Читать книгу Выстрел (сборник) - Группа авторов - Страница 7

Гонсолен мало-помалу проникся доверием к лесорубу. Он возложил на него управление лесопильным заводом, стал поручать ему продажу и покупку леса. Аккуратность молодого человека, его честность, понятливость и смышленость в делах наконец преодолели инстинктивную антипатию, которую в первое время чувствовал к нему Гонсолен.

В конце лета торговец лесом поручил своему мастеру уладить одно дело, которое требовало его присутствия в Париже в течение нескольких дней. Накануне Мадлен уехала в Безансон провести неделю у родных; Луар, радуясь развлечению, которое представилось ему во время отсутствия Мадлен, охотно принял предложение Гонсолена. Он немедленно приготовился к поездке и на другой же день отправился в путь. Первые три или четыре дня он занимался делами Гонсолена, юноша не мог и думать об утонченных развлечениях этого города, который знал по рассказам, по описаниям в романах и который представлялся его воображению в романтическом ореоле.

В один из вечеров, закончив неотложные дела, Луар решил побродить по бульварам. Была вторая половина октября, но день стоял на редкость теплый. Наступивший вечер не принес никакой прохлады. По всей линии бульваров светились огни витрин, демонстрируя при газовом свете товары из бронзы, бриллианты и жемчуг, сверкавшие на темном бархате футляров, великолепие всевозможных материй. Толпы гулявших по городу горожан заполняли улицы. Томас Луар с любопытством рассматривал малейшие детали. Он не торопясь шел мимо магазинов, засунув руки в карман, с улыбкой на губах. По улицам беспрерывно мчались фиакры, экипажи и омнибусы. На небе собирались тяжелые тучи.

Луар несколько раз останавливался на тротуаре и с удовольствием смотрел на бесконечный ряд экипажей. На углу улицы Шоссе-д’Антен сверкал огнями театр «Водевиль». Томасу захотелось войти, но еще не было семи часов. На улице возле кофейни со столиками сидели мужчины, женщины проходили мимо, накинув на руки длинные шлейфы и демонстрируя края вышитых юбок. Луар спросил, где находится Комеди Франсэз. Ему указали. Он отправился туда. Играли комедию Мюссе. Он купил билет и вошел.

После второго акта Луар вышел на улицу освежиться. В зале, набитой зрителями и освещаемой газом, было ужасно жарко. Томас прохаживался под арками у здания театра, с интересом поглядывая в сторону Лувра. Вдруг он остановился. Мимо него прошел высокий молодой человек, и Луар узнал в нем сына генерала Горме; в Бушу он часто видел, как доктор беседовал с Мадлен. Франсуа никогда не обращал внимания на Луара и с трудом узнал бы его.

Томасу пришло в голову подойти к Франсуа и заговорить с ним. Он бросился в толпу, протянул контрамарку контролеру и поднялся по лестнице наверх. В коридоре его задержала толпа и разлучила с доктором в ту самую минуту, когда он уже подходил к нему, однако Томас успел заметить, как Франсуа постучался в ложу, как отворилась и таинственно затворилась за ним дверь. Мелькнула рука в белой перчатке.

Начинался третий акт. Томас прошел на свое место, взволнованный сам не зная почему. Он чувствовал странное беспокойство, необъяснимая боль сковала ему сердце.

Его не интересовало, что происходит на сцене, он неотрывно смотрел на ложу, куда вошел Франсуа, и старался рассмотреть женщину, сидевшую рядом с ним, но незнакомка упорно оставалась в тени. Франсуа время от времени наклонял голову, рассеянно оглядывался, а потом опять исчезал в тени.

В начале следующего антракта Луар уже стоял в коридоре, подстерегая Франсуа, но на этот раз дверь ложи не отворилась. Из залы невозможно было приметить, что за женщина так старательно прячется от чужих глаз. «Очевидно, – думал Томас Луар, – доктор встретился со своей любовницей. Его сестра не стала бы прятаться таким образом. Она хорошенькая, и ей нечего опасаться любопытных взоров, к тому же она настолько кокетлива, что охотно позволила бы любоваться собой».

Странное, безотчетное беспокойство, похожее на предчувствие, овладело Томасом.

