Читать книгу Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Группа авторов - Страница 9

Глава 4
Первый миллион

Оглавление

Август 1990 года. Солнечное утро, пятница. Джим Оховиц сидел в конференц-зале без окон в главном офисе Motorola в Шаумбурге, Иллинойс. Он был одет в рубашку-поло с красно-зеленым логотипом 7-Eleven на груди. Компания Southland Corporation, которая стояла выше 7-Eleven, терпела убытки и резко прекратила долгосрочное финансирование команды. Так команда 7-Eleven канула в Лету, а ее двадцать два гонщика, механики, ассистенты остались без работы.

Отчаявшийся и взволнованный Оховиц ждал встречи с директором по международной рекламе, чтобы поговорить о своей команде. Оховиц знал, что Motorola стремилась повысить свою популярность во Франции, Германии, Англии, а значит, компанию могло заинтересовать предложение о генеральном спонсорстве команды.

Шейла Гриффин, толковый сбытовик Motorola, была настроена скептически. Она практически ничего не знала о профессиональном велоспорте, а свои скромные познания о нем получила из разговоров с мужем, который страстно любил велосипед и на выходных мог за раз проехать километров сто пятьдесят в свое удовольствие.

Раньше Гриффин уже приходила в голову мысль о спонсировании самой «Тур де Франс». Несколько лет подряд Coca-Cola, основной спонсор «Тур де Франс», устанавливала двухэтажный павильон за финишем, благодаря чему возросла их популярность в Европе. И все-таки ей казалось, что Motorola не может выбросить миллионы долларов на спонсирование такого мероприятия. Гриффин согласилась на встречу с Оховицем только из вежливости, потому что он был с детства знаком с ее мужем. Она сразу предупредила, что у нее есть только полчаса свободного времени.

С сильным висконсинским акцентом Оховиц начал рассказывать о себе и ребятах из своей команды, которые, по его словам, были американскими первопроходцами в Европе и которым удалось громко заявить о спорте, долгое время остававшемся на задворках спортивной жизни в США. Эрик Хайден по-прежнему состоял в команде и постоянно раздавал автографы поклонникам. К тому же команда 7-Eleven была лучшей не только на домашних стартах. Именно в ней появился спортсмен, который первым в истории США надел желтую майку лидера и первым выиграл этап Гранд-тура[7].

Рыская в других командах в поисках талантливых гонщиков, таких как худой кудрявый пацан с кривыми зубами Энди Хампстен, на тот момент лидер команды, Оховиц очень надеялся, что они смогут достойно выступать на европейских профессиональных стартах. Он расписал во всех подробностях важный день этого лета, когда Хампстен стал первым американцем, выигравшим вторую по значимости в мире гонку Giro d’Italia. Не испугавшись сильнейшего снегопада на высоте двух с половиной километров в Итальянских Альпах, Хампстен мчался вниз как сумасшедший. Он занял второе место в этом этапе, разбив в пух и прах всех основных соперников, у которых кишка была тонка да и техники не хватило, чтобы пройти коварный участок.

Получасовая встреча вылилась в пятичасовой разговор. У Оховица не нашлось ни одного вразумительного довода, почему для Motorola могло быть выгодным вкладывать деньги в велокоманду, но он смог заразить Гриффин своим энтузиазмом. Она задумалась о том, что спонсорство команды профессиональных велосипедистов, которые ездят на соревнования по всей Европе, могло оказаться практичным и даже недорогим способом повысить узнаваемость бренда. Те три миллиона долларов, которые были нужны Оховицу на свершение его великих дел, не особенно ударяли по маркетинговому бюджету компании, а плюсов была масса. Если Оховицу с этими деньгами удастся привлечь пару спортсменов, способных выигрывать этапы Гранд-тура, тогда логотип Motorola, похожий на крылья летучей мыши, появится во всех европейских газетах и телеканалах. И опять же, кое-что может выгореть и в США, если любители велоспорта, такие как ее муж и его друзья, будут кататься по выходным в майках с логотипом Motorola.

Через полмесяца Гриффин позвонила Оховицу и сообщила, что Motorola согласилась подписать с ними соглашение. Его американская команда, управление которой производилось неакционерным обществом, зарегистрированным в Висконсине, теперь открывала базу в Бельгии, в небольшом городке Хульст на границе с Францией. Смелый поступок Оховица спас команду. Что с этого имела сама Motorola – вопрос другой.

Дебют команды был позорным. Они заняли 55-е место (всего в гонке принимало участие меньше 200 человек) на своем первом «Туре Ломбардии» – однодневной «классической» гонке в Милане. Гриффин смогла убедить начальство, что вложения скоро окупятся, а Оховиц был решительно настроен воплотить в жизнь это обещание. Благодаря спонсорской поддержке Motorola он смог пригласить в команду новых молодых спортсменов с большим потенциалом. В команде уже были одаренные гонщики, например опытнейший гонщик из Мичигана Фрэнки Эндрю, а также Рон Кифел – первый американец, выигравший этап в Гранд-туре. Сейчас перед ним стояла задача найти нового Грега Лемонда, который в 1990 году выиграл «Тур де Франс», выступая во французской команде French Z team. Оховиц до сих пор не мог смириться, что упустил его. Он предлагал Лемонду очень крупную сумму, чтобы тот вошел в команду 7-Eleven, но французская команда предложила больше, и он подписал с ней контракт на три года в размере 4,7 миллиона долларов. Эта сделка – один из самых крупных контрактов в истории велоспорта, и Оховиц был вынужден искать себе новую звезду.

Весной 1991 года Лэнс выступал за команду Subaru-Montgomery уже второй сезон, но продолжал злиться на Эдди Би и Тома Визеля из-за истории, случившейся на гонке в Италии. Эдди Би был возмущен, что после победы Армстронг не посчитал нужным поблагодарить товарищей по команде за помощь. Он объяснял это незрелостью Армстронга и его зацикленностью на себе. Армстронг считал Эдди предателем и боялся, что Визель выгонит его из команды. Казалось маловероятным, что с таким настроем Армстронг надолго задержится у них. Однако Лэнс был ценным кадром, и Оховиц хотел перехватить его в свою команду. Несмотря на то что Армстронг еще был юниором-любителем и мало что смыслил в особенностях европейских гонок, заполучить его себе в команду хотели многие.

