Читать книгу Полюбить Дракона - Константин Фрес - Страница 2

Диана от неожиданности и от боли сразу ушла глубоко под воду и едва не захлебнулась. Она беспомощно заколотила руками по воде, в глазах ее потемнело. Вода сделалась почему-то обжигающе-холодной, да настолько, что судорогой свел ноги.

Диана с криком рванула вверх, пробкой выскочила на поверхность, но ледяная тяжелая волна тотчас толкнула ее в спину, обрушилась огромной тяжестью на плечи.

«Что это такое?! – в ужасе думала Диана, в панике снова вырываясь вверх, к бледному свету, еле пробивающемуся сквозь пляшущие волны. – Я головой, что ли, ударилась!? Я тону?!»

Ледяная вода снова ухватила ее, сжала плотно, и выкинула вверх. Диана снова с криком вынырнула, беспомощно барахтаясь в воде, и на миг увидела бледное низкое небо с белым пятном солнца, пляшущие вокруг нее свинцово-серые тяжелые волны неприветливого холодного моря, полоску берега далеко впереди и лодку с людьми.

– Помогите! – выкрикнула она, не понимая совершенно, что происходит.

Какая лодка?! Какое море?!

«Я, наверное, умираю, а это все мне кажется!» – успела подумать Диана, снова уходя под темную тяжелую воду. Но тут чья-то жесткая, как корни деревьев, рука ухватила ее за запястье и потянула наверх. Налетела очередная ледяная волна, полная песка и рваных водорослей, толкнув бессильное тело девушки вперед, на лодку, и Диана была вытащена из воды, словно огромная рыба.

Она тряслась и шумно хватала ртом воздух, волосы прилипли к спине и плечам, и ей было все равно, что она отчего-то была совершенно нагишом, словно холодные волны слизнули с нее ее новый купальник, и ее спасители, грубые бородачи, пялятся на ее грудь.

От пронизывающего ветра ее укрыли серым грубым покрывалом, толстым и тяжелым, как войлок. Дрожь била девушку так, что она с трудом дышала. Свернувшись калачиком, она упала на дно лодки.

– Что происходит, что происходит? – бормотала она, словно заклинание. Все происходящее казалось ей чудовищным сном, безумием.

Лодку, в которую втащили спасенную девушку, бросало по волнам. Один бородач сидел на веслах и греб, но, казалось, в бушующем море его усилия были тщетны. Второй мужчина, с закатанными до локтя рукавами, перевешиваясь через борт, разглядывал волны. Диане он показался охотником; он то и дело нырял вниз головой, едва не бушующие волны, и так же стремительно выпрямлялся, когда добыча была слишком агрессивной.

А она была!

Пару раз Диана в ужасе замечала мелькающие у бортов лодки лица – женские лица, – перекошенные ненавистью. Они скалили чудовищные зубы, их глаза горели золотым светом, бледные, почти синие от холода пальцы вцеплялись в борт лодки, а вместо волос на головах их была чешуя, и она поднималась дыбом.

Этих красоток бородач сталкивал обратно в море, бесцеремонно, не раздумывая. Они всплескивали чешуйчатым хвостом и скрывались в холодных волнах, а лодка продолжала свой нелегкий путь.

Когда лодка ткнулась носом в берег, в ней трепыхались еще три девушки, ни дать, ни взять – рыбы, вытащенные на берег. Они, так же как Диана, были абсолютно обнажены, и очень похожи на людей, с той лишь разницей, что, в отличие от Дианы, вели себя так, будто без воды им было тяжело. Они вертелись, крутили головами, взбрыкивали ногами – ни дать, ни взять, морские животные ластами. Бородачи накрывали их своими серыми одеялами, но девушки сбрасывали их, глядя очумевшими глазами в серое небо. На плечах их то и дело проступала чешуя, воинственно топорщилась и снова исчезала по мере того, как девушки успокаивались и приходили в себя.

В конце концов, их пришлось плотнее укутать в войлок и обвязать сверху веревками, чтобы они не поранили себя и окружающих. Только после этого они немного успокоились; но из серых ворочающихся коконов то и дел слышался какой-то угрожающий скрежет, словно глубоководные неведомые чудовища переговаривались друг с другом.

«Дурдом какой-то, – в ужасе думала Диана. – Кто эти девицы? Сумасшедшие? Или жертвы научных экспериментов?! Сбежали из-под замка? И меня, наверное, без сознания сюда приволокли и выбросили в море? И теперь вместе со всеми выловили и потащат обратно, в дурдом? Будут ставить эксперименты?!»

