Читать книгу Желание исчезнуть - Константин Куприянов - Страница 6

Андрей отложил письмо и вернулся к работе. В обед он отправился в столовую и столкнулся с Сергеем Владимировичем. Тот, вопреки своему всегдашнему образу, выглядел весёлым и улыбался.

– О, Андрей! Давай пообедаем! – воскликнул он.

Они сели вместе за стол.

– У вас сегодня последний день? – спросил Андрей.

– Честно говоря, последний был в пятницу. Сегодня меня тут уже не должно быть, но я до поздней ночи передавал дела новому редактору. Поэтому к переезду приступили только сегодня. А вот, кстати, и он!

Сергей Владимирович замахал рукой и крикнул:

– Серёжа! Подойди, будь другом! – И, повернувшись опять к Андрею, доверительно пояснил: – Тёзка.

К их столу подошёл низенький грузный человек с заплывшим лицом и совершенно безжизненными глазами. Он был изможден то ли смертельной усталостью, то ли болезнью. Его бульдожьи вислые щёки подрагивали, как желе, пока он шёл.

– Хочу тебе представить, это один из сотрудников, о котором я тебе говорил. Андрей Городков. Очень надёжный товарищ!

Андрей поднялся и протянул руку. У нового редактора была усталая потная ладонь, она показалась мягкой, как зефир, – Андрей побоялся, что если сжать её посильнее, то ненароком оторвёт.

– Очень приятно, очень, – отрывисто выдохнул новый редактор, – Сергей Степанович.

– Мне тоже приятно, – сказал Андрей.

– Городков у нас пишет о том, что эвакуация носит временный характер, – чуть понизив голос, сказал Сергей Владимирович.

– А, временный характер, да-да, очень важная колонка, – тихо и всё так же отрывисто, как будто у него были проблемы с голосом, закивал новый редактор.

– Ладно, Серёжа, иди, а то я тебя отрываю, а тебе ещё кабинет обставлять!

Когда новый редактор ушёл, Сергей весело спросил:

– Ну, как оно?

– Оно?

– Ну, жизнь?

– А, всё нормально…

– Что нового?

– Ничего.

– Как ничего? Может, роман, может, друзья новые?

– Роман? – удивился Андрей. – Вы что-то об этом знаете?

– Знаю? Нет, конечно, я же спрашиваю. Откуда мне знать.

Андрею стало не по себе. Может быть, кому-то другому он бы кое-что рассказал, но делиться с бывшим редактором совершенно не хотелось.

– А ты, кстати, оказался не такой плут, как я думал, – не дождавшись реакции, заговорил тот.

– В смысле?

– Пётр твой… не тот, кто мы думали. Действительно нарушил режим эвакуации, как ты и предупреждал.

– Да?!

– Я тогда подумал, что ты на него стучишь, потому что глаз на его жену положил, а оказалось, правда! Представляешь, пытался купить рацию на чёрном рынке, чтобы связаться с дружками какими-то и попросить его вывезти отсюда!

Андрей изумленно смотрел на него, ничего не говоря. Вообще-то его удивила не столько сама информация, сколько то, что она совпала с его фальшивым доносом, за который он стыдился всё то время, что не спал.

– Ну? Что молчишь? Ничего, что я на «ты»? Мы теперь не подчинённый-начальник, можно нормально общаться.

– Я… да, нормально.

Только теперь Андрей понял, что бывший редактор выглядит совершенно иначе, чем в своём кабинете, где изображал из себя недовольную, из камня высеченную статую. Его лицо сделалось подвижным, и каждая мелкая морщинка ожила.

– Ну что я могу сказать, – проговорил Андрей, – я что-то такое в нём почувствовал с первой же встречи.

– Знаешь, это очень важно. Именно чувствовать, – уже без тени улыбки произнёс Сергей. – Многие думают, что таких, как он, надо вычислять по методикам, формулам… Я тебе как-нибудь покажу их. Но я работаю по старинке: чутьё и смекалка, понимаешь?

