Читать книгу Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века - Группа авторов - Страница 4

Тебя я некогда любил,

И ты любить не запрещала;

Но я дитя в то время был —

Ты в утро дней едва вступала.

Тогда любим я был тобой

И в дни невинности беспечной

Алине с детской простотой

Я клятву дал уж в страсти вечной.

Тебя ль, Алина, вижу вновь?

Твой голос стал еще приятней;

Сильнее взор волнует кровь;

Улыбка, ласки сердцу внятней;

Блестящих на груди лилей

Все прелести соединились,

И чувства прежние живей

В душе моей возобновились.

Алина! чрез двенадцать лет

Все тот же сердцем, ныне снова

Я повторяю свой обет.

Ужель не скажешь ты полслова?

Прелестный друг! чему ни быть,

Обет сей будет свято чтимым.

Ах! я могу еще любить,

Хотя не льщусь уж быть любимым.

Простите, милые досуги

Разгульной юности моей,

Любви и радости подруги,

Простите! вяну в утро дней!

Не мне стезею потаенной,

Вновь молчаливую, тишком,

Младую деву под плащом

Вести в альков уединенный.

Бежит изменница любовь!

Светильник дней моих бледнеет,

Ее дыханье не согреет

Мою хладеющую кровь.

Следы печалей, изнуренья

Приметит в страждущем она.

Не смейтесь, девы наслажденья,

И ваша скроется весна,

И вам пленять недолго взоры

Младою пышной красотой;

За что ж в болезни роковой

Я слышу горькие укоры?

Я прежде бодр и весел был,

Зачем печального бежите?

Подруги милые! вздохните:

Он сколько мог любви служил.

Он близок, близок день свиданья,

Тебя, мой друг, увижу я!

Скажи: восторгом ожиданья

Что ж не трепещет грудь моя?

Не мне роптать; но дни печали,

Быть может, поздно миновали:

С тоской на радость я гляжу, —

Не для меня ее сиянье,

И я напрасно упованье

В больной душе моей бужу.

Судьбы ласкающей улыбкой

Я наслаждаюсь не вполне:

Все мнится, счастлив я ошибкой,

И не к лицу веселье мне.

Расстались мы; на миг очарованьем,

На краткий миг была мне жизнь моя;

Словам любви внимать не буду я,

Не буду я дышать любви дыханьем!

Я все имел, лишился вдруг всего;

Лишь начал сон… исчезло сновиденье!

Одно теперь унылое смущенье

Осталось мне от счастья моего.

Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам;

Не испытав его, нельзя понять и счастья:

        Живой источник сладострастья

        Дарован в нем его сынам.

Одни ли радости отрадны и прелестны?

        Одно ль веселье веселит?

Бездейственность души счастливцев тяготит;

        Им силы жизни неизвестны.

Не нам завидовать ленивым чувствам их:

Что в дружбе ветреной, в любви однообразной

        И в ощущениях слепых

        Души рассеянной и праздной?

Счастливцы мнимые, способны ль вы понять

Участья нежного сердечную услугу?

Способны ль чувствовать, как сладко поверять

Печаль души своей внимательному другу?

Способны ль чувствовать, как дорог верный

       друг?

     Но кто постигнут роком гневным,

Чью душу тяготит мучительный недуг,

        Тот дорожит врачом душевным.

Что, что дает любовь веселым шалунам?

Забаву легкую, минутное забвенье

В ней благо лучшее дано богами нам

        И нужд живейших утоленье!

        Как будет сладко, милый мой,

Поверить нежности чувствительной подруги,

       Скажу ль? Все раны, все недуги,

Все расслабление души твоей больной;

       Забыв и свет, и рок суровый,

Желанья смутные в одно желанье слить

И на устах ее, в ее дыханье пить

       Целебный воздух жизни новой!

       Хвала всевидящим богам!

Пусть мнимым счастием для света мы убоги,

Счастливцы нас бедней, и праведные боги

Им дали чувственность, а чувство дали нам.

