Читать книгу Кордон - Группа авторов - Страница 3

Стрельбище «Карантина» не было похоже на обычный тир. Оно называлось «Лабиринт», и это было самое точное описание. Вместо линейных коридоров с мишенями – огромный ангар, разделенный на постоянно меняющиеся секции: то стены сдвигались, образуя узкие проходы, то с потолка опускались перегородки, то пол наклонялся под немыслимым углом. И везде – зеркала. Обычные, полупрозрачные, кривые, разбитые, сложные системы призм, создававшие бесконечные коридоры отражений. В этом хаосе стекла и света нужно было не только попадать в цель, но и понимать, в какую именно цель ты стреляешь. И где находишься сам.

«Основная проблема с зеркальными аномалиями, – говорил инструктор, сухощавый мужчина по фамилии Гросс, чье лицо было испещрено мелкими шрамами, будто его кто-то царапал стеклом, – не в том, что отражение живёт своей жизнью. А в том, что оно начинает жить твоей. Оно копирует не только внешность. Оно копирует намерения. Страхи. Память. И в какой-то момент ты уже не понимаешь, кто из вас оригинал. Поэтому правило первое: никогда не смотри в глаза своему отражению дольше трёх секунд. Правило второе: если отражение вышло из зеркала – стреляй не в него. Стреляй в зеркало. Убьёшь источник – убьёшь и копию. Хотя… не всегда».

Мы с Волковой стояли у входа в «Лабиринт». Я держал в руках «Лотос». После вчерашнего чипа и архива он казался удивительно простым и надёжным – кусок умного металла, который всего лишь указывал на аномалии.

«Твоя задача сегодня – не попасть в десятку, – сказала Волкова, проверяя свой компактный автомат. – Твоя задача – пройти лабиринт за мной и не выстрелить в меня ни разу. Я буду твоим „отражением“ в некоторых секциях. Сбишься – получишь холостым зарядом в спину. Не смертельно, но унизительно. Понятно?»

«Понятно, майор».

«И не называй меня майором внутри. Здесь я – Волк. Ты – Сом. Имена упрощают коммуникацию, когда мозг закипает. Пошли».

Она вошла в лабиринт. Я – следом. Первая секция представляла собой простой коридор с зеркалами во весь рост по бокам. Наш с Волковой двойник шагал рядом, точно повторяя движения. Было жутко. Мой мозг сразу же начал анализировать: угол отражения, расстояние, синхронность движений. Всё соответствовало законам физики. Но я знал, что скоро не будет.

«Не заглядывайся, Сом! Вперёд!» – бросила Волкова, и мы свернули за угол.

Здесь зеркала были разбиты. Осколки торчали из стен под разными углами, создавая калейдоскоп искажённых частей наших тел: где-то мелькала моя рука, приделанная к её ноге, где-то её голова улыбалась с моего плеча. Мозг пытался собрать это в целое, но не мог – паттерн нарушался нарочито. В ушах начал нарастать лёгкий гул.

«Игнорируй, – сказала Волкова. – Это просто шум. Не давай ему смысла».

Мы пробежали через калейдоскоп, и я почувствовал лёгкое головокружение. Следующая секция была тёмной. Вспыхнули ультрафиолетовые лампы, и на стенах проявились фосфоресцирующие рисунки – сложные, гипнотические спирали. В центре стояло одно целое зеркало.

«Стой, – сказала Волкова. – Здесь будет активность. Смотри на зеркало, но не в глаза. На грудь. И жди».

Мы замерли. В зеркале мы оба были чёткими, но вокруг наших отражений начало нарастать свечение. Из-за наших двойников в стекле стали проявляться другие силуэты, бледные, размытые. Они тянули к нам руки, открывали рты в беззвучном крике. Фантомы. Эхо прошлых тренировок? Или нечто большее?

«Не аномалия, – тихо сказала Волкова. – Просто запись. Эмоциональный отпечаток тех, кто тут паниковал. Их страх. Не поддавайся».

