Читать книгу Разряд!.. Ещё разряд! - Константин Леушин - Страница 5

Кашi – яблуки, мальчик – девочка

Оглавление

Я не открою ничего нового, если скажу, что рождение ребёнка – это всеобъемлющее счастье для родителей, братиков-сестричек, бабушек-дедушек и всей родни. Особенно, когда всё по плану: через 9 месяцев – и уже всё, и все подготовлены к появлению на свет маленького, всеми любимого человека. Вспомните, как это было у вас, мои дорогие читатели, и мне незачем будет расписывать всю эту радость.

Но, как известно некоторым родителям (и мне в их числе), не все дети с самого своего зачатия одинаково послушны, а некоторые непоседы вообще не высиживают все положенные 9 месяцев у мамы в животике – всё сучат ножками и норовят побыстрее выбраться на свет божий.

На этот случай есть врачи-акушеры, неонатологи («микропедиатры») и моя братия – анестезиологи, если самой маме нужно будет помочь родить безболезненно. Так и происходит день и ночь в роддомах и перинатальных центрах нашей необъятной родины.

Случаи же несвоевременных родов «в поле», воспетые классиками и запечатлённые на полотнах художников, оставим для школьного курса русской литературы. Это я к чему? Это я к тому, что те из моих коллег, которым в реальной жизни приходилось принимать роды «в полевых условиях», рассказывали мне про это отнюдь не высоким литературным слогом, потому что как, например, обеспечить стерильность в поезде, в котором вы с друзьями едете на рыбалку и, понятное дело, за рюмкой чая уже спорите, где будет лучше клёв, а рядом, в следующем купе, по паровозному свистку женщина начинает рожать? К тому же у неё оказывается поперечное положение плода, и необходим акушерский поворот за ножку.

Конечно, на первом полустанке уже ожидает скорая, но до него ещё стучать и стучать по рельсам, не превышая скорости следования пассажирского поезда. Я, разумеется, допускаю, некоторый перебор в рассказах моих коллег, но понять их могу, потому что сам тоже, сразу после медучилища работая фельдшером скорой, «родил» ребёнка – то ли мальчика, то ли девочку. Короче, слушайте.

Акушерство и гинекологию у нас в медухе вела Никитична – пожилой врач акушер-гинеколог, которая всем беременным советовала придерживаться «дiэти» – кушать «кашi та яблуки», потому что «у них вiтамiни, не буде проблем зi стiльцем, а через девъять мicяцiв ваша дитина як з гармати (то есть как из пушки) вилетить». На случай же экстренных родов или кесарева у Никитичны тоже был алгоритм: «насамперед (первым делом, значит) – викликаю Любов Михайлiвну» (опытную акушерку), и если у роженицы кровопотеря, то – «вiдразу (сразу) кальцiю хлорiд внутрiшньовенно!».

Конечно же, с лёгкой руки моего друга Вовы Петровича, нашего преподавателя по акушерству, мы прозвали ее Кашей! Забавно и весело было дежурить с Вовой в приёмном отделении роддома и ждать поступления рожениц по скорой. Смех смехом, а к родовспоможению мы подготовились основательно: два раза побывали на плановых родах и один раз, по дежурству, листая «Неонатологию», дождались экстренных: ребёнок как из пушки не вылетел, но родился розовеньким и сразу закричал на 9 баллов по шкале Апгар[7].

Мне этого было явно недостаточно, хотелось экстрима, и, возможно, поэтому я начал читать «Реанимацию новорожденных».

Про чеховское ружьё, наверное, все в курсе? Хотя сам Антон Палыч, выстрела, похоже, так и не дождался…

Дорогие коллеги, те, кому сейчас от пятидесяти, вспомните, как вы поступали в мединституты-академии! Ведь правда – быть врачом тогда было престижно и, может быть, поэтому большинству из нас так трудно было поступить в мед? К тому же (что сейчас скрывать?) во многие вузы можно было попасть только по льготам или по знакомству с солидной доплатой.

Убедившись в этом на своём горьком опыте, я устроился фельдшером на скорую, не теряя надежды на следующий год поступить во что бы то ни стало. Но для этого надо было найти медвуз, где за поступление не надо было бы давать взятку. В 90-х ещё не было интернета и социальных сетей с отзывами абитуриентов – и для того чтобы поехать посмотреть, как выглядит та или иная потенциальная alma mater, и почувствовать, какая там обстановка, я попросил своего старшего фельдшера Шурика отдежурить за меня неделю: по двое суток подряд с перерывом на сутки. Мол, потом я отдежурю за него.

Шурик был умным, и сам тоже вполне мог бы попросить за него подежурить, чтобы решить с поступлением, но в свои 25 он для себя уже всё решил: женился и успокоился. Но моё стремление ему было понятно, и здоровья работать по двое суток «за себя и за того парня» тогда хватало – он всегда шёл мне навстречу. Спасибо, Саша!

