Читать книгу Здоровье на кончиках ваших пальцев - Константин Коротков - Страница 4

История ГРВ насчитывает более 200 лет: в 1777 году немецкий философ и естествоиспытатель Георг Лихтенберг (1742—1799) зафиксировал свечение, впоследствии названное его именем, на пластинках, покрытых серой.

Георг Кристоф Лихтенберг был ярким представителем своего времени. Он родился в семье деревенского пастора. В детстве у него образовался горб, остановивший его рост и сделавший его навсегда болезненным. Был профессором физики и астрономии в Геттингене, иностранным почётным членом Петербургской Академии наук. Как учёный, Лихтенберг прославился лекциями по экспериментальной физике, которые пояснял опытами при помощи им самим усовершенствованных аппаратов. Именно ему принадлежит введение обозначения разных видов электричества знаками «+» и «—» (положительное и отрицательное напряжение). В этом историческое значение Лихтенберга как физика. До него электричество имело другие обозначения – «стеклянное» и «гуттаперчевое», «янтарное» и «шерстяное» и т. д.

Как критик и публицист, он приближается к Лессингу по широте философских взглядов и независимости и тонкости критических суждений. Его полемические статьи и заметки, в которых он с иронией бичует сентиментальное фантазерство и всякого рода мистицизм и шарлатанство эпохи «бури и натиска», а также целый ряд мелких статей, остроумных и шутливых, характеризуют Лихтенберга как первоклассного юмориста и сатирика, немецкого Свифта.

Памятник Георгу Лихтенбергу

В Германии ему даже поставлено два памятника. Вот некоторые из его афоризмов:

– Некоторые люди обладают способностью казаться глупыми, прежде чем они обнаружат ум. У девушек этот дар встречается особенно часто.

– Самая опасная ложь – слегка извращенная истина.

– Самые здоровые и красивые люди – это те, которых ничего не раздражает.

– Там, где прежде были границы науки, теперь ее центр.

– Человек любит общество, будь это даже общество одиноко горящей свечки.

– Острый ум – увеличительное стекло; остроумие – уменьшительное.

– Самая занимательная для нас поверхность на земле – это человеческое лицо.

Фигуры Лихтенберга

Статьи Лихтенберга до сих пор цитируются в книгах по газовому разряду, до чего они по-немецки аккуратно выполнены. Дальнейшие исследования показали, что электрические свечения не так уж редко встречаются в природе…

С группой разрядников мы поднимались на вершину в Домбае – одном из красивейших районов Кавказа. Рано утром, еще до рассвета мы поднялись по леднику с опасно нависающими ледовыми глыбами, и с первыми лучами солнца были уже на скалах. С каждым часом мы поднимались все выше и выше, забивая в скалы крючья, навешивая веревки, и ледовые глыбы на леднике под нами постепенно превращались в маленькие черные точки. К середине дня небо занесло тучами, и они низко висели над головой, готовые вот-вот обрушится дождем. Наше восхождение было рассчитано на день: часам к четырем-пяти мы планировали достигнуть вершины, и потом до темноты спуститься. Так можно было двигаться налегке, взяв с собой только снаряжение и немного провианта. Действительно, к пяти часам вылезли на вершинный гребень. Это узкая каменная гряда, обрывающаяся по обе стороны многокилометровыми стенами. Полчаса аккуратного балансирования по гребню – и мы на вершине. Ребята повеселели и уже начали обсуждать меню вечернего обеда в лагере. Я с тревогой посматривал на висящие облака. И вдруг мы услышали тонкий звенящий звук, как скрипичная струна.

– Ребята, смотрите, у меня ледоруб светится! – вдруг воскликнул один из альпинистов.

На конце его вытянутого в нашу сторону ледоруба полыхало голубоватое свечение.

– Брось сейчас же ледоруб, – крикнул я. – Ребята, снимаем все железное снаряжение и складываем в кучу. Срочно! Это очень опасно!