Оховиц пришел к Армстронгу с особенным предложением: если тот войдет в команду Motorola, то может оставаться любителем и получать стипендию до Олимпийских игр в Барселоне, после чего сразу перейдет в ранг профессионалов и войдет в европейскую команду Motorola. Армстронг ликовал. Команда Оховица в его глазах была чем-то вроде Dallas Cowboys американского велоспорта. Команд такого уровня в мире было мало, и именно в такую он мечтал попасть.

Армстронг позвонил Тому Визелю и сообщил, что после почти двух лет совместной работы он уходит из команды. Визель безапелляционно заявил, что это дурацкая затея. Армстронгу еще следовало многому научиться, и если он сейчас поедет в Европу, то его там пожуют и сразу выплюнут. А еще добавил, что тоже может отправить его в Европу, но нужно подождать, когда тот будет готов, а у команды появятся деньги. Армстронг уважал Визеля за успех, которого тот добился, и готовность помогать команде. Поначалу ему было сложно отстаивать свое решение, но в конце телефонного разговора Визель на минуту замолчал, обдумывая все сказанное, и сказал, что уважает Армстронга за прямоту и поддерживает его решение двигаться дальше.

Олимпиада в Барселоне показала, как многому предстояло научиться Армстронгу. Его мама Линда и новый отчим Джон Воллинг вытоптали на холме рядом с трассой огромный флаг Техаса. На велогонках такое творчество болельщиков в порядке вещей. Рядом в честь Армстронга они написали «Стрела из Техаса». В самом начале гонки Лэнс оказался запертым группой гонщиков и пересек финишную черту четырнадцатым из двухсот участников, показав весьма посредственный результат. Армстронг не мог объяснить, что случилось. Журналистам сказал, что просто плохо себя чувствовал в тот день. За ужином с семьей и друзьями из Плано он молчал.

Дальше – хуже. Примерно через неделю после Олимпиады Армстронг начал выступать в качестве профессионала, как и обещал ему Оховиц, и первой его гонкой в новом качестве стала однодневная гонка «Классика Сан-Себастьяна» в Испании, с которой начинали многие большие гонщики. Армстронг финишировал последним.

На своем горьком опыте он узнал, что такое скорость в понимании европейских велосипедистов. Пелотон в лучших гонках Европы никогда не снижает скорость. Наоборот, он едет ровно на очень высокой скорости, пока кто-то не решает атаковать, и тогда вся группа дружно ускоряется на несколько минут и снова возвращается к прежнему обжигающему ноги темпу. Этот ровный темп не оставляет более слабым спортсменам шансов восстановиться. Среди юниоров Армстронг, возможно, был неплох, но до профессионалов явно недотягивал.

За какие-то пару недель Армстронг спустился с небес на землю. Сверхчеловеком он не был, несмотря на свою прежнюю в этом уверенность. Ему пришлось столкнуться с реальностью: существовали велогонщики быстрее и умнее его. И немало. Армстронг расстался с иллюзиями и понял, что ему предстоит работать еще больше. К новому и первому в своей жизни профессиональному сезону он готовился в Остине и Флориде, наезжая почти по тысяче километров за тридцать часов тренировок в неделю. Для имитации гоночных условий Лэнс по нескольку часов подряд ехал в воздушном потоке за скутером Джей Ти Нила.

Тренировки не прошли даром. В 1993 году Армстронг почувствовал в себе силы. Он финишировал вторым в престижной одиннадцатидневной гонке «Тур Дюпон» в США, в которой принимали участие лучшие велогонщики, и мог претендовать на приз в один миллион долларов, который вручался любому гонщику, блестяще выступившему в трех гонках подряд за две недели. Эти три гонки проводились в Питтсбурге, Западной Виргинии и Филадельфии и назывались Thrift Drug Triple Crown («Тройная корона»). Гонку в Питтсбурге Армстронг выиграл с легкостью, повторив свой успех 1992 года.

Заезд на 800 километров по холмистой трассе в Западной Виргинии проводился в шесть этапов. Армстронг выиграл пролог в Моргантауне с преимуществом меньше двух секунд. Во второй день гонки проводился заезд на 160 километров по горной трассе недалеко от небольшого городка под названием Элкинс. Армстронг снова выиграл с общим преимуществом в 14 секунд, за ним на втором месте шел Майкл Энглман из команды Coors Light.

На кону стоял миллион долларов, и Армстронг прибегнул к проверенной временем тактике, чтобы увеличить свои шансы на победу. Он отправил товарища поговорить с одним из капитанов команды Coors Light Скоттом Маккинли и сделать ему деловое предложение. Другой капитан команды Стивен Сворт потом рассказывал под присягой во время судебного процесса о следующем предложении: Энглман и его команда получает взятку и не мешает Армстронгу одержать победу.

Коренастый новозеландец Сворт свидетельствовал, что обсуждал условия сделки в гостиничном номере с Армстронгом. На самом деле такие сделки не редкость в профессиональном велоспорте и не кажутся спортсменам чем-то зазорным. По словам Сворта, они договорились быстро. Если команда Coors Light сдается и не чинит препятствий на пути Армстронга к победе и если Армстронг в итоге выигрывает миллион, то он выплачивает их команде 50 тысяч долларов. Деньги не бешеные, но команда Coors Light проиграла первый этап в Питтсбурге и на миллион в любом случае уже не рассчитывала. Компания, которая выплачивала призовые, не должна была узнать о сговоре, иначе она отказалась бы выплачивать деньги, поэтому все согласились держать сделку в секрете.

