Читать книгу Далеко на квадратной Земле - Константин Костенко - Страница 5

Переезд занял почти весь день. Зато не пришлось звать грузчиков и машину. Управились сами, с помощью Георгия Вячеславовича.

Вечером, когда в новой родительской комнате были поставлены диван с телевизором, уставшие мама и папа присели и принялись обсуждать текущее положение дел.

– Да, – сказала мама, – это был самый короткий переезд из тех, что я видела.

– Мы переехали ровно на два с половиной метра, радость моя.

– Как считаешь, это хорошо?

– В любом случае, мы уже здесь. У папы теперь своя комната.

– Получается, выиграл только он?

– Не только. Мы сохранили доплату.

Мама подпёрла рукой подбородок. (Она всегда так делала, когда о чём-то напряжённо размышляла.)

– Меня до сих пор интересует, – продолжала она, – почему наш сосед так быстро согласился на обмен? Козлик, тебе не кажется это подозрительным?

Разгадка обнаружилась примерно неделю спустя. Хотели найти Георгия Вячеславовича, чтобы спросить, в чём дело, но в старой квартире Кроликов уже три дня как поселились совершенно другие жильцы. От них Светлана Сергеевна и Антон Иванович узнали, что Георгий Вячеславович срочно продал квартиру и укатил неизвестно куда. Следы его потерялись в пространстве, так что выяснять, что, собственно, происходит, Кроликам пришлось самим.

Всё дело было в зеркале. Оно висело в прихожей и до определённого момента принадлежало прежнему хозяину.

– Оставляю его вам, – сказал Георгий Вячеславович за неделю до этого. – Пользуйтесь, пожалуйста.

Антон Иванович, помнится, хотел воспротивиться и отдать зеркало законному владельцу, чтобы повесить на его место своё, старое, но Светлана Сергеевна потрогала резную металлическую оправу в виде плюща и вынесла вердикт:

– Тоша, – сказала она, – это зеркало лучше нашего. Пускай висит. Мне нравится.

Кто знал, что это злополучное зеркало доставит столько хлопот. Хотя, как выяснилось позднее, дело было совсем не в зеркале. Но об этом – в своё время.

Итак, спустя примерно неделю после того как они переехали, Антон Иванович Кролик стал замечать странные вещи, которые творились в прихожей. Особенно это было заметно, когда он стоял перед зеркалом и либо одевался на работу, либо, вернувшись с неё, снимал шляпу или пальто. Начиная с какого-то момента, отражение в зеркале принялось своенравничать. Как это выражалось? А так: Антон Иванович, допустим, вставал возле зеркала и причёсывал макушку между ушами… Зеркало же в этот момент проводило щёткой по шее (не забываем: у кроликов мех повсюду). Всё это длилось секунды, поэтому Антон Иванович замечал странное явление не сразу, но как только замечал, тут же замирал в крайней растерянности. Двойник в зеркале замирал в той же позе. «Что за ерунда? – думал Антон Иванович. – Неужели показалось? По-моему, я слишком много работаю, нужно взять дополнительный выходной». И, вполне уверенный, что перед ним только что был обман зрения, Антон Иванович брал флакон с одеколоном и начинал опрыскивать себя сквозь распылитель. Как вдруг к собственному ужасу замечал: отражение в зеркале продолжает причёсываться!

– Света, рыбонька! – кричал папа в сторону комнат. – Скорее! Сюда!

– В чём дело, козлик? – вбежав, поинтересовалась мама. – Ты выглядишь каким-то напуганным.

И папа показывал ей на отражение, говоря, что оно не слушается. Мама вставала рядом (теперь они оба отражались в зеркале), но, как нарочно, ничего особенного в этот момент не происходило. Оказавшись рядом с маминым, папино отражение вело себя как обычно: то есть причёсывалось и поправляло узел галстука синхронно с Антоном Ивановичем.

– Тоша, ты как хочешь, – сочувственно говорила Светлана Сергеевна, – но я пойду и налью тебе валерьянки. Ты должен выпить. Хорошо?

Но как только мама собралась уйти, папа, который всё ещё экспериментировал с зеркалом, крикнул:

– Ну вот! Опять!

– Что?!

– Оно меня не слушается.

Тогда мама с папой договорились: встать так, чтобы папа отражался в зеркале, а мама нет, но чтобы ей было видно отражение. И действительно, теперь не осталось сомнений даже у мамы. Отражение на самом деле чудило и не слушалось. Чуть позднее эту странную особенность заметили другие: дети и Иван Прокофьевич.

