Читать книгу Семь с половиной женихов Евангелины - Константин Фрес - Страница 6

Я твердо решила разыскать среди семерых того самого, влюбленного. Мне даже казалось, что я сама влюблена в него!

А для этого мне следовало поскорее познакомиться со всеми и как следует приглядеться. Или, может, наедине он признается мне? Но с другой стороны, наедине они мне все признаются в чем угодно, включая гнома…

Ах, как же быть…

Чтобы разом покончить с неприятными мне типами, я решила начать с оборотня. Он стоял первым в моем личном списке на вылет. Нет, не поймите меня неправильно, я ничего не имею против оборотней. Даже наоборот. Говорят, маленькие оборотни просто прелестные щенятки с розовыми брюшками. Но конкретно этот мне очень не нравился. Наверное, из-за его блох. От одного воспоминания о том, как он звучно скреб ляжку, мне казалось, что я сама чешусь. А по полу скачет целая черная куча кровососов.

Пускать к себе домой я больше не хотела. Не хватало еще заразить весь дом! Значит, мне предстояло совершить чудо героизма и самой явиться к нему в дом, познакомиться и… как можно тактичнее отказать.

Домик у оборотня меж тем оказался что надо. Отличный домик – по крайней мере, снаружи. Романтический светлый особнячок, утонувший в зелени. Наверняка розовые закаты красиво разукрашивали его белые стены, а садящееся солнце запутывалось лучами в розовых кустах и плюще. Даже обидно, что владелец такого прелестного жилища блохастый… за воркующих под крышей голубей я готова была простить ему многое, а за милые витражи на окошечках первого этажа я даже согласна была собственноручно выкупать его в полыни!

Оборотень сам открыл мне двери, когда я, разинув рот, стояла на его крыльце и рассматривала кованную серебряную ручку.

– Евангелина! – совершенно искренне обрадовался он, почесывая по своему обыкновению подбородок. – Вот это сюрприз! Простите, я совсем не ожидал…

И он потуже завязал пояс своего ярко-пунцового халата.

– Так вы впустите меня, – опасливо заглядывая ему через плечо, спросила я, – или мы постоим тут, на пороге?

– О, простите, – оборотень залился стыдливым румянцем, что сделало его милее и еще больше похоже на неуклюжего кудлатого щенка сенбернара с большими трогательными карими глазами. Он посторонился, и я прошла в его дом.

Вопреки всем ожиданиям, никаких блох тут не было. Было очень уютно и мило, пахло розовым порошком – видимо, к моему приходу все же готовились, – которым посыпали ковры и диваны. И старая добрая мамушка оборотня, шлепая тапками, принесла угощение – целую гору сладких плюшек и теплое молоко.

– Так значит, – уписывая третью по счету плюшку, посыпанную сахаром, – вы решили жениться.

Оборотень кивнул патлатой головой и улыбнулся. Он нравился мне все больше. Хотя бы потому, что изо всех сил старался не чесаться передо мной.

– Но Берни, – к слову, оборотня звали Бернардом, – ваше… э-э-э… нездоровье, – осторожно начала я разговор, ради которого и пришла сюда, – здорово меня смущает. И помешает нашему… э-э-э… семейному счастью. Я знаю, что у оборотней… э-э-э… есть куча особенностей, и… э-э-э… я не уверена, что готова буду смириться с вашими потребностями… э-э-э… побегать нагишом при луне и повыть.

Тут Берни заметно скис, и стал такой несчастный, что мне стало его жаль ото всей души.

Нет, он в самом деле был милым парнем. Даже симпатичным, но…

– Да нигде я нагишом не бегаю! – чуть не плача, ответил он. – И все белье перестирывается с розовым порошком от мастера Гарантуса! И черт бы побрал этих проклятых кровососов, но я не знаю, откуда они берутся!

И он с остервенением впился ногтями в ляжку, уже, видимо, не в силах терпеть.