– Я не совсем понимаю, кем вы, в смысле, ты работаешь…

– Я же тебе объяснял. Мы внутренняя служба безопасности городка. Следим за тем, чтобы тут всё было в порядке, – Сергей откинулся на стуле и расправил плечи, как будто хотел, чтобы Андрей имел возможность как следует разглядеть его. Но под коричневым костюмом был всё тот же холодный человек, и Андрей ничего особенного не увидел. Он подумал, что бывший редактор настолько незапоминающийся, что если он не увидит его неделю, то может потом и не вспомнить.

– Что-то ты совсем не ешь, Андрей, заболтал я тебя, да?

– Нет-нет, мне очень интересно.

– Здесь идёт серьёзная работа и борьба, – Сергей снова придвинулся и совсем не улыбался. Он заговорил вполголоса, и взгляд его снова стал зловещим. – На самом деле ты не представляешь, какого масштаба война уже идёт вовсю.

– Не представляю.

– А ты попробуй: сюда свезли всяких либерастов со всей России, чтобы сделать из них нормальное общество. Естественно, кое-кто будет сопротивляться. Ведь, понятное дело, им хочется назад в фейсбучик или домой к маме, сдать квартиру, поселиться в Таиланде и ничего не делать. Или даже просто сидеть на диване и ничего не делать. А ещё им не терпится скучковаться в баре и начать перемывать кости президенту и обсуждать, что у нас в России всё только закрывается и ничего не работает. Откуда же им знать, что даже в их Москве по двадцать заводов в год новых открывается?! – Сергей громко рассмеялся. Андрей заметил, что на них немного косятся со стороны. – Конечно, в их картинке мира всё только катится в пропасть, дорожает и так далее.

Андрей растерянно кивнул.

– Вот и представь, каков масштаб работы. Чтобы перековать всю эту шушеру… Эх, я тебе честно скажу, Андрей, я чувствую себя Моисеем. Буду водить толпу по пустыне, пока не выветрится из нее всё это говно.

– Ты, – Андрей попытался подобрать слова правильно, – ты это возглавляешь?

– Нет. Я – только клетка большого тела. Но когда ты часть чего-то большего, то тебе принадлежит и руководство этим. Ладно, это уже более сложная тема, а я тебя и так заболтал. Хотел поделиться. Думаю, ты поймёшь, – бывший редактор глубоко вздохнул и снова откинулся на спинку стула. Из внутреннего кармана он извлёк пачку «Северных», выудил сигарету и уже думал закурить, но как будто только в последнюю секунду вспомнил, что они в кафетерии. – Но я надеюсь, что мы подружимся и сможем это обсуждать. Всё-таки каждому бывает нужно перекинуться мыслями, услышать совет.

Он поднялся. Андрей тоже было начал подниматься.

– А ты посиди, пообедай. Ничего не съел даже, а тебе ещё работать.

– Хорошо.

Сергей похлопал его по плечу – оказалось, что у него тяжёлая сильная рука, – и отправился к выходу. Этот разговор занял почти весь обеденный перерыв, и Андрею пришлось доедать в спешке.

Вечером он улёгся на кровать и достал письмо Лены. Он хотел перечитать его, но неожиданно стены комнаты показались слишком грязными, прокуренными для её голоса, доносящегося со страниц. У него самого был миллион вопросов к ней, и жаль, конечно, что нет способа их задать. Может быть, – пришло ему в голову, – если они и впрямь подружатся, то Сергей поможет ему передавать письма в Москву.

Он оделся и вышел на улицу, чтобы перечитать письмо на свежем воздухе, под лучом фонаря. Шёл снег. Луч фонаря высвечивал спиралевидный столп снежинок, тот вился от земли к небу и соединял сугробы городка с дном тучи. Андрей задрал голову: чернота глядела в ответ с молчанием, в ней выл ветер. Показалось, что вдали рокочет вертолёт – ищет, верно, путь сквозь многодневную бурю. По воздуху, слышал он, в городок доставляли особо ценные продукты и высокопоставленных эвакуированных.

Андрей пошёл к фонарю и в темноте наткнулся на человеческую фигуру. Он чуть не снёс её, а когда помог ей удержаться на ногах, то по прикосновению узнал Стеллу. Она обернулась, наклонила голову и приветливо улыбнулась.

