Читать книгу В тебе - Константин Костромин - Страница 5

Электронный будильник возле кровати негромко заиграл приятную музыку. Кирилл неторопливо открыл глаза и поднял нарушителя спокойствия с пола: на часах было без пятнадцати семь. Организм просил дать ему ещё немного времени для отдыха. День только-только начинал брать бразды правления в свои руки. Это были редкие минуты, когда дома можно было побыть в тишине: телевизор за стенкой молчаливо ждал своего часа. Но вопреки ожиданиям, утреннее умиротворение нарушили тяжёлые шаги и еле слышное поскрипывание пола. Кирилл затаил дыхание. Дверь распахнулась, и вместе с утренним зловонием из отцовского рта полилась речь.

– Спишь? – Олег Иванович, чуть покачиваясь, стоял на пороге комнаты. Ответное молчание вынудило его повторить вопрос, но уже громче: – Спишь, говорю?

Кирилл лежал с закрытыми глазами и представлял старого дракона, который вместо огня извергает невыносимую для обоняния невидимую субстанцию паралитического газа. Дракон не собирался покидать обитель укрывшегося в грёзах детёныша. Вопрос повторился снова. Имитировать сон было бесполезно – однообразное обращение повторялось бы снова и снова. Из двух вариантов продолжения событий – ответить или задохнуться – Кирилл выбрал первый и открыл глаза.

– Что случилось?

– Дуй за мной, есть разговор, – басистым голосом ответил отец и, шаркая тапками, ушёл обратно в зал.

Парень нервно вздохнул и скинул с себя одеяло. На серых, изрядно растянутых трусах сбоку под резинкой красовалась дырка в пару сантиметров диаметром. Натянув усыпанные катышками подштанники, Кирилл нехотя вышел из комнаты. В зале его ждала классическая картина: десяток пустых бутылок из-под пива были разбросаны рядом с неразложенным диваном, заляпанная жирными пятнами простыня свисала с двери. Через шторы слишком жизнерадостной расцветки несмело проникали лучи октябрьского солнца: они словно отказывались ступать на загаженный человеческим неряшеством ковёр. Всё напоминало заброшенную наливайку советских времён (разве что телевизор из нулевых опережал своё окружение на доброе десятилетие) или пещеру заколдованного дракона, который в облике возрастного забулдыги пылал надеждой вернуть себе прежний вид через огненную воду.

Кирилл затолкал внутреннего аккуратиста куда поглубже: он не терпел нечистоплотность в отношении всего, к чему можно было прикоснуться. Одновременно постарался перевести лёгкие в щадящий режим, делая редкие неглубокие вдохи, – вонища стояла такая, что самые душистые результаты проводимых им химических опытов не смогли бы с ней сравниться.

Отец молчал, и теперь пришло время Кирилла повторить вопрос.

– Что случилось?

– Чего заладил? Что случилось да что случилось! – отец засунул огромный указательный палец в рот и начал ковырять между дальними зубами, потом не слишком чётко произнёс: – Вон, смотри! – свободной рукой он указал на пустые бутылки. – Их нужно будет выкинуть, а лучше сдать. Не знаю, правда, принимают их сейчас или нет, – он наконец-то вытащил палец изо рта с остатками еды на кончике ногтя и пульнул в израненный луч солнца на полу. – И купи мне несколько бутылочек на сегодня.

Кирилл готов был смириться с мусором, но посягательство на его скудные сбережения для очередной бессмысленной траты вывело его из себя. Сердечко отчётливо прибавило ход, злость и ненависть побежали по венам и жилам.

Он стиснул зубы, сделал глубокий вдох носом и только после этого ответил:

– Позавчера я купил продукты домой, которые уже практически закончились, вчера пожертвовал школьным перекусом ради сохранения денег. Сегодня я приготовил сто рублей на полноценный обед в школе, а триста рублей у меня осталось на продукты.

