Читать книгу Свет воспылает - Константин Романов - Страница 3

– Тише! – прошипел Бэнст. – Тише!

– Бежим! – шепнула Майра. – Он нас увидит! Это же мертвец!

– Слушай, я кину вот эту каменюку в тот коридор, когда он рванёт туда, со всей мочи бежим к выходу, поняла?

Девушка кивнула. Юноша бросил булыжник в дальний коридор с саркофагами, неизвестное нечто, напоминающее человека из чёрного тумана, пролевитировало туда, гадко хихикая про себя. Незваные гости ломанулись к выходу, нашли ездовых и сходу рванули с просеки на тропу. Майра обернулась: человекоподобный силуэт стоял на входе в курган, словно ждал возвращения чужаков.

Остановились, казалось, только спустя несколько итт, когда лошади запыхались. Бэнст смахнул со лба поток пота и сказал:

– Я думал, наша епархия – самое страшное, что водится в округе. А тут вона как… Призрак, которого физическое оружие не берёт. Ты же видела? Первый мой камень, когда я даже не понял, кто это, пролетел сквозь него.

– Больше не хочу подобное видеть… – просипела монахиня, доставая из сумки дневник. – Давай дальше по карте, но только не в руины и могильники.

Отдышавшись, он принял книженцию из её рук, пролистал несколько страниц и заявил:

– Тут других построек нету, кроме развалин. А хижины знахарей на картах не значатся. Что же, можно доехать до деревушки Бирр, но надо будет переходить реку Спираль в верхнем течении. Полдня ехать.

– Ох, как долго! Сомневаюсь, что тётушка поехала туда! А почему река так называется?

Юноша помотал головой и продолжил:

– Есть селение Пилигримов, так и называется. Там, конечно, не странники живут, а их потомки. Гхм-гхм… об этом нам лучше не распространяться. Но это селение ещё дальше находится.

– Неужели у тебя, коренного гил амасца, нет ни одного знакомого с болот или из лесов? – удивилась девушка, похлопав пегую по шее.

– Не путай мальчишеское баловство со склонностью к оккультизму. С болотными обитателями только умалишённые общаются, я всё же городской житель. Пусть и знаю, что творится за порогом.

– Что предлагаешь?

– Ты главная в нашем отряде, – он самодовольно огляделся, словно рядом с ними находились ещё спутники. – Предлагаю изучить округу до сумерек. Если не найдём следов, то ночуем в рассаднике. Утром возвращаемся в город, я возьму с нами доброго друга-следопыта. С ним точно твою тётушку найдём.

– У-ух… давай изучим округу.

***

Сивка неслась во весь опор. Колосья жухлой травы так и стучали по мускулистым ногам и брюху. Сирлия остановилась, сверилась с солнцем – скрылось за облаками, но до вечера оставалось далеко. Достала карту, изучила отметки. Дикая глушь, ни одного условного обозначения вокруг, хотя бы какого-то уникального камня или монумента. Хотя переход через водную преграду находился рядом с леском.

– Нечего удивляться, люди вдоль берега живут, – вновь начала она не то сама с собой, не то с сивкой. – В глуши только дички и безумцы живут… или хозяйственники с горбуньями. Так, кажется, едем в правильную сторону, тут вброд можно перейти реку Спираль. Но, милая!

Степь с редколесьем из башнеподобных деревьев вскоре разрезала бойкая речушка. Ни одного свидетельства переправы или какого-либо природного памятника рядом не виднелось. Потому вайнка не понимала, на севере или на юге находится переход. Рискнула, двинула на север, где редколесье понемногу перерастало в зелёный башенный город с могучими пушистыми кронами.

Повезло, брод находился здесь. Сивка сначала испугалась бурного течения реки, отказалась идти дальше в воду. Сирлия проверила сапоги – лучше не рисковать. Разулась, закатала штанины, повела лошадь за собой, нащупывая дно босым ногами. На середине реки поток доходил до живота, лошадь брыкалась, выражая недовольство. Легкокрылая сильнее потянула за собой, как почувствовалась резкая боль. Кобылка вырвалась и пронеслась по броду дальше, наездница едва успела схватиться за ремень седла и вылететь следом на берег. Отряхнувшись, она взглянула на правую ногу: в большой палец вцепился речной краб в красно-серых цветах.

– Если высшие силы проверяют меня на вшивость, то они глубоко заблуждаются насчёт моей выдержки, – Сирлинорэ оторвала нахала и бросила в реку.

Одевшись и повесив мокрое на круп сивки, вайнка продолжила путь.

Где-то вдалеке на юге показались едва заметные облачка дыма, что вереницей стремились в небо. Она остановилась, посмотрела по карте. Ближайшее к броду поселение называлось Бирр. И именно к северу от него в небольшом лесу на островке посреди огромного озера должна располагаться хижина знахаря.

Когда солнце готовилось скрыться за горизонтом, ей удалось достичь озера. Но даже наступающая мгла позволила разглядеть очевидное: нигде на берегу не виднелось ни следа переправы, а единственный причал в отдалении пустовал. Однако у островной пристани качалась пришвартованной лодка.

– Любит этот чудак уединение… – Сирлия похлопала сивку по загривку. – Значит, нужно зажечь огонь, привлечь внимание. Ну-ка, отдохни пока…

Возилась с огнём недолго, но солнце успело скрыться за куполообразными кронами великанов и мелькало лишь среди крон небольших деревьев. Для верности развела три кострища и стала выжидать. Ангельское зрение определяло на том берегу живую фигуру, но пока охотница не знала, являлся ли он человеком или очередным аборигеном глубин Гил Амаса.

Время проводила в медитации, так силы восстанавливались быстрее. Иногда прерывалась: ни одного ответного сигнала с того берега не мелькало, обитатель острова никуда не двигался, словно находился на одном месте.

