Читать книгу Золотые пешки - Группа авторов - Страница 10

– Прощай, Германия! Прощай сосновый лес!

Нас дома ждут улыбки ласковых невест! – горланили тучные табуны дембелей, коротая время до заветного рейса в Союз и потирая руки в предвкушении момента полного развёртывания на всю катушку, чтобы распоясаться во всю вселенскую. Военный аэродром в Темплине гудел турбинами лайнеров и солдатскими басами. Ушитые до безобразия парадки, обвешанные галунами и аксельбантами, да украшенные иконостасами значков, колыхались в весеннем лесу, сливаясь своим хаки с молодой листвой и хвоей. Жёлтый металл отполированных блях, пуговиц, кокард и эмблем горел на солнце золотом покорённых нибелунгов.

Груды расписных в стиля «а-ля рус» чемоданов, пузатились от немецкого ширпотреба: жвачки, одёжки, обувки и пледов, оберегающих своей мягкостью самодельные кружки с деревянными резными ручками. Но главной драгоценностью фибровой «мечты оккупанта» был дембельский альбом.

Но должно подчеркнуть, что не все смогли уберечь эту бесценную реликвию в первозданном виде. Кое-кто в кое-каких частях нещадно выхолостил солдатскую святыню, беспощадно вырвав листы с дорогими солдатскому сердцу уникальными фотографиями. Надругательство было обосновано запретом на съёмки секретных объектов и техники Советской Армии.

Но таких пострадавших было не так уж и много. Офицеры большей частью проявляли лояльность, и замполитов, жаждущих учинить костёр тщеславия из дембельских альбомов, было единицы.

Сергей Острогор с однополчанами угодил на рейс, летящий в Омск. В Темплине никто никогда не спрашивал, кому куда надо лететь. Вызывали очередников и сажали на прибывший из Союза борт. Главное – на родину, а там доберётесь!

Самолёт, сделав промежуточную посадку в Ленинграде, приземлился в Омске поздним вечером. Грохоча новехонькими подковами по шатающемуся и стонущему трапу, бурлящий сель дембелей с пугающей скоростью пронёсся по бетонке и ввалился в здание аэропорта. Нахлынув на билетные кассы, необузданная орава стала совать в окошки воинские требования, желая заполучить квиток до заветного места. Будь при себе рубли, то плевать бы на проездные документы, а так – добивайся билета у кассирши за штабные писульки.

– Серёга! – Кричал из людского месива Арсений Рожков, сдерживая могучими плечами наседавшую кучу. – Тут из подходящих вариантов только Фрунзе! Тебе брать?

– Бери! – махнул рукой Острогор, привстав с чемоданов.

– Я на подмогу, – Жека Селивёрстов одёрнул китель и степенной походкой заслуженного биндюжника СССР пошёл в толпу. Врубившись в неё атомным ледоходом, он углубился в плотные слои и смешался в торосах из мужских торсов.

Через 3 часа они были уже в столице Киргизии в квартире старшей сестры Арсения.

– Будьте как дома! – накрывая на журнальный столик, говорила девушка, поминутно удивляясь нежданному появлению гостей. – Ну надо же! Сенька нагрянул! Родители-то знают? Нет? Так я им позвоню! А вы пока угощайтесь! В ванной свежие полотенца, душ в вашем распоряжении.

Она делала всё споро, ладно и быстро: симбиоз врождённой ловкости с навыками работы администратора отеля «Интурист». Приехав поступать во Фрунзе в университет, она не прошла по баллам, но зато умудрилась устроиться в гостиницу.

– Не поднимают! – девушка бросила трубку телефона на рычаги. – Наверное, на работе. Позвоню вечером, – она ласково потрепала брата по голове. – Ух, Сенька! Какой же ты молодец, что заехал! Я вам билеты организую, тебе с Женей домой в Чимкент, а Сергею в Джамбул? Я не напутала? – её умный взгляд остановился на Острогоре, поперхнувшегося пепси-колой от нежданного женского внимания.

– В Джамбул, в Джамбул! – ответил за однополчанина Арсений. – Там тепло, там его мама!

