Читать книгу Солнца на полнеба - Константин Михайлович Ганин - Страница 10

Вот уже почти час Принц лежал у порога и ждал, когда яд подействует. Холод каменного пола пробрал настолько, что тело онемело, стало чужим, сонным. Уже давно пора было встать и согреться у огня, но не хотелось тратить последние минуты жизни на лишнее. «Пускай Она поймёт, что я умираю. Пускай придёт», – думал Принц. Время шло, но яд не жёг нутро и не сдавливал горло. Не являлось никаких ощущений, кроме стылости и сытости. Непонятно как, но одно дополняло другое.

Наконец, так и не дождавшись смерти, юноша поднялся. Добрёл до камина и развёл огонь. Пламя обжигало руки, но телу тепла не хватало. Спалив хвороста в два раза больше, чем стоило бы, юноша кое-как справился с ознобом. Убрал остатки еды и снова принялся бродить по комнатам, звать Её.

Одинокий голос блуждал по замку, но девушка не откликалась и не выходила на свет. Принц искал в пустых комнатах и тёмных спальнях, часто заглядывал в мастерскую и даже караулил там. Ему хотелось найти Её до того, как через дыру пробьётся луч света. Это явило бы ему Её симпатию, послужило бы маленьким признанием. Но Она не выходила. Луч оказался для Неё важнее.

Девушка первый раз показалась, когда солнце иглой вошло во мрак мастерской. Она появилась и снова спряталась в тот миг, когда лучик тонко вонзился в пол у верстака. Засеребрился теневыми жилками и пылинками. Он не был той скучной серостью, которая лезет из каждой щели с приходом дня. Это был самый настоящий луч – прямая связь с огненной звездой. Стоило ему окрепнуть и сместиться на пару дюймов, как девушка вышла из тени вся. Полупрозрачная, текучая, Она обвила руками световой поток и вытянулась вдоль него так, словно тот имел плоть и мог дать опору. Юная красавица уложила щёку на сияющую, несгибаемую поверхность и закрыла глаза. От их соприкосновения количество света в мастерской удвоилось. Во всём замке луч и девушка были единственными, кто источал белый свет. Два существа схожей природы – прозрачные, чистые, сияющие. Но луч имел собственную силу, а Она только вторила ему. Служила сосудом и отражением.

Принц смотрел на Неё влюблённо и ревниво. За закрытыми веками девичьего лица эмульсия света копилась и завивалась в течения. Принц уже знал, что если его подруга откроет глаза, то свет изойдёт из них. Причинит ему боль. Он боялся этого. Предусмотрительно ушёл в самый тёмный угол мастерской. Однако, когда ресницы распахнулись, Она не стала искать юношу взглядом. Солнечные зайчики заиграли по потолку и убежали в проём двери.

– Ты меня ревнуешь? – спросила девушка.

– Я мог бы всё это прекратить одним движением, – горделиво ответил Принц. – Но Ты сама должна понимать, что поступать так со мной – нечестно.

– Почему? – удивилась Она. – Ведь свет на всех твоих полотнах.

– На холстах не он, а Ты, – возмутился несчастный влюблённый. – Свет мне нужен только для того, чтобы замешивать на нём краски.

– Вот видишь, – начала Она, но он перебил Её.

– Ну хватит! Ты прекрасно понимаешь, что без него в темноте масла не видны. Они не дают цвета, они серые. Иначе я никогда не стал бы связываться со светом.

– Птичка напела мне, что твои краски не видны днём, – надменно произнесла девушка. – Я вообще удивляюсь, кто покупает такие ненужные картины.

– Какая ещё птичка? Где Ты могла это слышать? – насторожился Принц.

– Ну, мало ли, – уклончиво ответила Она.

– Ну и пускай не берут! Им место здесь.

Он повернулся к стене и провёл пальцами по одному из полотен. Там тоже была изображена Она. Лицо и руки в омовении лунным светом. Свет ночи был иным. Он стекал с Её ладоней, просачивался между пальцами, словно жидкость. Лунному свету Она не открывалась и не отдавалась так, как солнечному. Он был живой влагой, соком звёзд, Её украшением. Солнечный же луч вторгался и вымывал. Юноше казалось, что из-за него девушка с каждым днём становится всё призрачней. Может быть, это и служило причиной того, что он не мог уже видеть Её в ночи. Искал напрасно не по Её наивной злобе, а от слабости.