Преимущество Армстронга над Энглманом увеличилось до 45 секунд, и до конца гонки никто не пытался сократить это время. Армстронг выиграл второй этап «Тройной короны». Энглман финишировал вторым. Сворт сказал на суде, что, даже если бы их команда захотела обогнать Армстронга, им бы вряд ли это удалось, потому что Армстронг был очень сильным соперником.

Третьим этапом серии был чемпионат США. В то время эта гонка была одной из немногих привлекающих внимание многих болельщиков. Люди приезжали посмотреть, как велосипедисты преодолеют «Стену Манаянк» – крутой подъем на северо-западе Филадельфии. Толпы зрителей стояли вдоль дороги, поддерживали спортсменов, попивая пивко. В том году болельщиков было больше обычного, многие шли посмотреть на Армстронга, которому американские телеканалы и газеты пророчили победу.

Гонка началась, и вскоре Армстронг вырвался вперед в составе группы из восьми человек. Большинство из них были никому не известны. На финальном подъеме «Стены Манаянк» Армстронг встал с седла и изо всех сил начал работать педалями. Его велосипед тяжело ходил из стороны в сторону, пока он взбирался наверх, помогая себе всем корпусом. Рядом с ним никого не осталось, даже Роберто Гаджиоли из команды Coors Light. Преодолев подъем, Армстронг был уже далеко впереди всех своих соперников и мог себе позволить вальяжно проехаться до финишной черты. Он медленно без рук покатился к финишу, раздавая воздушные поцелуи подвыпившей толпе.

На тот день это было главным достижением в его карьере. Спортивные издания подхватили новость. «Армстронг заработал первый миллион», – сообщало агентство France-Pressе. «Армстронг – один на миллион», – писала New York Times. «Доход спортсменов. Казалось, что больше некуда», – добавляли Associated Press.

Через несколько месяцев после гонки велосипедисты из Coors Light получили свою долю за то, что поработали вполсилы для Лэнса.

Получив причитающийся миллион, Армстронг отправился обратно в Европу, чтобы начать подготовку к «Тур де Франс». В свой двадцать один год он был самым молодым участником «Тура» в том году. Фотографы, журналисты, толпы людей, резкие заявления – Армстронг решил, что у него будет только так.

С середины 1980-х годов Оховиц перенес тренировочную базу в итальянский город Комо, в часе езды к северу от Милана, у подножия снежных Альп. Город, известный своим шелком и средневековыми церквями, считается духовной родиной велоспорта. Именно там находится всем известный самый сложный в Италии перевал Мортироло длиной сорок километров, а высотой полтора. В этом городе родился первый врач и тренер команды 7-Eleven Массимо Теста, который там открыл свою спортивную лабораторию и впоследствии стал врачом команды Motorola.

Приехав в Комо, Армстронг поселился в квартире многоэтажного дома вместе с Фрэнки Эндрю из Детройта, который был на пять лет его старше. Лэнс доверился Тесте, который посоветовал ему ездить по перевалу Джисалло – подъему умеренной сложности, на вершине которого была любимая велосипедистами церковь, – и по дороге Пиан дель Тивано с длинным живописным спуском.

Лэнс учил итальянский, загорал на балконе квартиры, часами просиживал в интернете. Долговязый и немного вздорный Фрэнки стал для Лэнса наставником. Девушка Фрэнки – миниатюрная темноволосая Бетси, выпускница театрального факультета, – все время цыкала на него, когда он грубил людям.

Однажды вечером все трое зашли в небольшой ресторанчик, уютно расположенный на одной из узких холмистых улочек. Им показалось, что прошла вечность, а официант все не приносил их заказ, и тут Лэнс вспыхнул:

– Чертовы макаронники! – заорал он. – Вина принести не могут!

– Лэнс, они тебя понимают, – заметила Бетси и добавила, что в Европе вообще обслуживание медленнее, чем в США.

– Да мне наплевать!

– Ты не в Техасе. Не нравится – сиди дома, – прикрикнула она на него в ответ.

Бетси думала, что Лэнс не умеет себя вести, но он ей нравился и ей казалось, что он ее уважает и прислушивается к советам. Однако в то время она открывала свою кофейню в Детройте и бывала в Комо нечасто.

Армстронг не выиграл ни одной приличной профессиональной гонки в Европе, и его наглая улыбка и высокомерие отталкивали опытнейших профи, которые смотрели на него снисходительно. Во Франции, Германии, Бельгии и Испании велоспорт считался уделом рабочих. Европейцы ездили на велосипедах потому, что не хотели вкалывать на заводе или потеть на ферме. Они опускали головы, гнали что есть мочи, делали что им говорят и не надеялись на большие гонорары. Пафос и глянец американского спорта вообще был им непонятен.

Трехкратный победитель «Тур де Франс» Грег Лемонд, который считался главным претендентом на победу, заявил перед стартом, что не будет участвовать в гонке. Журналистам он сказал, что сильно устал. Но в частных разговорах с друзьями и семьей Лемонд дал понять, что новые виды допинга настолько улучшили производительность некоторых спортсменов, что остальным, «чистым», было незачем выходить на старт вообще.

Команда Motorola знала сравнительно мало о допинговой культуре, которая быстро набирала обороты в европейских командах. Новый стимулирующий препарат, который значительно увеличивал скорость гонок и из-за которого Лемонд отказался выступать в соревнованиях, был рекомбинантным эритропоэтином. Между собой спортсмены называли его ЭПО. Искусственно созданный гормон, стимулирующий костный мозг на производство эритроцитов, изначально предназначался для людей, страдающих анемией из-за хронических болезней почек, и по непрямому назначению прописывался больным раком. Для спортсменов, чьи изнурительные заезды на огромные расстояния превращали их тела в безжалостную топку эритроцитов, ЭПО стал подарком небес, еще более эффективным, чем анаболические стероиды, популярные у спортсменов в 1970–1980-х годах. Лемонд прекрасно понимал, что те, кто не использовал ЭПО, практически лишались шансов на успех.

