Читать книгу Эффект плацебо. Фантастика и детективы - Константин Кривчиков - Страница 4

Пролог

После дождя молоденькие грибы попадались на каждом шагу. Она уже почти наполнила второе лукошко и надо было бы возвращаться назад. Но ноги сами несли вверх по пологому склону, поросшему смешанным лесом. Пусть мужики ловят своих хариусов, у нее рыбалка похлеще. Вон, еще один «белый» торчит, с той стороны корня… Сделала шаг, собираясь нагнуться, чтобы срезать гриб. Но земля, подмытая снизу, неожиданно обрушилась. Женщина охнула и съехала в промоину, шлепнувшись на спину. Подняла взгляд и онемела от ужаса. В каком-то полуметре от ее лица из земли торчал человеческий череп…

– …Ты просил сообщить, если будет информация по пропавшему леснику.

– Какому еще леснику?

– Ну Томасову, под Горно-Алтайском. Помнишь?

– Ах, да… И что?

– Туристы нашли труп. Был закопан в лесу.

Так примерно начиналась эта история. Предыдущие эпизоды я придумала или, если хотите, реконструировала. Потому что они происходили без моего участия. А вот все остальное я видела своими глазами. Или – почти все. А полной правды, так называемой, исчерпывающей картины, не существует. Даже на исповеди. Зачем сообщать подноготную посреднику, когда ТОТ и сам знает все? Вот от него – ничего не утаишь.

А вам я могу рассказать только версию. Но, как честный человек, обязана напомнить крылатую поэтическую фразу: «Мысль изреченная есть ложь».

Кто в лес, кто…

Едва стих шум вертолетных винтов, как я достала из кармана куртки мобилу. Но сигнал отсутствовал.

– Ты куда это названиваешь? Поход в вечерний клуб придется отложить. – Ляшенко смотрел на меня с легкой насмешкой.

– Какой клуб? Я бабушке хотела сообщить.

– Не получится. Здесь сотовый не берет… Ладно, не расстраивайся. Свяжемся с офисом по спутнику, я скажу ребятам, чтобы они твою бабусю успокоили. – Кирилл Ильич показал рукой на коричневую сумку у своих ног. – Связь с миром есть. Но по расписанию. Иначе что это за экстремальный туризм? Верно я говорю, Михаил Степанович?

– Верно, – хмуро отозвался Кузовлев. Шеф был смурной какой-то. Он вообще последнее время плохо выглядел…

В горы с руководством фирмы я попала случайно. Отдыхали они всегда мужской компанией. Обычно вместе с Кузовлевым и Ляшенко, начальником службы безопасности, ездили гендир Григорий Иоселиани и его помощник Нугзар. Но нынче в компанию напросилась Оксана, жена Кузовлева. Уж не знаю, как она его уговорила. Хотя такая, наверное, любого мужика уломает.

Оксана на двадцать с лишним лет моложе Михаила Степановича, почти моя ровесница. В юности стала призером конкурса «Мисс Россия». Снималась в рекламе, в мужских журналах, потом как-то подцепила Кузовлева… Он у нас крутой бизнесмен и важный политик – депутат Федерального собрания.

Так вот. Оксана меня и позвала. Мол, одной среди мужиков скучно, присоединяйся. Особого желания я не испытывала – у них своя тусовка. Хотя с Оксаной общаюсь, да и Кузовлев мне не совсем чужой человек – друг и компаньон по бизнесу моего покойного отца. Но Оксана знала за что меня зацепить. Я – страстная грибница, хлебом не корми, дай заняться «тихой охотой». Однако вокруг Новосибирска все грибные места давно истоптали. А тут – Горный Алтай, рыжики, грузди, маслята… И я согласилась.

Мы начали спускаться вниз вдоль ручья. Петр, наш проводник, объяснил, что до реки дойдем за час и там уже разобьем лагерь. Меня все время подмывало свернуть от ручья в кусты: уж очень хотелось прощупать обстановку – как там мои грузди и подберезовики? Но прямо за мной шагал Ляшенко, и я не рискнула нарушить строй – бывшего старшего следователя прокуратуры у нас на фирме многие побаивались, не только я. Вроде и голоса никогда не повышает и улыбается, но улыбка какая-то неестественная, словно приклеенная к губам. И глаза – как льдинки. Одно слово – следак.

