Читать книгу Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель - Группа авторов - Страница 5
М.Э. Клейнмихель
Из потонувшего мира
Роман сестры моей бабушки
ОглавлениеУ бабушки моей была сестра графиня Эвелина Ганская, урожденная графиня Ржевусская, которая, будучи очень молодой, вышла замуж за старого графа Ганского. Он был одним из самых богатых помещиков Волынской губернии и владельцем знаменитого замка Верховня{12}, который считался образцовым произведением архитектуры. Граф, очень ревновавший свою жену, запер ее в эту золотую клетку, где, хотя окруженной всевозможной роскошью, какую могут дать большие деньги, ей совершенно недоставало подходящего для нее общества, так как она видала вокруг себя лишь своих подчиненных (компаньонок, капелланов, библиотекарей и т. д.) и изнемогала от скуки.
В то время ее любимым писателем был Бальзак. Сестра моей бабушки, чрезвычайно начитанная – ведь чтение было ее единственным развлечением, – с истинным вдохновением поглощала произведения Бальзака и задумала вступить с ним в переписку. Ее старый муж не препятствовал этому литературному развлечению и видел в этом кокетстве ума, да я сказала бы, в этой рассудочной любви к незнакомому лично человеку, которого она не должна была увидеть, средство отвлечения от какой-либо менее идеальной любви, которую более опасный, реальный соперник мог бы вызвать в ее сердце. Он только поставил условием, чтобы письма его жены не были подписаны ее именем и чтобы Бальзак не узнал, кто она такая. Раз в неделю лакей отправлял письмо Бальзаку и доставлял ответ, приходивший в Бердичев на условное имя до востребования. Эта переписка продолжалась много лет – точно не могу определить их числа. Я только знаю, что многие из этих писем фигурируют в романах Бальзака, как, например, в романах «Лилия долины» и «Урзула Мируэ»{13}.
Проходили годы. Старый супруг тяжело заболел; с ним случилось несколько ударов, приведших его к полному параличу. Поехали в Петербург для консультации с лучшими авторитетами, которые посоветовали австрийский курорт, и графиня вместе с бедным парализованным и их восьмилетней дочерью уехали в Вену. Однажды сидела она возле своего неподвижно лежавшего в кресле, утратившего уже дар слова супруга, жизнь которого проявлялась лишь в живом, колющем взгляде, как вдруг она услыхала крик; это был голос ее ребенка. Она бросилась по направлению крика и увидела, что маленькая Анна, игравшая с обручем, упала в бассейн фонтана. Прохожий бросился вслед за ней и спас дрожащее от холода и страха дитя, передал его матери и представился, это был Бальзак!
Здесь начинается роман, который с этой минуты перестает быть чисто рассудочным, роман на глазах парализованного, который мог только взглядами выражать свой протест. Бальзак стал неразлучен с супружеской четой, сопутствовал ей в Петербург, где перед возвращением на Украину они задержались на продолжительное время. Бальзак хлопотал об аудиенции у императора Николая I, в которой ему тем не менее было отказано, а общество, восторгавшееся его книгами, было по отношению к нему чрезвычайно сдержанно. Это было в то время, как он произнес свою известную фразу: «Я получаю пощечину, предназначенную Кустину». Граф Кустин был год назад чрезвычайно тепло принят в Петербурге при дворе и в обществе и издал книгу, в которой весьма нелестно, между прочим, отозвался о Бальзаке.
Николай I сказал: «Я ничего о нем больше знать не хочу», и все двери оказались для Бальзака закрытыми.
Из Петербурга Ганские все время в сопровождении Бальзака уехали в свое поместье, где сестра бабушки моей вскоре потеряла своего мужа и вышла замуж за своего полубога. Эта связь была тем не менее кратковременной. Они уехали в Париж, где она купила себе большой дом, но год спустя Бальзак в нем же умер. Улица поныне носит его имя.
Я часто затем видела сестру моей бабушки в ее доме, который походил на полный благоговения памятник Бальзаку. Она жила там со своей единственной дочерью и ее супругом графом Георгием Мнишек, последним потомком рода Мнишек, к которому принадлежала и знаменитая Марина Мнишек, вышедшая замуж за Лжедмитрия. Оба брата Георгий и Леон Мнишек были владельцами Вшиневцов, где Лжедмитрий сочетался браком с Мариной (я была там ребенком и помню еще и теперь золотой экипаж молодоженов). Супруга Леона Мнишек урожденная Потоцкая была владелицей Ливадийского дворца, находящегося в Крыму и впоследствии проданного ею Александру II. В этой царской резиденции умер Александр III.
Я вспоминаю теперь о едва ли не единственном стихотворении, написанном Бальзаком в шутку своей жене, стихотворении, часто цитируемом в нашей семье. Прошло более 50 лет с тех пор, как я его слышала, и могу привести его лишь в выдержках, и если в нем встречаются ошибки в стихосложении, то это, вероятно, более моя вина, чем Бальзака:
Полонез
Уйти, и навсегда остаться,
Пообещать и обмануть,
Влюбленной накануне быть, и вдруг расстаться,
И двери для любови новой распахнуть.
Прослыть графиней и простушкой быть
Про греческий и про латынь забыть
Пленять красою тела, просто жить,
Россини мальчишкой глупым обозвать
И только мазурку Шопена музы2кой считать.
Не тот ли это полонез фривольный
Что моден ныне в столице французской – танец залетный
Неискренний и ветренный, как птица перелетная,
Что всюду ищет близких берегов да жизни вольной
Чтоб свить гнездо под сенью дубрав
И первородному греху предаться, волю страсти дав.
Ведь Ева, человечества мать, за Адамом пошла
Но вот беда: француженкой она была
Ах, если бы полячкой Ева быть смогла
Другая бы судьба всех нас ждала,
И как бы было мило:
Она бы яблочко то сорвала,
Но никогда бы не вкусила..
(Пер. с франц. А. В. Чудовой)
Если я сказала, что это стихотворение было едва ли не единственным стихотворением Бальзака, то я ошиблась. Помню, в 1857 г. я часто видела мою тетю, лежащей в кресле под прекрасным портретом работы Бакиарелли, знаменитого итальянского художника, бывшего при дворе короля Станислава Августа. Портрет этот изображал отца моей тетки, графа Адама Ржевусского – польского посланника при Саксонском дворе «красавца Ржевусского», как его называли в мемуарах того времени. Его двоюродный брат Северин Ржевусский вместе с Потоцким и Браницким подписали договор в Тарговицах{14}, по которому Польша перешла к России.
Я видала у моей тетки старую, поблекшую гравюру, изображавшую его. Эта гравюра была ее первым подарком Бальзаку после их встречи в Шербруне, и на ней я видела следующее рукою Бальзака написанное четверостишие:
Как мне мил тот портрет в серой дымке
Чудный лик,
Как он много он душе твердит, как держит в своей власти
Мне люди молвят: Счастье – тень, ведь счастье миг
Но я отвечу: Из тени рождается счастье…