Не спрашивая, она поглядела на письмо в его руке и снова на него. Андрей стоял неподвижно, размышляя, что бы ей предложить. Идти в кафе уже поздно, но можно, пожалуй, затащить её в бар или ресторан. Тут он заметил, что она подрагивает от холода, и обнял её. Она казалась совсем маленькой и хрупкой посреди этих огромных сугробов. Он пытался сравнить её объятие с объятием Лены, но ничего не мог вспомнить. Стелла с молчаливым любопытством, как маленький ребёнок, потянулась к письму в его руке.

– Нет, – он отстранил её и спрятал конверт во внутренний карман.

– Твоя жена пишет?

– Нет.

– А кто?

– Пойдём в бар. Хочу выпить.

– Ты же не любишь бары.

– Откуда ты знаешь?

– Сколько ты уже здесь, ни разу не ходил в бар.

– Ты за мной следила?

– Мама следила, – безразлично сказала Стелла.

Она была такая близкая и такая чужая.

– Мне нельзя в бар. Мне ещё восемнадцати нет, – сообщила Стелла и улыбнулась.

– Тогда выпьем у меня.

В комнате он отыскал бутылку виски, привезённую еще из Москвы. Когда он ходил на узенькую кухоньку за стаканами, то подумал, что наверняка хозяйка подсылает к нему Стеллу, чтобы что-то выудить. Теперь подселение к местным жителям обрело смысл: такие, как Сергей, через их глаза и уши следили за настроением эвакуированных, подслушивали вечерние вздохи и утренние проклятия – помогали рассчитать, насколько близок наблюдаемый объект к переходу в новую реальность.

Плеснув в каждый стакан по паре глотков, Андрей пожал плечами: ему-то скрывать или стыдиться было нечего. На него нечего доносить – разве что отыщется такой же лгун, как он сам, который выдумает донос… Но, пожалуй, и это не страшно. Ведь Сергей ничего не рассказал о карах.

Стелла покорно выпила вслед за ним. Он увидел, что это не произвело на неё большого впечатления, и налил ещё. Не было никакой закуски, поэтому его сразу слегка повело, и вскоре он почувствовал рвущееся наружу чувство любви – его требовалось куда-то направить, иначе он взорвётся однажды прямо посреди городка, от стыда и собственной напрасности. Маленькая румяная девочка перед ним была что надо. Её тело обмякло от выпивки и стало податливым как пластилин.

Потом они лежали, в той же кромешной темноте, он сделал ещё пару глотков и почти заснул, а она начала шевелиться, включила зачем-то свет и полезла к его вещам. Андрей понял, что она думает, что он спит, и хочет прочитать его письмо. Он было потянулся, чтобы остановить её, но оказалось, что его тело не слушается. Оно одеревенело от выпитого, и даже глаза перестали подчиняться. Он не мог даже увидеть, что происходит, и поэтому вышел из себя, поднялся к потолку и поглядел вниз. Какая же крошечная каморка, в очередной раз подумал Андрей, и поднялся ещё выше.

Через старые жилы дома он вылез на крышу, вспорхнул в чёрное, прорезанное редкими прожекторами небо и понёсся, поймав попутный ветер, на юго-запад – туда, где, по его представлениям, осталась Москва. Путь занял много времени. Андрей то находил, то терял железнодорожные пути, но всякий раз вой очередного поезда помогал нащупать нужное направление. Все составы шли только на север: ни один не двигался обратно. Что же, они так и бросают их там? Посреди полярной ночи, выгрузив последнего пассажира?..

Наконец к утру он добрался до Москвы, приземлился в родном дворе, тот ничуть не изменился – разве что стало поменьше машин; оказавшись дома, он вошёл в собственное прежнее тело. Оно было более подтянутым и спортивным, чем теперь. Прежний Андрей вскоре проснулся, потянулся, проверил телефон, принял душ. Затем он тщательно побрился, выбрал одежду, повязал галстук, отправился на работу. По пути он купил кофе и круассан в кафе «Пауль» и с удовольствием позавтракал прямо в пробке. В машине он слушал аудиокнигу. Придя в офис, Андрей разобрал почту и написал по мессенджеру Лене.