Но один силуэт выделялся. Он не был размытым. Он был чётким, тёмным, и смотрел прямо на меня. Не на моё отражение, а сквозь зеркало, на меня настоящего. И он улыбался. Улыбка была неестественно широкой.

«Волк…» – начал я.

«Вижу. Это уже ближе к реальности. Но пока ещё симуляция. Провокация. Он хочет, чтобы ты выстрелил. Не делай этого. Выстрел – это внимание. Ты его признаешь. Дай ему исчезнуть самому».

Мы стояли. Силуэт не исчезал. Он начал медленно поднимать руку, указывая пальцем прямо на меня. В ультрафиолетовом свете его палец казался сине-чёрным.

«Он сильнее, чем обычно, – заметил Гросс, его голос донёсся из динамиков. – Ваши показатели стресса, Сом, выше среднего. Он питается этим. Успокойтесь. Вспомните что-то скучное. Налоговая декларация».

Я попытался. Но перед глазами всё ещё стоял текст про «Прозрение». 144 стёртые личности. Этот силуэт… он смотрел, как «Наблюдатель»? Нет. Это было иное. Более личное. Как будто он знал меня.

И тогда силуэт пошевелил губами. Без звука. Но я прочёл по губам: «Сом…»

Адреналин ударил в кровь. Палец сам лёг на спуск «Лотоса». Силуэт улыбнулся ещё шире, ожидая.

«Сом, нет!» – резко сказала Волкова.

Но я не выстрелил. Вместо этого я сделал то, чего, наверное, не ожидал никто. Я медленно, очень медленно, поднял левую руку и показал ему… средний палец. Древнейший, примитивный, абсолютно человеческий жест отрицания и пренебрежения.

В зеркале что-то дрогнуло. Улыбка силуэта сползла, превратившись в гримасу недоумения и злобы. И затем он растаял, как дым в воде. Фосфоресцирующие спирали погасли, включился обычный свет.

В секции повисла тишина. Потом в динамиках раздался короткий, сухой смех Гросса.

«Оригинально. Не по уставу, но… эффективно. Вы отвергли его значимость, Сом. Не борьбой, а презрением. Интересный метод. Запомню».

Волкова смотрела на меня, приподняв бровь. «Сом, ты иногда меня удивляешь. Глупость это или гениальность – я ещё не решила».

«Надеюсь, второе, май… Волк».

«Ладно. Дальше. Теперь будет сложнее».

Следующие полчаса стали адом. Зеркала оживали. Отражения отставали на долю секунды, делали движения, которых мы не делали, показывали нам спины, когда мы смотрели вперёд. В одной секции пришлось стрелять – в зеркало, из которого полезла тень с моим лицом, но с глазами, полными статики. «Лотос» взвыл, указывая на точку в центре стекла. Мой выстрел (специальным зарядом-дезинтегратором для неорганических аномалий) превратил зеркало в дождь безопасных, тусклых осколков.

В другой мы столкнулись с «эхом» – звуковым фантомом, который шептал наши же слова с опозданием в несколько секунд, создавая жуткий эффект дежавю. Пришлось затыкать уши и двигаться по памяти.

А потом мы вышли в финальную секцию. Это была круглая комната. В центре – бассейн с неподвижной, как ртуть, жидкостью. И ни одного зеркала на стенах. Только гладкий матовый металл.

«Что здесь?» – спросил я.

«Зеркало под ногами, – сказала Волкова. – Самое честное. Оно отражает не то, каким ты кажешься, а то, каким ты себя помнишь. Или каким боишься стать. Не смотри в него дольше пяти секунд. Просто пройди по мосткам. Я пойду первой».

Мостки шли через бассейн. Волкова ступила на них уверенно. Я последовал. Не удержался и глянул вниз.

В тёмной жидкости отражался не я в тактической форме. Отражался я в офисном стуле, в мятом свитере, с кружкой холодного кофе. Я смотрел в экран компьютера с графиками ЦУКС. Это был я из прошлого. Я до «Кордона». Его лицо было усталым, пустым, но… спокойным. В его глазах не было тени архива пятого уровня.

