Читать книгу Кто против нас? - Константин Душенов - Страница 5

Классическое определение этой науки принадлежит шведу Рудольфу Челлену, провозгласившему в начале XX века: «Геополитика – это исследование фундаментальных качеств пространства, связанных с землей и почвой, это изучение способов созидания Империи, происхождения стран и государственных территорий». Что сие означает применительно к России, расшифровал знаменитый русский философ Иван Ильин, сказавший в середине прошлого столетия: «Россия есть организм природы и духа – и горе тому, кто ее расчленяет! Не умно и не дальновидно вызывать Россию на борьбу за двери ее собственного дома, ибо борьба эта начнется неизбежно и будет сурово-беспощадна».

Думаю, именно в рамках этой сурово-беспощадной борьбы и станут возможными все те апокалиптические сценарии и прогнозы, которые описаны выше. Более того, они прекрасно вписываются в научные геополитические сценарии и не зависят от текущей политической конъюнктуры, в полном соответствии с формулой известного американского геополитика Спайкмена: «География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются неколебимыми»[5].

Что это значит применительно к России? Это значит, что существовать более или менее спокойно и безопасно наша Родина может лишь тогда, когда под контролем Российской Империи находится евразийское «сердце мира», борьба за которое последние пятьсот лет является главным стержнем всей мировой истории и политики.

Впрочем, обо всем по порядку.

Геополитика как область знания возникла на стыке трех научных подходов: цивилизационной концепции исторического процесса, военно-стратегических исследований и многочисленных теорий географического детерминизма. Эти концепции и теории по сей день продолжают влиять на геополитику, питая ее идеями и понятиями[6].

Основу цивилизационного подхода заложил еще в XIX веке наш замечательный соотечественник Николай Данилевский своей теорией «культурно-исторических типов» (1868), а среди современных геополитиков этой школы наиболее известен недавно скончавшийся американский профессор Самюэль Хантингтон с его знаменитой концепцией «битвы цивилизаций» (1993), которая грядет на смену «биполярному миру идеологий», рухнувшему в 1991 году вместе с Советским Союзом[7].

Православные пророчества о «предантихристовых временах» идеально вписываются в эту концепцию, так как говорят именно о битве великих мировых цивилизаций: православного мира во главе с Россией, богоборческого Запада, ведомого США и исламского культурно-исторического конгломерата, все активней заявляющего сегодня свои права на место ключевого игрока в Большой игре.

Вторым источником геополитики являются военно-стратегические теории. Среди классиков этого жанра можно назвать знаменитые имена Макиавелли, Клаузевица, Мольтке и многих других прославленных стратегов. Но самое существенное влияние на становление и развитие геополитической науки оказали два адмирала: Филип Коломб и Альфред Мэхэн.

Коломб – английский вице-адмирал, автор книги «Ведение боевых действий на море» (1891 г.), которая под названием «Морская война, ее основные принципы и опыт» дважды издавалась на русском языке (в 1894 и 1940 гг.) и оказала влияние на становление советской военно-морской доктрины. В книге «Морская мощь государства», написанной в 1970-е годы адмиралом Горшковым – главнокомандующим советского ВМФ и главным архитектором нашей военно-морской мощи – можно уверенно проследить творческое заимствование и своеобразную разработку некоторых ключевых идей британского исследователя.

Другим военным теоретиком, чье воздействие на развитие геополитики было весьма существенным, является американец Мэхэн. В 1890 году он опубликовал свое знаменитое сочинение «Влияние морской мощи на историю». Именно Мэхэн ввел в научный оборот понятие «прибрежные нации», которое затем в том или ином виде встречается практически во всех геополитических теориях. Он утверждал: «Политика изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяженности и очертания береговой линии, численностью и характером народа, т. е. вообще тем, что называется естественными условиями»[8].

В структуре мирового пространства Мэхэн выделял особую зону между 30-й и 40-й параллелями – «зону конфликта», в которой неизбежно, вне зависимости от воли конкретных политиков, сталкиваются интересы «морской империи», контролирующей океанские просторы, и «сухопутной державы», опирающейся на континентальное ядро Евразии (то есть Англии и России в соответствии с реальностями того времени, России и США в современности). Для того чтобы победить в этом противостоянии, морская империя, согласно Мэхэну, должна отбросить континентальную державу как можно дальше в глубь Евразии, завоевав контроль над «прибрежными нациями» и окружив своего геополитического противника кольцом военно-морских баз вдоль побережья Евразийского континента. В военно-политической доктрине США такая стратегия получила название «петля анаконды».