Совы пробудили её посреди ночи. Снова напряжение зрения, снова незнакомец пребывал в покое. Сирлия поняла, что так можно ждать неделю, потому проверила кинжал и непромокаемую сумку, разделась до рубахи и бросилась в воду.

Чем дальше плыла к острову, тем сильнее что-то невидимое щекотало её пятки. Слышались потусторонние голоса, будто с ней желали установить связь утопленники. «Так отшельник защищает себя», – подумала она, нащупав наконец песок под ногами у берега.

Из поясной сумки достала кинжал, двинулась вперёд. Заросли кустарника явили грубо сколоченную хижину, отдалённо напоминающую увиденную ранее землянку. Отряхнувшись и прикрыв намокшие интимные места крупными листами репейника, Сирлинорэ постучалась в дверцу. Молчание. Постучала ещё раз, оценила внутренности ангельским зрением: тело почти не двигалось, значит, хозяин спал. Вместо очередного стука отбарабанила руками и ногами, чуть не выбив дверь. Наконец внутри раздался непонятный бубнёж.

Дверь с размахом отворилась, Сирлия спрятала кинжал в сумку и облегчённо вздохнула: перед ней потирал глаза человек. В свободной руке он держал необычный фонарь в эфорическом стиле с его линиями изгибов и тонких узоров на ржавом каркасе.

– Kahe, colta, – вайнка подняла правую ладонь вверх. – Ты знаешь всеобщий?

– Ate rale asta, kayne, doa kh’hin12? – спросил он, зевая.

Она жестом указала за спину собеседнику, спрашивая таким образом разрешение войти. Отшельник кивнул.

Хижина напоминала типичное жилище дичка: огромное помещение, разделённое на несколько комнатушек грубо сложенными стенами из брёвен. Всё самое необходимое для выживания в одиночестве присутствовало повсюду, но Сирлия обратила внимание на подпотолочные полки с линиями каких-то зелий. Темнота не позволяла разобрать хотя бы цвета, а ангельское зрение определяло только живую материю.

– Doa’s irme k’hon, kayne13? – спросил он, усадив гостью за единственный табурет и встав рядом.

– Colta, restea… Нет, этих слов я не знаю, – призналась она аборигену и начала искать по углам что-то с буквами. – Дай мне вон ту книженцию!

Гостья указала хозяину на лежащий трактат с изображением деревянного города. Островитянин зажёг свечи поярче, появились черты лица: не старше пятидесяти, тёмные волосы, карие глаза, на удивление светлый тон кожи. Ногти не обстригал, но мылся часто. Однако хижину наполнял специфичный запах, позволяющий судить, что проживает здесь немолодой мужчина.

Передал книгу в руки чужеземки, она начала листать. Ни одного слова на вайнидари, всё на местном языке. Сирлинорэ потратила время на изучение под бдительным надзором отшельника, но ткнула себя в грудь и сказала:

– Vayne, colta. Sam restea firne to’n irme14.

Он посмотрел на неё недоумевающим взглядом, не понимая слов.

– С запада я, вайнка, материк Сэвирандоа, – Легкокрылая показала в сторону, откуда приплыла. – Ох, бумага, есть чистая бумага?

Она показала на страницу книги и сделала вид, что стирает содержимое. На её счастье абориген оказался смышлёным человеком – спустя время на столе появились несколько листков и чернила. Сирлия присмотрелась. Чернила явно высыхали, писал отшельник нечасто.

Общими мазками удалось нарисовать на пергаменте два материка: огромный крестообразный Сэвирандоа и вытянутый к юго-востоку от него пирогом Гил Амас. Она ткнула в нижнюю кромку верхней части креста, проговорив название своего государства. Отшельник кивнул. Указала ещё раз на себя и на центральную часть Гил Амаса. Отшельник удивил её, спросив:

– Миссия? Задача?

Сирлинорэ облегчённо кивнула. На следующем листке нарисовала чертёнка, что далось ей с трудом. Рисовать она не умела, а изображать противное своему естеству существо отказывалась рука. Потому ей пришлось сменить два листка, прежде чем показать хозяину напоминающее чёрта создание. Мужчина, увидев рисунок, налил себе молока из кувшина, залпом опорожнил кружку и отрицательно помотал головой.

– Но почему? – словно позабыла вайнка, что её не поймут.

Однако абориген воспринял эмоции и сделал вид, как затягивает на своей шее удавку. Сирлия осознала, что при незнании друг другом общего языка разговор зайдёт в тупик. Она поднялась, повернулась к собеседнику спиной и подняла рубаху. Оборотом головы обратила на него взор, тот испуганно попятился вглубь хижины.

– Проклятье, друг, – вновь забылось, что он её не понимает, потому наскоро вспомнила знакомое слово. – Testea, colta.

Отшельник осторожно приблизился к ней, попытался огладить обожжённые роговицы на месте обрезанных крыльев. По телу опальной церковной служащей, хотя абориген так и не коснулся её, пробежала лёгкая, неприятная дрожь. Но ощущение прогнали яркие воспоминания, как Сирлия бороздила заоблачные просторы перелётной птицей. Как пикировала на ничего не подозревающего противника яростным грифоном или драконом. Как могла обхватить врага крыльями и сжечь его Чистым Светом, если он принадлежал к нечистой братии. Слёзы просились сами собой, и она дала волю, опустив рубаху обратно. Кажется, на хозяина это подействовало. Он схватил листок и небрежно изобразил крылатую женщину в мантии, нарисовав на её груди солнечный крест. Сирлинорэ утерелась и кивнула. Абориген в очередной раз удивился, задумался, почёсывая лоб. Теперь он сел на табурет и стал смотреть то на рисунок, то на вайнку. Она успокоилась, взяла перо и обвела крылья на его рисунке. Островитянин улыбнулся. Наконец в его глазах мелькнула решимость.