Все рассмеялись, а девушка принесла из холодильника бутылку «Посольской», которая стала быстро покрываться холодной испариной.

– Уважила, сестрёнка! – Арсений по-хозяйски принялся за откупорку. – Будь ты моложе, посватал бы за тебя Серёгу.

– Жених видный! – Жека припечатал мощной пятернёй по колену Острогора, ломая на его брючине «вечную стрелку», промазанную изнутри немецким клеем «Rapid».

– Ой, спасибо тебе, братик, за комплимент от пожилой женщины!

– Опа-на! Ляп вышел! Пардон! – извинился брат. – Огрубел, знаешь ли, за два года и отвык от приличных манер.

– На первый раз прощаю великодушно. Давайте-ка выпьем за встречу!

– Ай, молодца! – похвалил Арсений и обратился к товарищам. – Какая у меня сестрёнка! А? Золото!

Выпив рюмку, девушка заспешила:

– Так, я на работу, меня всего на часок отпустили, так что я побежала. А ты, Сеня, подумай о моём предложении: официант в нашем ресторане – доходное место! Уж ты мне поверь! Домой на такси ездят, одеваются хорошо, всегда в белой рубашечке, при бабочке, ну и холодильник всегда полный.

– Чтобы я и халдеем? – возмутился брат.

– Не горячись! Остынь и взвесь!

– Да ни в жизнь!

– Всё же подумай, с друзьями, вон, обсуди! Ребят, надоумьте его!

Она помахала им, улыбнулась, поцеловала брата и выпорхнула на лестничную площадку.

Следующим днём они уже тряслись в плацкарте поезда «Фрунзе – Москва» и продолжали пить водку.

– А помните, мы обещали, что когда будем на гражданке, будем поднимать тост за тех, кто в сапогах? – Сергей обвёл мутным взором собутыльников.

– Помним, – ударил подбородком о грудь Жека.

– За них? – спросил Арсений.

– За них, – подтвердил Сергей.

Накатили, закусили лангетом из «Интуриста», налили ещё.

– А давайте теперь за удачу!

– За удачу, Серый, не пьют.

– Это почему же? – изумился Острогор.

– Вспугнёшь, – пояснил Арсений.

– А мы такие страшные?

Дембеля оценивающе посмотрели друг на друга.

– Нет! – пришёл к выводу Острогор. – Не чмари и не убоища!

– Давайте за новую жизнь! – предложил Жека. – Страна дождей, шалав, велосипедов теперь уже в прошлом. Впереди непаханая целина!

– За освоение целины!

– Стойте! – всполошился дезориентированный Острогор, едва не выплеснув водку на стол. – Разве мы едем в Целиноград?

– Едем мы, друзья, в дальние края… – запел Арсений с комсомольским задором. – Будем новосёлами и ты, и я!

– Потеря чувства юмора, – констатировал Жека.

– А… – недоумение сползло с лица Острогора. – И чувство юмора я не терял. Сам знаешь, кто был в армии, в цирке не смеётся.

– А кто в учебке, тому не страшен Бухенвальд. А сейчас у нас свобода! Вольная воля!

Вольница вела себя шумно, но мирно и не задиралась, и пассажиры, прежде обеспокоенные столь неудобными попутчиками, свыклись с гуляющей троицей и уже не вздрагивали от громких возгласов и грохота посуды. После третьей бутылки, размывшей границы реальности, Острогор глянул на плывущий за окном скудный пейзаж Средней Азии.

– Где мы? – обратился он к проходившей по коридору женщине, опознав в ней проводницу.

– Подъезжаем к Чу!

– Земля обетованная! – воздел руки к небу Арсений.

– Pardon me, boy! Is that the Chattanooga choo choo? – запел Жека.

– Проводница оценивающе осмотрела солдат, скользнула цепкими зрачками по натюрморту и погрозила пальцем.

– Не шалить! – воспитательница и карапузы в песочнице.

– Обижаешь, мать! – Жека открыл огромные ладони. – Это серенада солнечной долины!

– Попрошу не увлекаться серенадами и руладами!