Они встретились – точь-в-точь как она просила, за их столиком, в их время – десять тридцать утра. Но когда Андрей открыл рот, чтобы начать рассказывать, оказалось, что у него кончились слова. Речь будто через невидимую протечку вылилась из него, и он как рыбка в аквариуме молча шевелил губами. Андрей схватился за голову, понимая, что его превратили в одного из членов массовки. Лена ласково улыбалась и тоже молчала, бесконечно помешивая кофе, но не притрагиваясь к нему.

Где-то в стороне разыгрывалось настоящее действие, массовкой для которого они выступали. Андрей пытался вырваться из этого вяжущего театрального молчания, но его лицо не менялось, голос не возвращался. Он был тут никем, ужас охватывал его, ведь собственное тело сделалось тюрьмой, принадлежащей режиссёру и сценаристу. С криком он подскочил на кровати, из последних сил вырываясь из кошмара.

В каморке никого не было. Стеллино тепло давно выветрилось, и даже её запаха не осталось на второй половинке узкой постели, где она замерла, притворяясь спящей после любви. Он с трудом встал – голова раскалывалась, – залез в карман шубы. Письмо было на месте. Андрей на всякий случай проверил, может ли говорить, контролирует ли мимику. Потом он вернулся в кровать с письмом в руке и так и уснул, положив его себе на грудь.

На следующий день Андрею позвонил очень грустный Пётр и растерянно сообщил, что его вызывают на беседу с каким-то чиновником, а также что его отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. В конце рассказа он попросил Андрея пойти с ним на беседу, поскольку тот выступал его поручителем. Андрей ответил, что обязательно придёт, если его отпустит начальство. Он постучался в кабинет главреда около трёх часов дня и обнаружил, что дверь приоткрыта.

Сергей Степанович мирно спал в кресле, сложив влажные лапки на животе, и Андрей долго не решался его потревожить. Затем он осторожно кашлянул. В гробовой тишине кашель оказался довольно громким звуком, и новый редактор проснулся, забегал глазами по кабинету. Казалось, он не сразу понял, где находится. Потом он перевёл взгляд на Андрея и попытался вспомнить знакомое лицо. Так прошла примерно минута, и лишь затем голос измотанного человека прервал тишину:

– Здравствуйте. Чем могу быть полезен?

– Сергей Степанович, вы не могли бы мне согласовать более ранний уход сегодня? Я должен поприсутствовать на беседе товарища с… компетентными органами.

– Органы… Ну и время мы застали, – пробормотал Сергей Степанович после долгого обдумывания информации. Андрей насторожился и стал глядеть на него суровее. Новый редактор, похоже, уловил эту перемену и тут же добавил: – Но раз надо, то идите, конечно.

– Материал сдам и сразу вам сообщу перед уходом, – сказал Андрей.

Когда они встретились с Петром, было около пяти вечера. Тот сказал:

– Давно не виделись.

Его лицо было высушенным и печальным. Хотя прошла всего пара недель, Андрею показалось, что за это время он постарел и потерял весь свой энтузиазм. Он подумал, что первое время в городке и сам выглядел так же. Изменилось ли что-то, он не знал, но, в отличие от Петра, у него были силы смотреть прямо перед собой – тот брёл по длинным коридорам казённого дома, опустив взгляд в пол.

– Ну и настроили себе гнездище, – пробормотал он; в гробовой тишине даже полушёпот прозвучал отчётливо. – Зачем им столько народу тут?

– Я не знаю. Что это вообще?

– Называется «Департамент по информированию граждан и ревизии гражданской активности». Тебе говорит о чём-то?

– Нет, – сказал Андрей.

Они наконец нашли кабинет, указанный на квитке с вызовом Петра. С тяжёлым вздохом он постучал. В небольшом помещении буквой «Т» стояли два стола: для посетителей и хозяина. Вдоль стен теснились шкафы с пыльными папками, коробки и оргтехника, а справа висели календарь, пара старых картин и портрет президента – осмотрев всё это, Андрей понял, что бывал в десятках подобных кабинетов чиновников в Москве.