Мы начали снимать с себя карабины, крючья, молотки, и скоро они образовали большую железную кучу на площадке гребня. Железная куча гудела и светилась голубоватым светом. Один из альпинистов, Саша Стрельников, подошел к куче и протянул к ней свой ледоруб с намерением положить его вместе с другим снаряжением. И вдруг раздался сухой треск, он нелепо раскинул руки и покатился вниз по склону.

– Держи, – заорал я дурным голосом, и вместе с несколькими ребятами бросился к веревке, змеей ускользающей в пропасть. К счастью, мы все были связаны друг с другом веревками, и после сильного рывка, от которого все попадали, вся наша группа замерла в самых нелепых позах, уцепившись за близлежащие камни. Мы осторожно вытянули Сашу обратно на гребень: он был в сознании, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Что это было? – спросил он слабым голосом.

– Атмосферное электричество. Нечто похожее на огни Святого Эльма. На острый ледоруб ты вызвал разряд тока.

– Что же со мной теперь будет? – жалобно спросил Саня.

– Молния – это орудие Зевса. Ты теперь отмечен его печатью. Так что придется нам теперь, как особую ценность для человечества, тащить тебя вниз. Глядишь, ты начнешь мысли читать, или будущее предсказывать. Надо будет внизу посмотреть тебя на нашем приборе. О Вершине пришлось забыть. Через полчаса, попив горячего чаю, Саня смог идти сам, но все движения его были медленные, неуверенные, и троим альпинистам приходилось страховать каждый его шаг веревками. Ночь застала нас на скалах, и мы провели ее, рассевшись на узких полочках, клацая зубами от холода и рассказывая политические анекдоты. Лишь в середине следующего дня мы добрались до базового лагеря, где нас ждала вожделенная жареная курица.

Я не знаю, проявились ли у Саши экстрасенсорные способности, хотя это нередко бывает после удара молнией. Но люди давно отметили, что в предгрозовой атмосфере, когда воздух напоен электричеством, многие острые предметы, а зачастую и тело человека, начинают светиться. Не это ли причина нимбов и ореолов святых?

В XIX веке тайны электричества открывались людям. Одним из великих изобретателей, благодаря которым мы имеем наши сегодняшние лампочки и телевизоры, был Никола Тесла. Он изобрел генератор переменного тока. Впрочем, если бы ни он, то это сделал бы кто-то другой. Открытия появляются тогда, когда в них созревает общественная потребность. Тогда разные люди одновременно и независимо начинают приходить к одним и тем же идеям. Это связано с тем, что идеи имеют свою логику развития, и изобретателям надо лишь интуитивно прочувствовать эту логику.

Заработав неплохие деньги на своих патентах, Никола Тесла начал таинственные эксперименты по передаче энергии без проводов. Он не закончил своих разработок и умер в нищете, но до сих пор энтузиасты пытаются разобраться в его идеях. Мы привыкли к своему техническому прогрессу и с удовольствием пользуемся его плодами, но единственно ли это возможный путь развития? В расцвете своей карьеры Тесла любил выступать на публичных лекциях и поражать воображение следующим опытом. В зале гасили свет, Тесла включал генератор собственной конструкции, становился на платформу-электрод, и его тело окутывалось сиянием. Волосы вставали дыбом, от кончиков пальцев расходились в пространство сияющие лучи. Эксперимент был очень эффектен, хотя не всем желающим удавалось его повторить: как правило, их свечение было меньше, а у некоторых и вовсе отсутствовало. Недаром говорили, что у Никола Тесла особая энергетика.

Дальнейшие исследователи ограничились изучением свечения пальцев, иногда ушей, носа и прочих выступающих частей тела. Можно ли воспроизвести опыты Тесла и заставить все тело светиться? Можно. Но нужно ли? Для такого эксперимента требуется мощная аппаратура, которая уже небезопасна при неаккуратном обращении. К тому же, чем сильнее электрическое свечение, тем больше образуется в воздухе озона, большая концентрация которого отнюдь не полезна для здоровья.