– Что мне за дело? – тихо пробормотал он. – Разве меня волнуют любовные похождения Франсуа Горме?

И все же словно какая-то таинственная сила заставляла его подсматривать за Франсуа. Опасаясь, что молодой человек в последнем акте выйдет из ложи и ускользнет, Томас не вернулся в театр, а стал в дверях у подъезда, прислонившись к пьедесталу статуи. Наконец по шуму шагов и громким голосам Луар догадался, что спектакль кончился. Толпа спускалась по лестнице, женщины накидывали на шеи платки, мужчины надевали пальто. Между тем полил дождь, загремел гром. Отовсюду слышалось:

– Дождь, дождь!

Томас, спрятавшийся за статуей, смотрел на людей, что проходили мимо него. Постепенно толпа начала редеть. Томас не увидел Франсуа. «Может быть, я ошибся, – говорил он себе. – Принял за него незнакомого мне человека…»

Вдруг Луар страшно побледнел, и обе его руки, опиравшиеся о пьедестал статуи, мгновенно ослабели. По лестнице очень медленно спускалась женщина под руку с молодым человеком; нежность и счастье сияли в ее глазах, во всем ее лице, несколько утомленном духотой театра. Это были Франсуа Горме и Мадлен.

Каким образом они очутились в Париже и какой странный случай свел их с Томасом? Читатели помнят, что Мадлен уехала из Бушу раньше лесоруба. Следовательно, она не знала, что Гонсолен пошлет Томаса в Париж. Она провела в Безансоне у родных всего лишь несколько дней, потом Франсуа Горме написал из Сен-Клода, что будет ждать ее в Париже, она и приехала к нему туда. Молодые люди чувствовали потребность пожить на свободе, не опасаясь взоров окружающих. Несмотря на старания, которые Мадлен постоянно прикладывала, чтобы не выдать свою влюбленность, радость свиданий в Бушу отравлял естественный страх. Здесь же, в Париже, они могли гулять в толпе, среди равнодушных людей. Они собирались провести в городе только два дня, чтобы не возбудить подозрений. И вот вечером, на второй день пребывания в столице, Мадлен в Комеди Франсэз лицом к лицу встретилась с Томасом.

При виде молодой женщины, идущей под руку с Франсуа, лесоруб забыл, где находится, и пробормотал, сам не зная, что говорит:

– Негодная! Негодная!

Когда Мадлен прошла мимо него, в двух шагах от статуи, за которой он прятался, он хотел было броситься к ней, схватиться обеими руками за ее белую, длинную, грациозную шею, склонившуюся на плечо к Франсуа, и сдавить ее. Но ноги его задрожали и подогнулись, голова закружилась. Несколько секунд в глазах Луара стоял туман, капли пота выступили на лице, а по телу пробежала дрожь. Когда слабость прошла, влюбленные уже ушли, он остался один. Подошел сторож.

– Вам пора идти, – сказал он Томасу.

Шатаясь, Луар вышел из театра. Дождь все еще лил, кое-кто из поклонников Мельпомены[3] ждал экипажей. Подъезжали извозчики и увозили пассажиров. Под аркой галереи стояла женщина, закрывая лицо капюшоном плаща. Луар был уверен, что это Мадлен. Франсуа оставил ее, чтобы найти карету, а она пряталась, будто боялась катастрофы. Луар подошел к незнакомке, схватил ее за руку, крепко сжал и пробормотал:

– Что вы здесь делаете?

Женщина испугалась и невольно вскрикнула:

– Томас Луар!

Ее карие глаза метали молнии, а между тем она, казалось, едва держалась на ногах.

– Уходите, – тихо сказала она.

– Вы обманывали меня! Вы издевались надо мной!

– Молчите, на нас смотрят.

Мадлен выдернула руку и оттолкнула его. В эту минуту смятения и удивления силы почти оставили ее. Она сказала опять:

– Уходите, я не хочу, чтобы вас увидели…

– Чтобы он увидел меня? – спросил Томас тихим голосом, в котором звучали свирепые интонации. – Он? Если он увидит меня, если услышит, что я говорю с вами таким тоном, он захочет узнать причину. Тогда мне придется рассказать ему все, вот что пугает вас!