Первая неделя гонки 1993 года оказалась для Армстронга богатой на события. Но на восьмой день, во время 200-километрового этапа из древнего города Шаролн-на-Марне в Верден, он обнаружил, что едет в небольшой группе лидеров, впереди всех. Армстронг в форме цветов американского флага слегка покачнулся на велосипеде и начал тяжело работать, чтобы сохранить свой темп. Группа из шести спортсменов приближалась к финишу, проезжая мимо огромной толпы болельщиков, стоявших за красными ограждениями с логотипами Coca-Cola вдоль трассы.

До финиша оставалось 200 метров. Армстронг много проигрывал, его блокировали три спортсмена. Француз Ронан Пенсек, не жалея сил и ног, спринтовал к финишу. И вдруг он немного уклонился влево, открывая крошечный зазор между ним и ограждениями. Армстронг не преминул воспользоваться возможностью и изо всех сил рванул туда. Он едва не задел рулем охранника и чуть не снес гигантский макет банки колы. Но ему удалось проскочить и не упасть, что явилось большим везением, тем более что на нем не было шлема. В то время на горных этапах шлемы обычно не надевали, и, если бы на скорости 35 километров в час он врезался в барьер, последствия могли быть трагическими. За финишной чертой он поднял руки вверх и чуть не сбил другого спортсмена. Свершилось! Армстронг стал самым молодым американцем, выигравшим этап «Тур де Франс».

Однако вскоре он сошел с дистанции. Он еще не был готов к длинным и трудным подъемам Альп и Пиренеев, поэтому закончить «Тур» в самом начале было частью командного плана. Он не был «горняком», и ему не имело смысла преодолевать такие мучения. Кроме того, он соревновался с командами, которые использовали хитрые допинговые программы, в отличие от Motorola, где спортсмены должны были сами выбирать методы стимуляции.

Джей Ти Нил приехал на «Тур де Франс», чтобы забрать Лэнса и отвезти его обратно в Комо. Армстронг времени даром не терял: остаток июля и начало августа, которые он провел в Комо, он жил неподалеку от врача команды, и тот помог спланировать его тренировки. Лэнс сбросил пару килограммов и стал готовиться к чемпионату мира, который проходил в августе. В то время он начал принимать низкооктановый допинг – кортизон, который обычно применяется для лечения лимфоидных органов и гормональных нарушений. Кортизон давал краткосрочный прилив энергии для однодневных гонок. Чемпионат мира, по сути, очень похож на Олимпийские игры: и там и там за победу борются страны. Велогонщики откладывают в сторону свою командную форму с логотипами спонсоров, надевают одежду цветов государственного флага и становятся одной командой соотечественников.

В 1993 году чемпионат мира проводился в Осло. Длина трассы составляла около 260 километров, на дистанции был один небольшой подъем и несколько крутых поворотов на городских улицах и шоссе. Мать Лэнса Линда приехала поддержать сына. Она вместе со Стефани Макилвейн, молодой, но серьезной сотрудницей Oakley, ответственной за спонсорскую поддержку велогонщиков, сидела на трибунах в финишной зоне. Был конец августа, и погода в Осло стояла ужасная. Шел ледяной ливень, все дороги были скользкие. Уже на первых километрах спортсмены поскальзывались и падали; сам Армстронг упал за гонку дважды.

На последнем круге он ускорился на подъеме и вырвался вперед. Среди зрителей пронесся удивленный гул. Армстронгу не хватало опыта, и он понятия не имел, как долго сможет продержаться в отрыве на такой скорости. Но как раз это его и отличало от других. Большинство молодых неопытных гонщиков перестраховывались и ехали с группой, экономя силы. Армстронг просто ехал вперед, ни о чем не думая и ничего не страшась. Одна ошибка – и его бы тут же обогнали опытные гонщики Клаудио Кьяппуччи и Мигель Индурайн, но Армстронг продолжал лидировать. За пять километров до финиша он начал осторожничать и замедляться на поворотах. На финишной прямой – широкой четырехполосной дороге – он оглянулся, всматриваясь сквозь ливень в попытке увидеть Кьяппуччи и Индурайна, но за ним никого не было. На финишном километре преследователи Армстронга сдались: они потеряли всякую надежу догнать его и боролись уже только за второе место.

Армстронг подъезжал к финишу, и зрители, стоящие под ледяным дождем и не имеющие понятия о том, кто это такой, горячо его приветствовали. За несколько метров до заветной линии он с триумфом поднял руки вверх. Техасец стал чемпионом мира. Мокрые от слез и дождя, они обнялись с мамой.

Представитель короля Норвегии Харальда пригласил Армстронга пройти в королевскую ложу для поздравлений. Армстронг отправился туда вместе с Линдой. На пункте охраны ее попросили подождать, пока чемпион будет общаться с королем, но Армстронг выпалил: «Я не оставлю мать за порогом!» – и они оба прошли к королю. Об этой встрече Лэнс впоследствии отзывался так: «Я понимаю, что он великий и все дела, но я хотел побыстрее свалить оттуда и отметить победу с друзьями». Именно так он и сделал.

Одержав победу, Армстронг стал бесспорным лидером, звездой команды. Теперь у него было две громкие победы: этап «Тур де Франс» и чемпионат мира. Для большинства профессиональных велосипедистов эти победы стали бы самыми главными достижениями, но для Армстронга все только начиналось. Одним из приятных дополнений к его успеху оказались выплаты организаторов за участие в соревнованиях; в среднем он получал по 20–25 тысяч долларов просто за то, что соглашался выходить на старт во Франции и других европейских странах. Деньги он обычно получал наличными.