Что же общего между экспериментами Лихтенберга, Тесла и свечениями на ледорубах? Во всех этих случаях возникает газовый разряд вблизи стержневого электрода. При помещении стержня в электрическое поле вблизи его острого конца возникает повышенная напряженность поля; электроны, всегда присутствующие в воздухе или испускаемые (эмитируемые) телами, начинают ускоряться в этом поле и, набрав определенную скорость, ионизовать молекулы воздуха. Те, в свою очередь, испускают фотоны, в основном в голубой и ультрафиолетовой области. Вот и возникает свечение. Причем с точки зрения физики стержнем является и металлический гвоздь, и ледоруб, и палец, да и сам человек. Все зависит от масштаба.

После опытов Никола Тесла во всем мире возник интерес к фотографированию электрических свечений. За пару вечеров можно было собрать генератор Тесла и начинать эксперименты. С середины XIX в. свечения стали регистрировать на фотопластинках и фотопленках.

Никола Тесла

И вот, когда изображения стали регистрировать, а не просто ими любоваться, обнаружилось, что картина свечения пальцев рук зависит от психического состояния. Понервничал, или, наоборот, впал в медитативный транс, и фотография свечения приобрела другой вид.

Большой вклад в изучение этих фотографий в конце XIX века внес талантливый белорусский ученый Якоб Наркевич-Иодко. Он был состоятельным землевладельцем и большую часть времени проводил в своем поместье над Неманом. Там он активно занимался опытами с электричеством, применяя его в сельском хозяйстве и медицине. Читая описание экспериментов Наркевич-Йодко по стимуляции роста растений электрическим током, по электротерапии, магнетизму, видишь прямые параллели с тем, что происходит в современной медицине. Но научные достижения нашего времени – это не просто «новое – хорошо забытое старое». Это новый виток спирали познания. В конце XIX века, когда только открывались принципы электричества, когда единственным источником освещения была керосиновая лампа, ищущие исследователи пытались применить электричество к самым разным областям жизни. Они как бы обозначали главы новой книги, но написать содержание уже не хватало сил. Поэтому столь часто мы находим истоки того или иного современного научного направления в трудах энтузиастов века XIX. Наркевич-Иодко разработал собственную оригинальную методику получения электрофотографий. Он получил более 1500 фотографий пальцев рук различных людей, листьев растений, зерен, и в 1890^х годах эти исследования привлекли внимание научной общественности. В 1892 г. Я. Наркевич-Иодко выступал с докладом перед профессорами Петербургского института экспериментальной медицины, после чего высочайшим повелением попечителя принца Ольденбургского он был назначен «Членом-Сотрудником сего Института». Результаты Наркевич-Иодко произвели такое впечатление на научную общественность, что в 1893 г. в Петербургском университете была организована конференция по электрографии и электрофизиологии.

Я. Наркевич-Иодко

В этом же году Наркевич-Иодко проехал с лекциями по научным центрам Европы: Берлин, Вена, Париж, Прага, Флоренция. Везде признавалась важность и перспективность проводимых им исследований по электрографии, Наркевич-Иодко получил медали нескольких выставок, и на конгрессе во Франции в 1900 г. ему было присвоено звание профессора электрографии и магнетизма. Научная деятельность сочеталась у Наркевич-Иодко с общественной. В своем поместье он устроил санаторий, где принимал людей самых разных социальных кругов: от вельмож до простых крестьян, и с помощью новейших по тем временам методов излечивал широкий круг болезней.

Но со смертью Я. Наркевич-Иодко его труды были очень быстро забыты современниками. Он сделал интересное открытие, но не сумел преодолеть барьер, всегда стоящий на пути широкого внедрения. Сколько было в истории интересных методов, изобретений, разработок, которые исчезали вместе с их авторами! Для общественного признания необходимо внедрение идеи вглубь коллективного сознания, появление учеников, последователей, соратников. Обязательно наличие публикаций, статей, книг, сделанных разными авторами и, желательно, в разных странах. Разные исследователи должны независимо проверить новую идею и убедиться в ее действенности, но для этого они еще должны захотеть это сделать! И это «преодоление потенциального барьера» обычно требует не один десяток лет. Если у автора хватает настойчивости, энергии и оптимизма, чтобы добиться своего, идея начинает жить независимо от автора, и иногда ему достаются и дивиденды. Если нет, то нет. И, естественно, многое зависит от расположения «госпожи Удачи». В жизни Наркевич-Иодко не последнюю роль сыграла общая социальная обстановка в России. Уже дули злые социальные ветры, которые превратились в ураган, уничтоживший неторопливый уклад жизни XIX в. и превративший прекрасные поместья над Неманом и Волгой в холодные заброшенные развалины. «Нет пророка в своем отечестве», тем более, когда этот пророк нестандартно мыслит и не вписывается в привычные рамки. Да и может ли Пророк жить обычной жизнью?