Его не удивило, что в кресле начальника сидит бывший редактор. Под внимательным взглядом президента тот смотрелся даже строже всегдашнего. В нём уже не было ни капли вчерашней весёлости – Андрей подумал, что смотрит на обуглившуюся поверхность того человека, который дружелюбно болтал с ним за обедом.

– Спасибо, что пришли. Присаживайтесь, – механически пригласил бывший редактор, начав делать какие-то записи в открытой перед ним книге.

– Можете, пожалуйста, сразу сказать, что это за вызов? – с ходу начал Пётр.

Сергей Владимирович поднял на него глаза, и Андрей вздрогнул от того, как это резкое движение лица напомнило ему о птичьем облике бывшего редактора. Заострившимся злым взглядом тот пронизывал Петра – точь-в-точь как в их с Андреем первую беседу – и выдерживал маринующую чиновничью паузу.

– Вам всё объяснят, – едко процедил он, не повышая голоса, но всем своим видом давая понять, что вопросы сейчас неуместны.

– А кто вы? Вы милиция? Или следственный комитет? Почему это похоже на повестку? – Пётр явно не собирался так легко поддаваться на гляделки чиновника. Он выложил на стол вызов. – Почему вы рассылаете эти бумажки, отвлекаете людей от работы? Я такого закона не знаю, по которому должен быть здесь.

– Вы могли не приходить. Но вроде у вас сейчас есть свободное время, – сказал Сергей, смягчаясь на полтона, необходимые как раз для того, чтобы сказать фразу подлиннее, но и не дать жертве намёка на снисхождение.

– То есть я могу уйти? Вы собираетесь приглашать понятых, может быть? Или Андрей тут будет свидетелем?

– Петя, может, ты…

– Погоди! – воскликнул Пётр. – Мне интересно, каков здесь формат.

– Вы пока говорите сами с собой и не слушаете, – спокойно ответил Сергей. Он снял очки и моргнул пару раз. Этот жест человека, страдающего плохим зрением, очеловечил его, и Пётр слегка расслабился и сел.

– Да, я бы хотел услышать. Мне просто интересно, – сказал он.

– Вы здесь, потому что наша работа заключается в сохранении стабильности в городке, – миролюбиво объяснял Сергей, – поскольку ресурсы ограничены, а количество жителей растёт, наш департамент учредили, чтобы городские власти могли отрегулировать потенциальные конфликтные ситуации до их наступления.

– Та-ак.

– Нам стало известно, что, возможно, вы не хотите оставаться в городке. Это и является предметом нашей встречи. Ведь здесь никто никого не держит насильно.

– Правда? А откуда вам известно, позвольте узнать, то, что у меня может быть только в голове?

– Недавно полиция задержала одного человека, незаконного торговавшего радиооборудованием. В числе его клиентов значилось ваше имя, – спокойно и даже с лёгкой улыбкой сообщил Сергей. После этой фразы повисла пауза, и Андрей заметил, как его сидящий рядом товарищ съёжился и стал меньше.

– А почему здесь стало незаконно торговать радиооборудованием? – пробормотал он. – В смысле, я не знаю никакого такого человека, но мне просто хотелось бы понять.

– Потому что городок находится в особо охраняемой зоне. По сути это режимный объект. До тех пор, пока не выйдет новый приказ правительства. Меры, естественно, временные, – Сергей покосился на Андрея, и у того в голове моментально пронеслись три голоса, твердивших о временности происходящего день за днём со страниц газеты.

– Ясно… Ну, как я уже сказал, мне ничего об это не известно.

– Действительно? – Сергей изобразил сильное удивление. Он протёр очки и снова надел их на нос, его лицо и взгляд заострились, голос стал более звонким и механическим, минуту он что-то писал от руки, Андрей вскользь отметил аккуратный, ровный почерк. – Просто если так выяснится, я закрою это обсуждение и сообщу в полицию, что они могут вызывать вас на допросы и все прочие мероприятия… Пойдёте как свидетель. Наверное. Я лишь хочу узнать, остаётся ли у вас желание пребывать в городке. Я задаю этот вопрос в первый и последний раз.