Ну, так вот, пока коллега работал по 48 часов подряд, я съездил в славный город Полтаву и, обедая там в столовке, стилизованной под украинскую хату, понял, что, кроме галушек, мне здесь, увы, ничего не светит. Денег было в обрез, поэтому вояжи по Незалежной в поисках «лiкарськой академii» пришлось пока отложить и вернуться к гонкам на уазике.

Когда я приехал на родную скорую, осунувшийся Шурик только и спросил: «Ну, как там?» и сдал полупустую сумку неотложки – похоже, укатали сивку крутые горки. Теперь настала моя очередь дежурить, да ещё в паре с терапевтом Май Ванной, которая после моей поездки «у Полтаву», стала называть меня не иначе как Кóнстантином Юровичем. Ну да ладно, разбиралась бы лучше в «аритмiях серця та лiкувала високий артерiальний тиск» не одним только дибазолом— цены б ей не было.

Откатались мы в первые сутки по полной, и утром впересменку с самим собой я принимал контрастный душ, когда в дверь постучала испуганная Май Ванна и сообщила: «Кóнстантин Юрович, вам термiново на вызов – пологи! А я пiшла до дому!» (Да валите! И как можно термiновей, очень вы мне там нужны со своим стетоскопом!)

Быстро обтеревшись полотенцем, вновь свежий и бодрый, несмотря на бессонную ночь, я сказал водителю: «Погнали, Иваныч, там, похоже, роды начинаются!». – «Куда погнали, Кóнстантин Юр…» – «Вот только без этого, ладно, Алексей Иваныч? Давай, пока я на вызове, заправляй полный бак: в Славянск в роддом поедем!» (Если успеем, конечно.)

Поднявшись в квартиру, я понял, что надо не успевать, а уже поспевать за стремительными схватками молодой роженицы. Пока мой водитель гонял на заправку, я успел собрать анамнез: 18 лет, первая беременность, вела здоровый образ жизни: прогулки на свежем воздухе, режим и здоровый сон, соблюдала диету – ела каши и фрукты. (Яблоки? Да, конечно, врач Нина Никитична в поликлинике посоветовала.) Срок? 8 месяцев, сегодня с утра начались схватки. (Ой, опять!)

Набираю магнезию[8]. «Болючий укол, но потерпи, сейчас схватка пройдёт, поедем в роддом».

Её супруг и отец будущего ребёнка, судя по всему – лет на пять-семь старше, спрашивает меня: «Не рано ей рожать? Всего 8 месяцев…» – «Да, рановато… (Но некритично: сурфактант – фосфолипидный слой, покрывающий и защищающий альвеолы лёгких изнутри – у ребёночка уже почти сформирован, значит, сам дышать сможет.) Сейчас о супруге вашей надо думать!»

Между тем схватки у моей первой роженицы достаточно болезненные и после укола магнезии стихают минут на 20, затем снова возобновляются. Она немного истерит, а будущий отец от стремительно надвигающегося счастья входит в ступор. Однозначно – надо побыстрей в роддом! На всякий случай – у меня в скорой акушерский чемодан, там есть всё для принятия родов в дороге… не дай бог!

Как вдруг:

– Ой, мне в туалет надо! Не успела…

Я знаю: это у неё лопнул плодный пузырь. Так и есть! Ну, всё, сейчас рожать начнёт! Сам между тем выглядываю в окно и вижу, что Алексей Иваныч подъехал с заправки. Молодец, успел вовремя! Поэтому кричу ошарашенному счастливцу:

– Давай бери её на руки и за мной в скорую! Ты что, жену до сих пор ни разу на руках не носил?! Давай быстро, иначе здесь родит!

В скорой: «Иваныч, гони быстрей, мы уже рожаем!»

Начало ноября, на трассе Харьков – Ростов гололёд, машину заносит на обгонах и из-за воя сирены и визга протекторов непонятно, кто кричит «Ма-а-а-ма!»: роженица или новоявленный фельдшер-акушер. Отец будущего ребёнка сидит рядом и, похоже, пребывает в ступоре. При очередных схватках показывается головка ребёночка, и я понимаю, что придётся принять роды прямо здесь и сейчас. (Никитична! Чтоб вы были здоровы со своими кашами та яблуками! Помочь мне некому, и ваша акушерка Любов Михайлiвна даже на ковре-самолёте нас не догонит!).

Несмотря на то что я от страха всё же придерживал головку ребёночка, препятствуя его появлению на свет, на очередном вираже он таки «вылетел как из пушки», но почему-то сразу не закричал и безжизненно повис у меня на руках. Вам бы, Нина Никитична, своим студентам больше про принятия родов надо было рассказывать, а не про то, как готовить каши! После акушерской обработки я начал понимать, что с новорожденным что-то не так, к тому же сама мамочка начала спрашивать: «Кто у меня родился?»

