Читать книгу В рассвет перед днем Смерти… - Константин Игнатов - Страница 5

Часть 1
Глава 3

Оглавление

День тот же. Приблизительно время встречи Марго и Константина. Тверской бульвар, один из ресторанчиков.

Это был самый обычный день. Один из тех многих обычных дней, что обычно совершенно спокойно и до ужаса невзрачно протекают в течение целого года. Все было на своих местах, как он и любил. Архип Матвеевич – главный директор кинотеатра «Березка», что располагается в Столешниковом переулке, сидел сейчас прямо напротив окна в этом самом обычном ресторанчике с совершенно кошмарным, невкусным названием, скорчив грустную мину.

За столом сидел толстый человек среднего роста, находящийся в возрасте сорока трех лет, одет он был в свой привычный, никогда не слезающий с него костюм. Белая, слегка помятая и, явно, не первой свежести рубашка была у ворота перетянула красным галстучком, поверх значился серенький, растянутый донельзя пиджак с темными пуговками, точно же серые штаны, мешковато свисавшие в пол, и ноги, обутые в лаковые полусапожки. Волос Архип Матвеевич на голове не имел, его затылок, абсолютно лысый, во времена сильнейшей жары или томного волнения всегда отдавал в своем ярком блеске золотым свечением, лицо его было пухлым, от и до покрытое складками и морщинами, огромный рыхлый нос, два маленьких масленых глаза, имевших в своем цвете, а скорее даже выражении, нечто совершенно неправильное, едва заметные на таком лице брови да еще сытые и к тому же всегда обветренные от постоянных покусываний губы. Лицо самого печального человека на всей земле. Архип Матвеевич был грустен всегда. Если только можно было бы вообразить всю его печаль, что он носил с собой и как-то измерить, поместить в квадратные метры, то вышло бы наверное строение до самых облаков. Этот человек был несчастлив во всем и если принимать во внимание тот факт, что он был к тому же еще и до ужаса неудачлив, то скорее всего он мог бы вызвать у вас только чувство всепоглощающего сожаления. Неудачи преследовали его везде, начиная с забавных мелочей, подобных тем, что нередко случаются у каждого по босому утру, заканчивая самыми невообразимыми поворотами жизни. Только представьте, что вам на перекрестке дорог, в какое бы время дня вы бы не подошли к нему, все время будет гореть красный цвет, а еще, ужасная проблема – шнурки, сколько бы не тщился Архип Матвеевич их завязывать разными узлами, они все равно будут постоянно свободны, этот список мелких невезений можно продлевать до бесконечности, не забудем включить в него же никогда не прекращающиеся головные боли, постоянные проблемы с телефонным аппаратом, совершенно глупые пропажи ценных бумаг, ключей, очков, всего самого обыкновенного, что можно только отыскать в квартире холостого мужчины. Детей же он не имел. Жену потерял. Недавно. Единственное, чем мог занять свой ничем не тренированный ум Архип Матвеевич, была его работа, сложная и ответственная, на которой он тоже, увы, не был счастлив. Бумажная волокита заменила ему живых людей, весь в себе, полуозлобленный, хитрый, все время выискивающий и никогда никуда не успевающий человек, к тому же, до крайности глупый. Если мне что добавить? Разве только его отвратительную привычку постоянно держать у себя а кармане маленькие фруктовые леденцы и без остановки занимать ими свой рот.

Сегодня у Архипа Матвеевича опять выдался неудачный день. Утром директор кинотеатра опоздал на свой любимый троллейбус номер тринадцать, а это была потеря большая. Прежде всего он не смог занять свое любимое место у окна, отчего-то всегда до него свободное, спросить у кондуктора о его здоровье, что заведомо всегда «ни к черту», после, достать из новенького чемоданчика утреннюю газету и, сделав то ли удивленное, а то ли озлобленное лицо, приподняв правую бровь и от того получив у лба еще несколько изогнутых линий морщин, погрузиться в чтение. После мысленно отсчитать три остановки и опустить газету на колени, тут, в троллейбус все время садилась она, отчего-то тоже всегда напротив, молодая, высокая, не сказать, чтобы точно уж стройная, но однозначно привлекательная девушка. Она садилась, поджимала руки в локте и тоже смотрела на Архипа Матвеевича, тот же начинал разговор, он не произносил ни единого слова, они давно научились уже общаться одними лишь взглядами, и все понимали. Спустя шесть остановок девушка выходила, Архипу Матвеевичу оставалось проехать еще две… Сегодня он опоздал, ехал в трамвае, глубоко его ненавидел. Высадился не там, где положено. Шел пешком. Тоже. Не любил. На работу уже опоздал, позвонил. И бывают такие минуты, когда вроде совсем ничего страшного не происходит, а если смотреть с точки зрения глобальной, то ничего не происходит и вовсе, только лишь малая деталь выпадает из общего строя и, кажется, что уже все настроено против тебя одного.

