Читать книгу Неизбежная карма/Упадок обольщения - Константин Байдан - Страница 6

Следующая ступенька – пострижение в рясофор, или иночество, которое обычно совершается не ранее, чем после трехлетнего пребывания сестры в обители. Однако в особых случаях, например при смертельно опасной болезни, настоятельница может обратиться к архиерею с просьбой о пострижении той или иной насельницы и по истечении более короткого времени ее пребывания в монастыре.

О смысле и значении рясофорного пострига духовник обители, схиигумен Авраам (Рейдман), отвечая на вопросы во время одной из бесед с сестрами, сказал так: «Иноческий постриг – это начало пути. Обеты еще не даются, но в то же время возвращения к мирской жизни уже нет. Человек еще не дал монашеских обетов, как бы (теоретически) еще не приступил к самому подвигу, но это уже подготовка – подготовка к тому, что он примет полный постриг и затем все силы своей души употребит на совершенствование, на заботу о своем спасении. Это нечто вроде обручения: как сначала бывает обручение, а потом – брак, так и здесь. Иночество является неким предвкушением того, чем уже будет собственно монашество».

Перед постригом

Таким образом, рясофор – это «начаток святого образа», постриженная в рясофор обычно именуется инокиней, но также возможны названия рясофорной монахини или рясофорной послушницы. Обычно при этом постриге переменяется имя – в ознаменование начала новой жизни. По непреложной заповеди Спасителя: Просите, и дано будет вам (Лк. 11, 9), новопостриженной подается особая благодать, споспешествующая ей во спасение, дается и новый заступник – святой, имя которого она получает при постриге.

В собственном смысле монашество начинается с пострижения в малую схиму, мантию. Выдающийся подвижник и молитвенник нашего времени старец Иосиф Афонский так пишет в одном из писем к своей духовной дочери, принявшей монашеский постриг: «Величайшая, воистину, сила и благодать святого и ангельского образа монахов. Радуйся и веселись, чадце мое возлюбленное, со всеми святыми сестрами, или, скорее, благоухающими духовно астрами. Радуйтесь, разумные в Господе девы, что удостоились на земле такого ангельского жития. Благословен Бог, творяй ангелы Своя духи, благословен Бог, возвышающий смертных еще во плоти к житию бесплотных. Желаю вам, чадца мои, и молюсь из глубины сердца, дабы благоуханная благодать, как тонкое дуновение, как благовонное Божественное дыхание, постоянно веяла среди вас, напояя благоуханием преподобные души, освящая подвижнические тела… Итак, блажен путь, спешите». В согласии с ним говорит, обращаясь к новопостриженной, и иг. Таисия: «Блаженна ты, сестра! Блаженна мысль твоя, блаженно и похвально произволение твое. Ты возвеселила небо и землю; возвеселила человеков, пекущихся о твоем спасении; возвеселила ангелов, имже радость бывает о каждой душе, обращающейся к Богу; возвеселила и Самого Господа, призывающего всех обремененных суетою мира к Своему блаженному премирному покою: Приидите ко Мне, и Аз упокою вы!» Все готово к монашескому постригу.

Объясняя смысл монашеского пострига в одной из бесед с монашествующими, схиигумен Авраам, отметил, что «смысл пострига заключается в том, что человек возобновляет обеты, которые он нарушил после крещения, и дополнительно дает обеты нестяжания, безбрачия и послушания, то есть те, которые не для всякого христианина обязательны, но он добровольно берет на себя такие обязанности, чтобы сугубо служить Господу».

