Я пытался это осмыслить. Не монстр. Не призрак. **Условие**. Логическая петля, вирус сознания. Чтобы остановить его, пришлось стереть 144 личности. Не убить – стереть. Сделать пустыми.

И тогда я понял, что имела в виду Волкова. Наша работа – не понимать. Потому что понимание – это внимание. А внимание – это оружие, которое может быть обращено против тебя. Или требовать такой цены, которую нельзя никому назначить.

В животе зашевелилась тошнота. Не от ужаса, а от… нарушения правил. Как если бы мне дали математическую задачу, где два плюс два вдруг равнялось бы тишине. Мой разум отказывался принимать эти данные. Они не укладывались.

Голос Маргулиса прозвучал прямо в шлеме, тихо и чётко: «Достаточно на первый раз, Сомов. Отстраняйтесь. Вспомните своё имя. Год рождения. Первое воспоминание. Закрепите якоря».

Я зажмурился, хотя в шлеме это не имело значения. «Меня зовут Егор. Мне двадцать восемь. Первое воспоминание… отец на рыбалке. Солнце на воде. И… другая река. Нет. Только отец. Только наша река».

Я дышал, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Капсула мягко вибрировала, вероятно, считывая мои показатели. Постепенно тошнота отступила, сменившись ледяной, пустой ясностью.

Шлем отключился. Я снял его дрожащими руками. Маргулис стоял рядом, глядя на меня через свои толстые стёкла.

«Ну?» – спросил он.

«Как… как вы с этим живёте?» – выдохнул я.

«Мы не живём с этим. Мы живём *несмотря* на это. Разница огромная. Вы сейчас её почувствовали». Он помедлил. «Большинство после первого ознакомления просятся обратно в „Периметр“ – рубить гоблинов и вампиров. Некоторые… начинают задавать вопросы. Их переводят в исследовательское „Ядро“. Единицы – как вы – просто тихо сидят и переваривают. Что выберете?»

Я посмотрел на красную кнопку на подлокотнике. Кнопку паники. Я не хотел её нажимать. Но я и не рвался в «Ядро». Мне просто нужно было знать, где дно у этой бездны. Теперь я знал – дна нет. Есть только падающие в неё люди, и моя задача – возможно, стать для кого-то верёвкой. Или просто молча записывать, как они падают.

«Я остаюсь в Авангарде, – сказал я голосом, который прозвучал твёрже, чем я ожидал. – С майором Волковой».

Маргулис кивнул, как будто это был единственно возможный ответ.

«Разумное решение. Тогда запомните ещё одну вещь, Сомов. „Прозрение“ – не самое страшное в архиве. Оно просто одно из самых… элегантных. Есть события, которые не описываются словами. Их можно только промолчать. Или закодировать в музыку, которая сводит с ума. Или в уравнение, решаемое кровью. Ваш дар – видеть patterns, закономерности. На уровне „Омега“ закономерностью часто является само безумие. Не ищите в нём смысла. Ищите границы, где оно заканчивается. И ставьте там наш шов».

Он вынул из кармана маленький чип и протянул мне. «Ваш постоянный допуск к облегчённой версии архива пятого уровня. Только текстовые отчёты, без immersive-симуляций. Читайте вдумчиво. Если почувствуете, что текст начинает… читать вас в ответ, немедленно уничтожьте чип и доложите. Это не шутка».

Я взял чип. Он был холодным и гладким.

«А теперь идите. Майор Волкова ждёт вас у стрельбища. Кажется, она хочет проверить, не разучились ли вы стрелять после знакомства с высшей математикой кошмара».

Когда я выходил из «Дедала», слепящее дневное солнце ударило мне в глаза. Мир снова стал простым, твёрдым, понятным. Трава зелёная, небо голубое, асфальт твёрдый. Но где-то на задворках сознания теперь жила тень. Тень «Условия». И я знал, что эта тень уже никогда не уйдёт. Она стала частью моего паттерна.

Волкова действительно ждала у стрельбища, разглядывая какой-то пистолет. Увидев меня, она бросила на меня быстрый взгляд.

«Ну что, Сом? Узнал, что самая страшная нечисть – это безликая теория?»

«Что-то вроде того», – сказал я.

«Добро пожаловать в клуб. Теперь ты официально наш. Иди возьми „Лотос“. Сегодня будем учиться стрелять по зеркалам. Иногда то, что в них отражается, пытается вылезти наружу. Нужно уметь его… уговорить остаться внутри».

Она улыбнулась. Это была недобрая улыбка. Но в ней была доля того самого чёрного юмора, без которого в «Кордоне» можно было только сойти с ума.

Я пошёл за оружием, сжимая в кармане холодный чип с бездной. Первый урок был усвоен: дьявол кроется не в деталях. Он кроется в правилах, по которым эти детали складываются в картину ада. И мне, Егору Сомову, бывшему аналитику МЧС, предстояло научиться не бояться смотреть на эту картину. Или хотя бы делать вид, что не боишься.

Впереди были зеркала. А за ними – всё, что угодно.