Когда неопытен я был,

У красоты самолюбивой,

Мечтатель слишком прихотливый,

Я за любовь любви молил;

Я трепетал в тоске желанья

У ног волшебниц молодых;

Но тщетно взор во взорах их

Искал ответа и узнанья!

Огонь утих в моей крови;

Покинув службу Купидона,

Я променял сады любви

На верх бесплодный Геликона.

Но светлый мир уныл и пуст,

Когда душе ничто не мило, —

Руки пожатье заменило

Мне поцелуй прекрасных уст.

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье;

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

На кровы ближнего селенья

Нисходит вечер, день погас.

Покинем рощу, где для нас

Часы летели как мгновенья!

Лель, улыбнись, когда из ней

Случится девице моей

Унесть во взорах пламень томный,

Мечту любви в душе своей

И в волосах листок нескромный.

Сей поцелуй, дарованный тобой,

Преследует мое воображенье:

И в шуме дня, и в тишине ночной

Я чувствую его напечатленье!

Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой —

Мне снишься ты, мне снится наслажденье!

Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье.

Притворной нежности не требуй от меня,

Я сердца моего не скрою хлад печальный.

Ты пра́ва, в нем уж нет прекрасного огня

      Моей любви первоначальной.

Напрасно я себе на память приводил

И милый образ твой, и прежние мечтанья:

      Безжизненны мои воспоминанья,

      Я клятвы дал, но дал их выше сил.

Я не пленен красавицей другою,

Мечты ревнивые от сердца удали;

Но годы долгие в разлуке протекли,

Но в бурях жизненных развлекся я душою.

Уж ты жила неверной тенью в ней;

Уже к тебе взывал я редко, принужденно,

      И пламень мой, слабея постепенно,

      Собою сам погас в душе моей.

Верь, жалок я один. Душа любви желает,

      Но я любить не буду вновь;

Вновь не забудусь я: вполне упоевает

      Нас только первая любовь.

Грущу я; но и грусть минует, знаменуя

Судьбины полную победу надо мной;

Кто знает? мнением сольюся я с толпой;

Подругу, без любви – кто знает? – изберу я.

На брак обдуманный я руку ей подам

      И в храме стану рядом с нею,

Невинной, преданной, быть может, лучшим снам,

      И назову ее моею;

И весть к тебе придет, но не завидуй нам:

Обмена тайных дум не будет между нами,

Душевным прихотям мы воли не дадим,

      Мы не сердца под брачными венцами —

      Мы жребии свои соединим.

Прощай! Мы долго шли дорогою одною;

Путь новый я избрал, путь новый избери;

Печаль бесплодную рассудком усмири

И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.

      Невластны мы в самих себе

      И, в молодые наши леты,

      Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

Мне с упоением заметным

Глаза поднять на вас беда:

Вы их встречаете всегда

С лицом сердитым, неприветным.

Я полон страстною тоской,

Но нет! рассудка не забуду

И на нескромный пламень мой

Ответа требовать не буду.

Не терпит Бог младых проказ,

Ланит увядших, впалых глаз.

Надежды были бы напрасны,

И к вам не ими я влеком.

Любуюсь вами, как цветком,

И счастлив тем, что вы прекрасны.

Когда я в очи вам гляжу,

Предавшись нежному томленью,

Слегка о прошлом я тужу,

Но рад, что сердце нахожу

Еще способным к упоенью.

Меж мудрецами был чудак:

«Я мыслю, – пишет он, – итак,

Я, несомненно, существую».

Нет! любишь ты, и потому

Ты существуешь, – я пойму

Скорее истину такую.

Огнем, похищенным с небес,

Япетов сын (гласит преданье)

Одушевил свое созданье,

И наказал его Зевес

Неумолимый, Прометея

К скалам Кавказа приковал,

И сердце вран ему клевал;

Но, дерзость жертвы разумея,

Кто приговор не осуждал?

В огне волшебных ваших взоров

Я занял сердца бытие:

Ваш гнев достойнее укоров,

Чем преступление мое;

Но не сержусь я, шутка водит

Моим догадливым пером.