Неожиданно Кузовлев, шедший за Петром на правах босса, замедлил ход и бочком направился к большому валуну. Все тут же притормозили, только проводник продолжал споро двигаться вниз. Но его через несколько секунд окрикнул Ляшенко:

– Погоди, Петр! Стоп, машина.

Михаил Степанович между тем скинул рюкзак и осторожно опустился на валун. Пот по лицу лил градом. И хотя оно раскраснелось от ходьбы, но это был не румянец, а именно краснота, проступавшая неровными пятнами. Кузовлев махнул рукой и хрипло сказал:

– Подождите, ребята. Что-то запыхался я… Почаще надо на природу выбираться, а то уже от лесного воздуха плохо становится. – Он усмехнулся. – Петр, далеко еще?

– Совсем немного осталось, – проводник ответил с легким удивлением в голосе. Видимо, не ожидал, что кто-то из любителей «экстремального» туризма так быстро выдохнется. Он стоял вполоборота, рослый и крепкий, но поджарый, похожий на молодого хищного зверя.

– Вон, видите внизу скалу? От нее терраса идет. Там и поставим палатки.

Шеф всмотрелся, приложив ладонь ко лбу – солнце, миновав зенит, било прямо в глаза.

– Что, и река там?

– Конечно. Всего в метрах тридцати, только по галечнику спуститься.

Оксана присоседилась к мужу. Достав из кармана куртки пакет с салфетками, обтерла Михаилу Степановичу лицо. Потом пробурчала, глядя на Ляшенко:

– Неужели нельзя было вертолет прямо у реки посадить? На этом самом, галечнике?

– Там негде садиться, потому что склон крутой, – подчеркнуто серьезно ответил Кирилл Ильич. – А терраса вся лесом поросшая, лишь у скалы небольшой пятачок.

– А ты что, бывал здесь? – спросил Гога Иоселиани.

Вообще-то его полное имя Георгий Автандилович, но за глаза его все зовут Гогой. Странный тип. На фирме почти не появляется, но считается правой рукой Кузовлева. Оксана, как-то будучи на взводе, употребила при мне выражение «серый кардинал».

– А ты разве не в курсе? – отозвался Ляшенко. – Вместе с Нугзаром летали на разведку.

– Миша, с тобой все в порядке?

Оксана демонстрировала образец заботливой жены. Кузовлев вяло пожал плечами.

– Нет, не в порядке, – сама себе ответила Оксана. – Сейчас я тебе дам нитроглицерина.

Она сняла с плеча кожаную сумку и начала в ней рыться.

– Вы ступайте дальше, – сказал Михаил Степанович. – Чего время терять? Пока лагерь развернете. А я с Оксаной потихоньку доползу. Оклемаюсь на свежем воздухе и двинем.

Пока они вдвоем добирались, мы уже расставили часть палаток. А когда подошел Кузовлев, они с Гогой сразу достали снасти и отправились к реке, рыбачить. Мы же установили остальные платки, а потом Кирилл Ильич начал командовать:

– Значит, так. Ты, Ирина, пойдешь туда, за ручей. Твоя задача – набрать грибов на ужин. Поджарим. Нугзар с тобой.

– Это зачем? – без энтузиазма отозвался Нугзар, покосившись почему-то на Оксану. – Я грибы собирать не люблю.

– А ты и не собирай. Ирине поможешь ведра нести. И охранять будешь. Вдруг какой шальной медведь объявится или рысь?

– Ладно. – Нугзар выдержал паузу, поглаживая пальцами усы. – Тогда я свой карабин возьму.

– Вы особо-то не палите, – предупредил проводник. – Без лицензий нельзя. Разве если заяц какой…

– Мы порядок знаем, Петр, – сухо заметил Ляшенко. – С документами у нас порядок.

– А Оксана чем будет заниматься? Пусть с нами идет, все веселее. – Нугзар выжидающе посмотрел на Кирилла Ильича.

– А мы в этой стороне пошарим, за скалой, – отозвался тот. – И дров натаскаем заодно – вот и повеселимся. Оксана у нас сегодня будет дежурной по кухне.

Нугзар лениво поднялся с травы, но уходить не торопился. Хотя я уже стояла наизготовку с двумя пластиковыми ведерками, готовая рвануть в лес.