Она закричала и заплакала, забилась, и спасители обратили внимание на нее. Но вязать веревками не стали; наоборот – казалось, бородачи всеми силами старались успокоить ее. Они бормотали что-то, выставляя вперед ладони, показывая, что не вооружены и не опасны, и голоса их звучали ласково, словно мужчины заискивались перед Дианой.

На берегу они развели костер, разложили вокруг него, поближе к огню, свою добычу, а Диану усадили на бревнышко, перенеся ее почтительно на руках. В ее промерзшие руки они сунули глиняную чашку с дымящимся чаем, пахнущим травой и ягодами, и девушка с наслаждением сделала глоток, чувствуя, как тепло катится по ее горлу вниз, в живот, и от этого крупная дрожь больше не бьет ее тело, и расправляются сведенные плечи.

Увидев, что она пьет, бородачи обрадовались, заговорили разом, возбужденно. Диана не понимала, что они говорят, в речи их повторялось одно и то же слово, полное ликования – «Ирментруда». Кажется, имя какой-то древней франкской королевы?

Впрочем, все равно.

Повторяя его, бородачи то и дело предлагали Диане что-то съестное, то кусок сахару, то хлеб, и радовались, как дети, когда она принимала их нехитрые дары и ела. Как будто это чудо какое-то.

Меж тем темнело; полз холод с моря, костры на берегу – а их оказалось много, – растрепанными яркими пятнами бились на ветру вдоль кромки моря. У каждого из них стояла лодка, и вокруг пламени серыми камнями лежали надежно связанные девушки.

«Безумие какое-то!» – подумала Диана, глядя, как бородачи переворачивают эти серые коконы, прогревая их со всех сторон.

Дрожь перестала ее бить, волосы просохли, от костра зарозовели щеки, колючий песок ссыпался с высохшей потеплевшей кожи. Что теперь? Ответа не было, как и ответа на вопросы, как она сюда попала, и зачем она сюда попала. От пережитого и от горячего чая девушка была совершенно разбита и обессилена, она начала клевать носом, но тут конское ржание, топот копыт и громкие крики разбудили ее.

– Ирментруда, Ирментруда! – вопили ее спасители, бросившись куда-то в непроглядную ночь, явно привлекая чье-то внимание. Из темноты в неярком свете от костра почти тотчас же появились лошади, сверкающие дикими глазами, всадники – перепуганная Диана крутила головой, натягивая на себя теплое одеяло, – и бородачи, перед кем-то сгибающиеся в подобострастных поклонах чуть не пополам.

– Что происходит, – пискнула она испуганно, но ее не слушали.

Один из бородачей подскочил к ней, рывком стащил ее с бревна и поставил босыми ногами на жесткую холодную гальку. Темнота загомонила на разные голоса, словно ее умение стоять было каким-то ужасно сложным фокусом. В круг света выехал еще один всадник на черном, как смоль, жеребце, разом заставив всех замолчать своим появлением.

Диана даже остолбенела, позабыв испугаться, хотя вид всадника был более чем грозен.

Это был мужчина, молодой – может, немногим старше Дианы, – черноволосый, статный, в черненых доспехах поверх красивой, странной, богатой одежды. Вооружен – она заметила широкий кожаный пояс, перетягивающий его талию, на котором нашлось место для меча и пары кинжалов.

Длинные волосы его гладким покрывалом лежали на плечах. Бледное лицо – красиво, с тонкими чертами, с чувственными яркими губами. Глаза его в темноте то смотрели темными провалами, то сверкали красивым чайным, карим и золотым светом, словно в них разгорался огонь, и тогда взгляд незнакомца становился одержимым и пронизывал насквозь.

Диане показалось, что шум вокруг нее стих, в ушах стоял гул, плотным комом отгораживающий ее от звуков всего мира. Она не слышала, как бряцали доспехи и узда, когда неизвестный спрыгнул с коня, не слышала, как загремела галька под его ногами, когда он сделал несколько шагов к ней…

«Господи, я сошла с ума! – словно молитву повторяла она, глядя, как незнакомец подходит все ближе и ближе. – Этого быть не может! Таких красавцев не бывает на свете! А если и бывают – то ни один из них в мою сторону не посмотрит! Зачем я ему? Почему он так смотрит?!»

Но тот, кого не бывает, однако, был. И смотрел в ее сторону не только с интересом, но и с волнением.