Практически в то же время, на противоположном конце земного шара, в Бразилии, почти такие же эксперименты проводил католический монах падре Ланделл де Моура. Это был маленький смешной человечек с длинным носом, разочаровавшийся в суете мирской жизни и решивший посвятить себя служению Господу. Безбедная монашеская жизнь оставляла массу свободного времени после чтения молитв и совершения ритуалов. Кто-то из монахов занимался садоводством и иногда, как Георг Мендель, открывал новые законы природы; кто-то исследовал древние цивилизации, благо, в Южной Америке они были на каждом шагу; падре де Моура занялся изобретательством.

Падре Ланделл де Моура

Он изобрел метод фото-регистрации электрических свечений и начал выступать с лекциями и писать прошения начальству, пытаясь привлечь внимание к своему детищу. Но Бразилия – это вам не США. В Бразилии все радуются жизни, танцуют, по полгода готовятся к карнавалу и непрерывно с темпераментом выясняют друг с другом отношения. Смотрели Бразильские сериалы? Вот так они и живут на самом деле. Ну, наверное, не с таким количеством интриг. Там слишком жарко летом, чтобы утруждать себя чрезмерными усилиями. Поэтому еще в начале 20 века там не было своей промышленности, но в середине столетия они сумели коренным образом изменить ситуацию, и в современной Бразилии имеется собственная промышленность, развитая наука, и современные технологии. Многое изменилось за 100 лет! Но в то время изобретение падре де Моура вызвало массу восхищенных возгласов, поздравлений, банкетов, но так и не получило широкого распространения. Тогда маленький носатый священник изобрел радио (почти одновременно с Поповым и Маркони), но опять ему не удалось привлечь широкое внимание. Даже со стороны военных. Генералы восхищались, тут же понимали важность и перспективность беспроводной связи, обещали завтра прислать полковника и выделить средства, но через час уезжали на вечерний банкет, и обо всем забывали.

Поэтому падре де Моура всю жизнь создавал интересные аппараты и уповал на Господа, что тот привлечет к его изобретениям чье-то внимание. Господь внял его молитвам, но на небесах время течет неторопливо, поэтому делами падре де Моура заинтересовались только в наше время. Бразильские историки вытащили на свет немало интересных деталей из жизни маленького священника и опубликовали несколько книг. На Конгрессе в Бразилии мне торжественно вручили бюст падре де Моура и симпатичная бразильянка, сидя рядом на банкете, долго рассказывала о его замечательных изобретениях. Я жалел, что ничего не понимаю по-португальски, а то бы мог узнать еще много интересного.

С Наркевич-Йодко в России произошло то же, что с падре де Моура в Бразилии, да и с многими другими исследователями во всем мире. Их работы вызвали интерес, получили признание, но им не хватило организационных способностей и бизнес-хватки, чтобы преодолеть рубеж младенчества своих изобретений. Первый шаг был сделан, но его было недостаточно. Для следующих шагов потребовалось еще полвека. В начале XX века никто не вспоминал о таинственных свечениях. До того ли было: войны, революции, перевороты в физике, открытие антибиотиков и рентгеновских лучей. Только к 30-м годам XX века жизнь более-менее наладилась. И вот тут опять появились загадочные свечения. Их новое открытие произошло как бы случайно, но в каждой случайности лежит скрытая закономерность. Следующий этап развития электрофотографии был связан с именем Российского изобретателя Семена Кирлиан.