Читать книгу Заметки скандального кинопродюсера - Константин Олегович Филимонов - Страница 7

16 декабря исполняется очередная годовщина со дня трагической смерти Владимира Турчинского.

Мы были товарищами…

Почему его все называли «Динамитом» – я не знаю.

Как не знаю более доброго и веселого парня, чем он!

Листаю страницы Памяти, не заботясь о хронологии…

* * *

Однажды Володя пожаловался мне:

– Костя, ну почему они (он имел в виду режиссеров и кинопродюсеров) не видят во мне ЛИРИЧНОГО ГЕРОЯ?.. Я ведь очень… очень лиричный!!!

Я засмеялся:

– Вовчик, ты очень лиричный! Это не твоя вина, что за тобою закрепился имидж «качка-супермена»…

А он – в ответ – огорченно выдохнул:

– Моя вина… В молодости надо было шахматами заниматься, а не «железо» в спортзале таскать!..

Володя, ты и правда – был очень лиричным!!!

Жаль, что никто из режиссеров не заметил этого…

* * *

Отправил Турчинскому сценарий нового фильма «ЭЛЕГИЯ. ОСЕННЯЯ ЛЮБОВЬ».

Главную роль я писал специально для него!

Володя был счастлив: роль мелодраматичная и сильная одновременно (как говорится, без «соплей»).

Никаких драк, трюков и прочих боевых понтов.

Трогательная история любви 45-летнего женатого мужчины и замужней женщины «бальзаковского» возраста.

Особенно ему нравился неожиданный (открытый) финал, когда влюбленные встречаются под дождем, чтобы сказать друг другу «прости-прощай». Но встретившись, они молчат, и непонятно: то ли герои плачут, то ли это дождь…

Вовчик как угорелый носился по Москве с моим сценарием, но никто из режиссеров и продюсеров не захотел снимать эту мелодраму:

– Володя, какая-такая лирика? Кому это надо?.. Да и ты на эту роль не подходишь…

И режиссеры опять предлагали ему сниматься в очередном боевике в роли «плохого парня»…

А он не был плохим! Даже в кавычках…

* * *

Никогда не забуду прикольный эпизод.

Едем мы с Володей по Москве на его огромном «хаммере».

Вдруг – БА-БАХ!!! В водительскую дверь «въехал» какой-то ржавый грузовик.

Водитель самосвала (ни жив ни мертв!) заметался у нашего джипа и давай причитать:

– Мама! Что я, баран, наделал!!! Мне ж теперь век работать надо, чтобы ущерб возместить!!! А-а-а…

И в этот момент из «хаммера» вылезает ТУРЧИНСКИЙ!!!

Водитель с перепугу едва чувств не лишился!..

Мало того что джип покорежил – так это еще и «хаммер» Турчинского!

Вижу: мужичонке совсем поплохело.

А Володя улыбается, успокаивает мужика:

– Не ссы! Все будет хорошо!..

Приехали гаишники, составили протокол.

Только мы сели в машину – водитель грузовика бежит к Турчинскому с замусоленной бумажкой и авторучкой:

– Владимир, подпишите! Ведь мне никто, бля, не поверит, что я вашу машину замял…

* * *

За что киношники любили Турчинского – это понятно. За фактуру!

Еще любили за надежность: если сказал – кровь из носа, но сделает!..

А о его неимоверной работоспособности ходили легенды!!!

В фильме «НЕПОБЕДИМЫЙ» есть сцена, где Турчинский со всего маху падает на стеклянный стол.

Я был в тот день на съемочной площадке и видел, как снимался этот суперопасный (но о-очень эффектный!) эпизод.

Володя, как заправский каскадер, выполнял этот грандиозный трюк 7 (семь!) дублей подряд.

А когда все отсняли, он шепнул мне:

– Я думал, что убьюсь… А ведь мне за это даже не доплачивают…

– Так что же ты лезешь? – недоумевал я. – Пусть каскадеры «ломаются»!

А Турчинский хохочет:

– Хочешь сделать хорошо – сделай сам! Представляешь, что будет, если зритель поймет, что это не я, а мой дублер?! Нет уж – лучше я!!! Так правдоподобнее…

– Ты сумасшедший!.. – вполне серьезно констатировал я…

* * *

Владимир Турчинский на съемках фильма «Стерва для чемпиона»

С Владимиром Турчинским на съемках фильма «Стерва для чемпиона»

Ни разу я не видел, чтобы Володя кому-то из поклонников отказал в автографе или фото.

Всегда – охотно, искренне, с юмором!

Когда фотографировался, держал кверху большой палец: мол, «ВСЕ ОКЕЙ, РЕБЯТА!!!».

Иногда «народная» фотосессия его утомляла, однако он не «звездил», набивая себе цену.

Но помню один случай…

Идем мы с Турчинским по Красной площади на деловую встречу к Александру Ивановичу Иншакову, который снимал фильм в Историческом музее и ждал нас там.

Володю узнают (трудно не узнать!) и буквально «разрывают на части» – кто-то просит сфотографироваться, кому-то нужен автограф… Минут двадцать мы шли – через каждые пять метров нас останавливали его поклонники и поклонницы. А мы уже опаздываем…

Почти у самых дверей музея стоит большая (человек десять) шумная компания молодых людей.

Один парень подошел к нам с ухмылкой (он явно хотел показать друзьям, какой он крутой):

– Вова, давай сфотографируемся?..

Резануло это «Вова» и сам тон парня – этакий вальяжный, с пьяным вызовом.

