Читать книгу От лягушки до Кремля. Новые приключения Семена Петровича - Константин Перепечаев - Страница 8

Жизнь вдруг поскакала, полетела, заторопилась, с бешеной скоростью прокручивая дни, недели и месяцы. Я только успевал разгрести запланированные дела, как по самую макушку оказывался заваленным новыми. Пара телефонных звонков от Насти, СМС с поздравлением к Новому году, и еще как-то созванивался с Глебом по поводу аренды помещений… В общем, незаметно пролетел год, а мы так ни разу и не пересеклись. Но периодически проносясь в потоке машин по Ленинградскому шоссе, я всегда искал взглядом светло-желтую кирпичную башню. Проезжая мимо нее поздним вечером, видел теплый свет в знакомых окнах второго этажа и чувствовал себя спокойнее и увереннее. И в какой-то момент понял, что настолько соскучился по всей этой дружной компании, что просто не могу больше. Все дела побоку – и я звоню Глебу. Долго слушаю протяжные гудки, сбрасываю номер и набираю Насте. Опять долгие гудки, но вот наконец, слава богу, телефон ответил.

– Настя, привет!

Пауза.

– Да, привет, Семен!

Голос очень тусклый, но нет, наверное, мне показалось.

– Слушай, вы дома? Я заеду? Минут через двадцать? Так давно вас не видел…

Опять пауза. Очень длинная.

– Настя, алло? Ты меня слышишь?

Длинный тяжелый вздох.

– Заезжай, Семен…

Что-то вдруг засвербило, зацарапало внутри, сразу вспотели ладони, и ручка коробки передач стала скользкой. Да нет, все хорошо. Может, у Насти голова болит, устала, день тяжелый… Но я почему-то еду очень медленно. Паркую машину. Иду к подъезду. Поднимаюсь на второй этаж. Нажимаю на кнопку звонка.

Настя открывает дверь, и я сразу упираюсь взглядом в ее большой живот. Месяц пятый-шестой уже… Так вот оно что! Ну теперь все понятно. Беременность не всегда балует хорошим самочувствием. Настя переживает или что-то побаливает, потягивает. А я-то уже испугался…

– Настена! Я вас искренне поздравляю. Молодцы! А где…

Тихонько открывается дверь, и в коридор очень медленно выходит ротвейлер Брюс. Он еле плетется, обнюхивает мои ботинки, утыкается в ноги огромной лобастой головой и ложится на пол. Мне становится как-то нехорошо.

– Настя, где Чарлик?!

Настя медленно поднимает руки к лицу, снимает очки и начинает плакать. Мы знакомы уже столько лет, но я ни разу не видел ее без очков. «А без очков Настя совсем другая», – приходит в голову рассеянная мысль… Слезы текут у нее по лицу рекой, сплошным потоком. Она даже не вытирает их. Слезы капают на пол, на ее большой живот, на очки, которые она держит в опущенной руке. Она плачет тихо, беззвучно, только трясутся плечи и дрожит безвольно висящая рука с очками.

Я медленно сажусь на корточки, вцепляюсь себе руками в волосы и закрываю глаза.

Мы молчим долго.

– Как это произошло? – наконец нахожу в себе силы спросить.

– Я не знаю… Меня не было дома. Глеб сказал, что они пошли гулять. Чарлик увидел на другой стороне Ленинградки кошку. Ты же знаешь, он охотник и ненавидит кошек… Чарлик побежал через дорогу. Прямо под грузовик. Я пришла домой, а он…

Настя зарыдала в голос.

– Все, Настя, я понял. Не надо дальше… – попросил я.

– Сема, Глеб был пьян! Он пошел гулять с собаками пьяный!!! Я не знаю, что там было, но я уверена, что если бы он был трезв – этого никогда бы не произошло!!!

Последние слова Настя почти прокричала.

– Глеб? Пьяный? С чего вдруг? Да когда это было?