До первых певчих птиц за окном он бегал вокруг стола по хижине, собирая какие-то записи. Несколько раз стучал ладонью по лбу, словно забывал что-то. Однажды гостья несколькими жестами выразила желание помочь, но тот злобно огрызнулся. Легкокрылая понимала, что в свой мир отшельник не пускал чужаков.

Закончил возиться с истлевшими трактатами так же внезапно, как и начал. Оставшиеся пустыми листки выложил в ряд и начал что-то выводить. Сирлия следила: на первом рисунке появилось изображение водной поверхности. Хозяин ткнул себя в грудь, порыскал по столу и достал пыльное зеркальце со сколами.

– Значит, нужно отражение… – поняла Сирлия.

На втором листке он расписал целую таблицу. Ровно, по струнке. Список ингредиентов, что островитянин пояснил, указав на корешки и миски с травами на столе.

На третьем рисунке абориген схематично изобразил котёл и надписи рядом. Сирлинорэ разобрала только цифры: порядок и время закладывания с надписями, дублирующими слова второго рисунка.

Последняя картина показывала чертёнка и ангела – её саму. Хозяин обвёл крылья девы и руки чертёнка. Для понимания изобразил две стрелки, что направлялись в противоположные стороны.

– Обмен! Сделка! – осенило Легкокрылую. – Благодарю!.. Эмм… Nihla, colta!

Она подула на листки, убедившись, что чернила подсохли. Свернула бумагу в один рулон и спрятала в сумку. Оттуда же достала ромбовидный золотой амулет с изображением священной длани в лучах Света, протянула хозяину.

– Твоя награда… – вайнка порылась на столе, бегло изучила несколько рассыпающихся трактатов и процитировала подпись какого-то изображения, где рыцарь делал даме предложение сердца. – Alle kviran.

Отшельник вернул украшение в руки гостьи и осторожно указал на постель в углу хижины. Сирлия покрутила головой. Он оскалил зубы и облизнулся, из-под оставшихся листков показались удавка и нож, но гостья уже достала кинжал.

– Не советую, – вновь помотала она обсохшими волосами. – Я не деревенская баба, не проститутка.

Медленно поднялась с лезвием перед собой. Спиной попятилась к выходу, ногой толкнула дверь. Абориген, надувшись, показал ей средний палец и, к её удивлению, без акцента крикнул:

– Вы, вайнки, все гордые шлюхи! Даже если вас Небеса прибирают!

– Обманщик… – выругалась она. – Если ты меня обманул второй раз, я вернусь и спалю тебя живьём!

Дверь с грохотом затворилась. Сирлия проверила содержимое наплечной сумки, понадёжнее закрыла её и вплавь добралась до заснувшей сивки. Спряталась в овраге, боясь оставаться на виду. Утром после медитации вышла на берег, осмотрела остров: ни лодки, ни отшельника. До сих пор ангельское зрение не обманывало.

***

Майра проснулась от шёпота. Кто-то дёргал её за плечо. Она взвизгнула, не привыкнув к мужским касаниям, но ей сразу же закрыли рот.

– Тихо, сестра, это я, Бэнст! Уходим отсюда, быстрее! Там к заставе громила подъехал хорошо вооружённый, найдёт нас – прибьёт!

– Что?! – удивилась девушка, протирая глаза.

– Мародёр, чёрт тебя побери! – рявкнул юноша, но шум за окном заставил его умолкнуть.

Снаружи раздавался хруст кирпичной крошки и стекла. Кто-то уже ходил по территории крепостцы, словно искал здесь живых. Служители веры быстро собрались, выпрыгнули через окно хозяйского дома на задний двор. Оттуда тихо пробежали до конюшни, седлали лошадей и развязали им повязки. Истеричное ржание прервало хруст кирпича и стекла перед хозяйским домом. Двоица рванула к воротам, обойдя чужака по кругу. Тот что-то кричал им вслед, но язык его казался чужим.

У ворот Бэнст спешился, быстро поднял засов и толкнул ворота, сумев вернуться в седло налету. Беглецы сразу же остановились: снаружи стояли несколько верховых, все до зубов вооружённые, каждый внешним видом напоминал бандита.

Майра и Бэнст подняли руки вверх. В любом случае у них не имелось оружия, если не считать дрянной охотничий ножик на поясе гил амасца. Чужаки прекратили рассматривать их и окружили. Вперёд выехал коротышка, судя по тому, что остальные казались выше. Он поднял вверх правую ладонь и начал говорить:

– Мир, друзья. Чем вы тут занимаетесь? Вижу по рясе девы, она верует в ложных богов. Но заброшенная застава не лучшее место для претворения грехов.

Молодые удивлённо переглянулись. Бандиты улыбнулись, но их командир, судя по речи, не являлся бандитом.

– Кто ты, друг? – спросил юноша. – Лицо знакомое, где-то видел…

– Капитан Одерроно, помазанник его великой милости, лорда-короля Родеруна. Твоего повелителя, юноша.

– Родерун – правитель нашего города, – прошептал Бэнст спутнице. – Гхм, капитан, какая нужда привела вас сюда?

– Вопросы задаём мы, молодой стервятник, – грозно продолжил коротышка, серо-карие глаза его недобро сверкнули. – Вы едете с нами в город. Прекратите наводить беспорядок в мирных землях.

– Здесь никто не живёт! – не выдержала девушка. – И…

Её прервал тот самый незнакомец, сорвав за руку с кобылы. Майра прикрыла глаза, боясь пошевелиться.

– Едете с нами к управляющему, – закончил обращение капитан.

***

Сирлия вернулась почти к закату. Солнце едва-едва начало скрываться за кронами отдалённых деревьев-башен. Вновь внутри обнаружились свежие следы, на этот раз людей и коней натоптало гораздо больше.

– Да что тут происходит вообще?.. – спросила она саму себя. – Нечистых духов не чувствую, не играет ли со мной воображение?..

