Читать книгу Заговор жрецов - Константин Петришин - Страница 14

В госпиталь, проведать капитана фон Шварца, Кондратенко заехал в конце дня и застал в палате доктора, с которым капитан фон Шварц спорил, не сдерживая гнева.

– Что случилось? – поинтересовался Кондратенко, догадавшись по обрывкам услышанных фраз, о чем идет спор.

– Ваше высокоблагородие… Роман Исидорович! – взмолился доктор. – Раненый не хочет лежать в госпитале. Грозится самовольно уйти. Я буду вынужден написать об этом рапорт!..

Кондратенко успокоил доктора, затем обратился к капитану фон Шварцу.

– Вы почему не хотите лечиться? – с напускной строгостью спросил он. – Почему доктор должен за вас беспокоиться?

– Ваше высокоблагородие, – капитан умоляюще скрестил на груди руки. – Я уже здоров. Вы же сами дали мне поручение… Руки, ноги – все целое!..

Кондратенко не выдержал, улыбнулся.

– Николай Петрович, успокойтесь. Поручение уже выполняется. А вот доктор прав. – И, обернувшись к доктору, спросил: – Что у него?

– Пуля прошла навылет, кость не повреждена, но лежать ему надо не меньше недели…

– Не могу я лежать, доктор! Не могу! Роман Исидорович, скажите ему!

Кондратенко развел руками, призывая эти жестом к миру обе стороны.

– Вы оба правы, – сказал он. – Однако, Николай Петрович, на войне нужны здоровые люди. Придется вам, батенька мой, подчиниться доктору.

Уже на выходе из госпиталя, прощаясь с доктором, поинтересовался у него, сколько раненых в госпитале.

– С пулевыми ранениями один ваш капитан. Двенадцать получили увечья и ранения по неосторожности во время проведения различных работ, – ответил тот и добавил: – А вот в морском много…

– Это я знаю…

– Роман Исидорович, – доктор как-то пристально посмотрел на Кондратенко. – А нельзя было избежать всего этого?

Кондратенко слегка пожал плечами.

– Войны начинают не генералы, а политики. Это у них надо спросить.

Доктор привычным движением поправил пенсне.

– Я не разбираюсь в делах политиков. Я просто вижу, что происходит, и знаю, чем это закончится…

– Чем? – не удержался от вопроса Кондратенко.

– Бедой…

– Мой дорогой доктор, – грустно усмехнулся Кондратенко, – любая война – малая или большая – это беда. И так было испокон веков. Прощайте, доктор. А капитана фон Шварца постарайтесь подлечить побыстрее. Он мне очень нужен.

В штабе Кондратенко уже дожидался вестовой от командира крепости генерала Стесселя.

– Ваше высокоблагородие, – обратился вестовой к Кондратенко, – вас срочно просят прибыть к коменданту крепости.

Отпустив вестового, Кондратенко поинтересовался у поручика Гриневича исполняющего должность начальника штаба сухопутной обороны крепости:

– Не знаете, что у них там случилось?

– Вестовой не сказал, Роман Исидорович…

– Придется ехать, – с явной неохотой произнес Кондратенко.

…В кабинете Стесселя Кондратенко застал начальника штаба крепости полковника Хвостова, а спустя минуту вошли командиры пяти участков Приморского и Сухопутного фронтов.

– Господа, – начал Стессель. – Я только что получил телеграмму от наместника генерала Алексеева. Он сообщает, что японцы начали сосредотачивать крупные сухопутные силы в Корее на рубеже реки Ялу с целью вторжения на территорию Южной Маньчжурии.

Одновременно наместник доводит до нашего сведения, что в районе Ляолян-Хайчен начато формирование нашего отряда войск в составе пехотной и казачьей бригад, артдивизиона и саперной роты для выдвижения войск на реку Ялу. И получено, наконец, разрешение из Петербурга на выход нашего флота в море для противодействия высадке японцев в Чемульпо.

Стессель умолк и выжидающе посмотрел на собравшихся командиров.

– Час от часу не легче, – отозвался Кондратенко в наступившей тишине.

Стессель слегка кивнул головой.

– Теперь, господа, – продолжил он, – все будет зависеть от того перейдут японцы разделительную линию к северу от тридцать восьмой параллели или нет… Если перейдут, надо готовиться к осаде с суши. Роман Исидорович, – обратился Стессель к Кондратенко, – на вас теперь ляжет вся полнота ответственности за готовность сухопутной обороны…

Пока он говорил, в памяти Кондратенко невольно всплывали события последнего времени.

…В начале января наместник генерал Алексеев, по настоянию Совета Квантунской области, обратился к Николаю II с просьбой разрешить мобилизацию войск на Дальнем Востоке. Через две недели пришло разрешение на объявление военного положения только в крепостях Порт-Артур и Владивосток.

15 января Алексеев вновь обратился в Петербург и повторно потребовал разрешить провести мобилизацию и переброску войск в районы плановых сосредоточений. Ответ так и не пришел…

Завербованные китайские лазутчики тем временем доносили, что японцы перебрасывают воинские части на Цусиму и в крепость Хакодате, а в районе порта Сасебо сосредотачивают морские транспорты.