А потом это отражение подняло голову и посмотрело на меня. И улыбнулось. Не злобно. С грустью. И пошевелило губами: «Беги».

Я замер. Сердце упало куда-то в ботинки.

«Не слушай!» – резко крикнула Волкова, уже на другом берегу. «Это твои же сомнения! Они всегда говорят „беги“! Иди!»

Я заставил себя оторвать взгляд от воды и побежал по мосткам. Отражение внизу бежало рядом, но его движения были плавными, замедленными, как в кошмаре. Оно всё так же смотрело на меня с этой тихой, усталой жалостью.

Я выскочил на твердую платформу. Обернулся. Бассейн был пуст. Отражение исчезло.

«Нормально?» – спросила Волкова.

Я кивнул, не в силах вымолвить слово. Горло пересохло.

«Хорошо. Урок усвоен: самое опасное зеркало – это твоя собственная голова. Там живут все монстры, которых мы боимся создать. И некоторые из них очень убедительно просят нас сдаться». Она похлопала меня по плечу. Неожиданно для неё. «Ты справился. Не идеально, но ни разу не выстрелил в меня. Для первого раза – отлично».

Мы вышли из «Лабиринта» на свежий воздух. Солнце уже клонилось к закату. Гросс ждал нас с планшетом.

«Результаты, – сказал он. – Волк: как всегда, безупречно. Сом: время прохождения на 40% хуже нормы, но… показатель когнитивной устойчивости – 89%. Выше, чем у 80% опытных операторов. Вы почти не поддавались на прямые провокации. Кроме одного эпизода с жестом. Это что было?»

Я пожал плечами. «Он назвал меня по имени. По кличке. Я решил, что это фамильярно. Не стал его удостаивать серьёзной реакцией».

Гросс и Волкова переглянулись.

«Сом, – тихо сказал Гросс. – Симулятор не знает ваших кличек. Он работает на общих паттернах страха и агрессии. Он не должен был сказать „Сом“».

Лёд пробежал по спине. «Тогда… кто это был?»

«Вопрос на миллион. Возможно, остаточное эхо чьего-то реального контакта, занесённое в систему. Возможно… что-то, что проявилось благодаря вашему присутствию. У вас уникальный нейропрофиль. Вы как магнитофон для такого… шума». Он сделал пометку. «Буду знать. В следующий раз усложню программу. А сейчас отдыхайте. Завтра теория: классификация фольклорных угроз и современные методы их нейтрализации. Скучно, но необходимо».

Они ушли. Я остался один на площадке, глядя на базу «Карантин». Где-то там, в «Дедале», лежал чип с бездной. Здесь, в «Лабиринте», моё собственное прошлое звало меня обратно. А между этими точками – я, Егор Сомов, который должен был научиться в этом жить.

Из кармана прозвучал сигнал планшета «Кордона». Новое задание. Не учебное. Реальное.

**ТИП: Инцидент низкого приоритета.**

**МЕСТО: г. Москва, заброшенная усадьба „Гребнево“.**

**ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ: КТ-Ф (фольклор). Признаки неконтролируемого полтергейста (КТ-Ф-04) и возможного присутствия низших форм КТ-К (ксенос).**

**ЗАДАЧА: Проверить и подтвердить/опровергнуть наличие инкубационной зоны. Зачистить, если угроза минимальна.**

**СОСТАВ ГРУППЫ: Волк (рук.), Сом (анализ), Петров (поддержка).**

**ВЫЕЗД: 06:00.**

Фольклор. Полтергейст. Почти классика. После зеркал и архивов это звучало как отпуск.

Я ответил «Принято» и пошёл в общежитие. Мне нужно было поспать. И постараться не смотреть вечером в зеркало в ванной. На всякий случай.

Но ложась в кровать, я поймал себя на мысли, что жду этого вызова. Потому что с летающими тарелками и призраками я хотя бы представлял, что делать. В отличие от улыбающихся силуэтов в зеркалах и условий, которые стирают людей.

Завтра будет просто работа. Почти нормальная работа.

И в этой мысли было что-то ужасно утешительное.