Архип Матвеевич сидел за столом, ему было уже абсолютно все равно на то, что происходит сегодня, его рыхлое тело вальяжно раскинулось на шатком стуле и, тихо причмокивая, делая это совершеннейшим образом безобразно и некрасиво, он искоса наблюдал за происходящим за соседним столиком. Любимое развлечение однако! Это вообще довольно забавно, смотреть на жизнь из-за стекла, ты вроде есть, вот тебя задели плечом на улице, и ты почувствовал легкий признак болевого ощущения, а вроде и нет, окликнешь – а там, уже и никого. Наблюдение, сокрытие, утайка – все самое неприметное должно было самым удивительным образом привлекать Архипа Матвеевича, некая рыба, а то ли и лисица, что всегда все высматривает. Может по привычке, необыкновенно глупой, а может, просто из желания развлечь себя, он все замечал, самое интересное – конечно записывал, после дома читал и откладывал в деревянную тумбочку у кровати стиля «гей, славяне».

На столе лежала уже пара-тройка скрюченных конфетных обёрток, аккуратно пододвинутых ближе к краю. Зазвенел голосистый звоночек, ужасно некрасивая пухлая дама с ярко подкрашенными чувствительным красным губами с остервенением, достойным самой высокой драмы, своими пухлыми маленькими пальчиками безостановочно бряцала по столовому колокольчику, предвещавшему готовность заказа к выдаче. В этом, однако, Архип Матвеевич был как нельзя более постоянен, его ежедневный рацион составляли борщ, непременно с потертым чесночком, удивительно безвкусный компот, имевший в своем цвете сходство со средством для чистки окон и зеркал и, непременно, ломтик черного ржаного хлеба, это было все, что себе брал себе Архип Матвеевич на протяжении вот уже девяти лет на обед.

Дальше, опять-таки, все происходило самым обычным способом, Архип Матвеевич подходил к узкому окошку выдачи заказа, ловил на себе недовольный взгляд толстой буфетчицы, платил озвученную сумму, заранее предполагая, что сдачи с его купюры не найдется и уже, взяв поднос и слегка скрючив и без того сгорбленную спину, Архип Матвеевич приготовился было, развернувшись, ступить по направлению к своему столику у окошка, как словно из воздуха, прямо перед его носом появилась светлая дамочка в черном. От испуга Архип Матвеевич издал сдавленный крик, он был абсолютно точно уверен, что никого еще минуту назад там не было, и что поразило воображение Архипа Матвеевича еще больше, так то, что еще секунд пять руки у дамы были абсолютно прозрачны и не сливались с окружающим пространством лишь только бежевой граничной линией. Однако после, словно волной, на руках появилась краска, начала она начала течь с самых локтей и после, перекинувшись на запястье, окрасила в нежно-розоватый цвет уже и пальцы, обогнув только необыкновенно красивое зеленое малахитовое кольцо на мизинце левой руки.

Архип Матвеевич покраснел, его и так немалый нос раздулся еще больше, в долю взмаха было понятно, столкновения не избежать. Попытка перенести вес тела назад привела к окончательной потери баланса и тем самым нехватка пространства начала настаивать на факте своего существования с еще большей силой. Потребовалось всего ничего и Архип Матвеевич уже всем своим корпусом летел прямо на женщину, впереди – поднос с борщом и компотом. Дама, не моргнув и глазом, живо отпрыгнула назад, что, конечно, спасло ее от массы тела Архипа Матвеевича, а его заставило падать прямо на плитку кафе, но вот борщ и компот неминуемо растеклись одним жирным пятном прямо посередине легкого платьица ее, чуть ниже груди.

Да, Архип Матвеевич упал, чем привлек внимание большинства посетителей кафе, он поднял голову и посмотрел на дамочку. На лице ее застыла маска ужаса, отрицавшая всю хищную красоту ее. Светлые мягкие волосы нежно шипели кудрявой волной на затылке, аккуратно припудренный носик слегка раздулся от возмущения, а глаза – отчего-то один голубого, а другой – изумрудного цвета, строго смотрели холодным пронизывающим взглядом. Важнее всего были губы, очерченные яркой красной линией и имевшие цвет нежной розы, они заметно выделялись и, будто выдаваясь вперед от всего образа, цепляли на себе внимание неопытного обывателя. Одета дама была неброско, но со вкусом, во все черное, что придавало ее лицо еще больший оттенок некой богемности, а скорее даже ненавязчивой ухоженности, ей черный точно шел. Цвет романтиков. Он был ей как самое верное обрамление для такого лица, фактурного, четкого и взгляда – явно пронзительного. Легкое осеннее платьице по колено, да с милыми манжетками на рукавах, колготки идеального узора – редкость для женщин в том кафе, да поношенные черные туфли (новые она категорически не носила, часто расхаживала их в одиночестве).

Архип Матвеевич глупо смотрел на нее снизу, она ему определенно нравилась. Он любил женщин красивых – они его нет. Он быстро встал, отряхнулся, после, слегка ссутулился. Вся глыба этой женщины давила на него сейчас, у нее был страшный взгляд, в упор и самый прицельный. Он хотел сказать что-то более внятное, но получилось только застенчивое: «Простите». И хотя пятно не было заметным, оно хорошо подпортило ткань, та съёжилась, покрылась волнистыми складками и слегка затвердела.