Тут-то я сильно призадумалась.

Порошок Гарантуса – это вам не мой Влюблярмус. От этого порошка издохнет и дракон, если Гарантус того захочет. Значит, блохи и подавно мертвы. Да и я не чешусь, хотя битый час сижу на диване, рядом с оборотнем.

– Вы позволите? – потянулась я к вороту его халата.

– Нет, зачем, – застенчиво кутаясь в одежду, отнекивался Берни, багровея до самых бровей.

– Да бросьте стесняться! – рассердилась я. – Жениться вы на мне как собрались, если боитесь даже кусочек шеи показать? Дайте я гляну!

Оборотень, страдая, подчинился. Я отогнула бархатный воротник и ахнула. Бедняга был весь в кровавых полосах от расчесов. И никто его не кусал. А зловредная сыпь вырастала сама собой, прямо на глазах!

– Миленький мой! – всплеснув руками, воскликнула я. – Да это не блохи никакие! Это же страшная аллергия! Что вы такое съели?!

***

– Не блохи?! – насторожился Берни.

– Ну нет, конечно! – мне до слез было жаль страдальца, который все пересыпал ядовитым порошком вместо того, чтоб лечиться. – Боже мой, и как долго вы это терпите?!

– Долго, – снова застенчиво ответил оборотень.

– Быстрее зовите свою мамушку! – решительно отложив свою плюшку в сторону, велела я. – Ромашка у вас дома найдется?

– Зачем? – трусливо прижав уши, поинтересовался мой несчастный жених.

– Примете сию же минуту ванную! Это облегчит ваш зуд. Еще бы найти причину…

Но оборотень, услыхав про ванную с ромашкой, уперся, как самый настоящий пугливый щенок.

– Нет, это недопустимо! – забормотал он, запахивая халат. – Вы у меня в гостях, а я…

– Перестаньте сопротивляться! – возмутилась я. – А то я заплачу и не смогу целую неделю спать! Живо грейте воду!

Через четверть часа оборотень лежал в густой пене в ванной, с самым счастливым выражением на его физиономии. Из пены торчали только его пятки. А я, наряженная в фартук его мамушки, поливала страдальцу голову крепким зеленоватым отваром.

– Ну как, лучше вам? – спросила я, осторожно поглаживая его мокрые волосы.

– Я в раю, – прошептал счастливый оборотень. – Вы ангел, Евангелина!

Его нога осторожно, поджав пальцы, двинулась по направлению к уху с явным намерением почесать, но я погрозила ему пальцем:

– Чесать только руками! Ногой вы все до мяса раздерете! И пошлите сейчас же в аптеку за заживляющей мазью.

Его рука вынырнула из пены, он поймал мою ладонь и смачно ее чмокнул.

– Из вас выйдет самая заботливая, самая добрая, самая чудесная жена, Евангелина, – с чувством произнес оборотень, глядя на меня совершенно щенячьим преданным взором.

И тут в трубе над очагом, в котором грели воду для ванной, подозрительно загремело. Вниз посыпались кусочки угля и зола. Раздалась жуткая ругань…

– Пр-р-релестная Евангелина, – несся из дымохода утробный жуткий рык, – бессовестная р-р-р-р-распутница! Как ты смеешь изменять мне! Я убью тебя! Я убью его! Я убью всех, один останусь!

Я заверещала и отскочила от оборотня, потеряв опустевший серебряный кувшинчик. В дымоходе заскребло, загрохотало, выпорхнуло облако сажи, некрасиво осевшей на белоснежном кафеле ванной, и в очаг свалился ревнивый гном, весь чумазый. Он запутался ногой в веревке, по которой спускался в трубу, и теперь висел, крутясь, вниз головой, раскачиваясь над потухшим – на его счастье, – очагом, жутко вращая глазами.

– Господин гном! – закричала я. – Вы что, следите за мной?!