– Не извольте беспокоиться, владычица! Мы – мирные люди, – заверил Сергей. – Без бронепоезда. Но на фирменном!

– Нам нужен мир! – Арсений скопировал Брежнева, смачно шамкнул, крякнул и добавил. – Желательно весь!

– Смотрите, ребята, – потеплела женщина. – Уж не подведите.

– Так вот она какая, сказочная Чуйская долина! – расплющив нос по грязному стеклу, дивился Арсений Рожков на тянущуюся за окном равнину.

– Сказочная страна! Поле чудес!

– Давай новый пузырь! – Женю Селивёрстова не привлекала раскинувшаяся под голубым казахским небосводом призрачная пастораль.

– Водка лучше дури!

– Одно другому не мешает, – изрёк земляк и опустил тяжёлые веки. От частивших столбов линии электропередач, чёрных как обугленные головешки, зарябило в глазах.

– Замечтался о пяточке? Успеется на ковре самолёте полетать.

– Да-а-а, Сень, у-с-сспе-ее-ш-ш-шь, – зашипел Острогор, которому всё труднее и труднее удавалось регулировать работу языка.

– Ты дома раньше будешь, – с лёгкой завистью сказал Арсений. – Джамбул уже через час.

– Не-а, – мотнул головой Острогор. – Бо-о-ольш-ш-ше!

Стряхнув пыль мечтательности, Рожков выудил новую кеглю «Посольской» и вонзил её в останки растерзанной курицы, разбросанных на пропитанной жиром газете. Эстафета застолья не прерывалась. Стаканы наполнялись и опорожнялись, наполнялись и опорожнялись. Тосты уже не произносились, закуска стала безразличной, и застолье потеряло приличествующую окантовку светского мероприятия.

И Рожков, и Селивёрстов были статными парнями, превосходившие Острогора и в росте, и в развороте плеч, и в объёмах желудков. Эти анатомические и физиологические преимущества позволяли им преодолевать побочные эффекты водки, торпедирующие организм по жизненно важным узлам и коммуникациям. А что же Острогор? Увы! Его биологическая система была не столь крепка. Повышенные дозы алкоголя, ускоренный темп и отсутствие сноровки загнали его органы жизнеобеспечения в режим запредельных перегрузок.

Вылив в себя очередную порцию водки, Сергей почувствовал проникновение в ротовую полость раскалённого зонда, поползшего глубоко внутрь, раздирая на своём пути ткани пищевода. Достигнув желудка, щупальца впилась присосками в его стенки, намотали их на себя, как плёнку на веретено, и потянули наружу.

Острогор вскочил, выпучив по-рачьи глаза, и кинулся к окну. Товарищи верно истолковали порыв сотрапезника и грамотно, а главное, своевременно, выполнили акробатический этюд по выводу собственных тел из радиуса зоны обстрела. К чести канонира, он успел высунуть мортиру в бойницу и произвести несанкционированное бомбометание.

Был ли то трезвый расчёт пьяного дембеля, или в события вмешалась пресловутая случайность, но необычный снаряд точнёхонько накрыл цель. Тщедушный аксакал на карликовом ослике-долгожителе, ожидавший прохода поезда в опасной близости, поплатился за презрение к элементарным нормам безопасности. Ниспосланная свыше кара шмякнулась на выцветшую тюбетейку старика массивным испражнением гигантской птицы Рух и поползла по морщинистому лицу и костистым плечам. Не везде выпадает манна небесная.

Налившиеся кровью глаза вспыхнули, злая камча распорола воздух, и вслед уносящемуся охальнику, продолжавшему обильно помечать степь отторгнутой пищей, понеслись страшные проклятья.

Острогор с искренним сочувствием пожалел незадачливого аборигена, пострадавшего от его бомбомёта. Элементы непринятой закуски разлетелись шрапнелью, влипая в верблюжью колючку и гравий насыпи. Когда весь боезаряд был израсходован, канонир вернулся на исходную позицию.

– Хороший фейерверк получился! – резюмировал Селивёрстов, следя за оливковой плёнкой с вкраплениями солёных огурцов и волокон куриного мяса, дрейфующей по стеклу под воздействием набегающих потоков воздуха.