Эти геополитические теории тоже прекрасно ложатся на географическую карту православной эсхатологии. «Зона конфликта» Альфреда Мэхэна включает в себя все ключевые регионы, в которых развивалась Священная история Ветхого и Нового Заветов: от Эдема, откуда был изгнан Адам, и мест, где плавал по водам Ноев ковчег; от земель, по которым странствовал патриарх Авраам, где одерживал свои победы над язычниками царь Давид, – до Голгофы, где по навету иудеев был распят Христос Спаситель, до острова Патмос, где евангелисту Иоанну Богослову явился Некто, Держащий семь звезд в деснице Своей и провозгласил о Себе: «Аз есмь Первый и Последний, Святый Истинный, и имам ключи ада и смерти: отверзаяй, и никтоже затворит, затворяй, и никтоже отверзет». Именно там «Имеющий меч обоюду остр исходяй из уст Его» показал ужаснувшемуся апостолу грандиозную картину кончины грешного мира и повелел записать увиденное в книге Откровения.

В этой мэхэнской «зоне конфликта» зародился и расцвел державный Рим, огнем и мечом объединивший «прибрежные нации» античной эпохи и ставший первой христианской империей. В ней на протяжении двух тысячелетий творилась мировая история, кипели беспощадные войны, сталкивались племена и народы, рождались мировые религии и гибли великие цивилизации. В ней же, согласно пророчествам Апокалипсиса, суждено завершиться человеческой истории: в огне ужасных битв, в пламени Армагеддона, под страшной диктатурой богохульного царя-антихриста.

О военных катаклизмах, имеющих быть именно в этой геостратегической «зоне конфликтов», предупреждают наших православных современников святые старцы прошлых веков и духовидцы нынешних времен. Так что и с этой точки зрения геополитическая наука лишь подтверждает бережно хранимое Святой Церковью знание о судьбах России и мира. Разница лишь в том, что просвещенное благодатью, верующее сердце непосредственно и ясно видит то, что слабый человеческий рассудок пытается угадать на основании научных теорий и гипотез.

Третьим, наиболее древним и важным источником геополитики являются, конечно, теории географического детерминизма. Идеи о влиянии географической среды на историю и человека встречаются уже у античных авторов. Их можно обнаружить у Геродота, Гиппократа, Фукидида, Протагора, Полибия и других античных мыслителей. Так, Полибий объяснял суровость нравов жителей Аркадии господством холодного и туманного климата. «По этой, а не по какой-либо иной причине, – писал он, – народы представляют столь резкие отличия в характере, строении тела и в цвете кожи, а также в большинстве занятий»[9].

Французский ученый XVI века Жан Боден в своем главном произведении «Шесть книг о государстве» (1577 г.) объяснял различия и изменения в государственном устройстве тремя причинами: Божественной волей, человеческим произволом и влиянием природы. Но поскольку Божественная воля недоступна человеческому познанию, говорил он, а человеческие намерения столь изменчивы, что не поддаются научной систематизации, то различия между государствами нужно объяснять в первую очередь географическими причинами.

Боден считал, что характер народов в первую очередь зависит от климатических условий среды их обитания. На севере живут более физически сильные и воинственные люди, на юге – более одаренные. При правильном взгляде на историю, утверждал французский мыслитель, видно, что «величайшие полководцы приходят с севера, а искусство, философия и математика рождаются на юге»[10]. Мысль эта прекрасно подтверждает промыслительные особенности Русской истории, в основании которой всегда лежали воинская доблесть и смиренное благочестие, а развитие технологий и наук осуществлялось как бы нехотя, рывками, в качестве вынужденного ответа на вызовы «продвинутых» южных (точнее – юго-западных) соседей.

Крупнейший немецкий географ Фридрих Ратцель в своем сочинении «Политическая география» (1897) утверждал, что в соответствии с «основными законами пространственного роста» все государства «имеют тенденцию врастать в естественные пространства», и эта их тяга может быть удовлетворена лишь в границах континентов. «Новое пространство, в которое врастает народ, – писал Ратцель, – является как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы»[11]. С православной точки зрения такие рассуждения можно назвать геополитическими обоснованиями русского мессианства. Они, конечно, не исчерпывают это духовное явление, но хорошо объясняют десятивековую русскую тягу к расширению границ своей православной Империи.