– А что, сейчас реально кого подстрелить, свежей дичинки попробовать? Зайца того же? – Нугзар пальцами изобразил пистолетик и направил его в сторону проводника.

– Зайца? Нет, – Петр покачал головой. – Разве совсем случайно. Скорее уж лося или косулю получится выследить.

– Сможешь? Мне говорили, что ты хороший охотник.

– Так я без оружия. Вроде охота в путевку не входила.

– Это так. Но жаренного мяска было бы неплохо поесть…

– Даже не знаю, – проводник колебался. – Там выше по реке тропа есть. Но я без ружья…

– Так оружия у нас хватает, – заинтересовано вмешался Ляшенко. – Погоди. Я тебе сейчас такую «пушку» покажу…

Кирилл Ильич хитро прижмурился. Подошел к палатке Кузовлевых, где лежали вещи Михаила Степановича и, сняв чехол, продемонстрировал карабин с оптическим прицелом.

– Видел такую штуку?

– Видел, – хмуро отозвался Петр. – «Зауэр». Дорогая вещь. Но для наших условий – так себе. И кучность не важная.

– Не скажи… На, посмотри. Как тебе оптика?

Ляшенко походил на пацана, хвастающего крутым игрушечным автоматом. Хотя ведь не его карабин-то, шефа.

Петр взял оружие в руки. К прикладу была прикручена шурупами латунная пластинка с гравировкой.

– Золото, – с выражением произнес Кирилл Ильич. – Михаилу Степановичу на юбилей подарили. Ты в прицел-то глянь… Оксана, ты чего там копаешься? Мужики сейчас рыбы наловят, а мы еще за дровами не ходили.

Оксана задом выбралась из палатки. Упругие тылы, обтянутые джинсами, выглядели вызывающе и, наверное, привлекательно для мужчин. Хотя, чего в этом особенного? Я вот худая…

Петр, заметив, что я проследила направление его взгляда, смутился. Приладил к плечу приклад, делая вид, будто выцеливает что-то на противоположном склоне.

– Кирилл Ильич, я, кажется, свою сумку вверху у ручья оставила, у камня. – Оксана сморщила лицо.

– Чего там у тебя?

– Косметика, мобильник, мелочь еще всякая… И таблетки там еще, Мишины…

– Я же тебе говорил – засунь сумку в рюкзак, только руку занимает. – Ляшенко тяжело вздохнул.

– Я пойду, схожу.

Оксана лениво поднялась на ноги с тем же плаксивым выражением на лице. Нугзар с недоумением поднял бровь, собираясь что-то произнести, но его опередил Ляшенко:

– Не торопись, скалолазка…

Кирилл Ильич смотрел на Петра, в глазах читался немой вопрос. Однако проводник молчал.

– Петр, мне неудобно тебя просить, но…

– Ладно, схожу. За часок обернусь.

Петр вернул карабин Ляшенко. Тот, аккуратно ухватив за ствол, прислонил оружие к рюкзаку Кузовлева.

– Можете не торопиться, Петр. Это не к спеху. Вы извините, что так получилось. – Оксана уже кокетливо улыбалась, щуря глаза. – Вечно я все теряю. Может, я с вами?

– Он без тебя в два раза быстрее управится, – в голосе Кирилла Ильича прозвучала насмешка. – Да и Михаил Степанович…

Не завершив фразу, он многозначительно посмотрел в сторону реки.

– Тогда и мы двинули, Ириша. – Нугзар, наконец, оторвался от поглаживания усов и вспомнил про меня. – Разомнемся, а потом, как сядем у костерка! Айда, дорогая.

Это он кому? Тоже мне, генацвале…

Перед ручьем я бросила взгляд назад. Петр шел вслед за нами метрах в пятидесяти. Ляшенко и Оксана продолжали стоять у палаток, о чем-то разговаривая.

Едва мы выбрались на небольшую прогалину, как Нугзар ойкнул и присел на траву.

– Ты чего?

Тот не отвечая, снял кроссовку с левой ноги и стал руками трогать ступню. Лицо при этом периодически морщилось.

– Дай я посмотрю.

– А ты что, медик?

– Нет.