– Праздничный салют! – веселился Рожков. – В честь возвращения героя на родину!

– Всё! – утёршись рукой, выдохнул Острогор. – Хватит!

– Ладно тебе, Серёга! Прополоскался, теперь можно и по новой!

– Нет, Сеня. Скоро дом, надо быть в форме.

– А ты и так в форме! В парадной! Давай-ка не подводи наше боевое братство! – он толкнул Селивёрстова плечом. – Вздрогнем, Жека?

Селивёрстов молча поднял руку и показал зазор между большим и указательным пальцами.

– Джуз грамм. Эмм?

– Не оспариваю. Джуз, так джуз.

– Это – последняя, – сощурился на стакан Острогор.

– Финальная, – поправил Рожков.

Остановка в родном городе была 15 минут. Троица спустилась на перрон: Острогор с чемоданом, Селивёрстов и Рожков – с бутылками, закуской и стаканами.

– Вот ты и дома! – Жека осмотрел серовато-белое бетонное здание вокзала с огромными часами на фасаде. – На посошок?

– Давай, Серый! – Рожков уже совал стакан. – Стременную! Острогор, искажаясь в лице, поставил чемодан и принял граненое подношение.

– Не кисни, Серёга! Это же наша водяра, а не вонючий немецкий «Кристалл»!

От воспоминаний о мерзком гэдээровском пойле Острогор ощутил рвотный позыв. Собрав волю в кулак, он загнал в себя опостылевшую за поездку жидкость и сделал громкий выдох.

– Это ещё что за гульбище?!

Потревоженное трио озадачилось: кто бы это мог быть?

– Полное попрание всех норм устава! – обвинитель в капитанских погонах и красной повязке на руке был суров и решителен. – Что за расхристанный вид! Да вы пьяны!

– Серёг, ты ж говорил, что в Джамбуле патрулей не бывает! – пряча за спину бутылку, удивился Рожков.

– Это-о-от пе-е-е-рвый в моей жизн-и-и-и.

– Документы! – рыкнул офицер и угрожающе накренил корпус. Стоявшие за его спиной солдаты комендатуры на всякий случай подступили к капитану поближе.

– Три на три! – Селивёрстов флегматично хрустнул огурцом и потёр ладони. – Игра в равных составах.

– Что вы там бормочете? Документы!

– В поезде.

– И ваши? – спросил офицер Острогора, покачивавшегося возле чемодана, как утлое судёнышко возле буя.

– И мои? – тоже спросил Сергей. Капитан заложил за спину руки.

– Дембеля?

– Дембеля.

Он посмотрел на солдат глазами сытого хищника и неожиданно смилостивился.

– Не буду портить вам праздник.

– Вот это правильно! – похвалил Селивёрстов. – Может, присоединитесь, товарищ капитан? – Жека показал из-за спины горлышко «Посольской».

– Живо в вагон! – рявкнул капитан и полюбопытствовал у Острогора. – В состоянии домой добраться?

– Смогу-у-у, – кивнул Сергей головой, роняя на перрон фуражку.

– Серый, возьми трёшку на мотор! – Рожков стал совать товарищу зелёную купюру. – Быстрее и надёжнее!

– Не н-а-а-адо! – Острогор гордо поднял голову, на которую один из солдат наряда нахлобучил подобранный картуз с выгнутой кокардой. – Я тебе за билет ещё должен. Завтра же вышлю на твой адрес!

– Твой товарищ прав! – капитан засунул трёшку в карман Серёгиной рубашки. – Поезжай, братец, на такси!

Бесцеремонно скомкав и властно оборвав процедуру расставания, капитан дождался посадки в вагон дембелей-транзитников и проконтролировал удаление с перрона прибывшего пассажира, проглоченного дверьми центрального входа. Через минуту, пронзив зал ожидания зигзагообразным курсом, Острогор выполз на противоположной стороне вокзала. Сдвинув слегка деформированную фуражку на затылок и оправив китель, сержант запаса окинул взглядом полководца открывшийся перед ним вид.