«Интересно, зачем он сказал о полноте ответственности за сухопутную оборону? – машинально подумал Кондратенко. – Я и так отвечаю за нее по долгу службы, и никто более… Неужели струсил, милостивый сударь?..»

Он поднял голову и внимательно посмотрел на Стесселя, надеясь увидеть на его лице следы испуга или растерянности. Однако Стессель был спокоен и держался ровно.

«Значит, я или ошибся, – снова подумал Кондратенко, – или Стессель решил подстраховаться…»

– Как у нас обстоят дела на Приморском фронте? – обратился тем временем Стессель к полковнику Хвостову.

– Все по плану, Анатолий Михайлович, – ответил тот. – Выделенные подразделения заняли свои рубежи. На Тигровом полуострове практически все готово. На Крестовые батареи заканчивают завозить снаряды, но их недостаточно. Вот если бы флот помог…

И полковник Хвостов посмотрел на генерала Кондратенко.

Стессель усмехнулся.

– Роман Исидорович, только у вас с морским штабом прекрасные отношения. Я, полагаю, полковник Хвостов на это нам намекает.

– Хорошо, Анатолий Михайлович, я поговорю с контр-адмиралом Витгефтом, – ответил Кондратенко. – Только я ничего не обещаю…

В эту минуту со стороны гавани прогремел взрыв такой силы, что задребезжали стекла в окнах. Стессель побледнел и попросил всех сидеть на местах. Полковнику Хвостову приказал:

– Узнайте, что там произошло.

Хвостов вышел, и в кабинете сразу наступила напряженная тишина. Было даже слышно, как за окнами кто-то пробежал. Потом в гавани завыла сирена.

Вернулся полковник Хвостов скоро.

– На входе в гавань подорвался на японской мине наш легкий крейсер, – доложил он. – Идут спасательные работы…

– Вот беда-то какая! – произнес Стессель и перекрестился. – Господа, все свободны.

…Из своего штаба по телефонной линии Кондратенко связался с контр-адмиралом Витгефтом и расспросил о случившемся. Со слов Витгефта понял: крейсер подорвался на мине, возвращаясь из разведки. Витгефт также сообщил, что получены сведения о выходе в море японского объединенного флота под командованием адмирала Того. Один отряд из 10 кораблей взял курс на Порт-Артур, другой – из 6 кораблей двигается в направлении Тялиенвана. И третий – из 2 крейсеров и 4 миноносцев направляется к островам Элиот.

Выслушав Витгефта, Кондратенко решил отложить разговор о помощи снарядами до лучшего случая.

На памяти еще была нелепая трагедия, разыгравшаяся на рейде в ночь с 26 на 27 января.

Кондратенко был уверен – этого бы не случилось, если бы командование флотом не было так благодушно.

Буквально за несколько часов до нападения японских миноносцев на эскадру на флагманском броненосце «Петропавловск» командующий эскадрой вице-адмирал Старк на совещании командиров заверил всех, что войны не будет.

Вся эскадра в эту ночь стояла тесно на внешнем рейде, освещенная корабельными прожекторами.

Дежурные крейсеры «Аскольд» и «Диана» вместо того, чтобы быть в море, тоже стояли на рейде…

За одни сутки флот потерял два броненосца, крейсеры «Полтава», «Варяг» и канонерку «Кореец».

Среди офицеров крепости сразу пошли разговоры, что надеяться на порт-артурскую эскадру нельзя до тех пор, пока командовать ею будет вице-адмирал Старк.

Кондратенко вдруг вспомнил, что на днях Стессель говорил о якобы уже имеющимся решении императора Николая II назначить командующим Тихоокеанским флотом адмирала Макарова с местом пребывания в Порт-Артуре. Однако насколько это было верным, никто не знал.

Сообщение Витгефта о выходе в море японского объединенного флота, как ни странно, успокаивающе подействовало на Кондратенко. Все становилось на свои места. Хотя в глубине души он не мог до сих пор примириться с мыслью, что это уже война, хотя и не объявленная.

Передав тут же Стесселю сообщение Витгефта о выходе в море большого японского флота, Кондратенко выехал на третий участок обороны к полковнику Селлинену. Этот участок представлял собой целый ряд укреплений и опорных пунктов с двумя батареями морских орудий.

Осмотрев участок обороны, Кондратенко посоветовал полковнику Селлинену:

– Блиндажи у вас полевого типа. От тяжелых снарядов не защита. Бревна накатывайте сверху не менее чем в три ряда.

Возле одного из блиндажей поинтересовался у солдат саперной роты:

– Ну что, братцы, не мерзнете?

– Не мерзнем, ваше высокоблагородие, – ответили ему.

– Видать, скоро совсем жарко будет…

По словам и по тону как они были сказаны Кондратенко понял – растерянности и уныния нет.

«Вот и слава богу, – подумал он. – Солдат не должен бояться. Иначе он умрет до смерти…»