– В чём же дело? – размышляли они, усевшись на диване. – Почему странные вещи происходят только с папиным отражением? Что он такого сделал?

Папа сказал, что ещё неделю назад понял: не нужно брать чужое зеркало! Почему прежний хозяин оставил только его? Ни этажерку, ни даже самую маленькую полочку в ванной не оставил; даже шурупы вывернул из стены и все забрал, а зеркало решил подарить. Не странно ли? А ведь он, папа, предупреждал!

– Тоша, я знаю, ты хочешь обвинить меня, – сказала мама. – Это от бессилия и отчаяния, я понимаю. Но сам подумай: откуда мне было знать, что бывают такие зеркала?

– Радость моя, я тебя ни в чём не виню, – примирительно сказал папа. – Ты действительно не могла даже догадываться о чём-то подобном.

– Стойте, – сказала Аня. – Почему бы нам просто не повесить туда другое зеркало? У нас ведь есть.

– Ребёнок говорит дело, – согласился Иван Прокофьевич. – Уберите зеркало с неправильным отражением – и дело с концом. А я, чуть позднее, опишу это в своих мемуарах.

Так они и поступили. Убрали зеркало с оправой в виде плюща в кладовую, а на его место повесили то, которое уже много лет служило им верой и правдой. Ситуация, казалось бы, стала исправляться. Папа нарочно следил за отражением и не находил в нём ничего необычного. Однако чуть позднее стало выясняться: их старое проверенное зеркало всё это время искусно лгало и притворялось. Оно оказалось таким же бракованным и непослушным, как и «подарок» Георгия Вячеславовича. Отражение в нём снова всё делало не так. И снова всё это происходило с папой Кроликом!

– Не понимаю, в чём причина. Почему? – опечаленно говорил папа.

– Может быть, дело совсем не в зеркале? – осмелилась предположить Аня.

– А ведь так и есть! – воодушевилась мама. – Какое бы зеркало мы туда ни повесили, оно всё равно будет устраивать нам сюрпризы.

– Значит, что? – спросил дедушка.

– Прихожая! – догадался Виталик. – У нас бракованная прихожая! Ура!

– Не понимаю твоей радости, – сказала мама.

– Не прихожая, а то место, на котором висит зеркало, – уточнила Аня. – Мы можем перевесить его на стену рядом с ванной. Пап, сможешь глядеться туда?

– Всё что угодно, – пробормотал папа, – лишь бы не этот кошмар.

Так и сделали. Зеркало было перевешено. Но это ничего не дало. Папино отражение по-прежнему искажало действительное положение вещей.

– Теперь-то я начинаю понимать Георгия Вячеславовича, – недовольно ворчала мама. – Вот почему он так быстро отсюда слинял. Толстый плутоватый тихоня! Вот тебе и бухгалтер!

– Что толку вспоминать о нём, – тяжело вздыхал Антон Иванович. – Нужно думать, как жить дальше. Неужели снова переезд?

– Не хотелось бы, – отвечала мама. И тут же, подумав, предложила: – Тоша, а что если тебе вообще никуда не глядеться?

– Как? Предлагаешь мне жить без зеркала?

– Ну да, а что? Подумай, древние кролики вообще не знали, что такое зеркала, и ничего, как-то выживали.

– Поэтому ходили грязные и взлохмаченные. Света, я современный городской житель, я не могу ходить подобно древнему кролику.

– Тогда смотрись в зеркало в гостиной. Оно есть внутри шкафа, на дверце.

– В таком случае, мне придётся перевесить туда пальто и шляпу. А также перенести ботинки.

– Ботинки-то зачем? Ты привык видеть их в зеркале?

– Конечно. Не зря же я всегда любил, чтобы зеркало у нас висело в полный рост. Я должен видеть, как выгляжу. На меня смотрит всё конструкторское бюро плюс директор АО «Мечта». Попробуй только надень что-нибудь не так или не завяжи шнурков. Позор!

А спустя примерно месяц случилось совсем неожиданное. Просто из ряда вон выходящее. Как-то раз, уходя на работу, папа по привычке обернулся к зеркалу и… не увидел там ничего. Голое стекло – и всё. И обои на противоположной стене. Не было только одного: папы. Мама успокоила его и постаралась внушить, что, возможно, это даже к лучшему: папу больше никто не станет отвлекать. Но, покидая дом, папа Кролик от охватившего его волнения еле передвигал ноги.