– Вы ужасно неаккуратный человек, чем, безусловно, обидели меня! Я возмущена, так и знайте! Мое любимое платье!

Женщина достала из сумочки длинную сигару и, быстро выхватив зажигалку, пустила большой клубок едкого дыма.

– Уже неделю не курила, все бросить хочу, да вот такие, как вы, и не дают! – Женщина посмотрела еще раз на Архипа Матвеевича и слегка прицокнув языком, мягко произнесла, – Маргарита!

Потом она еще взглядом быстро окинула Архипа Матвеевича и, поняв его смущенность, протянула ему вторую сигарету с надписью на французском «amour et mort»: «Да вы угощайтесь, мне не жалко!»

Архип Матвеевич принял подарок, только вот курить он не умел, что угодно – пыхтеть, жевать, мять, тем более сигареты были дорогими, иностранными и удивительно тонкими, как ему показалось, засунув меж зубов одну, он быстро понял по взгляду собеседницы, что допустил этическую ошибку. Она отвернулась. Утонченная, хрупкая, всем своим существом перечившая окружающей действительности, некий внутренний протест, имеющий воплощенный вид и границы, одно ее присутствие рядом привносило смысл в пространственные формы, ей были глубоко противны люди их массовостью, хотя в отдельности – она уважала каждого.

– Товарищ Маргарита, – раздался голос из-за ее спины, – Простите, я не знаю вашего отчества, чтобы к вам обращаться…

– Да какой я вам товарищ, с чего это вы меня в товарищи себе записали? Называйте как хотите, только без этих ваших… побратимств.

Архип Матвеевич похлопал глазами, такой дерзости он давно не слышал.

– Ну не может, понимаете, не может, взрослый женатый мужчина обращаться к даме по имени! Это, боже упаси, вульгарно!

– Да что вы врете? – с заметным раздражением кинула она. – Жена ваша умерла и ныне вы холост.

С этими словами она направилась к занятому Архипом Матвеевичем столику и, пустив последнее облачко дыма, села возле окна.

– Откуда вы знаете? – спросил подоспевший Архип Матвеевич.

– Я много, что знаю, как например, что свидитесь вы с Анной совсем скоро, и недели ждать не придется… А у вас дома подоконник шаткий.

Архип Матвеевич похлопал глазами.

– Простите, я не совсем понимаю, о чем вы? – он спросил и сделал лицо крайне настороженное.

– Поймите, знания страшная вещь, только в умелых руках они могут быть полезны, да вы не сидите так, закажите нам лучше вина, – произнесла Маргарита и начала высматривать на столе книжечку с меню.

– Здесь не продают вино! Оно развращает, к тому же – оно невкусное, кислое, по мне, водка всяко лучше.

Она была человеком честным. Испуг мгновенно изобразился на ее лице.

– Мужчина, не знающий толк в вине и дамах обречен быть несчастным! – Маргарита игриво прицокнула языком, – Вы же к тому же, и книг не читаете?

– Отчего же? Читаю, – Архип Матвеевич надвинул брови и слегка расслабился, слишком замкнутым показалось ему его же поведение. – Вот, вчера стихи0 читал, как там… во, Толстого, в «Вечерней улице» писали. Отличные стихи! Мне понравились!

– Но Толстой не писал стихов, – Маргарита посмотрела прямо в глаза собеседнику.

– Нет уж, знаете, – заволновался Архип Матвеевич, его лицо покрылось лёгкой испариной, – Вот в этом вопросе я абсолютно газете доверяю, уж они не врут, вот кстати, с их заметками по ботанике я не согласен! Мдэ, знаете, у них там часто чушь пишут, а вот в литературе – они на весь город авторитет! Вы вот сходите на любой завод, их каждый рабочий читает, а это знаете, беспроигрышный показатель!

Архип Матвеевич был собой доволен, ему на минутку показалось, что он ошарашил своей глубокой осведомленностью в вопросе литературы свою собеседницу, но это была еще не победа.

– А я вот еще театр люблю, каждое воскресенье хожу, еще ни одного спектакля не пропустил, иногда, от скуки конечно, и по четвергам захаживаю, там есть такие актёры! Ах! А какой там буфет, вы бы знали, и икра красная, и колбаса копченая, да с хлебушком, белым, черным – любым! Просто прелесть!

Архип Матвеевич расплылся в умиленной улыбке, его губы показались в тот момент ужасно пухлыми и несвойственно красными. Вдруг, он словно испугался, выпятил глаза и громко произнес:

– А хотите, я вас сегодня вечером свожу на свою любимую пьесу? – уголки рта его слегка подрагивали, Вам понравится поверьте, примите это от меня в качестве извинений за испорченное платье!

– Сегодня вечером в шесть у вашей квартиры, – живо произнесла Маргарита, не успел Архип Матвеевич возразить, как она продолжила, – Принесите мне пока попить, что-то здесь слишком душно.

Он встал, а когда вернулся никого за столом и не было, лишь только ее сигарет продолжал витать в воздухе.

В рассвет перед днем Смерти…

Подняться наверх