Он перевёл дыхание и дрожащим голосом добавил:

– А ты хочешь, чтобы я ещё сдавал бутылки и покупал тебе выпивку?!

Ему хотелось для пущей убедительности вставить здесь матерное слово, а то и не одно, но из-за разных весовых категорий приходилось следить за речью.

Олег Иванович смотрел на сына, и его глаза наливались кровью. Толстые пальцы стали поочерёдно постукивать по тумбе. Кирилл убрал руки за спину и сжал их в кулаки в знак невидимого протеста.

– Давай жертву тут из себя не корчи, сопляк! – отцовский голос прибавил тяжести. – Нас в твои годы вообще в школе не кормили, так ты-то чего прибедняешься? Разбаловал современный мир молодёжь! Значит, так: три сотни оставляй на продукты, а сотню потрать на полторашку пива, – Олег Иванович продолжал угрожающе стучать пальцами. – Вот и проблема решена.

– А что с твоей пенсией? Ты же получил её всего лишь две недели назад! – Кирилл пытался достучаться до отца и всколыхнуть в нём хоть какие-то чувства.

– Ты счёт за коммуналку видел? Почти шесть тысяч рублей! Это половина моей пенсии! Может быть, ты возьмёшь на себя эту ношу, а? – он приподнял толстенную ногу и положил на диван, по ней разбегались нездорово припухшие грязно-фиолетовые вены. – Что скажешь насчёт этого? В аптеку давно заходил и на цены смотрел? Так что не выпендривайся мне тут – деньги он ещё мои считать будет!

«Может быть, просто стоит начать ходить, а не валяться целыми днями перед ящиком?» – мысленно парировал Кирилл, но не рискнул произнести это вслух.

Младший Березин продолжал сжимать кулаки с такой силой, что те побелели. В какой-то момент закружилась голова – то ли от голода, то ли от перенапряжения. Он понимал, что спорить с отцом бесполезно, и решил не продолжать бессмысленный разговор. Осталось лишь покорно проглотить напичканное иглами наставление. Разумное мышление родителя законсервировалось лет пять назад, когда после увольнения он облюбовал диван, и миру была представлена его новая версия: сознанием бесповоротно завладел внутренний ребёнок, который по сей день игрался с огромным человеческим телом.

Воспоминания об охватившем вчерашним вечером счастье полностью смылись недобрым утром. Кирилл стоял на кухне и заливал кипятком чайный пакетик с ароматизаторами.

«Хоть какой-то приятный запах», – подумал он и открыл настежь форточку.

Пока чай заваривался, он стоял у окна и смотрел в неопределённом направлении: то ли на соседний дом, то ли внутрь себя.

«Взять бы сейчас огромный нож и вспороть брюхо этому недочеловеку. Да-да, у меня даже язык не поворачивается назвать его отцом. Как можно быть настолько жалким и бездушным? Погрязший в собственном болоте, он хочет затащить на этот вонючий островок беспросветности и меня. Но я не поддамся, мам! Я не могу очернить твою веру в меня… Мне кровь из носа нужно закончить этот учебный год и, возможно, поступить в какой-нибудь колледж, в идеале в другом городе, где можно будет поселиться в общежитии и навсегда забыть этот ад. Если я рискну лишить его жизни прямо сейчас, то могу навсегда занять его место… Да кого я обманываю?! Моя рука поднимется в лучшем случае для защиты моих домашних заданий от списывания, а я про нож пою сказки… смешно, – Кирилл повернул голову в сторону деревянного уголка, прикреплённого к стене, ровно над повидавшим жизнь угловым диваном: там стояли иконы, свечки и небольшая, девять на двенадцать, чёрно-белая фотография матери. – Мы справимся вместе, слышишь? Обещаю, что буду до последнего стремиться изменить свою жизнь к лучшему. Прости, но отца уже не спасти. Я знаю, что ты всегда старалась видеть в людях хорошее, но иногда нужно смотреть правде в глаза…

Я тут слушаю одного парня, его зовут Иван Круглов. Знаешь, он сказал, что нам уготованы те препятствия, которые мы в силах преодолеть. Мне действительно хочется в это верить. Я прекрасно осознаю, что слаб физически и морально, моё сердце – это не сердце чемпиона. Но несмотря на это, я пройду этот тернистый путь. Мне достаточно того, что я чувствую твою пуповину, тянущуюся с небес. Люблю тебя!»