Проверила все постройки, обнаружила, что две кровати в хозяйском доме не заправлены. Здесь же нашлась подозрительно знакомая сумочка, внутри: карта-дневник.

– Ох, растяпа моя любимая… – сказала охотница, накинув сумку на плечо вдобавок к своей. – Молодой задор подведёт тебя на поклон к алтарю. Не приведи высшие силы, повторишь мой путь. Что же… Майра пропала, вокруг полно следов. Пока не остыли, придётся искать… но вечером опасно. Буду ждать первых певчих птиц. А пока…

До рассвета Сирлинорэ проводила время за исследованием записей отшельника и поиском перевода. Перерыла хозяйскую библиотеку, нашла в подполе целый склад, наполненный бесполезной бумагой. Всё на местном языке.

Очередную ночь на заброшенной заставе Легкокрылая без медитации, а потому слышала достаточно. Где-то вдалеке выли волкоподобные чудовища, шелестели перепончатые крылья. Один раз раздался чей-то ожесточённый спор, словно ругались люди, однако человеческие голоса так и срывались в звериный рык. Некоторые чудовища имитировали человеческую речь, выманивали её к себе. Возможно, если бы Сирлию не утруждали поиски, она могла купиться на уловку. Но не сейчас.

Дважды за ночь вайнка изучала округу ангельским зрением. Рядом с заставой не виднелось никого, хотя в отдалении мерцали незнакомые силуэты. Складывалось впечатление, будто заставу животные и чудовища обходят намеренно, повинуясь инстинктам. Возможно, из-за того, что раньше чуяли здесь много людей. Но постепенно их запах должен пропасть. Со временем местная фауна осмелеет и превратит заброшенное коннозаводческое предприятие из покинутой крепости в опасные руины.

Наконец Сирлия разобрала несколько названий с записи злобного отшельника. И помянула его добрым словом, ибо он мог составить записи на всеобщем языке.

С первыми лучами солнца Сирлинорэ отправилась в город Бонгарт, куда прибыла со своей воспитанницей несколько дней назад. Следы нескольких коней также вели к городу. На Серебристой дороге ей удалось разминуться с караванами, которые двигались на юг, явно из самого портового города. В мыслях появился вопрос: «Если от одного вольного города до другого караван проезжает за два дня, то где люди встают лагерем?» Но ответить могло только время.

Ворота вольного города показались вдали, доминируя над окрестными хозяйствами. Башни украшали штандарты с изображением рыбы, целующей в прыжке корабельный колокол. На въезде в Бонгарт толпился народ, телег выстроилось не меньше двух дюжин. Сирлия не желала стоять в очереди, потому поехала сквозь хозяйства на юго-запад, к другим воротам. Там ситуация казалась получше, но всё равно требовался досмотр. Самое худшее вольные люди востока взяли именно от людей запада. Огромные тряпки, что хорошо горят. И бюрократия, от которой воспламеняются люди.

– Добрый господин, давно стоите? – спросила чужестранка у старика с запряжённой мулом телегой.

Тот ответил на местном языке, разводя руками. Сирлинорэ подошла к другому:

– Говорите на всеобщем?

– Да, милая, но ты для меня великовата будешь!

Направилась к женщине с младенцем на руках. Та заметила грозную незнакомку, и отвернулась. Сирлия решила не донимать, заняла место в конце очереди.

К сумеркам очередь рассосалась, стражники начали зажигать фонари. Охотница застыла у освободившегося стола, военный с домоткаными шевронами на плечах окинул её взглядом и спросил:

– Запрещённое есть что?

– Терпение, – выдавила она.

– А то, что можно потрогать? – он поднял взор от учётной книги.

– Тебе точно трогать не захочется.

Сослуживцы усмехнулись. Явно не все знали всеобщий, но по интонации понимали чужестранку.

– Разворачивайся, пошла вон. В любом из заброшенных домов переночуешь.

– У меня комната в таверне оплачена на месяц вперёд! – рявкнула она в ответ.

– Тогда выворачивай карманы, – продолжил сержант.

Сирлия вывалила на стол всё, включая клинок и кинжал. Листки оставила в тубусе. Двое обыскали сумку, но зацепились за тубус, потребовали открыть. Сержант бегло изучил заметки отшельника и сказал:

– Что за оккультическая магия?

– Гхм… – она огляделась, люди в очереди с вниманием наблюдали, потому продолжила шёпотом. – Десять золотых.

– Ты за кого меня принимаешь?! – покраснел сержант под ухмылки сослуживцев.

– Пятнадцать, каждому, – болезненно выдавила она.

– Другое дело! – командир караула согнал с лица оттенки злобы.

Сирлия пересчитала монеты на столе, не хватало. Тогда она покрутила на весу ромбовидный амулет и протянула заседающему со словами:

– Потянет на пятьдесят монет. Не криви морду, чистое золото, из наших, вайнских, мануфактур.

Он прикусил, осмотрел, но кивнул, сказав:

– Собирайся, проходи.

– А сдача?

Один из сослуживцев демонстративно взялся за клинок. Значит, всеобщий понимали все. Легкокрылая не спорила.

Весь путь до таверны сивка ругалась на хозяйку. Та стыдливо держала нос в поводья. Окружающие маневрировали, стараясь не попасть под копыта её лошади.

– Идиотские правила… – бубнила Сирлинорэ про себя. – За выезд с тебя никто не спросит, а за въезд – выкладывай личные вещи на стол…

В неприятном настроении доехала до таверны, оставила сивку конюху. Майры внутри не оказалось. Чужестранка спустилась к тавернщику, тот приветливо кивнул, призвав людей из очереди расходиться. Сирлия перескочила через барную стойку и схватила Корта за грудки. Телохранитель и не думал вмешиваться, выпучив глаза.