– Не смей мне изменять, – рычал гном, дрыгая ногами и раскачиваясь. – Бесстыдница! Р-р-р-р!

Оборотню совсем не понравилось, что гном прервал нашу идиллию. Он вынырнул из пены, на его добродушном лице выписалось злое выражение, и он показал крепкие волчьи клыки.

– Я тебе сейчас третью штанину откушу! – яростно прорычал он, выпрыгивая из ванной одним толчком.

Без штанов.

Мелькнула его голая белая задница. Гном стыдливо сжал колени. Я в ужасе зажмурилась.

А затем вжикнула веревка, гнома обратно всосало в дымоход, и клыки оборотня щелкнули в пустоте.

Ну, все совершенно ясно, гном был не один. Дракон просто так не отпустил бы его ходить и шпионить за мной; скорее всего, он сам и придумал проследить за тем, чем я буду с оборотнем заниматься наедине. И своего карманного ручного гнома сам спустил на веревке в дымоход, чтоб подслушать, о чем мы с оборотнем говорим. И вытянул его сам, как только понял, что несдержанный ревнивый гном раскрыл их хитрый план.

А на вид такой приличный, воспитанный молодой человек! Аристократ!

Но этот аристократ в галстуке с бриллиантовой булавкой в данный момент изо всех сил шустро тянул своего гнома наверх, упершись ногой в лакированном ботинке в трубу.

Ну, зато дымоход Берни прочистили.

Мои догадки почти сразу были подтверждены грохотом на крыше, воплями рассерженной мамушки оборотня, которая пыталась кого-то прихлопнуть метлой. В романтическом закате мелькнули ослепительно – злотые драконьи крылья, прогрохотал по садовой дорожке гном, волочащийся за драконом на веревке, и пронеслась мамушка с метлой, прогоняющая этих двоих паршивцев.

– Черт знает что, – выругалась я совершенно неприлично. Впрочем, сегодня приличий было слишком мало.

Надо отметить, что волком Берни был очень красивым. Очень пушистым, с умными глазами. Огромным и породистым зверем был Берни, обзаведясь хвостом и когтями. Никогда бы не подумала, что оборотни такие привлекательные.

И такие несдержанные.

Стоило только Берни покинуть ванную, как зуд вернулся снова, и он, не поймав гнома, завалился на бок на пол и с остервенением подрал задней ногой ухо. Да так, что мех полетел в разные стороны.

Я только за голову схватилась.

– Миленький вы мой! – воскликнула я. – Да у вас, похоже, аллергия на собственную шерсть!

***

К этой вести оборотень отнесся на удивление спокойно. Может, уверовал в силу ромашковой ванны. А может, оттого, что сила оборота возвращала его к истокам. Ближе всего оборотни бывают к природе именно когда обращаются в животных.

Берни спешно обернулся в человека, чтобы сильнее не разодрать кожу волчьими когтями. Небрежно зачерпнув из ванной пригоршню воды, он протер шею, плеснул на голую грудь… а мне оставалось только зажмуриться изо всех сил, потому что вместе с шерстью на Берни штанов не выросло!

Передо мной стоял мужчина, и он – святые проклятья! – был голый! Высокий, широкоплечий, с мощной спиной и крепкими ногами, и абсолютно голый! На нем даже носков не было! Впечатляющее по своей откровенности знакомство! С самой, так сказать, выгодной стороны…

На ногах его осталась шерсть. Темная и кудрявая. Это так и должно быть!? Или что-то разладилось в обороте?! На ногах и еще кое-где. Чуть пониже живота, темные густые завитки вокруг… вокруг… Я даже взвизгнула, сообразив, что вижу оборотня Берни в чем мать родила. Таким, каким его отец сделал.