Глаза парня помутнели и покрылись лёгкой влажной пеленой. На столе уже остывал заваренный чай. Часы над дверным проёмом показывали семь семнадцать. За несколько смачных глотков кружка была опустошена, и через пару минут Кирилл покинул ненавистный дом.

В последнее время он стал чаще обращать внимание на других ребят, идущих вместе с ним в школу, мысленно пытаясь проникнуть в их жизнь и пропитаться их эмоциями.

«Этот малый выглядит довольным… Интересно, что он ел сегодня на завтрак?.. Какая красивая девочка с наполненными счастьем глазами! Наверняка отец с любовью смотрит на неё каждый день и говорит ей ласковые слова… Эти мальчишки, видимо, ещё не определились с настроением на день, судя по их безучастным лицам, но если их мамы живы, то они счастливчики по определению…» Такие мысли сменяли друг друга в голове Кирилла вместе с его скользящим по спутникам взглядом.

После советов из прослушанного подкаста парень старался замечать позитивные моменты в жизни других людей вместо попыток накинуть одеяло с изображением чужих проблем на свои собственные. Работа над собой начала приносить плоды – он стал радоваться предполагаемому чужому счастью, а не цепляться за догадки о чьих-то бедах.

С таким добрым настроем Кирилл шёл всю дорогу. Но как только он ступил на финишную прямую вблизи школы, его положительный заряд свёл на нет хорошо знакомый голос:

– Эй, недотёпа, айда сюда!

В тридцати метрах от него, у трансформаторной будки, стоял Андрей в компании своих дружков из старшего класса и, показательно перебирая чётки, рукой приглашал сгорбленного от постоянных невзгод паренька подойти. За время их школьного сосуществования подобных ситуаций было множество. Кирилл реагировал на них по-разному: мог молча пройти мимо, иногда огрызался, случалось, даже убегал. Но итог оставался неизменным: встречи было не избежать. Издалека Андрей казался устрашающе беззубым: тёмный металл брекетов превращал его улыбку в расщелину с гуляющей внутри мглой. Стоя в дорогом шмотье, он жадно наслаждался робостью каждого шага своей жертвы.

Кирилл насчитал шестерых. Они пытались скрыть лица за табачным дымом, но по-осеннему суровый ветер сегодня был сторонником открытых взглядов.

Остановившись в трёх метрах от неприятелей, Кирилл произнёс:

– Что нужно?

Андрей щёлкнул газовой зажигалкой и закурил снова.

– А куда делась твоя вежливость? Не слышу милого уху «Здравствуй, Андрей!».

Кирилл замялся. Он старался держать в узде и без того расшатанную нервную систему. Сквозь зубы ему удалось отправить в свет:

– Ну здравствуй… Андрей.

– Вот, совсем другое дело! – сын депутата пустил едкий клуб дыма в своего визави. – Мне тут птички напели, что ты у нас работящий стал: теперь не только газеты разносишь, но и около торгового центра деньги зашибаешь, а может, и ещё чем промышляешь.

После этих слов он обильно сплюнул и обратился к своей компании:

– Бизнесмен растёт, да, пацаны?

Один из недругов прохрипел сиплым голосом:

– Бизнесмен растёт, а пацан деньгу стрижёт!

Вся шайка загоготала.

«Какой примитивизм!» – пронеслось в голове Кирилла.

– Ладно, ближе к делу, – продолжил Андрей. – Меня тут за плохие оценки предки лишили карманных денег, да и ребята с пустыми карманами, поэтому нам нужна твоя помощь.