– Вот и не лезь, – буркнул Нугзар, но тут же смягчился. – Не переживай, дорогуша. Подвернул, наверное. Потихоньку пройдет… Ты ступай одна, только не увлекайся. Рацию захватила?

Я отрицательно мотнула головой.

– Зря. Тогда засекаем время. Полчаса в одну сторону. Потом возвращайся. А я здесь на солнышке посижу.

Грибов было много – глаза разбегались. Хотя полчаса пробежали быстро, я к тому времени уже наполняла второе ведро. На обратной дороге, уняв жадность, срезала только отборные… И тут услышала крик Нугзара – он звал меня.

– Иду, иду, – отозвалась я, не напрягая особо голос.

Чего орать? Еще десять минут до назначенного срока. Небось, к костру торопится – выпить и закусить. Мужики в этом смысле все одинаковые. Вернее, в смыслах. Я вспомнила, как Петр пялился на задницу Оксаны. Да и Нугзар облизывался, как кот… Хорошо, что ногу подвернул, а то таскался бы за мной. С этими грузинами только по лесу ходить. Я произнесла вслух с кавказским акцентом крылатую фразу: «Ларису Ивановну хочу», и невольно рассмеялась. Нашла кого ревновать…

Нугзар, прихрамывая, прохаживался по краю полянки.

– Чего звал-то? Время еще не вышло.

– Все, Ирина. Бросай ты свой грибы, – со склонениями у него иногда возникали проблемы. – Нам надо туда срочно возвращаться.

– А чего случилось?

– Потом узнаешь. Давай быстро.

И заковылял в сторону лагеря. Я разозлилась:

– Эй, ты чего? Сказать не можешь?

Он на секунду замер.

– Ладно. Только сопли не разводи. Кузовлев погиб.

– Как?! – вырвалось у меня.

– Вот так. Молча. Пошли, короче. Сама все увидишь.

Экстремальная смерть

Когда мы вернулись в лагерь, там уже находились все, кроме Петра. Что-то он запаздывал… Тело Кузовлева лежало около палатки. Как я поняла из разговора, мертвого первым обнаружил Гога и сообщил всем по рации. Потом они с Ляшенко вытащили труп из реки и подняли наверх на террасу.

Я непроизвольно нашла взглядом Оксану. Она сидела на гальке, подогнув колени, и растеряно наблюдала за происходящим. Но не плакала. Я приземлилась рядышком. Дела…

В молодости Кузовлев увлекался экстремальным туризмом: конные переходы, сплавы по горным речкам на плотах и байдарках… Однажды едва не утонул. Байдарка перевернулась, его понесло через порог к водопаду… Но тут подоспел на подмогу однокурсник и вытащил. С того времени и возникла у Михаила Степановича традиция отмечать на природе «второй день рождения». Правда, экстремалка постепенно отошла – здоровье уже не позволяло. Остались рыбалка и охота, но всегда в глухих, почти необитаемых, горных урочищах, чтобы сохранить дух экстремальности. Н-да…

Тут наконец появился наш проводник. Молча приблизился к Оксане, отдал ей сумку, потом также молча подошел к трупу. Ляшенко задумчиво протянул:

– Ну вот. Все в сборе… Минуту внимания.

Кирилл Ильич излучал спокойствие. А меня начало трясти. Все случилось так неожиданно…

– Обрисовываю ситуацию. Примерно полчаса назад Георгий Автандилович обнаружил тело. Оно находилось в воде, вон там. – Ляшенко вытянул руку по направлению к реке. – Кузовлев был уже мертв.

Он так и сказал – Кузовлев. А не по имени-отчеству. Прозвучало казенно, словно Ляшенко говорил о совсем постороннем, чужом человеке.

– А почему «обнаружил»? Георгий Автандилович, что, не видел, как Михаил Степанович упал?

Я сама удивилась, услышав свой дрожащий голос. Вообще-то я тихая, даже трусоватая. Но тут меня как черт за язык дернул. Не понравилось мне, как они все себя вели. Уж слишком отстраненно.

Не могу сказать, что я с особой симпатией относилась к Кузовлеву. Непростой он был человек, как говорят в подобных случаях, с червоточинкой. Однако нас связывали особые обстоятельства. Именно мой отец, однокурсник Кузовлева, спас его в молодости, вытащив из реки. Позже они вместе основали торговую компанию, открыли сеть супермаркетов. Мама тоже там работала, в бухгалтерии.