По дороге на работу он нарочно погляделся в зеркало заднего вида в машине. Отражение смотрело на него как ни в чем не бывало. То же самое он проделал, когда показывал вахтёру на проходной удостоверение работника предприятия: остановился на долю секунды перед застеклённой дверью и увидел свой бледный силуэт. Всё это слегка приободрило его, и он даже заулыбался, но всё равно не покидала мысль: «Куда же делось отражение в прихожей? Неужели я больше никогда не смогу поглядеться на самого себя дома? Странно, очень странно». Так или примерно так думал Антон Иванович, входя в дизайнерский отдел.

Это было просторное помещение с отдельными столами, на которых высились мониторы, с несколькими широкими кульманами, к которым приколоты чертежи, и с многочисленными рулонами бумаги поверх шкафов. Войдя, приветствуя по пути коллег, папа Кролик двинулся к своему столу – самому дальнему, в углу у окошка. Выражение лиц у тех, кто работал с ним, показалось Антону Ивановичу необычным. Они словно бы увидели привидение. Причина стала тут же ясна. За дальним столом у окна сидел Антон Иванович Кролик и раскладывал на мониторе пасьянс. Увидав двойника, папа на миг опешил.

– Что вы тут делаете? – спросил он у самозванца.

– А что тут делаете вы? – тут же прозвучало в ответ.

– Я здесь работаю. Я Антон Иванович Кролик.

– И я здесь работаю. И могу сказать вам то же самое: Антон Иванович Кролик – я. А кто вы, мне неизвестно.

Наступала критическая минута. Привлечённые перебранкой, рядом столпились другие кролики.

– Кто он вам? – спросил кто-то у двойника. – Родственник?

– Почему вы спрашиваете его?! – взбесился папа. – Настоящий здесь я, а не он! Ну-ка, ответь мне, – спросил Антон Иванович, – что я обычно беру в буфете во время обеда?

– Лапшу с картофельной котлетой и сок, – нисколько не смущаясь, ответил двойник. – Только берёте это не вы, а я.

– А вот и нет! – засмеялся папа Кролик. – От такого рациона у меня была бы изжога. Поэтому я всегда брал салат из морской капусты – там йод – и две половинки яйца с майонезом. И все это прекрасно знают! Ведь так? – поглядел Антон Иванович на окружающие лица. – Так или нет? Что же вы молчите?

Кролики будто воды в рот набрали. Никто не решался ответить. Папу это начинало пугать. Двойник воспользовался моментом.

– Коллеги, прошу вас, – сказал он, указывая на Антона Ивановича, – обратите внимание: перед вами неизвестно кто! Кто-нибудь сейчас же позовите вахтёра. Его нужно вышвырнуть вон. На фабрике не должно быть посторонних!

– Ах так! – вконец рассерженный, сказал папа Кролик. – Ну держись! Смотрите все! Следите! Сейчас вы поймёте, что перед вами обыкновенное зеркальное отражение.

И с этими словами он вынул из кармана пиджака расчёску и стал причёсываться. Точно такая же расчёска оказалась в кармане двойника. Не в силах противиться инстинкту (ведь он всегда всё повторял за Антоном Ивановичем) двойник тоже принялся орудовать расчёской.

– Видите! – вскричал Антон Иванович. – Он сбежал из моего домашнего зеркала. Его нужно вернуть на место. Кто-нибудь, помогите мне!

Антон Иванович схватил самозванца за руку. Тот схватил его. Антон Иванович толкнул соперника и тут же почувствовал ответный толчок… Вскоре он и его ожившее отражение, сцепившись, катались по полу, а коллеги молча наблюдали за их потасовкой и только и делали что время от времени переступали с места на место, когда клубок борющихся тел подкатывал к ним особенно близко.

– Что тут за безобразие?! – услышали все знакомый голос. Это был директор АО «Мечта», Михаил Лаврентьевич Осетров. Строгий мужчина. – Я спрашиваю, что здесь творится? – ещё раз спросил Михаил Лаврентьевич, и все замерли. Папа Кролик и его двойник вынуждены были подняться. – Кто вы? – спросил директор у папы.

– Антон Иванович Кролик. Михаил Лаврентьевич, неужели не узнаёте?

– Так, хорошо, – деловито сказал Михаил Лаврентьевич и указал на следующего: – В таком случае, кто вы? Брат-близнец?

Папа испуганно замер, ожидая, что двойник сейчас начнёт врать и ему нужно будет как-то доказывать, что он – это он, но произошло неожиданное. Расталкивая по пути кульманы и столы, отражение кинулось к выходу.

– Михаил Лаврентьевич, простите… – быстро произнёс папа Кролик. – Я должен его настичь.

И он бросился следом за беглецом, который уже успел скрыться в дверях.