– Сначала всех сюда заманивали, чуть не выталкивали! А теперь задаёте вопрос! Конечно, тут паршиво! – воскликнул Пётр, но вид у него уже был не боевой, а скорее затравленный. Андрей косился на него с любопытством.

Сергей опустил голову и продолжил писать в журнале. Мужчины сидели в тишине, время клонилось к шести. Андрей привык, что в этот момент звучал звонок, он вставал и шёл домой. Усталость резко навалилась на него, он начал протирать глаза.

– Итак, – закончив писать, сказал Сергей, – у меня всего один вопрос: хотите ли вы оставаться в городке или хотите покинуть его?

Андрей вздрогнул. Почему вопрос не задают ему? Разве возвращение в Москву – это наказание? Если бы ему предложили вернуться в одну из первых недель – разве он не ухватился бы за этот шанс?

– Мне надо обсудить это с женой, – сухо ответил Пётр.

– А при чём тут жена?

– Как это при чём?

– В её благонадёжности ни у меня, ни у полиции нет сомнений. Естественно, она останется.

– «Естественно»?! – Пётр вспыхнул как спичка. Он вскочил и угрожающе навис над Сергеем, опустив крепко сжатые кулаки на чиновничий стол. Тот поднял на него взгляд и глядел, не мигая, словно пытаясь перебороть одними лишь чёрными глазами. – Я тебе скажу, что естественно: моя жена поедет со мной!

– Я не выпишу ей разрешение, – спокойно ответил Сергей. – Вам могу выписать, поскольку вы создаёте опасные настроения в городе своим антисоциальным поведением. А ей нет. Она может остаться и пользоваться привилегиями горожанина.

– Чёрт, вы что тут, все больные?! – закричал Пётр.

Он повернулся к Андрею, словно в поисках союзника, но потом его взгляд изменился, его лицо сложилось в гримасу злой брезгливости.

– Ты с ними заодно! – воскликнул он. – Как я сразу не понял?!

– Я? Почему? – удивился Андрей.

– Ты сидишь тут!.. С этим лицом!.. – Пётр задыхался от возмущения. – Как будто тебя это не касается!

– Его это действительно не касается, – вставил Сергей, – он ваш поручитель. В его интересах, чтобы вы соблюдали закон.

– Я ничего не нарушал, чёрт бы тебя подрал! – Пётр переключился на чиновника. – Я хотел купить рацию, чтобы узнать, какого хрена нас сюда свозят, почему отсюда никого не выпускают, почему нам нельзя пользоваться телефоном и писать письма!.. Тебе что, наплевать? – он снова повернулся к Андрею. – Ты же, мать твою, журналист! Тебе должно быть не всё равно, почему с людьми обращаются как с заключёнными!

– Я… – Андрей вдруг понял, что в этой сцене главную роль играет Пётр, а он стал массовкой и потерял голос. Кабинет, казалось, потемнел окончательно – лишь узкие пучки света падали на три лица: два ледяных, непроницаемых и одно, обезображенное яростью. Тенистые углы комнаты населили шепчущие, посмеивающиеся демоны.

– Я думаю, что понимаю, почему мы должны здесь оставаться, – вдруг сказал Андрей.

– Да неужели? И почему?!

Андрей раздумывал несколько секунд. Его скулы двигались, словно он прожёвывал тишину, пробовал ее на вкус. Затем он тихо произнёс то, что никто не заносил в его голову напрямую, но он чувствовал это поселившимся глубоко внутри, как нечто очевидное, неизбежное, пришедшее из самых старых детских кошмаров.

– Потому что будет война, – сказал он. – И Москвы не станет. И остальных городов тоже. И ничто их не защитит. Они опустеют… Все, кого мы знали там, исчезнут. Мы можем спастись здесь, только если враг не будет знать, где мы.

Пётр удивлённо уставился на него. Потом фыркнул и сказал, садясь на место:

– Пропаганда! Ты знаешь, что всё это бредни! Не будет никакой войны. Им просто надо было, чтобы все думающие люди свалили, тогда они могут делать что хотят. Им надо опустошить наши головы.