А затем мои родители погибли в нелепой автомобильной катастрофе. У машины на скорости отвалилось колесо, и она упала в овраг. Вот так… Мне тогда едва исполнилось двенадцать лет. И с тех пор Михаил Степанович поддерживал меня, помогал деньгами. А когда я закончила институт, то взял на работу в свою компанию. Никаких особых отношений. Так, что-то вроде добровольного опекунства. Однако я все равно испытывала к нему некоторую привязанность. Да и вообще – жалко же, умер человек ни с того, ни с чего. А эти ведут себя так, словно ничего не случилось. Умер – и ладно.

Кирилл Ильич посмотрел на меня с легким недоумением, Гога зыркнул из-под густых бровей…

– Георгий ушел вниз по течению, за поворот, и ничего не видел, – ответил Ляшенко.

Сделал паузу, продолжая глядеть на меня. Будто провоцировал. И я тут же ляпнула:

– А его что, убили?

Оксана поежилась. Гога задумчиво прищурился. Ляшенко потер подбородок ладонью.

– Тут дело такое. У него травма головы. Я полагаю, что он поскользнулся на камне, упал и ударился затылком… Сейчас невозможно точно определить, от чего он умер. Может, от инфаркта. Может, от удара по голове. Может быть, потеряв сознание, захлебнулся в воде… Это покажет только экспертиза. Я сделал фотоснимки, зарисовал. Сейчас еще всех опрошу, чтобы составить хронометраж по горячим следам. Потом сообщим в Горно-Алтайск, пусть шлют следственную группу.

– Сообщай сейчас, чего тянуть? Хронометраж они и без тебя сделают, – раздраженно заметил Гога. – А то стемнеет скоро, вертолет не сядет.

Нет, пожалуй, я ошибалась по поводу общего равнодушия. Старший грузин явно нервничал. Да и Оксана… Почему я решила, что она обязательно должна рыдать? Может, она в шоке. Вот у тебя бы мужа убили… Стоп. Не гони лошадей. Почему обязательно убили? Зачем сгущать краски, словно в бульварном триллере? Возможно, у Кузовлева просто прихватило сердце, он и упал в воду.

– Ну-у, может быть ты и прав. – Ляшенко посмотрел на часы. – Действительно скоро начнет темнеть. Опрос я тогда позже проведу.

Он залез в свою палатку и через некоторое время выбрался назад с коричневым кофром. Достал оттуда небольшой ноутбук, подсоединил антенну…

– Черт…

– Чего там? – настороженно спросил Гога и, приблизившись к Ляшенко, встал у него за спиной. – Не ловит?

– Если бы, – недоуменно отозвался Кирилл Ильич. – Совсем не фурычит. То ли аккумуляторы разряжены, то ли…

Он повернул ноутбук на бок, снял крышку и присвистнул:

– Вот это фокус.

– Ну, чего? – Гога вытянул шею.

– Нет аккумуляторов, кацо, вот чего.

Кирилл Ильич по-прежнему демонстрировал невозмутимость. Но когда он обернулся и мазнул цепким взглядам по нашим лицам, у меня засосало под ложечкой.

– А они хоть были там, аккумуляторы? – Нугзар подал голос впервые за последние полчаса.

– Были. Хотя сам я не проверял. Но ребята в техслужбе точно смотрели перед тем, как мне отдать.

– Это что же? Мы теперь вертолет не сможем вызвать? – спросила Оксана. – А пешком дойти куда-то можно?

Все головы повернулись в сторону Петра.

– Вдоль берега можно до турбазы, – пояснил тот. – Дня за четыре.

– Через четыре дня вертолет сюда и так прилетит, – зло процедил Гога. – Ты мне скажи, Кирилл. Где аккумуляторы вытащили – здесь? Или твои технари ни хрена не проверили?

Ляшенко пожал плечами:

– Сейчас все равно не выяснишь… Вообще-то кушать хочется… Давайте уху сварим, что ли? А то рыба пропадет. Ирина, сможешь почистить рыбу? Ира, чего молчишь?

– А?

– Рыбу, почистишь, спрашиваю?