– Это было неделю назад. Я хотела тебе позвонить, но не смогла. А Глеб… Глеб теперь пьет регулярно. Вернее сказать, иногда он не пьет…

Мы сидим на кухне и пьем кофе. Черный, горький, без сахара.

– Настя, прости ради бога, это не мое дело, но… Ребенок… Ты решила завести ребенка, чтобы Глеб одумался и бросил пить? Прости, если я что не так сказал…

Настя категорично замотала головой.

– Нет, Сема. Все нормально. С ребенком получилось случайно. Понимаешь, когда Глеб трезвый, он ведь мой обычный Глеб, такой родной, такой… Такой любимый. Я забеременела. Сначала не хотела говорить. Потом сказала. Глеб обещал, что теперь все будет хорошо. У него просто напряженная работа и стресс. Потом он начал пить сильнее. Я даже хотела сделать аборт. Господи, сама не верю, что такое говорю! Но врачи сказали, что уже поздно. Так что теперь у нас будет Софья, Сонечка…

Настя слабо улыбнулась и погладила ладонями живот.

Раздался звонок в дверь.

Настя вздрогнула, как от удара током. Лицо ее напряглось. Она глубоко вдохнула, как перед прыжком в ледяную воду, медленно встала со стула и пошла в коридор. Я вышел вместе с ней.

Глеб стоял на пороге, пьяный. Он еще держался на ногах, но назвать это просто «легким подпитием» было уже нельзя…

– Сема, дорогой! Как я рад тебя видеть… Дай я тебя обниму…

Я непроизвольно сделал два шага назад.

– Слушай, Сема, а ведь у меня дела идут в гору! Настена не сказала? А мы скоро переедем в Куркино. Я купил квартиру… Вот так! Знаешь, скоко метров, а? Не знаешь…

Язык у Глеба начал заплетаться, он стал валиться вперед, но ухватился рукой за дверной косяк.

– И я тоже не знаю… Представляешь, не помню, скоко метров. Метров 150 или 200… Забыл, прикинь…

И Глеб как-то глупо захихикал.

– Глеб, иди спать! – резко сказала Настя. – Ты на ногах не стоишь, как ты за рулем ехал? Тебя же прав лишат, если поймают! Господи, хоть бы тебя в самом деле прав лишили, может, это тебя притормозит…

– Настена, счастье мое, – вяло бубнил Глеб. – Ну как они могут лишить меня прав, если я всех их кормлю? Да я их всех в кулаке держу! Всех этих гаишников, чиновников местных, да я всю управу вот здесь держу…

Глеб попытался продемонстрировать нам поднятый кулак, отпустил дверной косяк и почти повалился вперед, на Настю.

– Стой на ногах! – резко крикнула Настя. – Сказала, спать иди!!!

Я быстро оделся и вышел на лестничную площадку. Настя вышла со мной и прикрыла входную дверь.

– Он часто такой приходит? – только и нашелся я что спросить.

– Почти каждый вечер…

Я смотрел на Настю, на ее большой живот, на красное лицо, опухшее от слез, на трясущиеся руки. И Чарлика больше нет…

Меня переполняло ощущение какой-то дикой собачьей тоски, боли, жалости и… бессилия. Хотелось заорать, завыть, топнуть ногами, выключить этот мир и переключить его назад. На тепло и добро, на семью и любовь, на Чарлика, на дурацкий Глебов самолет, будь он трижды проклят…

Но я не мог. Очень хотел, но не мог.

– Настя. Понимаю, как тебе тяжело. Пожалуйста. Если у тебя будут проблемы, если просто будет плохо – звони сразу. Я не так много могу сделать, но постараюсь тебе помочь. Хорошо?

– Хорошо, Сема. Я позвоню, если что. Иди. Спасибо тебе.

Я был уверен, что она позвонит. Меня наполняло тяжелое ощущение неотвратимо надвигающейся беды. Оно отвратительно, но неумолимо. Ты понимаешь, что это произойдет. Ты уверен в этом на сто процентов, ты только не знаешь когда…

– Сема, это Настя. Ты можешь приехать?

– Да, я уже еду.