– Мальчик! – Кожа восьмимесячного новорожденного была в родовой смазке, и, как мне показалось, в паху, между ножек, была складочка с двумя привесками по бокам.

– А почему он не кричит? Он жив? Жив?.. Не молчите…

Я ещё раз потормошил ребенка и похлопал его по попке – он не подавал признаков жизни. Я открыл окно к водителю и крикнул: «Тормози, Иваныч!»

Наша скорая стала на обочине, сирена оборвалась. Я набрал в 2 мл шприц преднизолон[9], кокарбоксилазу и глюкозу с аскорбинкой (как прописано в «Реанимации новорожденных»). Но чтобы живительная смесь полностью попала в организм ребёночка, надо перекрыть обратный ток крови к матери, то есть наложить зажим на пуповину. Я вспомнил, что это необходимо было сделать в первую очередь! Ведь для того, чтобы плод стал ребёнком, надо прервать его кровоснабжение от матери через пуповину, тогда к нему прекратит поступать кислород и накопится углекислота, которая возбудит дыхательный центр в продолговатом мозге – и произойдёт первый вдох. Далее, по версии эскулапов XVII века Уильяма Харви и Натаниэля Гаймора, одновременно с закрытием артериального протока и овального окна[10] ребёнок начнёт дышать собственными лёгкими.

Тем не менее в прошлом, ХХ веке, прописанная живительная смесь в таких случаях тоже была не лишней.

Закончив инъекцию, я обработал пуповину между двух зажимов и стерильными ножницами отсёк её, то есть прервал кровоснабжение плода от матери, затем запеленал ребёночка и, передав его ничего не понимающему отцу, сказал водителю: «Не гони так, Иваныч, спешить уже некуда, все разобьёмся…» – и отвернулся, глядя в окно. Всё, приехали…

Никаких чувств я уже не испытывал – наверное, после бессонной ночи и всего пережитого тоже впал в ступор. На некоторое время в салоне скорой наступила тишина. Но Алексей Иваныч, видимо, единственный из нас не потерял надежду: он выжимал из уазика последние лошадиные силы, гнал на предельной скорости по гололёду, с воем сирены обгонял машины и вылетал на встречку, не думая о последствиях.

В таких случаях пишут: я не помню, сколько это продолжалось, но на очередном вираже пронзительный крик маленького человека заглушил сирену и вывел всех нас из ступора.

Он закричал, засучил ножками и через пару минут был уже розовенький! Я опомнился и с некоторым опозданием всё же сказал мамочке: «Поздравляю! У вас родился сын!». Но ребёнка снова пришлось вручить счастливому отцу, потому что с самой молодой мамочкой что-то происходило. «Ой, я опять рожаю!» (Хватит одного, милая!) – «Это детское место отходит. Всё нормально, уже подъезжаем». (Не кровани только напоследок!)

И вот так, дорогие коллеги, даже не успев поставить роженице вену на случай кровопотери, я благополучно передал в приёмном отделении роддома Славянска здоровую мать и живое дитя. Я наконец начал осознавать что самостоятельно принял роды. Стал заполнять сопроводок – и всё не мог закончить: мешали слёзы – то ли радости, то ли усталости. Акушерка роддома помогла мне собраться: «Какой пол ребёнка?» – «Мальчик». – «Какой же мальчик, когда это девочка? Ты куда смотрел? Лет-то тебе сколько, а, доктор?» – «Лет?.. Девятнадцать… и я ещё не доктор. Были стремительные роды. Ребёнок родился недоношенным, кожа была вся в складках и родовой смазке, может, это и девочка… хотя родился мальчик». – «Езжай домой отдыхать, акушер юный!»

Позже я звонил в славянский роддом, спрашивал: как там ребёнок, которого восьмимесячным привезли по скорой из Славяногорска? Мне отвечали, что девочка по своему гестационному[11] возрасту две недели была в кувезе, а потом её с мамой выписали. Вроде бы всё у них в порядке.

С тех пор прошло уже 30 лет. Каждый раз, приезжая домой в отпуск, я хочу узнать, как сложилась судьба этой девочки: всё ли у неё в порядке, здорова ли, счастлива? Наверное, уже у самой есть дети. Но, честное слово, боюсь: вдруг что-то у неё не так? Ведь мы живы надеждой, и я очень хочу верить, что помог родиться счастливому человеку.

7

Шкала Апгар – система быстрой оценки состояния новорожденного, предложенная в 1952 году американским анестезиологом Вирджинией Апгар.

8

Магнезии сульфат – лекарственный препарат, снижающий артериальное давление и расслабляющий гладкую мускулатуру внутренних органов.

9

Преднизолон – гормон коркового вещества надпочечников.

10

Овальное окно – особое отверстие в межпредсердной перегородке, которое в период внутриутробного развития ребенка соединяет левое и правое предсердия.

11

Гестационный возраст – срок, проведённый плодом в утробе матери.

Разряд!.. Ещё разряд!

Подняться наверх