Мужчина был высок и широк в плечах. Рядом с ним Диана ощутила себя крохотной, слабой и беззащитной; он закрыл плечами все небо. От него исходил жар, словно от костра, и… кроме красоты, он поразил Диану тем, что кожа его неярко сияла в темноте, словно расплавленное золото, и под ней тонкими жилками, нитями, расцветали и гасли тонкие алые дорожки, расписывая высокий лоб и скулы мужчины тонкими огненными узорами. С его блестящих волос разве что не сыпались огненные искры, а в голосе слышался рокот моря. Он улыбался, и в глазах его мерцало пламя.

Непреодолимое волшебство потекло по жилам девушки. На мгновение ей вдруг почудилось, что ее рывком подтащило к этому странному мужчине, и выгнуло вперед грудью, будто она сама предлагала ему свое беззащитное сердце…

– Ирментруда, – повторяли бородачи, кланяясь.

Словно с самого великого чуда на свете, словно с древней статуи богини они сорвали с Дианы грубое серое одеяло, и она осталась стоять перед черноволосым красавцем совершенно обнаженной.

Отчего-то она не спряталась стыдливо, нет. Волшебство, что светилось в глазах мужчины, околдовало ее, и она напротив – встала гордо, ровно, расправив плечи, словно цветок, освободившийся от тесных высохших лепестков, раскрылась, разведя руки, чтобы мужчина как следует рассмотрел ее.

Ветер с моря омыл ее тело, растрепал волосы и снова уложил их на ее плечи, будто стараясь придать девушке вид прекрасный и свободный. Диана услышала, как вокруг нее стихли всадники, пораженные, и тот, что стоял перед ней, отшатнулся, словно в лицо ему дохнул невыносимым пеклом пламень из самого сердца плавильной печи, в которой кипит расплавленное золото.

Рука его – горячая, крепкая, – коснулась ее плеча, крепко сжала, провела вверх, и мужчина разжал пальцы, мельком глянул на свою ладонь. Он словно ожидал, что она будет испачкана, – или изрезана, подумалось Диане. Изрезана острой чешуей, что таится под кожей других девушек, выловленных в море.

Но ладонь его осталась цела, и люди вокруг загомонили. К ногам Дианы полетели монеты – она слышала, как золото звенело о камни, – и золотоглазый красавец подступил к ней ближе, практически вплотную.

В его взгляде не было страха, хотя Диана словно наяву припомнила искаженные яростью лица женщин, которых бородачи вылавливали из волн. Их острыми зубами можно было б прокусить руку любого человека, и от нее, от Дианы, он мог ожидать точно такого же. Неспешно он коснулся ее щеки теплыми пальцами, поглаживая. Диана опустила глаза – на его запястье были видны давно зажившие рваные длинные раны. Кусали, значит…

Он склонился над ней ниже, почти касаясь носом ее носа, дыша ее дыханием, которое он будто решил попробовать на вкус. И она дышала его дыханием, чувствуя, что его огонь, его волшебство, передается ей, что она воспламеняется изнутри, горит, и странная жажда разливается у нее под кожей. На мгновение Диана почувствовала странную связь. Словно что-то касалось ее души, осторожно и бережно, и ее душа отвечала на эти прикосновения.

«Скажи, – послышался вкрадчивый шепот, хотя мужчина, склоняющийся над ней, не говорил ни слова, – скажи, что слышишь меня. Скажи, что понимаешь меня».

«Слышу, – шепнула Диана так же безмолвно, но горячо. – Понимаю! Я тебя понимаю!»

Она готова была плакать и кричать, готова была завалить расспросами этого человека, готова была рассказать, что не понимает, где она и как сюда попала, но он отстранился, и Диана почувствовала, что их ментальная связь прервалась, и он больше не слышит ее.

– Ирментруда, – повторил мужчина, словно завороженный, пожирая Диану взглядом.

Рывком он содрал с пояса увесистый мешочек, звякнувший монетами, и кинул его бородачам.

Наверное, это был невероятно щедрый жест, и красавец заплатил за девушку, наверное, очень щедро, небывало щедро, потому что бородачи упали ниц и едва ли не целовали его сапоги.

Мужчина стащил со своих плеч плащ и уже накинул его на Диану, скрывая ее наготу от посторонних глаз, как вдруг из темноты выступил еще один мужчина, в светлых доспехах, поблескивающих золотыми рисунками, вытравленными на каждой металлической пластинке, скрывающей тело.