Вдруг Мадлен выпрямилась. Надо было прогнать Луара во что бы то ни стало, угроза разоблачения заставила ее опомниться. Холодным надменным тоном она произнесла:

– По какому праву вы расспрашиваете меня?

– Я вас люблю, а вы насмехались над моей любовью…

Она презрительно улыбнулась, а потом безжалостным тоном произнесла:

– Я приказываю вам оставить меня.

Луар глядел на нее, не опуская глаз. Им овладела ярость. Лицо его побледнело. Он судорожно сжал кулаки и воскликнул:

– Мне хочется убить вас обоих!

– Полно! – улыбнулась женщина, пожав плечами; она изо всех сил старалась скрыть свой страх.

Мадлен попятилась от лесоруба. В эту минуту остановился фиакр, и Франсуа вышел подать руку Мадлен. Молодая женщина стремглав бросилась в карету, Франсуа сел возле нее, дверца захлопнулась, и фиакр тронулся.

Оторопевший Томас не успел остановить их. Жестокость этой женщины растоптала его чувства. Мимо проезжали кареты, на которые лились потоки дождя, а Томас, не отрывая глаз, следил за той, которая увозила Франсуа и Мадлен. Молодая женщина прислонилась к плечу доктора, приписывая своей любви и стыдливости то волнение, которое почувствовала при встрече с Луаром. А Томас оставался нечувствителен к дождю и порывистому ветру. Он шел, обезумев от горя, опустив голову, не зная, куда идет, наудачу. Томас прошел площадь, добрел до улицы Гренель, миновал Люксембургский сад и вышел на набережную.

Дождь продолжался. Луар остановился возле моста, облокотился на парапет и посмотрел на Сену. Заметив лестницу, он машинально спустился по ней и очутился возле воды. Мысль о самоубийстве мелькнула его в голове. Он чувствовал отвращение к жизни, тоска сжимала его грудь, и лишь смерть, казалось, могла освободить его.

Томас простоял у реки несколько часов. Дождь перестал. Луар уже не думал о самоубийстве. Его остановили не воспоминания о матери, которую он оставил бы без всяких средств к существованию, а мысли о женщине, которая разбивала ему сердце и которую ему безумно хотелось лицезреть. Ему казалось, что она не выдержит свидания с ним, что он сделает ее жизнь невыносимой. Им овладела жажда мести, и в то же время пришла мысль воспользоваться этой тайной, которую случай дал ему в руки, чтобы, в свою очередь, заставить страдать Мадлен. Но его любовь, вместо того, чтобы получить смертельный удар, стала лишь сильнее от отчаяния.

Он поднялся по лестнице и опять очутился на набережной. Начинало светать, улицы были пусты. Томас направился к Лувру. Свежесть утра успокоила его. У Нового моста он встретил двух полицейских и спросил, как ему найти гостиницу, которую ему указал Гонсолен. Вернувшись в свою комнату, он уложил чемодан, велел найти извозчика и поехал на железную дорогу.

В Сен-Клод Луар прибыл ночью и тотчас отправился в Бушу. Ему хотелось оказаться там поскорее, он думал, что Мадлен еще не вернулась. Он решил собраться с мыслями, прежде чем увидит ее, подумать о том, как ему теперь поступать. Мадлен вернулась через день, из Парижа она проехала в Безансон, где так и не увиделась с родными, и взяла билет в Юра.

Томас, занятый делами, никогда не приходил днем в дом Гонсолена, только вечером он проводил час у хозяина, чтобы отчитаться о сделанной работе и получить новые указания. Когда Луар вечером вошел в залу, Мадлен беседовала с мужем. Подойдя к ней поклониться, Томас был так бледен, а слабость его была так очевидна, что Гонсолен спросил его с вовсе несвойственным ему добродушием:

– Что с тобой, мой милый? Не болен ли ты? С тех пор, как ты вернулся из Парижа, ты постоянно чем-то озабочен.

Луар сослался на усталость. Мадлен обернулась к нему с жестоким равнодушием, выдержав пристальный взгляд молодого человека.