– Что?! Что такое, вайнка?!

– Какого хера ты обманываешь?! – прорычала она и увидела, как некоторые вокруг готовятся наброситься. – Ни с места! Я на службе и за себя не отвечаю!

– Отпусти, чёрт бы тебя побрал! – проревел тавернщик. – Что, что нужно-то?!

– Правда! Где моя спутница?!

– Тебя искать уехала! – ответил он. Охотница ослабила хватку. – Друг её забрал! В компанию дурную попала девица!

– Уже девственности лишили, зуб даю, – промычал лысый громила сбоку.

– Девственности сейчас я лишу твой мозг! – кинула Сирлинорэ тому, с кем вместе выволакивала отсюда пьяниц. – Молчи! А ты, Корт, отвечай, почему соврал? Неужели такой глазастый и ушастый негодяй не знал, что Пегой рассадник заброшен?! И давно!

– Пусти его, – проговорил незнакомый мужской голос, и острый предмет уткнулся в её позвоночник. – Нет нужды насилию во время празднеств.

– Что же сейчас празднуют? – спросила она, продолжая держать хозяина за грудки.

– Полагаю, то, из-за чего ты вернулась, чужестранка.

Сирлия отпустила тавернщика, отряхнула его. Повернулась: за стойкой с клинком наперевес стоял подозрительно светлокожий мужчина, её ровесник на вид. Подобные туману серые глаза его наливались горечью и болью, словно страдалец вымещал эмоции на окружающих. Но действия незнакомца говорили об обратном: он полностью контролировал себя. Длинные каштановые волосы связывались хвостом, а под шарфом на шее сверкала давняя рана. «Мази», – сообразила Сирлинорэ.

– У тебя нет акцента, а на имперца ты не похож, – заметила охотница. – Значит, ты мой земляк, из Вайндуола.

– Это не даёт тебе право хозяйничать тут, – холодно ответил он. – Оружие в ножны. Местная стража не любит, когда чужаки нарушают порядок.

Сирлия послушалась, незнакомец скрылся в глубине таверны. Она отдала тавернщику несколько золотых с извинениями и отправилась следом за земляком. Попросила позволения сесть рядом, он кивнул.

– Сирлия, бывшая церковная служащая. Из числа гончих, – представилась воительница.

– Эрлист, бывший дворянин, похоронивший родных и здесь, и дома, – уста раненого исторгали что-то незнакомое.

– Что же в этой забегаловке забыл лишённый титула высокородный? – спросила Легкокрылая, отклонив жестом предложение о выпивке.

– Я высокородный не по рождению. После моей смерти меня лишили всего. А по воскрешении я узнал, что все мои близкие мертвы. И мой хозяин отпустил меня на все четыре стороны.

– Чувствую в тебе какую-то странную ауру. Ты не совсем человек, верно?

Он кивнул, сняв шарф и явив уродливую гангрену почти на всю шею. За соседним столом удивлённо всхлипнула девица, показав пальцем ухажёру. Гил амасцы уставились на вайна, видя подобную рану впервые в жизни.

– Занимайтесь своими делами, – бросил им дворянин, обмотав шею.

– Прокажённый! – удивился юнец. – Витта, зови стражу!

Эрлист в доли секунды подмахнул к парнишке и огладил его горло кинжалом, приговаривая что-то. Сирлия напрягла слух и услышала лишь окончание фразы:

–…не хочешь видеть кишки своей спутницы, беги и не оглядывайся.

Юношу словно подкосило, он вскочил и бросился прочь из таверны под удивлённые крики девушки. Та кинулась догонять, оставшиеся завсегдатаи непонимающе посмотрели на Эрлиста, на что он сказал:

– Она ему изменила со мной, не берите в головы, друзья.

Кто-то воспринял сказанное за тост, таверна заметно оживилась. Сероглазый вернулся на место, Сирлия даже не заметила, когда и куда он спрятал оружие.

– Человек бы не выжил после такого ранения, – покрутила она головой. – Что с тобой произошло?

– Ритуал. Не хочу говорить об этом, – он плотнее обмотал шею, скрыв следы чужого вмешательства. – Может быть, потом. Моя судьба уже завершена, теперь я вольный скиталец. Твоя судьба ещё не предопределена, давай займёмся ею.

Сирлинорэ оглядела постояльцев. Некоторые кивали на неё, боясь вспыльчивости чужестранки. Хотя никого из местных нельзя было назвать мулатами, но вайны выделялись на их фоне белизной своей кожи и необычными цветами глаз.

– Ты сказал что-то о празднике?

– Сегодня проходит судилище, – объяснил Эрлист, вертя в руке пустой кубок. – Один из королевских наместников намерен судить чужестранку-монахиню и её спутника из местных. Город ждёт этого целый день с момента, как их привезли сюда.

– Проклятье! За много лет здесь многое могло поменяться. Ты знаешь, как проходит суд?

– Не так, как у нас дома. Всё проходит на сборище. Собираются главы районных управ, городского магистрата и суда малой инстанции. Руководит процессом сам наместник.

– Великие силы, я иду туда! Ты знаешь, куда?

– Что ты намерена сделать, Сирлия? – он хлопнул кубком по столу. – Хочешь, чтобы в кандалах стояли четверо?

– Сначала нужно разобраться, за что их будут судить. Я за свою жизнь просто так ни разу не выносила приговора и…

Щёлочки в его глазах заставили её умолкнуть. Она поняла, что болтнула лишнего.

– Пусть каждый оставит тёмные стороны своей биографии при себе, – кивнул Эрлист. – Что же, я могу помочь, но затем спрошу с тебя. Честная сделка?

Сирлия согласилась. Если бы она могла знать, какая сделка ждёт её с этим человеком, ни одна цепь не удержала бы рядом с ним.