Несмотря на растущую популярность Армстронга, руководство Motorola в недоумении чесало затылки: почему именно Motorola должна спонсировать какой-то там велоспорт? Шейла Гриффин ездила в Европу поддерживать команду, на гонках она часто находилась вместе с тренерами в машине сопровождения и, конечно, рьяно убеждала начальство, что спонсорство скоро принесет им большую отдачу, когда такие гонщики, как Армстронг, наберутся опыта и команда начнет одерживать большие победы. Лэнс имел в багаже две крупные победы, а вот команда пока еще не могла похвастаться ничем серьезным. Перед Гриффин стояла задача сделать все, чтобы претворить свои обещания в жизнь. Она даже инициировала разработку новой технологии мобильной связи для команды – первой двухсторонней радиосвязи между спортсменами и руководством команды. Инженеры Motorola создали прототип, впаяв маленький приемник в шлемы спортсменов. Вслед за их командой таким приспособлением стали пользоваться многие другие команды. Эта технология стала новым стандартом в велоспорте. Motorola согласилась продлить спонсорский контракт еще на один год.

На Оховице лежала большая ответственность за успехи команды. Когда до Армстронга доходили слухи о прекращении спонсирования их команды, он в первую очередь думал о том, как это отразится на нем лично. Он знал, что даже великий Грег Лемонд был вынужден целый год работать в качестве грегари во французской команде, чтобы вести к победе ее лидера Бернара Ино, прежде чем ему предоставилась возможность самому бороться за победу в «Тур де Франс». Если Motorola откажется спонсировать их команду, то, скорее всего, Армстронга ждет та же судьба: он будет вынужден перейти в другую команду и помогать более известным гонщикам. Ему понадобятся годы на то, чтобы стать лидером в существующей иерархии. А вот если он останется в команде Motorola, то скоро станет непревзойденным лидером, звездой спорта. На меньшее он был не согласен.

По мере того как рос статус Армстронга в спорте, росло и его эго. Motorola вошла в первую пятерку мирового рейтинга команд – впервые в истории американского велоспорта. Армстронгу платили в год полмиллиона долларов плюс бонусы, но его требования к руководству и членам команды только возрастали. Став чемпионом мира, он считал, что теперь все должны терпеть его капризы. Он был недоволен тем, что ест команда, в каких отелях живет. «Майкл Джордан не стал бы жить в такой дыре», – ворчал он. А еще он завидовал Энди Хампстену – лидеру команды, звезде. На команду выделялся всего один номер для лидера, и Армстронг хотел быть этим лидером. Он ждал, когда вся команда будет подчиняться ему и поступится личными целями ради его славы.

В сентябре Лэнс вернулся в Остин. Ему шел двадцать второй год, у него было много денег и комплекс нарцисса. Будь он восходящей звездой бейсбола или футбола, то американские СМИ не давали бы ему прохода. Его окружали бы толпы восторженных поклонниц и знаменитых друзей. Но американцам не было дела до его успехов в велоспорте. А кто-то из активистов даже нападал на него за то, что он ездил без шлема на чемпионате мира. В Остине Лэнс начал встречаться с Сонни Иванс – старой приятельницей по школе, которая к тому времени уже окончила вуз. Он доверял Сонни, потому что знали они друг друга задолго до того, как он стал чемпионом мира. Вскоре она переехала жить с ним в Комо.

Он попросил своего бывшего тренера Криса Кармайкла переехать из Колорадо-Спрингс в Остин, чтобы тренироваться у него. Кармайкл отнесся к такому предложению с недоверием и отказал ему, потому что не знал, чего от него ждать в будущем.

Лэнс обратился за поддержкой к Джей Ти, который по-прежнему работал его личным массажистом и помогал советом, как лучше распорядиться деньгами. Джей Ти был чудаковатым, но уверенным в себе человеком, всегда готовым прийти на помощь другим людям. Он взял на себя роль его отца, поддерживал Линду, помогал Лэнсу с умом распоряжаться обрушившимся на него богатством, присматривал за его домом, пока тот находился в Европе. Джей Ти по доброте душевной выполнял также функции личного ассистента Лэнса и следил за его тренировочным планом; ругал Лэнса, когда тот позволял себе выпить лишнего на выходных или, наоборот, пил мало воды на гонках, и следил за тем, чтобы Лэнс правильно питался. Он разрешал Лэнсу пользоваться своим катером для его другого увлечения – занятий водными лыжами. Для Лэнса отношения носили скорее деловой характер, Джей Ти был его хорошим советчиком в важных вопросах. Он был для него больше биржевым маклером, чем отцом.

В конце концов даже Линда обеспокоилась поведением сына: она не понимала, как с ним себя вести. Она видела много общего между ним и Грегом Лемондом, который тоже был очень молод, когда переехал в Европу, а чемпионат мира выиграл почти в том же возрасте. Линда попросила Лемонда и его жену Кэти встретиться с ней и Джей Ти в Миннесоте. За чашечкой кофе она поделилась своими переживаниями, но Лемонды не знали, что ей сказать. Конечно, у Грега были свои недостатки. Случалось, что его требовательность граничила с самодурством. Он был не ангел и осознавал это, но Лемонд не был похож на Армстронга: Лэнсу просто нравилось быть злым. К тому же Грег отличался постоянством, несвойственным Лэнсу. Он очень рано познакомился со своей будущей женой Кэти, и все взлеты и падения в его карьере они переживали вместе. Линда уехала из Миннесоты с большой симпатией к Лемондам, но ответа на свой вопрос не получила.

В феврале 1994 года Армстронг принял участие в гонке в Мексике и в нескольких рядовых европейских гонках. Он понимал, что в этом году от него ждут большего, и волновался перед новым сезоном. Несмотря на все его усилия, сезон начался с грандиозного провала на гонке Милан – Сан-Ремо в марте. Это был большой удар по его самолюбию. В апреле он поехал в Бельгию на знаменитую классическую гонку Льеж – Бастонь – Льеж, которая проводится в горах Арденны с 1892 года. Финишировал вторым. Его мощь впечатляла, но результат в очередной раз показал, что ему не хватало тактической подготовки. Евгений Берзин из России, выступавший в то время за команду Ferrari’s Gewiss, застал Армстронга врасплох поздней атакой, которую совершил в одиночку, и победил. В мае Армстронг второй год подряд финишировал вторым в «Тур Дюпон». Ему нужна была победа. А если он хотел стать великим велогонщиком, то пора было задуматься о подготовке к «Тур де Франс», тем более что гонки на выносливость по-прежнему оставались за пределами его сил.