Поэтому Турчинский буркнул:

– Извини, я на встречу тороплюсь…

Мы открыли двери и вдруг слышим, как парень говорит друзьям:

– Звезда завыебывалась!

Турчинского аж затрясло!

Он обернулся и зло пробасил:

– Если я тебя сейчас пиздану, то все, что от тебя останется, – стечет по кремлевской стене!

Парень испугался, а я практически затолкал Володю внутрь музея – от греха подальше. Если б Турчинский стал драться, то моя помощь заключалась бы только в том, чтобы оттаскивать за ноги и складировать тела оборзевших парней…

* * *

Летом 2009-го на XXXI-м Московском кинофестивале была премьера моего фильма «КРОМОВЪ».

Я пригласил Володю.

Он снимался в те дни под Ярославлем, но на премьеру приехал – небритый, уставший, с воспаленными от бессонницы глазами.

Во время демонстрации фильма смотрю: он спит…

Выходим из «Октября», подходит Турчинский:

– Классный фильм, Костя! Поздравляю!

– Ты же весь сеанс проспал! – смеюсь я.

А он аж засмущался:

– Поэтому и говорю, что классный! Я хоть выспался!..

Понимающе машу рукой:

– Ладно! Пошли на банкет – «поляна» накрыта!

– Не могу! Прости, Олегович!.. Мне надо в Ярославль. Утром съемка!

Оказывается, он примчался в Москву, только чтобы я не обиделся.

Поспал в кинотеатре, руку мне пожал, поздравил и поехал назад.

Сумасшедший…

* * *

Я собрался уезжать из России. Навсегда.

У меня на сердце тоска, хоть и мечтал уехать.

Встретились с Володей в кафе на Старом Арбате.

Он пьет чай, я – коньяк. Болтаем о том о сем.

Но он «под кожу» не лезет – видит, как мне херово…

В этот момент в кафе входят пять веселых туристов-французов в сопровождении маленькой, плохо одетой русской тетки-гида.

Заметно, что женщина очень суетится, нервничает – лишь бы угодить своим зарубежным подопечным.

Когда французы, беззаботно гомоня меж собой, уселись-таки за стол у окна, тетка-гид в полуприказном тоне прокричала через весь зал двум официанткам, стоявшим у бара:

– Девочки, быстро обслужите нас. У меня французская делегация, и мы не можем ждать!

Непонятно почему, но меня взбесили эти слова, это неприкрытое вечно холопское «совковое» желание выслужиться перед иностранцами.

И я со всей силы грохнул кулаком по столу, подскочил и дико заорал на тетку:

– Эй, мышь церковная! Ты че перед ними стелешься, как отставная шлюха?.. Ты можешь себе представить, чтобы во Франции перед русскими так спину гнули? Так почему эти девочки, твою мать, – я показал на официанток, – должны перед лягушатниками прогибаться?..

– Костя, угомонись! – утихомиривал меня Володя, встав, на всякий случай, между мною и притихшими французами.

Но меня уже понесло:

– Да че угомонись?! Че угомонись? Мы что – пальцем деланные?.. Кто нас в мире уважать станет, если мы сами себя не уважаем?! Ебтыть, даже в Москве сами себя в говно втаптываем!!!

Официантки благодарно, застенчиво улыбались. Французы, ничего не понимая, испуганно хлопали глазами. А тетка-гид, и без того маленькая, съежилась до молекулы.

Мы вышли на улицу.

Турчинский смеется:

– Олегович, ты чего взорвался, как фугас? Это же я – «Динамит», а не ты!

– Как же так?.. – не унимался я.

А Владимир улыбнулся:

– Остынь, кипяток!.. Че ты взъелся на эту тетку? Может, она с детства в совершенстве знает французский, а во Франции никогда не была! И вообще дальше Южного Бутово не путешествовала. У этой «мыши», как ты ее назвал, в кои-то веки выпал шанс за чужой счет в Париж смотаться, а ты ей весь кайф обломал!..

Я скрипнул зубами:

– Да я даже не на нее!.. Я на всех нас – на русских – взъелся! Ох, не любим мы себя! Ох, не любим!!!

Турчинский хитро прищурился и тихо-тихо:

– Костя, знаешь: есть такое стихотворение о матушке России и обо всех нас. Геннадий Шпаликов написал:

Он помолчал и подытожил:

– Россия – это твой автопортрет, Костя!!!

* * *

Он не любил слово «друг». «Товарищ» – да! А друзьями он называл только самых-самых близких.

Многие набивались ему в друзья. Многие (особенно после его смерти) пиарились на разных ТВ-шоу, называя себя «лучший друг Турчинского».

Знаю, что Ирина (жена Володи) негодовала по этому поводу, но…

Разве можно сломать законы шоу-бизнеса? Это в порядке вещей – на чужом (громком) имени «засветить» свое (никому не известное)…

Когда он умер, я напился вдрызг…

А через несколько дней посмотрел пеДЕрачу (прочтите это еще раз) «Пусть говорят».

А о чем они говорили?

Об анаболиках, о каком-то медицинском эксперименте (который, по их мнению, и стал причиной гибели), еще о чем-то…

И никто – никто!!! – из приглашенных гостей (якобы «друзей» Турчинского) не сказал ни слова о том, каким был Володя. Как он любил жену и дочку! Как помогал своим товарищам! Как работал на износ на съемках! Как спал по два-три часа в день (зачастую – в машине, потому что много времени уходило на дорогу). А потом он снова куда-то ехал, где-то выступал, где-то снимался…