***

Майру всё ещё удивляло, почему на её руки не повесили колодки, а руки Бэнста привязали к перилам. На вечернем заседании судей в большом зале собралось больше, чем писарей или случайно попавших зевак. Это поразило не меньше.

– Ещё одна отличительная черта местных правил, – пробубнила вайнка, пока большие люди переговаривались между собой. – В нашем королевстве на суд не пускают зевак. У нас всё строже.

– Скоро вернёшься домой, вижу, как соскучилась по старым правилам, – ухмыльнулся спутник.

– За что же нас взяли под стражу? Ты весь путь молчал, отнекивался, отшучивался. Сейчас ведёшь себя так, словно принял свою судьбу!.. А ведь уже третье заседание по нам! И даже меня ещё не допрашивали, всё из тебя вытаскивают, словно щипцами!..

– Подсудимые, молчать! – рявкнул один из писарей.

– Сейчас узнаешь, – прошептал Бэнст, – за что нас взяли. Мне надоело вилять хвостом.

Спустя время из дверей за большим столом вышел главный судья. Голову седеющего смуглого мужчины венчала причудливая панамка с вышитым гербом города: целующей колокольчик рыбой. Судья не садился, встал над своим рабочим местом и сказал:

– Бэнст, терпеть твои выходки мы больше не намерены. Последний год, когда у твоих родителей закончились средства, залог за тебя вносили церковными пожертвованиями. Хватит. Сейчас вопрос касается не городской казны или каких-то предрассудков. На кону наша безопасность. Хочешь заниматься вероотступничеством, уходи.

Спутник молчал. Майра понимала, что помалкивать следовало и ей.

– Мы поговорим с настоятелем Эгриано, тебя лишат всех церковных регалий, – продолжил чиновник в панамке. – Не впускать тебя в город магистрат не имеет права, но знай: если кто-то вновь услышит твои тёмные речи, то приговор будет приведён в исполнение на месте. Без суда и свидетелей. Твоими юношескими реформами Бонгарт сыт по горло.

– Милорд-наместник, позвольте обратиться? – не выдержала вайнка, судья кивнул. – Почему нас поймали вдали от города?

– Потому что вы задаёте вопросы в местах, где находится много людей. Во вашим следам стража ехала целый день.

– Таверны везде одинаковые… – прошептала она.

На местном языке к судье обратился один из писарей. Тот поправил панамку и махнул рукой. Отворились двери.

Майра услышала бьющие в самые фибры души шаги, какие она слышала несколько недель назад. Повернулась: в центр зала воинствующей походкой двигалась наставница. За ней трусил благородного вида мужчина, напоминающий выражением лица не то лакея, не то сурового воина. Сирлинорэ остановилась рядом, поклонилась заседающим, что повторил незнакомец, недовольно оценила Бэнста и обратилась к наместнику:

– Ваша милость, эта девушка – моя подопечная. Моё имя – Сирлия, меня изгнали с церковной службы. В ваших краях я пытаюсь найти способ восстановить своё доброе имя, для начала мне нужно… вернуть утерянный артефакт. Без своей воспитанницы сделать это невозможно. Мой спутник, милорд Эрлист, подтвердит.

– К девушке у нас нет претензий, – меланхолично ответил тот. – Внесите залог, мы освободим её.

– Сумма? – взглянув на Майру, спросила наставница.

– В обычной ситуации мы бы попросили золото, – наместник рухнул в кресло и начал перебирать бумаги. – Но ситуация не совсем обычная… Госпожа Сирлия, чем отличается церковная охота от охоты на чудовищ?

Она скрежетнула зубами. Хотя Майра никому не рассказывала о её происхождении.

– И в одном, и в другом случае выписываются гончие листы, – ответила Легкокрылая, взяв воспитанницу за руку. – Но если охота на чудовищ, то гончий лист имеет другой… вид.

– То правила вашего королевства, – продолжил панамник. – У нас нет гончих листов. Вольные города имеют систему заказов. Наёмника вносят в реестр, который попадает в картотеку каждого города Лиги.

– Наше королевство таким же образом сотрудничает со своими союзниками, – Сирлия скрестила руки на груди. – Мы похожи друг на друга гораздо больше, чем вам представляется. Переходите к делу, ваша милость.

– Один из последователей еретичества, – заседатель грозно взглянул на Бэнста, – выкрал из главной библиотеки ценную реликвию. Предупреждая вопросы, скажу: человек работал там, имел совершенно уникальный уровень доступа в административные учреждения Бонгарта.

– Нужно вернуть реликвию? – спросила наставница.

– Реликвия более не требуется вольному городу, – ответил в напыщенной манере панамник. – Требуется голова злодея для проведения суда.

– Гил Амас – огромный и дикий материк, – продолжила Легкокрылая. – Нужно объединять усилия всех вольных городов, кошмарить полян ватагами конницы и…

– Он в городе. Но мы не имеем права входить в святилище, где спрятался злодей. Вам, госпожа вайнка, будет предоставлено право применения силы. На этот вечер. Вы приведёте отступника сюда и заберёте свою подопечную.

– Почему я? – удивилась она. – В городе живёт больше двадцати тысяч человек! Даже если вам нужны люди не вашей крови, сколько здесь паломников и путешественников?

– Тех, кто обладает опытом военно-гончей службы? – наместник ответил таким же тоном удивления.

– Тётушка, без насилия… – процедила сквозь зубы Майра.

Охотница посмотрела на неё, погладила ей щёку и ответила:

– Ради защиты близких иногда нужно переступать грань.

***

Эрлист вышел из церкви, отряхнулся, размял кулаки и доложил:

– В лицо его не видел. Но послушники сказали, что незнакомец поселился на нижних уровнях.

– Ты с кем-то сцепился? – спросила Легкокрылая.

– Так, по мелочи.

– Священники мухи не обидят, земляк. Разумно ли применять насилие, если сам ругал меня за это при знакомстве?