В Комо на новый сезон он приехал вместе с Сонни, которая недавно получила диплом мерчандайзера в сфере моды. Они жили в двухкомнатной квартире Лэнса. Он много тренировался, чтобы развить выносливость, и целыми днями ездил по Бергамо с товарищами по команде Фрэнки Эндрю и Джорджем Хинкепи. Лэнсу не хватало выдержки, и он часто вступал в жаркие споры с итальянскими водителями. Сонни вспоминает, что ему в тот год было тяжело – он даже отказался от участия в нескольких гонках и рано вернулся в Комо. В самом конце сезона он объявил Сонни, что им нужно расстаться. Он сказал, что директор команды считает, что он сдает позиции и что Оховиц и его мама думают, что Сонни его сильно отвлекает. В расстроенных чувствах она собрала чемодан и уехала домой. Лэнс быстро оправился от расставания. Через несколько месяцев у него завязались серьезные отношения с молодой красивой велогонщицей из Голландии Даниэллой Овергааг, с которой он познакомился на выставке велотоваров Interbike в Лас-Вегасе. Она стала жить с ним в Комо и учила ругаться по-голландски. Когда Лэнсу пришло время возвращаться в США, она поехала вместе с ним и осталась жить в его квартире, которую он снимал у Джей Ти.

Главным событием 1994 года стала не гонка «Тур де Франс», а решение Motorola продлить спонсорское соглашение, что давало команде еще год жизни, а то и два. Вскоре после этого Армстронг подписал договор на два года, согласно которому ему ежегодно выплачивалась колоссальная сумма в 850 тысяч долларов – больше, чем кому-либо в команде. Motorola решила поддержать восходящую звезду, даже несмотря на провальный сезон.

Пока Армстронг набирал популярность, Грег Лемонд переживал сложнейший период в своей карьере. Он не мог справиться со своей загадочной слабостью и рано сошел с дистанции «Тур де Франс». Лемонд много тренировался, надеялся на хороший результат и был сильно разочарован тем, как все для него обернулось.

На следующий день после того, как Грег сошел с дистанции, его жена Кэти, которая находилась в их доме в Бельгии, где они жили во время сезона, услышала телефонный звонок. Она сняла трубку:

– Привет, это Лэнс.

– Какой Лэнс? – спросила Кэти, которой в голову не могло прийти, что звонит Армстронг.

– Лэнс Армстронг. Я хочу снять ваш дом в Бельгии.

– Что? – в недоумении спросила Кэти.

– Ну, Грег слился. Я хочу снять ваш дом, – ответил он.

– Мы не сдаем дом, – ответила Кэти. В то время у них с Грегом уже было трое детей, которые жили вместе с ними, к тому же Грег не собирался выходить на пенсию. Этот звонок оскорбил и возмутил Лемондов.

В конце года Грег Лемонд заявил, что уходит из спорта, и весь мир начал сравнивать их с Армстронгом. Газеты писали, что Лемонд «передает эстафету» Армстронгу. Лэнс отдавал должное Лемонду, но эти сравнения его раздражали. «Я не следующий Грег Лемонд, – заявил он в одном из интервью. – Я первый Лэнс Армстронг».

Начался сезон 1995 года, и Армстронг снова поехал в Европу. В самом начале марта он принял участие в гонке Париж – Ницца, которую участники Гранд-тура часто включают в свой сезон в качестве весенней тренировки. Эту недельную гонку обычно называют «дорогой к солнцу», потому что начинается она в прохладном дождливом Париже, а завершается в теплой солнечной Ницце. Армстронг победил в пятом этапе на подъеме, ведущем к финишу. Победа дала ему хороший толчок к сезону. Вячеслав Екимов, главный соперник Армстронга по «Тур Дюпон», был на четвертом месте.

Через неделю после гонки Париж – Ницца американская команда уже выступала на длинной изнурительной шоссейной гонке Милан – Сан-Ремо. Армстронг и его команда были снова полностью разгромлены. На обратном пути Лэнс начал жаловаться, что другие команды используют ЭПО. Ему казалось, что их команда так отвратительно выступает, потому что все их соперники напичканы препаратами. Джордж Хинкепи сразу понял недвусмысленный намек Лэнса. Он предложил команде начать принимать ЭПО. Если они не будут этого делать, то им не хватит сил поддерживать его на серьезных гонках.

Хинкепи жил в Комо и узнал от Фрэнки, что ЭПО можно достать в швейцарской аптеке, расположенной неподалеку от квартиры, где он жил вместе с другими членами команды. Фрэнки туда ездил за таблетками для себя. Хинкепи стал ездить в аптеку, где оставлял каждый месяц около полутысячи долларов в обмен на панацею. Все убедились, что ЭПО работает.

Армстронг стал сильнее и выносливее. Он выдерживал нагрузки, которые раньше ему не давались. Лэнс убедился, что ЭПО, который сами спортсмены называли «Эдгар По», работал безотказно, но его волновало, как гормон роста, который помогал ему наращивать мускулы, влияет на здоровье человека.

В середине 1995 года Армстронг был на четырнадцатом месте в мировой квалификационной таблице и выиграл «Тур Дюпон» – самую высокогорную гонку США. Он решил, что ему нужен агент, который будет помогать зарабатывать деньги и делать ему имя. Рассмотрев несколько кандидатур, он остановился на Билле Стэплтоне – олимпийском пловце, который так и не достиг высот в спорте. Уйдя из большого спорта, он, получив высшее образование в сфере бизнеса и юриспруденции, работал помощником в крупной юридической компании в Остине. Корпоративное право ему вскоре наскучило, и тогда он рассказал руководству компании о своих планах заняться спортивным правом и убедил партнеров открыть спортивное агентство на базе существующего предприятия.