А оборотень, отрастив хвост, словно утратил всякую стыдливость. И когда хвост отвалился, стыдливость не вернулась. Берни без лишних слов подошел ко мне и крепко обнял. Поднял в воздух, прижимая к себе. Между мной и его естеством, отчего-то ставшим жестким и неудобным, слава магии, была надежная защита в виде фартука и моей парадной юбки. Иначе, думается мне, свадьба была б неминуема. Сию же минуту.

– Берни, – только и смогла выдохнуть я, глядя в лицо оборотню, – это как-то неприлично…

Рука – или лапа, – оборотня хищно цапнула меня за зад и Берни призывно засопел. Коварно и неуловимо приблизил он свое лицо и… доверчиво потерся носом о мой нос. Так трогательно и приятно… А потом осторожно-осторожно, неумело и неуклюже, поцеловал.

Вот этого я от него не ожидала. Застенчивый оборотень насмелился на весьма отважные действия?!

– Берни, – строго произнесла я, когда оборотень отстранился. – Негодник, хитрец! Да вы притворялись тихоней!

Оборотень довольно улыбнулся, все так же прижимая меня к себе. Никогда нельзя думать про оборотней, что они недотепы-простачки!

– И вам не капельки не стыдно! – подытожила я.

Он снова кивнул.

– Евангелина, – промолвил он, глядя на меня влюбленными глазами. – Выходите за меня? Вы такая хорошая. Вы такая заботливая и добрая. Вы такая красивая и умная. С вами мне никакая аллергия не страшна. Вы будете прекрасной женой. И хорошей матерью. У оборотней детей рождается сразу по нескольку штук. Представляете троих карапузов в этой ванне?

– А вы, – с улыбкой сказала я, – обещаете, что никакого гнома в обозримом пространстве около меня не будет?

Берни с жаром закивал.

– Я могу в том поклясться! – горячо ответил он.

Пахло от оборотня теперь ромашкой. Летним лугом и цветами. Но не лавандой и не горячим ветром. И целовался он совсем не так.

Как бы ни старалась я на него натянуть летнее волшебство, оно не налезало. Оборотень был милым, славным и хитроватым и очень сильно готовым качественно жениться сию минуту, но это был не тот юноша, что встретился мне на дороге. И его отвага, с которой он делал мне предложение, его дерзость, с которой он меня целовал – это был всего лишь плод Влюблярмуса.

Наверное, даже жаль, что его чувства не настоящие…

– Берни, – сказала я, поглаживая его по влажным волосам, – я обязательно подумаю как следует над вашим предложением. Обещаю!

Духа, чтоб отказать ему сейчас же, у меня не хватило. Он был такой славный и милый…

***

Вторым в моем списке значился дракон. И, боюсь, тут много кто удивится и спросит – а дракон чем плох?! Богатый – гном вожделел прибрать к рукам драгоценную Драконью гору больше, чем меня. Красивый – в этом нет никакого сомнения! Держу пари, его синие глаза разбили не одно девичье сердце. Темпераментный – так матушка сказала. Родовитый, как всякий аристократ, и почти как король.

Но больно уж ревнивый.

Я ни минуты не сомневалась, что дикую выходку с гномом придумал именно дракон. Подсмотреть и подслушать он хотел. Но в его красивом фраке и в лакированных ботинках лезть в трубу невозможно. Даже ядреный Влюблярмус не мог его заставить сделать это. Вот он и использовал гнома.

И если мы женимся, шпионить он за мной будет всегда, ревновать и устраивать проверки. И его гном будет в самые неподходящие моменты выныривать из всех дымоходов, и у модистки, где я примеряю нижнее белье, и в аптеке, где я буду покупать слабительный клистир! И рычать о ревности и о кровавых убийствах, распугивая продавцов и аптекарей!

А я не хочу, чтоб гном был в курсе того, какого цвета на мне панталоны и корсет.

Поэтому к Драконьей горе я ехала с одним намерением: совершенно определенно дракона – и гнома тоже! – отшить. Твердо дать им понять, что такой опеки и такого чрезмерного внимания мне не надо!