– Ругал, потому что имелись свидетели, – он хрустнул костяшками пальцев. – Я же вёл тихую беседу. Ох, не строй такое выражение лица. Давай лучше о деле. Местные говорят, воришка платит настоятелю, чтобы его не трогали и не выдавали властям. Уже пять раз к храму приходили вооружённые люди, и пять раз их окружала сгоняемая пылкими речами толпа.

– Почему не пытаются сами, понятно, – кивнула Сирлия. – Здесь каждый друг друга в лицо знает. Но почему они не боятся, что камнями забьют чужаков?

– Церкви здесь живут особой жизнью, не как в наших родных краях, – сказал собеседник, накинув капюшон и показав из-под ворота рубахи солнечный крест. – Чужаку проще втереться в доверие, представившись желающим влиться в чужую веру. Пойдём.

Сразу после входа располагался неф. На лавках сидели особо верующие горожане. У постамента с местными иконами, в углу, тихо болтали два священнослужителя в тогах и кизатах. Рядом с алтарём вёл таинство старший, судя по конусообразному головному убору, священнослужитель. Двое попробовали пройти в один из коридоров, но их окликнули:

– На сегодня ритуалов нет!..

– Вы говорите на всеобщем? – удивилась дева.

– Большая часть города так говорит, – ответил тот священник в причудливом головном уборе. – Вы не местные, верно?

– Верно, ваше преосвященство, – Сирлия сняла капюшон и обнажила пучок диковинных для этих мест светлых волос. – Моё имя Адельта, я монахиня из города Аркере. А это…

– Бульд, проводник, – поклонился Эрлист.

– Мы прибыли сюда в поисках святыни Зелланы, – продолжала Сирлинорэ. – Говорят, монахи южных городов что-то слышали о ней.

– Наша вера ничего не знает об этой и иных святынях, – помотал головой клирик. – В здешних подземельях точно нет чего-то подобного.

– Можем поговорить? – Сирлия изобразила непонимание так, как умеет, что вызвало причудливый смешок спутника. Священник кивнул.

Вопреки ожиданиям, повёл он их не наверх, а вниз. Рабочий кабинет настоятеля располагался в помещении, отдалённо напоминающим камеру темницы. Не хватало решётки на маленьком окне, что явно выглядывало во внутренний двор, словно тюремное.

– Садитесь, брат, сестра. Хотел бы уточнить…

– Вы знаете что-то про демонов? – перебила Легкокрылая. – Какие отношения у вашей церкви с противными всем богам отродьями?

Клирик, растерявшись от удивления, плюхнулся в кресло. Дева-ангел опёрлась ладонями о его рабочий стол и впилась в серо-карие глаза своими тёмными виноградинами.

– Почему всякий, кто охотится на противных мирным религиям существ, вынужден отчитываться перед церковными чиновниками? Вы бюрократ, ваше преосвященство?

– Что?! – прорезалась старческая хрипотца. – Да как ты смеешь, чужестранка?! Я твою ложь ещё наверху распознал! В вольных городах Гил Амаса отродясь блондины не водятся!

– Отвечай на вопрос! – она вскинула руки, по помещению прошла волна Света. – Высшие силы распознают ложь даже под землёй! Именно поэтому представители вашей веры управляют отсюда? Подальше от своих богов?!

Сирлинорэ не понимала, пристыжен или озлоблен клирик. Лицо его источали самые разные эмоции.

– Ты не человек… – выпалил он. – У тебя есть какая-то странная аура…

– Я та, кто защищает людей. Всех людей, тебя в том числе, – охотница наклонилась ещё сильнее, едва не коснувшись лбом настольного канделябра. – Демон, ваше преосвященство. Отдай нам демона, наполняющего твои карманы звоном.

Эрлист позади откашлялся, словно дал намёк. Но Сирлия не слышала, ждала реакцию собеседника.

– Это не просто золото… пожертвование! – едва не вскрикнул настоятель, сняв конусообразный головной убор. – Деньги его нечестивы, покрыты кровью тех самых демонов, которым поклоняются магистрат и заседающие в нём бюрократы! Мы отмываем их, проводим ритуалы и…

– Очень долгий разговор, дай я попробую, – Эрлист довольно дерзко отстранил спутницу в сторону и пристально впился взглядом с блёклые глаза клирика. – Слышишь меня?

– Это что, гипноз? – удивилась дева.

– То, что досталось мне не по наследству от родни, – ответил опальный дворянин. – Слышишь меня, жрец? Покажи, где прячется отродье дьявола. Избавь нас от поучительных лекций.

Его чаровство подействовало. Священник положил головной убор на стол, достал из ящика ключи и нездоровым шагом направился прочь. Они за ним.

На одном из уровней показалась стальная клеть. Клирик открыл её и позвал их внутрь, механически произнеся:

– Два блока вниз. Он во втором отделе, увидите следы пребывания.

Эрлист для надёжности ещё раз загипнотизировал его и призвал стоять на месте. Сирлия обнажила клинок.

Вдвоём они осторожно двигались по едва освещённым лестницам и тёмным туннелям, наполненным стеллажами с пыльной литературой. В конце нужного коридора увидели свет, подошли ближе.

Дева выскочила вперёд, но сразу откатилась, в неё бросили несколько томов. Эрлист побежал в другой коридор, но стеллажи начали сыпаться, словно карточный домик. Чужаки не могли найти в возникшей суматохе противника, завалившись книгами и полками. Сирлия не осмелилась зажигать глаза при новом союзнике, потому ориентировалась на слух. Знал беглец подземелье, словно родной дом.

Выбравшись из-под завалов, вайны бросились в разные коридоры. Подземелья церкви удивляли деву, даже в родных церковных сооружениях никогда не строили подобных лабиринтов. Значит, эти уровни могли соединяться с подземельями других построек города или канализацией. Тогда беглец мог уйти. Сирлия ускорилась, дважды не вписалась в поворот – поцарапала руку о висящий на стене канделябр. Поняла, что спутника рядом нет, потому пустила в ход ангельское зрение.