Кирилл костяшкой указательного пальца слегка надавил на середину оправы и отправил очки на верхнюю часть переносицы, после чего неуверенно ответил, чуя неладное:

– О какой помощи идёт речь?

– Да пустяки, – ухмыльнулся Андрей, – приноси нам по пачке сигарет каждое утро, и мы будем более благосклонны к твоей персоне.

– Тебя же постоянно привозит водитель на дорогом «мерседесе», а я вынужден ежедневно вкалывать, чтобы прокормить себя и вечно бухающего предка. Ты в своём уме?

Кирилл только успокоился после утренней тирании отца, а тут неожиданно сценарий повторился. Он работал на два фронта и мысленно вёл диалог с самим собой: «Неужели судьба возвращает мне должок за подаренный вчера счастливый день?»

– Воу-воу, ты чего завёлся? – Андрей продолжал бросать взгляды на друзей и ехидно скалиться, упиваясь своей безнаказанностью. – Ты, похоже, совсем не оценил мой подарок.

«Какой ещё подарок?» – пронёсся вопрос в голове Кирилла, ясно отразившись и в его недоумённом взгляде.

– Чего ты так удивлённо уставился? Ты даже не понял, что три недели твоей спокойной жизни в школе – это был мой тебе подарок?! – Андрей сделал небольшую паузу. – Время для скорби, так сказать.

Кирилл стоял как вкопанный и не знал, что ответить. Парни начали кидать бычки на землю и тушить их ногами. Через четыре минуты должны были начаться занятия.

– Да не расстраивайся ты так! – депутатский сынок похлопал Кирилла по плечу. – Всего лишь одну пачку, а не две – в память о твоей умершей матушке. Что касается твоего отца, то это исключительно твоя проблема, – он сделал последнюю затяжку и выбросил наполовину недокуренную сигарету в лужу. – А деньги нашей семьи считать не нужно, я сам зарабатываю себе на жизнь. Даю тебе день собраться с мыслями, и послезавтра перед уроками ждём тебя на этом же месте с первой гуманитарной помощью.

Компания двинулась в сторону школы. По примеру главаря один за другим они похлопали Кирилла по плечу, пока тот пытался переварить происходящее, не двигаясь с места. Страх, ненависть и злоба – стандартный коктейль из эмоций, которые в очередной раз огромными порциями синтезировал мозг. У любого детского психолога глаза бы полезли на лоб, если бы этот мальчишка в деталях рассказал обо всей той боли, которую носил в себе изо дня в день. Глядя в спины обидчикам, он вспоминал прошлые издёвки: полкилограмма муки за шиворот, дохлый воробей в ботинке, сожжённая дотла тетрадка по физике, липовая любовная записка от девочки из параллельного класса, сдёрнутые до трусов штаны на перемене и многое другое. Каждый новый эпизод этой бесконечной травли вспарывал все прошлые раны разом – словно пронзали ножом саму его душу. Чтобы заглушить нарастающую внутри бурю, Кирилл вспомнил обращение к матери получасом ранее.

«Обещаю, что буду до последнего стремиться изменить свою жизнь к лучшему… Я пройду этот тернистый путь».

Парень стиснул зубы и неторопливым шагом пошёл вслед за своими врагами.

Металлическая рамка. Звонок. Дежурные взгляды охранника и вахтёрши – очередной день по шаблону. Около гардероба слышался смех ненавистного сброда – Кирилл привычно свернул в противоположную сторону, чтобы добраться до нужного кабинета более длинным путём.

Полное неприятностей утро задало курс на весь оставшийся день. Сегодня к нему было повышенное внимание. Обязательный набор издевательств был выдан в полном объёме, вдобавок к этому – разодранное колено как следствие подножки на физкультуре. Райские три недели закончились. Действие «шапки-невидимки» подошло к концу.