Он только глянул на девушку, и та онемела от изумления и страха.

Перед ней стоял… Андрей!

Так же коротко остриженный, как ей было привычно, в отличие от длинноволосого красавца, купившего ее, с тем же цветом глаз, с тем же цветом волос, с теми же чертами лица, знакомыми Диане от и до! Вот только его кожа теперь тоже светилась, но не теплым светом раскаленного металла, а таинственной космической синевой и звездным пронзительным светом, отражающимся в глазах!

Она едва не закричала от нахлынувшего на нее ощущения нереальности всего происходящего. Ее бывший возлюбленный смотрел на нее! Он изучал ее с ног до головы, было видно, что ему нравится то, что он видит, и самоуверенная улыбка играет на его губах!

«Кто он?! – мысли в голове Дианы рванули наперегонки, смешались. Она не знала, что и думать. – Андрей?! Зачем он здесь?! Пришел меня спасти? Или это не он, а лишь похожий на него человек?! Да что вообще происходит!?»

Она очень хотела услышать родную речь, надеялась, что он окликнет ее по имени, и все сразу же разрешится, и ее тотчас же отпустят, не будут рассматривать, как племенную лошадь на базаре. А он заберет, укроет от всех, и увезет домой, но…

Но тот, кого Диана приняла за Андрея, ни словом, ни жестом не выдал себя, не показал, что знает девушку. Все так же небрежно улыбаясь, он кинул к ногам бородачей еще более увесистый кошелек, и тот лопнул под тяжестью золота. Монеты сияющим потоком пролились на камни, и бородачи кинулись их собирать.

Мужчина что-то сказал небрежно; язык, на котором он говорил, был Диане абсолютно непонятен, но голос, голос-то знаком!

– Андрей! – закричала Диана, не вынеся. Она бросилась вперед, к нему, но крепкие руки удержали ее и отбросили назад, от усмехающегося мужчины. – Миленький, хороший мой, забери меня отсюда! Я хочу с тобой, Андрей! Забери меня!

Диана ощутила ужас; колдовство, которое передалось ей из взгляда черноволосого красавца, рассеялось, улетучилось, и девушка снова ощутила холод, боль в ступнях, исколотых острыми прибрежными камнями, и страх. Страх оттого, что стоит голышом среди целой толпы незнакомых мужчин, и они… они торгуются за нее! Торгуются за право обладать ею. За право увезти с собой и сделать все, что в голову взбредет! И нет никого, кто мог бы защитить, спасти!

– Отпустите! – она билась и извивалась, вырывалась изо всех сил, но ее весьма небрежно скрутили, завернули в плащ черноволосого и перевязали веревкой – точно так же, как и прочих девушек. Брыкающуюся и упирающуюся, ее закинули на коня, поперек седла.

Черноволосый красавец, усмехаясь, глянул на мешок с золотом, который готов был заплатить «Андрей» и неспешно стащил с руки перстень. В свете огня блеснул огромный бриллиант, окруженный сапфирами, и бородач на лету поймал драгоценность, тотчас сунув ее за пазуху.

– Андрей, спаси меня! – не унималась девушка, но, видимо, «Андрею» нечем было перекрыть цену, выставленную черноволосым красавцем, и он досадливо поморщился, отступил, сжав кулаки.

Черноволосый рассмеялся над бессилием соперника, отступая к своему коню. Он явно был доволен покупкой, хотя Диана и обошлась ему весьма дорого. Чтобы еще больше позлить неудачливого конкурента, он задрал свой плащ, скрывающий ноги и зад девушки, и звонко шлепну ее по округлой белой ягодице, словно породистое животное, под хохот своих людей.

Диана взвизгнула, задрыгав ногами, из глаз ее от страха и унижения полились так долго сдерживаемые слезы.

– Андре-е-ей…

Она слышала его гневный голос, но не понимали ни слова. Черноволосый и его свита смеялись, слушая, как он ругается, а затем черноволосый – наверняка, чтобы еще сильнее подразнить соперника, – припал губами к ягодице девушки и куснул. Остро, больно, жадно, непередаваемо эротично, словно они были наедине, и никто не видел этой дикой и жестокой ласки.

Диана снова взвизгнула, забившись, и черноволосый, хохоча, шлепнул ее по заднице и одним движением взлетел в седло.

Он что-то крикнул на прощание «Андрею» и пришпорил коня, спеша утащить добычу в свое логово.