В соседних коридорах бегали два мужских силуэта. Она направилась за тем, который бежал ближе, буквально за поворотом слышался его топот.

Столкновение.

Свист разрезающей затхлый воздух стали.

Мужской крик.

– Эрлист! – дева поднесла фонарь и увидела ранение на плече спутника.

– Беги! Он вниз побежал, слышу!..

Охотница замялась, но последовала дальше к виднеющейся впереди лестнице.

Бежала с подожжёнными Светом глазами, постоянно держа противника в поле зрения. Однако ангельское зрение плохо справлялось с нематериальными объектами. Спустя время Легкокрылая поняла, что заблудилась в подземелье. А единственный силуэт поблизости начал стремительно удаляться. Хотя также вокруг стали появляться иные силуэты, словно дальше находился выход в город.

Треск по каменной кладке. Ещё и ещё. Сирлия поднесла фонарь, увидела, как из костяшек сочилась кровь с едва заметными крупинками духовной энергии. Дева вспомнила, что в полном своём воплощении при ранении кровь целиком наполняла духовная энергия. Небеса покарали её жестоко, ибо она находила всё больше человеческих признаков в себе.

Наверх возвращалась долго. За раненым Эрлистом ухаживал клирик, кажется, всё ещё загипнотизированный.

– Вижу по выражению лица, дело плохо, – пробубнил спутник и достал нож. – Покончим с ним?

– Не смей, – помотала она головой. – Идём, прошу тебя.

– Что же, старик не вспомнит про нас, нужно его только там оставить. У беглеца я бутылки заметил, выпивал неплохо. Прикажу священнику пробудиться там. Пусть сам на себя погром спишет.

Сирлия тоскливо кивнула.

Спустя время выбрались на свежий воздух. На улицах царила вечерняя мгла. Обычные люди спешили по домам, а пьяницы расползались по тавернам. Мимо прошагали стражники, один спросил у раненых вайнов, всё ли в порядке, Эрлист ответил:

– Семейная ссора, уже помирились.

Когда рядом не осталось никого, чужеземцы прошли за церковь, что стояла на возвышенности, и взглянули на нижний город, уходящий к порту. Сирлия покрутила головой, ругая саму себя:

– Идиотка, все навыки растеряла, остались только бабские замашки…

– Пойдём в городские казармы, – пробубнил Эрлист, – поспрашиваем стражу. Может, нам выделят проводника, который…

– А куда туннели могут вести? – она вспомнила, что видела недалеко от беглеца несколько человеческих силуэтов. – Хах, кажется, ко мне возвращается память. За мной!

Спускались вниз недолго. Оба держались за повязки, но старались не подавать виду. Сирлию удивляло, как спутник может скрывать боль, что способен выдержать не каждый суровый вояка.

В порту вечером стало оживлённее относительно остального города. Кто-то выпивал, некоторые танцевали с проститутками, иные баловались с дворнягами. Но внимание Сирлии привлёк звон колокольчика. Несколько стражников прошмыгнули мимо вайнов, словно спешили на поздний ужин в казармы. Чужеземцы переглянулись и побежали следом.

На небольшой площади почти у самых пирсов кучковался народ. Моряки пихались, кричали, делали ставки. Стражники отгоняли их, будто защищали кого-то. Вайны прорвались через толпу. Опальная церковная служащая увидела, как трое стражников метелят какого-то мужчину. Тот размахивал зачарованным мечом и чародейской книгой. Патрульные стремились повалить и связать бандита, но драчун вырывался и постоянно зачитывал чары, книга мерцала всеми тонами радуги. Легкокрылая прорвалась сквозь кольцо и в несколько точных ударов плашмя раскидала дерущихся. Освободившись от людей, бандит хотел прочесть заклятье, но Сирлия выбила книгу из его руки, поворотом запястья обезоружила и поднесла лезвие к горлу. Окружающие молчали, даже стражники остались обескуражены такими точными и короткими действиями.

– Перед тем, как ты бросил в меня несколько книг, я успела увидеть твоё лицо, – проговорила она, насыщаясь чувством триумфа. – Запомнила твои маленькие хищные глазки стервятника и лысину. На твою голову церковь располагается на холме, как и весь верхний город. Подземелья выходят сюда. И на твою голову я изучила карту тайных ходов Бонгарта тридцать лет назад, когда охотилась на существ покрупнее.

– Ты… вайнка… – прошипел он. – Вы не знаете, какие дела тут творятся! Оккультные науки преподаются в коллегии магов! А верховная власть якшается с демоническими отродьями севера! Мы все ходим под пятой Сата, властелина Преисподней! Мы!..

Эрлист воткнул ему платок в рот, связал руки за спиной и несколько раз ударил в живот. Сирлинорэ остановила. Из отряда стражей вышла неприметная фигура с лычками на плечах. Похожий на бандита, как и сослуживцы, сержант сказал:

– Белобрысая, это нарушитель порядка. Мы передадим его…

Она достала из наплечной сумки местный гончий лист. Стражник дочитал до подписи, вернул документ и жестом призвал окружающих расходиться. В Сирлию начало возвращаться самое ценное: хладнокровие.

Разумеется, заседающие разошлись к ночи. Однако вайнов ожидал оставленный наместником писарь. Магистратская стража завела беглеца внутрь. Пока не вернулся второй стражник, отправившийся за Майрой, охотница думала над словами пойманного. За свою службу она изловила сотни и тысячи людей по самым разным обвинениям, но некоторые из них не заслуживали церковного преследования. Некоторым дева давала во время конвоирования право голоса. И узники ведали многое о деяниях третьих сил, заставивших их выбрать нечистый путь.