Согласно договору, заключенному с Армстронгом, фирма получала 3–5 процентов от его спортивных контрактов. Помимо этого, Стэплтон лично получал 15–25 процентов от любой рекламной сделки, которую совершал от имени Армстронга. Дело быстро закрутилось. В первый год работы с Лэнсом он договорился о рекламе с Nike – производителем шлемов Giro и компанией Milton Bradley. Также он заключил выгодную сделку с Oakley и подписал отдельный договор с Motorola. Согласно договорам с Oakley, Nike и Giro Армстронг сразу же получал миллион долларов от каждой компании и еще два миллиона потом, если выиграет золотую медаль на Олимпиаде в Атланте. В 1996 году Олимпийский комитет изменил правила, и теперь в Играх могли принимать участие и профессионалы, а значит, Армстронг мог попытать счастья еще раз. Ему светили огромные деньги сверх его немаленькой зарплаты, и в порыве чувств Армстронг начал строить огромную белоснежную виллу на берегу озера Остин на миллион долларов. Джей Ти помог Лэнсу найти и выкупить участок земли, он же следил за строительством виллы, пока Лэнс проводил в разъездах большую часть года. Армстронг попросил мать заняться дизайном и поиском рабочих. Хотя у Линды не было высшего образования, она посещала вечернюю школу, совмещая занятия с работой секретарем в Ericsson Telecommunications, и получила специальную лицензию, позволявшую ей представлять интересы сына в вопросах, касающихся недвижимости.

Лэнс назвал виллу «Каза де Линда» в честь матери. Джей Ти любил пальмы, специально для него Лэнс посадил двадцать шесть пальмовых деревьев вокруг своего дома.

Близилось начало «Тур де Франс», и Армстронг чувствовал себя уверенно. Он стал сильнее по сравнению с прошлым годом, его команда тоже стала сильнее благодаря ЭПО. Джордж Хинкепи отметил, что большинство членов команды теперь ходили с бутылками, которые бряцали при ходьбе. Он прекрасно знал, что в этих бутылках – ампулы с ЭПО. Перед «Туром» 1995 года врач команды Массимо Теста поговорил со спортсменами об опасностях, которые таил в себе препарат. Теста был уверен, что при передозировке кровь становится густой, почти сиропообразной и может дать слишком большую нагрузку на сердце или спровоцировать развитие смертельно опасного тромба. Поэтому на самой гонке Теста, вооружившись сепаратором крови, измерял гематокрит – отношение эритроцитов к общему объему крови. Никто из команды не превысил допустимых доз ЭПО, но гематокритное число почти у всех было неестественно высоким, что само по себе не было опасно, учитывая объемы нагрузок, которым подвергались спортсмены. Отношение эритроцитов к общему объему крови сокращается во время усиленных тренировок и уже тем более на таких изматывающих чемпионатах, как «Тур де Франс».

1995 год стал трагическим для их команды. Один из гонщиков, двадцатичетырехлетний итальянец Фабио Казартелли, упал на спуске и умер от травм головы. В 1992 году Казартелли выиграл Олимпиаду – ту, в которой Армстронг выступал еще в качестве любителя и финишировал всего лишь четырнадцатым. Через два дня после смерти Казартелли Армстронг финишировал первым в восемнадцатом этапе гонки. Он показал на небо и посвятил свою победу погибшему товарищу. Впоследствии он сказал, что этот момент был самым значительным во всей его карьере. Через два дня Лэнс Армстронг финишировал в своем первом «Тур де Франс» – он пришел тридцать шестым в общем зачете.

Через полмесяца Армстронг выиграл «Классика Сан-Себастьян» – свою первую значимую профессиональную гонку в Европе, ту самую, в которой он финишировал последним в 1992 году сразу после Олимпиады. Ни один американец не выигрывал до него классические гонки, но в том году Армстронг был в ударе.

Позже в том же году состоялось еще одно значимое для карьеры Лэнса событие. Он полетел на встречу с итальянским спортивным врачом Микеле Феррари. Лэнса познакомил с ним Эдди Меркс, бельгийская легенда велоспорта. Компания Меркса спонсировала команду Motorola, и все гонщики использовали велосипеды их производства. Сын Меркса Алекс был членом их команды. Лэнс заметил, что в сезоне 1995 года Алекс значительно улучшил свои результаты, и связал это с его сотрудничеством с Феррари.

Феррари предпочитал оставаться в тени. Он никогда не присутствовал на гонках или официальных мероприятиях вместе с командой. Носил очки с толстыми стеклами и ездил на стареньком убитом автокемпере[8]. Казалось, для счастья ему ничего, кроме электронных таблиц и калькулятора, не нужно.

Единственное выступление Феррари на публике закончилось плохо. В 1994 году он работал врачом в молодой итальянской команде Gewiss-Ballan. После того как спортсмены этой команды заняли все три призовых места в одной из главных классических гонок – что можно сравнить с тем, как если бы одна страна выиграла все олимпийские медали в каком-то виде спорта, – один журналист напрямую спросил Феррари об употреблении ЭПО. Феррари образно расписал его безвредность, сказав между прочим: «ЭПО не опаснее апельсинового сока». Сложилось впечатление, что Феррари оправдывал и даже настаивал на употреблении гормона для улучшения показателей спортсменов. После этого заявления его уволили из команды.

Разумеется, выражая свое мнение об ЭПО, он, как и все, прекрасно знал о том, что это запрещенное средство. Но тесты в то время не проводились. Международный олимпийский комитет, который всегда стоял на страже антидопинговых правил, собирался поручить авторитетным спортивным врачам разработать тест, который позволял бы определять наличие запрещенного средства в моче. Их выбор пал на одного из вузовских преподавателей, Франческо Конкони, который учил в свое время Феррари и сам был замешан в допинговых историях с итальянскими спортсменами. По иронии судьбы Конкони оказался в положении лисицы из басни, нанятой охранять курятник, и это не осталось незамеченным: некоторые европейские издания указывали на его связь с Феррари.