– Он не пара Тебе, – прошептал Принц, хотя думал совершенно иначе. – Он заберёт Тебя совсем, вот увидишь.

– Ты сам свёл нас. Даже в картинах, – произнесла коварная кокетка. – Значит, мы из-за тебя стали парой, – Она зажмурилась и потёрлась щекой о шершавую поверхность луча.

Свет снова потёк внутрь Неё. Он проник под кожу и растворил остатки теней. Под закрытыми веками стали видны зрачки глаз, сияющие, словно драгоценные камни. Внутри Принца всё задрожало. Не упуская образа, юноша нащупал чистый холст, сел на корточки и дотянулся до лямки ящика с красками. Подтянул к себе, надел перчатку, чтобы не обжечься. Торопясь и путаясь, замешал цвета. Тут же принялся пальцем накладывать их на холст. Первый мазок улёгся мягким зигзагом плеч и засветился золотом. Солнечный ветер дыхнул с полотна. Ставни скрипнули, и поток света колыхнулся. Образ сбился. Луч был ярок, он даже в движении не имел изъянов. Но тело девушки было уязвимым. С каждым новым мазком движение воздуха усиливалось. Пыль, сорванная с насиженных мест, пронзала Её сияющую плоть и вихрилась внутри в сложном танце. Принцу казалось, что его любимая терпит боль. Он спешил, писал грубо. Иногда правил мазок второй – незащищённой рукой, обжигался, вскрикивал.

– Вы не пара, – шептал он. – Он разъест Тебя. Ты всё выдумала, но я заткну эту дыру, – грозил Принц, продолжая рисовать. – Красок я намешал на сотни холстов. Свет больше не нужен мне.

– Да ты сам хочешь меня выгнать! Только не пойму почему, – разозлилась Она. Тут же сжалилась: – Ну не глупи. Если бы это было всерьёз, то я уже давно бы ушла с ним.

– «Ушла»? – Принц отбросил холст. – Что значит «ушла»?

– Да. Он зовёт меня, – призналась Она. – Но я не хочу тебя оставлять, – девушка загадочно улыбнулась и погладила рукой тугую поверхность луча, обхватила его пальчиками и поцеловала. – И без него я тоже не могу. Кажется, я влюбилась.

– Так иди, раз не можешь, – закричал Принц. Он отвернулся, не в силах больше смотреть на их забаву.

– Я же не глупая, – хмыкнула Она. – Там я могу спутаться и соблазниться его друзьями. Как я их буду различать? Не переживай, я останусь. Раз он приходит, значит, я ему нужна. Мне это приятно.

Принц унял дрожь, снова взялся за холст. Опять отложил. Поднялся на ноги. Обошёл пятно света и приблизился к Ней.

– Не двигайся, я только волосы поправлю, – попросил он.

– Не смей, – вскрикнула Она и отшатнулась.

Луч перерезал Её тело, Она вспыхнула и исчезла. Словно бы и не было никогда.

– Что с Тобой?! С Тобой всё хорошо? – обеспокоился Принц. Замер на несколько секунд и тут же взъярился: – Ну почему мне даже к волосам прикоснуться нельзя?! За что Ты так? – он схватился руками за лицо и тут же отшатнулся. Краска обожгла кожу. – Ну прости. Пожалуйста, прости, – тихо и жалобно просил он, утираясь. – Всё, видишь? Я отошёл. Я больше Тебя не трогаю. Но если Ты не выйдешь, то я этой же ночью заделаю проклятую дыру.

Сказав это, Принц снова сел и поднял с пола начатую картину. Постарался вернуть себе прежнюю позу и спокойствие. Долго и неотрывно разглядывал поспешные и грубые мазки. Он боялся поднять глаза, всё надеялся на то, что Она снова выйдет. Пускай не к нему, пускай к лучу. Лишь бы видеть сияние Её глаз, прозрачную кожу, пух завитушек.

Юноша уводил взгляд на холст или в сторону. Он боялся не застать Её рядом с лучом. Луч был сильнее его. Равнодушный и сильный соперник, который никогда не проиграет именно потому, что ему безразлично, есть Она рядом или нет. Принц же без Неё не мог прожить и дня.

На палитру упала слеза, и краска под ней потемнела. Юноша добавил ещё одну и ещё. Замешал на них новый цвет. Тон для прорисовки теней и мрачных стен.