После заключительного звонка Кирилл поторопился покинуть школу. Сто рублей так и не были потрачены в школьной столовой. Второй день подряд желудок проигрывал симфонию под названием «Голод – наш вечный спутник», но вместо того, чтобы идти домой, Кирилл направился к автобусной остановке. По пути перехватил купленный в киоске какой-то дешёвый батончик, состоявший преимущественно из сахара и мальтодекстрина, чтобы хоть на короткое время заглушить надоедливые урчания в животе. Вторая половина дня ожидалась насыщенной, поэтому Кирилл после недолгих колебаний взял ещё небольшой пирожок с мясом за двадцать рублей. Стоимость говорила о наличии внутри скорее сои, нежели самого мяса, но это было куда лучше, чем возвращаться домой и задыхаться в атмосфере враждебности, пусть и с продуктами в холодильнике. За двадцать минут Кирилл добрался до нужной точки. Большая стрелка на часах приближалась к цифре три, когда он подходил к типографии, чуть прихрамывая: ноющая коленная чашечка предательски напоминала об очередном ненавистном учебном дне.

– Владислав Григорьевич, можно я сегодня освобожусь пораньше? – виноватым взглядом Кирилл смотрел на руководителя типографии. – У репетитора неожиданно появилось окно, и я бы хотел воспользоваться этим шансом. Обещаю, что завтра постараюсь раздать как можно больше рекламного материала.

Офис в двадцать квадратов размещался в старом бизнес-центре города. Владислав Григорьевич, сорокалетний мужчина с намёком на импозантность, важно восседал на мягком офисном кресле. Его стол располагался аккурат между двумя столами поменьше, за которыми симпатичные молодые девушки активно пересчитывали различные листовки, визитки, флаеры и кучу другой разноцветной бумаги, между делом внося какую-то информацию в компьютер, – по всей видимости, вели учёт.

– Ты должен понимать, что успешный бизнес – это слаженный механизм, – несколько вальяжным тоном ответил руководитель. – Стоит одной крохотной детали выйти из строя, как нарушается вся динамика. У нас умеренные цены на печать и самая высокая ставка для наших работников, а потому много заказчиков и целый табун желающих работать.

– Да-да, я это прекрасно понимаю, и для меня большая честь работать под вашим патронажем, – непривычно громко затараторил Кирилл, обозначив своё желание сохранить за собой место.

В этот момент зазвенел телефон, и блондинка по левую от Кирилла руку сняла трубку.

– Типография «Цветная реальность», слушаю вас, – проговорила она милым голосом и начала диалог с потенциальным клиентом, пока Владислав Григорьевич внимательно рассматривал Кирилла.

– Обожди, чего ты кричишь? Бизнес – это не эмоции. Давай перейдём к цифрам. Скольких часов ты хочешь лишить меня? – чинно продолжил босс и добавил к этому медленные поглаживания щетины.

– Мне нужно во вторник и четверг заканчивать не позже половины восьмого.

– Значит, минус три часа на рабочей неделе, – поглаживания прекратились, и рука опустилась на стол. – Я же не могу на кого-то повесить лишнюю работу? Ты согласен?

– Да. Согласен, – эмоций в голосе Кирилла несколько поубавилось.

– Тогда придётся отрабатывать эти три часа по субботам, но оплату будешь получать лишь за два. Как считаешь, честно я поступаю?

Кирилл на несколько секунд задумался, но быстро ответил, улыбнувшись:

– Да, Владислав Григорьевич, всё честно. Могу идти?

Мужчина повернулся на кресле к брюнетке с взлохмаченными волосами:

– Дашенька, я думаю, вы слышали наш разговор?

Та кивнула в ответ.

– Тогда выдайте молодому человеку меньше рекламного материала для раздачи и обновите данные, исходя из прозвучавшей здесь информации.

С охапкой цветных бумажек Кирилл выбежал из кабинета, а затем и из бизнес-центра. Окрыляющие мысли о предстоящей встрече со Светланой Петровной притупляли раздражение от новой несправедливости и поднимающуюся из-за голода и упавшего уровня глюкозы тошноту.