Я бросил взгляд на часы: половина первого ночи… Беда часто случается ночью, не замечали? «Возможно, темные дела любят темное время», – мелькнула у меня мысль, и я выбежал из квартиры, захлопнув дверь.

Сказать, что я летел на машине как ненормальный, – это не сказать ничего. Еще на подъезде к знакомой башне я увидел Настю. Она стояла на самом краю тротуара. Злой ветер терзал ее волосы и крутил вокруг ног водовороты снежной пыли. Она была без шапки, в длинном сером пальто, которое не могло скрыть ее огромный живот.

Я выскочил из машины.

– Настя, что случилось? У тебя начались роды? Глеб пьян, тебя надо везти в роддом?

– Нет, я надеюсь, не сейчас… Мне рожать через две недели. Так врачи говорят. Глеб пропал… Он должен был приехать домой около девяти вечера. Я звонила ему в 22 часа, в 23, он не брал трубку. Полчаса назад отключился телефон. Я позвонила всем его друзьям, партнерам, знакомым – никто ничего не знает. Он уехал с работы около восьми вечера…

– Что ты хочешь делать?

– Поехали на стоянку, куда он ставит машину. Он купил новый «Мерседес». Часто забывал там вещи по пьяни. Около дома ему ночью разбили стекло. Теперь он ставит машину на охраняемую парковку.

– Поехали. Это далеко?

– Минут десять пешком, но я не дойду, сам понимаешь… Извини, что дернула тебя.

– Настя, перестань, пожалуйста.

Мы подъехали к стоянке. Долго жали кнопку звонка на воротах. Наконец откуда-то выполз заспанный дед в меховой шапке, старой фуфайке и надетом поверх нее светоотражающем жилете.

– Че трезвоните-то? Свободных мест нету, занято все.

– «Мерседес», серый, купе… Приехал, нет?

Сторож сдвинул на затылок шапку и задумчиво потер варежкой лоб.

– Да, приехал. Точно. Он на 29-м месте стоит.

– Кто там был? Куда он пошел? Где он?! – закричала Настя срывающимся голосом.

– Тише, тише, дамочка. Молодой человек, успокойте свою жену. Нешто не видите, в каком она положении? Того и гляди родит сейчас…

– Все нормально, отец. Скажите, куда водитель пошел?

– Да никуда он не пошел. Сидел в машине. Потом подъехало такси, он сел в него и уехал. Куда, не знаю. Извините, спрашивать не обязан…

– Во сколько это было? Примерно хотя бы…

– Где-то часов в девять вечера…

– Поняли, спасибо. Доброй ночи.

Мы сели в машину. Настя с трудом умещалась на переднем сиденье, ее огромный живот почти упирался в пластик торпеды. Мокрые от снега волосы разметались по лицу, очки запотели. Она безучастно смотрела перед собой и молчала.

– Куда теперь, Настя?

– Отвези меня домой, Семен. Наверное, Глеб поехал бухать. Раньше двух ночи не вернется.

Я осторожно вел машину, объезжая лужи и стараясь не попадать в ямы.

– Ты боишься, что машину тряхнет и я здесь начну рожать? – попыталась пошутить Настя.

– Знаешь, если честно, это был бы не самый плохой вариант. Отвез бы тебя в ближайший роддом, и все бы на этом закончилось. И тебе было бы спокойнее, и мне, наверное…

– Да нет. Я еще похожу недельку. Одно счастье, хоть беременность проходит нормально. Врачи говорят, я молодец.

– Ты действительно молодец, Настя. Все. Вроде приехали. Давай я тебя провожу?

– Нет, Семен. Не надо, спасибо. Я уж дойду.

– Позвони мне, как события будут развиваться. Мало ли что…

– Хорошо.

Я приехал домой, сел в кресло, включил телевизор и стал тупо прощелкивать каналы. Настроение было хуже некуда. Спать не хотелось. В два часа ночи пропиликала СМС-ка: «Глеб дома. Пьяный. Все ОК. Спасибо. Настя».