Гонсолен и Томас заговорили о работе. Во время их беседы Мадлен встала и вышла из комнаты. Луар простился с хозяином и отправился к себе. В ту минуту, когда он свернул на тропинку, которая вела от лужайки к лесу, молодая женщина предстала перед ним.

– Мне надо поговорить с вами, – резко произнесла она.

При виде Мадлен Томас бессознательно отступил:

– Что вы хотите мне сказать?

Повисло молчание. Тропинка привела Мадлен и Луара в лес. Стемнело, и они могли не бояться, что кто-нибудь увидит их. Вдруг Томас заговорил тихим, прерывающимся от волнения голосом. Жгучие вопросы и упреки срывались с его губ.

– Вы хотите оправдаться?

– Нет.

– Я имею право потребовать от вас отчета в вашей измене.

– Измены не было, потому что не было обещания.

– Вы жестоко издевались надо мной.

– То, что вы принимаете за жестокость, было состраданием. В чем вы можете упрекнуть меня? Я и сейчас отношусь к вам со всей искренностью и чистосердечием. Но я никогда не смогла бы стать для вас кем-то, кроме преданного друга, снисходительного и сдержанного. Сказала ли я вам хоть одно слово, которое заставило бы вас усомниться в моих намерениях? Я отказалась стать вашей любовницей. Я говорила вам это не раз. Почему же теперь вы упрекаете меня за мою любовь?

– Стало быть, вы любите этого человека?

– Глубоко.

– И он вас любит?

– Страстно.

– И давно?

– Да.

– И это на моих глазах! Все это время вы не переставали улыбаться мне, ласково обращаться со мной. Какое вероломство! У вас не хватило смелости прогнать меня!

– Вы собираетесь угрожать мне?

– Я ненавижу его.

– Пусть так. Но из любви ко мне, если вы знаете нашу тайну, вы будете молчать. Вы не захотите сообщить обо всем моему мужу, я уверена, что вам будет противно прибегнуть к такому мщению.

– Да, это было бы низостью, поэтому я отомщу вашему любовнику.

– Я запрещаю вам.

– Я ослушаюсь.

– Стало быть, вы замышляете убийство?

Томас пожал плечами:

– Я оскорблю его, и он будет драться.

– Вы этого не сделаете!

– Кто же меня удержит?

– Я.

– Каким образом?

Мадлен молчала. Сердце ее бешено колотилось в груди. Томас безжалостно продолжал:

– Вы не в силах помешать мне. Я накажу вас обоих. У вас никогда не хватит мужества сказать вашему любовнику о том, что произошло между нами.

Женщина подошла к Луару и взяла его за руку:

– Томас, вы не сделаете того, что замышляете.

– Я убью вашего любовника, или он меня убьет.

– Это безумие! – Сжав руку Луара, она привлекла его к себе. – Что может исправить эта дуэль? Если один из вас будет ранен или убит, разве от этого не пострадаю я? Будьте рассудительны, Томас, выслушайте меня. Я люблю Франсуа, это правда. Но неужели вы думаете, друг мой, что я останусь равнодушной к вашей смерти? Я глубоко и искренне привязана к вам. Разве моя вина, что эта привязанность – не любовь? Зачем упрекать меня за это? Могу ли я приказывать своему сердцу? Нет, вы не будете драться, друг мой. Это невозможно. Говорите! Вы не отвечаете мне. Вы прячете глаза и не смеете на меня взглянуть. Вы колеблетесь?

– Нет.

– Значит, вы хотите, чтобы я жила, опасаясь катастрофы, которой вы угрожаете мне? Это решено?

– Да, Мадлен, решено.

– Томас!

– Я отомщу!

Мадлен побледнела, услышав последние слова лесоруба. Она надеялась, что имеет над ним власть, что сможет его убедить, но она столкнулась с человеком, душа которого была глубоко уязвлена и который слушался только голоса собственной обиды. Тогда она испугалась не за себя: Томас Луар все еще любил ее и не будет ей мстить. Мадлен задрожала от страха за Франсуа. Томас, не в силах справиться с охватившим его безумием, бросился в лес. Постояв несколько минут в нерешительности, Мадлен вернулась домой.