Все моменты пострига глубоко символичны. По толкованию святых отцов, новопостригаемая уподобляется и евангельской овце, потерявшейся, а потом найденной добрым пастырем (см. Лк. 15, 4—6), и человеку, израненому при дороге жестокими разбойниками (см. Лк. 10, 30—37), и меньшему сыну, расточившему все свое имение с блудницами, а затем возвратившемуся с покаянием к своему милосердному отцу (см. Лк. 15, 11—32). Она посвящает себя Господу, как живую словесную жертву. Однако самым важным и решающим моментом является, конечно, принесение постригаемой великих монашеских обетов. Согласно чину пострига, схиигумен задает ей, смиренно стоящей пред алтарем с распущенными волосами в одном хитоне, несколько решающих вопросов: по своей ли воле приступает она ко Господу? Согласна ли отречься от мира по заповеди Господней? Пребудет ли в монастыре и постничестве даже до последнего издыхания? Сохранит ли себя в девстве, целомудрии и благоговении даже до смерти? Сохранит ли до смерти послушание к настоятельнице и ко всем во Христе сестрам? Пребудет ли до смерти в нестяжании и вольной Христа ради нищете? Претерпит ли всякую скорбь и тесноту монашеского жития, Царствия ради Небесного? На все эти вопросы постригаемая, скорее сердцем, нежели устами, отвечает: «Ей, Богу содействующу, честный отче», – и таким образом дает монашеские обеты. «Когда [человек] произнесет такие обеты пред Богом и людьми, – пишет святитель Симеон Фессалоникийский, – …он принимает второе крещение, очищается от грехов и является сыном света, и Господь наш радуется о нем со Своими ангелами, закалая для него тельца упитанного, который есть тело и кровь Его». Произнести такие слова, решиться на подобные обеты, можно, конечно, только имея живую, опытом стяжанную, веру в Божию помощь, из сознания своей полной немощи и вместе – твердого упования на Всемогущего Спасителя… Наречение имени.

После этого, в знак своего твердого произволения, постригаемая трижды собственноручно поднимает и подает схиигумену ножницы, бросаемые им вниз с лежащего на аналое святого Евангелия, а затем совершается крестообразное пострижение ее власов во имя Святой Троицы. По толкованию святых отцов, через это она приносит Господу, как жертву, как бы часть своего тела, так как посвящает Христу всю себя, отвергая все излишнее и мирское. Именно в этот момент постригаемой часто вновь дается иное имя – в ознаменование того, что она оставляет свою прежнюю жизнь и начинает совершенно новую жизнь, всецело посвящая себя Богу.

В конце чина пострига все сестры со свечами в руках («в знамение веселия, и Божией благодати, и радости ангелов») поочередно троекратно лобызаются с новопостриженной, вопрошая ее новое имя и желая ей «спасаться о Господе». После этого монахиня, не разоблачаясь, проводит несколько дней в храме, присутствуя на всех богослужениях, пребывая в молитве и занимаясь чтением творений святых отцов.

Сестра, немалое время проводившая духовную жизнь, преуспевшая в иноческих добродетелях, а главное – всей душой возлюбившая молитву и приобретшая навык подолгу пребывать в ней, ставшая способной возносить сердечные молитвы не только за себя, но и за ближних, может быть пострижена и в великую схиму, называемую великим ангельским образом. Последование великого ангельского образа очень похоже на последование малой схимы, т. к. в сущности во время этого обряда только повторяются уже данные обеты, однако совершается этот чин с еще большей торжественностью. Великосхимница получает и свои особые одежды, которых нет у мантийной монахини: великий параман и куколь с аналавом, ей опять может быть дано новое имя – в знак начала новой жизни, по сравнению даже с прежней монашеской.

Такова внешняя сторона монашеского пути, однако «если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем», – говорит прп. Варсонофий Великий. Суть монашества – во внутреннем полном и неразрывном соединении с Господом путем умной молитвы и покаяния. Кто не таков и не стремится к этому, тот не монах, по словам святых отцов.

Почему же такое пристальное внимание уделяется во всемозможных пошлых анекдотах – монашкам, этим кротким и аскетичным слугам Божьим? Видимо, всё дело в их внешнем облике. Ведь известно, что грубая ногата не возбуждает так, как наличие эротического шёлкового белья или платья с глубоким декольте. Скрытые от вселенского взора пикантные места женщин, дают волю бурному воображению мужчин. А сёстры милосердия не пользуются эротичным бельём, откровенными топиками и сверхкороткими юбками… Они поступили ещё хитрее… Простой смертный может созерцать только их ангельское личико.