– Вы задумывались, о ком говорите, когда произносите «они»? – спросил Сергей.

– Нет, – мрачно сказал Пётр, – но мы все знаем, кто это. Я не уеду без жены, – добавил он. – Либо с ней, либо остаюсь здесь.

– Тогда вас могут привлечь к ответственности за попытку приобрести запрещённое оборудование.

– Пускай…

Сергей дописал что-то в журнал и выдал Петру талон для выхода. Тот вяло поднялся. Из его тела будто вынули весь огонь, его движения снова были мягкими и медленными. Он пошёл к выходу, вслед за ним направился Андрей.

– Андрей Павлович, задержитесь, – попросил бывший редактор.

– Хорошо.

Он повернулся и спокойно посмотрел на Сергея. Пётр что-то пробормотал и вышел в коридор. Когда его шаги стихли, чиновник сказал:

– Садись, Андрюха.

Андрей сел, в очередной раз удивляясь тому, как этот человек преображается за считанные мгновения. Сняв очки, чиновник протёр глаза. Раздался звонок – точно такой же, как в редакции, – сообщавший о том, что рабочий день окончен.

– Шесть часов, скоро пойдём домой.

– Угу, – отозвался Андрей.

– Ну как тебе наша работа?

– Работа?

– Ну, выяснение настроения неблагонадёжных граждан.

– Интересная работа, – рассеянно ответил Андрей.

– Если бы не твоё сообщение, этот человек, возможно, не привлёк бы внимания и мы бы и не узнали, что за мысли у него рождаются.

– Ого, – безрадостно сказал Андрей.

– Продолжай в том же духе. Общайся с людьми. Держи ушки на макушке. А я буду дружить с тобой и слушать, что ты говоришь, – пообещал Сергей.

– Хорошо. Только я ни с кем не общаюсь.

– Я знаю. Очень плохо.

– Ну да, – Андрей рассеянно кивал на всё, что ему говорили. Он мечтал о «Северных», о Стелле и о сне. – А что будет с теми, кого вышлют из города? Они действительно поедут домой? – спросил он, вспомнив эту часть разговора.

Сергей заговорщицки усмехнулся.

– Не так быстро. Но может быть, и поедут. Но ты всё правильно сказал: в Москве сейчас опасно. Это, конечно, временно, как ты знаешь: наши дипломаты прикладывают все усилия на мировой арене, чтобы избежать открытого конфликта. Но угроза пока сохраняется, и лучше быть не там. Просто поверь мне.

– Хорошо.

– Ну вот и славно. А что с ним будет, решит теперь полиция. Может, и ничего не будет, а может, штраф. Но мы продолжим присматривать за его поведением. Тебе, как хорошему горожанину, полагается награда. Хочешь телевизор?

– Телевизор? – удивился Андрей. – У меня и…

Он хотел сказать, что и дома не было телевизора, но вспомнил, что дома имелись компьютер, телефон, газеты со всего мира – в общем, всё нужное, чтобы получать информацию и развлечения, – и поэтому сказал:

– Да, хочу.

– Славно. Я тебе передам. А что ты на Новый год делаешь?

– На Новый год? А он скоро?

Сергей рассмеялся.

– Ну, посмотри на календарь.

Повернув голову, Андрей увидел, что было двадцать второе декабря. Уже с завтрашнего дня полярная ночь по секунде будет таять, пока не превратится в свою противоположность и всюду не воцарится день. Впрочем, в наступление лета было сложно поверить.

– Ничего не делаю.

– Тогда приходи ко мне. Я тут буду на дежурстве. Хоть посидим пообщаемся, – сказал Сергей. – Выпьем, телик посмотрим.

– А зачем тебе дежурить? – удивился Андрей. – Что может случиться?

– Им виднее.

Сергей благодушно улыбнулся, показывая, что говорит о таких силах, которые не стоит обсуждать или комментировать, и Андрей тоже натянул бесцветную улыбку. На следующий день в его комнате появился телевизор.