Возможно, что именно полемика вокруг этой ситуации (которая, впрочем, не была отражена ни в одном крупном американском издании) и стала лучшей рекламой Феррари. Он превращался в самого востребованного неофициального врача профессионального спорта. Армстронг всегда стремился быть в курсе самых новых веяний в музыке, моде, технике и, конечно, в спорте; он быстро разглядел в Феррари большой талант.

Лэнс ничего не сказал о своей встрече с Феррари другим членам команды, даже Фрэнки Эндрю, потому что считал, что еще не время. Не все в команде могли позволить себе работать с врачом, чьи гонорары начинались от 15 тысяч долларов и доходили чуть ли не до 400 тысяч, включая бонусы. Спонсоры уж точно не стали бы платить по таким счетам.

Потенциал Армстронга вот-вот мог раскрыться, получив мощный импульс, но у команды назревали проблемы со спонсорской поддержкой Motorola. В конце 1995 года на Шейлу Гриффин начали давить коллеги из Европы, убеждая компанию оказывать спонсорскую помощь футбольной команде, которая, по их мнению, могла обеспечить лучшую узнаваемость бренду, чем велоспорт. Оховиц надеялся на чудо и потратил месяцы на поиск нового спонсора, но тщетно.

А Лэнс выглядел так, как будто все это его не касалось. Он бросил Даниэллу, и она с разбитым сердцем вернулась в Голландию. Когда Бетси спросила его, что произошло, он только пожал плечами. Он сказал, что теперь встречается с моделью нижнего белья, о которой с бесстыдством говорил, что она везде чисто выбрита. Не связывая себя никакими серьезными отношениями, Армстронг имел много свободного времени, чтобы отдыхать в барах и встречаться с девушками. Он подружился с Джоном Кориотом – управляющим известного остинского бара Cactus Room. Завел случайную интрижку со Стефани Макилвейн.

В очередной приезд Стефани в Комо Бетси услышала, как кто-то из команды сострил:

– К Лэнсу приехала сосочка.

– А кто эта Стефани? – спросила Бетси Фрэнки, и он ей рассказал.

– У него ведь уже есть девушка! – возмутилась та. На что Фрэнки ответил, что такая практика в порядке вещей.

– Так вот, значит, что у вас тут творится! Женщины приезжают и просто обслуживают вас? – разозлилась Бетси.

– Нет, творится не у нас, а с Лэнсом, – ответил Фрэнки.

Начало сезона 1996 года ознаменовалось самой большой победой в его профессиональной карьере – в бельгийской однодневной гонке «Флеш Валонь» в Арденнских горах, которая известна своими бесконечными подъемами и технически сложными поворотами. После этой победы он занял второе место в гонке Льеж – Бастонь – Льеж, где упустил победу перед самым финишем. По возвращении в мае в США он второй раз подряд выиграл пять этапов «Тур Дюпон».

Казалось, что тренировочная программа Микеле Феррари приносит свои плоды. Это была, пожалуй, самая тщательно разработанная, интенсивная и необычная тренировочная программа в истории велоспорта, если не всего спорта вообще. Такая работа щедро оплачивалась. Согласно выпискам со счетов Феррари, в 1996 году он получил от Лэнса 14 тысяч долларов в феврале, 28,5 тысячи долларов в мае и 42 тысячи – в июле. Июльский платеж поступил с их совместного с матерью счета. На тренировках Феррари ездил за Армстронгом по холмистым трассам на своем разбитом фургоне и периодически останавливал его для проверки показателей датчиков мощности и анализа крови на изменение уровня содержания молочной кислоты. Он следил за тем, какую мощность Армстронг мог выдавать на килограмм веса своего тела и с какой скоростью въезжал на подъемы. Просмотрев сквозь толстые стекла очков свои таблицы, Феррари увидел, что перед ним чрезвычайно перспективный экземпляр. Он первым стал использовать расчеты для прогнозирования физического потенциала спортсмена и был уверен, что наука может превратить Армстронга из неуклюжего и нестабильного велосипедиста в победителя «Тур де Франс».

Тем не менее в начале лета Армстронг казался измотанным и уставшим. После майской победы в «Тур Дюпон» он взял месяц отдыха и вернулся в Остин. На него это было непохоже.

Во время подготовки к июньскому «Туру Швейцарии» Армстронгу после каждого тяжелого тренировочного дня требовалось несколько дней на восстановление, что было подозрительным для человека, который прежде мог несколько дней подряд работать в напряженном режиме. На самой гонке, которая проходила одиннадцать дней в Швейцарских Альпах и считалась разминкой перед «Тур де Франс» для большинства профессионалов, он явно мучился. Он неплохо начал гонку, но финишировал далеко не первым.

С дистанции «Тур де Франс» Армстронг сошел на шестом этапе из-за бронхита. Мальчик, который никогда не болел, позволил простуде свалить себя на самой важной гонке года, на ключевом этапе подготовки к приближающейся Олимпиаде в Атланте.

На Олимпийских играх Армстронг пришел двенадцатым в шоссейной гонке и шестым в гонке с раздельным стартом. Достойный ли это результат? Конечно. Но это было далеко не все, на что он был способен. И уж точно этот результат не тянул на те миллионные контракты, которые заключал для него Стэплтон.

Так бесславно закончился столь эффектно начавшийся сезон. Армстронг выиграл «Тур Дюпон». Он стал первым американцем, выигравшим престижную весеннюю велогонку «Флеш Валлон». Более того, ему совсем чуть-чуть не хватило до победы в Арденнских горах на гонке Льеж – Бастонь – Льеж. Даже несмотря на неудавшийся «Тур де Франс» и отсутствие олимпийского золота, сезон 1996 года считался лучшим в его карьере.

{Примечания к Главе 4}

Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта

Подняться наверх