Я захожу в ваш милый дом,

Как вольнодумец в храм заходит.

Душою праздный с давних пор,

Еще твержу любовный вздор,

Еще беру прельщенья меры,

Как по привычке прежних дней

Он ароматы жжет без веры

Богам, чужим душе своей.

Мы пьем в любви отраву сладкую;

      Но все отраву пьем мы в ней,

И платим мы за радость краткую

      Ей безвесельем долгих дней.

Огонь любви – огонь живительный,

      Все говорят; но что мы зрим?

Опустошает, разрушительный,

      Он душу, о́бъятую им!

Кто заглушит воспоминания

О днях блаженства и страдания,

      О чудных днях твоих, любовь?

Тогда я ожил бы для радости,

Для снов златых цветущей младости

      Тебе открыл бы душу вновь.

Я был любим, твердила ты

Мне часто нежные обеты,

Хранят бесценные мечты

Слова, душой твоей согреты;

Нет, не могу не верить им,

Я был любим, я был любим!

Все тот же я, любви моей

Судьба моя не изменила;

Я помню счастье прежних дней,

Хоть, может быть, его забыла,

Забыла милая моя, —

Но тот же я, все тот же я!

К свиданью с ней мне нет пути.

Увы! когда б предстал я милой, —

Конечно, в жалость привести

Ее бы мог мой взор унылый.

Одна мечта души моей —

Свиданье с ней, свиданье с ней.

Хитра любовь: никак, она

Мне мой романс теперь внушает;

Ее волнения полна,

Моя любезная читает,

Любовью прежней дышит вновь.

Хитра любовь, хитра любовь!

Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,

Что говорит не с чувствами – с душой;

Есть что-то в ней над сердцем самовластней

Земной любви и прелести земной.

Как сладкое душе воспоминанье,

Как милый свет родной звезды твоей,

Какое-то влечет очарованье

К ее ногам и под защиту к ней.

Когда ты с ней, мечты твоей неясной

Неясною владычицей она:

Не мыслишь ты – и только лишь прекрасной

Присутствием душа твоя полна.

Бредешь ли ты дорогою возвратной,

С ней разлучась, в пустынный угол твой —

Ты полон весь мечтою необъятной.

Ты полон весь таинственной тоской.

Люблю я красавицу

С очами лазурными:

О! в них не обманчиво

Душа ее светится!

И если прекрасная

С любовию томною

На милом покоит их,

Он мирно блаженствует,

Вовек не смутит его

Сомненье мятежное.

И кто не доверится

Сиянью их чистому,

Эфирной их прелести,

Небесной души ее

Небесному знаменью?

Страшна мне, друзья мои,

Краса черноокая;

За темной завесою

Душа ее кроется,

Любовник пылает к ней

Любовью тревожною

И взорам двусмысленным

Не смеет довериться.

Какой-то недобрый дух

Качал колыбель ее:

Оделася тьмой она,

Вспылала причудою,

Закралося в сердце к ней

Лукавство лукавого.

О, верь: ты, нежная, дороже славы мне;

Скажу ль? мне иногда докучно вдохновенье:

        Мешает мне его волненье

        Дышать любовью в тишине!

Я сердце предаю сердечному союзу;

        Приди, мечты мои рассей,

Ласкай, ласкай меня, о друг души моей!

И покори себе бунтующую музу.

Своенравное прозванье

Дал я милой в ласку ей,

Безотчетное созданье

Детской нежности моей;

Чуждо явного значенья,

Для меня оно символ

Чувств, которых выраженья

В языках я не нашел.

Вспыхнув полною любовью

И любви посвящено,

Не хочу, чтоб суесловью

Было ведомо оно.

Что в нем свету? Но сомненье

Если дух ей возмутит,

О, его в одно мгновенье

Это имя победит;

Но в том мире, за могилой,

Где нет образов, где нет

Для узнанья, друг мой милый,

Здешних чувственных примет,

Им бессмертье я привечу,

К безднам им воскликну я,

Да душе моей навстречу

Полетит душа твоя.