Я механически кивнула. Рыба… Кажется, у мафиози принято присылать рыбу приговоренным к смерти?.. Причем тут это? Недаром бабушка называет меня фантазеркой.

Я проснулась от ощущения тревоги. Не сразу поняла, где нахожусь. Рядом негромко посапывала Оксана. Мы легли спать в их двухместной «семейной» палатке. В мою одноместную положили тело Кузовлева. «Труп должен где-то храниться, пока его не заберут криминалисты. Нельзя под открытым небом оставлять», – пояснил Ляшенко.

Я даже обрадовалась, что проведу ночь вместе с Оксаной. Вдвоем оно спокойнее и надежнее. Не скажу, что я сильно напугалась, но как-то все выглядело странно и подозрительно. Сначала гибель Михаила Степановича, затем эти вдруг пропавшие аккумуляторы…

В палатке ощущался слабый, но устойчивый запах спиртного. Оксана с Гогой устроили вечером что-то вроде поминок. Правда, их никто не поддержал. Лишь Нугзар чуть пригубил. Я тоже отказалась. Я вообще пить не умею, меня сразу развозит. А потом голова болит. Зато Оксана изрядно поддала, гораздо больше Гоги. А потом начала плакать – впервые с момента смерти мужа. Но лучше бы она скорбела про себя. Пьяная плачущая женщина – зрелище не из приятных. Впрочем, пьяный плачущий мужик – еще хуже.

Затем заморосил дождь, и все разбрелись по палаткам. Я боялась, что мне долго придется выслушивать жалобы Оксаны, изображать фальшивое сочувствие. Но, к моей радости, она быстро успокоилась и заснула. Судя по всему – крепко. Зато я нервничала и переживала за двоих. Черт меня понес в этот дурацкий турпоход…

Я полежала несколько минут, вслушиваясь в ночные звуки. Вроде бы ничего особенного, но тревога не проходила. И сна – ни в одном глазу. Я осторожно выбралась из спального мешка и, присев на колени, тихонько приспустила замок-молнию у входа в палатку. Будить Оксану не хотелось – пусть выспится нормально.

Слегка отодвинула полог – в лицо дохнуло сыроватой ночной прохладой. Было очень темно – еще с вечера небо начало затягивать тучами. В итоге все ограничилось дождем, но настоящая гроза, возможно, еще только собиралась.

Глаза немного привыкли, и я разглядела смутные силуэты палаток Гоги и Нугзара на противоположной стороне террасы. Снизу от реки доносился монотонный шум воды. Вдруг в разрыв между облаками проглянула луна, осветив пространство бледным рассеянным светом, и я заметила человеческую фигуру. Она возникла внезапно, словно выросла из-под земли, на краю площадки. Человек стоял неподвижно и, похоже, прислушивался. Одет он был в куртку с капюшоном, низко надвинутым на лоб.

Человек слегка повернул голову, и я отпрянула вглубь палатки. Мне померещилось, что тип в капюшоне посмотрел прямо на меня. Я не успела его опознать, и это меня сильно напугало. Хотя, почему я должна его бояться? Может, у кого из наших живот прихватило, вот и выбрался бедолага из палатки посреди ночи. Однако эти разумные соображения пришли мне в голову чуть позже. А в тот момент я буквально оцепенела от ужаса. Говорю же – трусиха. И вдобавок ко всему я услышала шаги.

Сначала зашуршала галька, потом что-то хрустнуло… Шаги приблизились и замерли около нашей палатки. Мне показалось, что я слышу тяжелое дыхание. Наверное, если бы этот тип заглянул в палатку и вытащил меня наружу, я бы и не пикнула. Но неизвестный, постояв какое-то время на месте, сделал несколько шагов в правую от меня сторону. Там находилась моя бывшая палатка, где лежало тело Кузовлева. А еще дальше стояла палатка Петра.

Поняв, что прямая угроза миновала, я слегка перевела дух и сосредоточилась, стараясь классифицировать ночные шорохи. Но отличила только шум реки – почетное прозвание Чингачгук Большое Ухо мне явно не светило. Человек или совсем ушел, или остановился где-то неподалеку. Несмотря на страх, меня непреодолимо тянуло подсмотреть, что там происходит. Не в силах бороться с искушением, я слегка оттянула полог рукой и прильнула одним глазом к образовавшейся щели.