Читать книгу Смерть возрожденная - Константин Романов - Страница 2

– Не стрелять! – приказал капитан Онгедеар, командир домашних рыцарей. – Не стрелять, раздери вас Пантеон!

Кулескор осмотрел подчинённых: рыцари обратили копья против высыпавших на тракт вооружённых всадников в незнакомых цветах. Боевые слуги взвели арбалеты, но слушали капитана. Плоддеан или Плод, двоюродный брат, напоминающий старшего родственника, направил оружие на противника.

– Кто такие?! Кому служите?! – пробасили со стороны подлеска.

– Это вы назовите себя! – рявкнул в ответ Плоддеан, кузен Кулеса. – У вас ни гербов, ни хера за душой нет! Это не ваша земля, как и не наша! Но у нас хотя бы знамя есть!

– Знамя любой бандит с убитых взять может! У вас командир почему золотой анх на груди выгравировал, но над головой вы несёте тряпку с дворнягой? – продолжал басить некто, очевидно, командир чужаков. – Повторяю в последний раз, назовитесь! Нас больше в два раза, потеряем кого, но вы здесь лежать останетесь!

– Кулескор Кортрайну! – ответил старший брат. – Человека рядом зовут Плоддеан, это мой кузен, вернулся с наёмничьей службы! Вы знаете, где проживает наш род? Знаете, что мы связаны с военно-монашескими орденами конфедерации?

Из строя всадников выехал неприметный на фоне остальных. Отличала его золотая лента на предплечье и такая же на конской сбруе. «Символ, – подумал Кулескор. – Знак для своих».

– Вайны говорят «ваше благородие», но мы, нортирцы…

–…судим не по титулу, а по поступкам, – закончил мысль всадника с лентами Кулес.

– Ох, не ожидал увидеть здесь своих, Кулескор, – командир засадного отряда поклонил голову. – Сир Тайре пеа Стерну. Остался за старшего после гибели мастера Нойрде.

– Как он погиб? – барон подъехал поближе.

– Позвольте вашу руку… – Кулескор снял перчатку, ожидая рукопожатие, но ленточный рыцарь притянул его к себе и под взведённые арбалеты подчинённых отогнул рукава поддоспешной куртки и кольчуги. – Так, спокойно там все! Сейчас нужно каждого проверять!

– Не все фанатики носят клейма или татуировки о приверженности к оккультным наукам! – прорычал Кулес, освободившись из лап сира Тайре и жестом призвав своих не дёргаться.

– Это мера предосторожности, – ответил командир чужаков. – Мастер Нойрде погиб в десяти иттах2 к западу отсюда. Мы прикрывали ополченцев и одно из хозяйств, что верны не епископу Дарвия, а здравому смыслу. К сожалению, приехали поздно. Церковники перебили местных, а мы самих фанатиков. Тела так и стынут недалеко от мельничных полей.

Кулескор кивал, вспоминая вчерашнюю дорогу перед вечерним привалом.

– Барон, вы держите путь в Наркивью, в оплот нашей веры? – спросил сир Тайре после недолгого молчания.

– Если свободный от тлетворного влияния город имеет самый благоразумный магистрат в южных феодах конфедерации, – ответил Кулескор, – то только там мы сможем собрать свою силу и высказать слово правды и епископам, и вайнам-южанам. Вы поедете с нами?

– Почту за честь, но вынужден отказать, – ленточный рыцарь двумя жестами приказал своим разворачиваться и прятаться обратно в лесу. – Мы патрулируем эту местность, у нас есть несколько гонцов. Наша задача разрезать строй местных фанатиков, если они прознают про нас и начнут собираться в ответ. К сожалению, недалеко отсюда мы понесли потери от одного такого отряда, что я описал ранее.

– Путь до Наркивьи безопасен? – старший барон кивнул подчинённым. Они двинулись дальше.

– Не могу быть уверен, – в глазах сира Тайре мелькнула тоска. – Моя мнительность тому явный признак. Доброго пути. Да прибудет с вами Вечный Свет. Настоящий, не осквернённый.

– Darre3, – барон поклонил голову и кинулся догонять отряд.

Когда отъехали от места засады, Плоддеан поравнялся с Кулесом и спросил:

– Я отсутствовал дома меньше года, брат, неужели дело куда серьёзнее, чем можно представить?

– Уже несколько дней пытаюсь объяснить тебе, Плод, – ответил Кулескор, оглядывая чернеющую от копоти землю у порушенной постройки рядом с трактом. – С поводка все сцепились. А я, идиот несчастный, доверился Картии. Помнишь нашего соседа из замка Ферхао?

– Этот обмудок на каждом балу в нашем замке по придворной насилует, – прорычал кузен. – Зато потом усердно молится. Даже в лоб не прописать.

– Он пару месяцев назад доложил от своих связных из столицы, из самого Лартомиана, что южане собираются воевать с нами. Помнишь моё последнее письмо?

– Да, – Плод объехал брошенную посреди дороги телегу. С борта в окружении мух свесились два тела в льняных рубахах. Видимо, убиты рыцарями из засады. – Король наших южных соседей вайнов действительно отречён от престола? Сначала он искал спасения у северян в Акадар Фрадуре, но те изгнали его, пришлось прятаться у нашего архиепископа?

– Верно, – кивнул старший двоюродный брат. – В столицу прислали несколько дипломатических нот. Вайндуолский принц, сын короля-изгнанника, требует выдачи. Церковь отказывается. А мы, дворяне, даже не поставлены в известность. Потому магистр ордена Серебряных Грошей объявил сбор. Нужно укрепить южную границу. Предполагаю, нас рассадят по замкам.

– Об этом ты рассказывал… – вздохнул Плоддеан. – Я, конечно, последние три года служу в островных гарнизонах, далеко от цивилизации, но ещё не спятил от дрянной выпивки, бесконечных мордобоев и быдловатых островитянок.

– Столкновения последних дней для меня сродни предвестию больших перемен, – заявил Кулескор. – Это прелюдия к первому акту. Боюсь, нас ждёт серьёзный конфликт. Не факт, что с южанами. Возможно, с церковью. Ты готов?

– Всегда, брат, – серьёзно ответил молодой наёмник. – Если надо пролить кровь, снесу дамбы и запруды по всей конфедерации, враги захлебнутся… Как думаешь, что бы сказали родители, если бы болезни не свалили их?

– Не знаю, – Кулес взглянул на небо, словно рассчитывал увидеть там одобрение высших сил. – Твои родители бы развели руками. Моя мать бы заплакала, а отец бы надавал по голове. За то, что я отправил семью в место, в безопасности которого не удостоверился…

Кузен задумался, оглядел едущих впереди рыцарей и боевых слуг, сказал:

– Может, Картия не такой уж плохой. Вдруг Клайле и детям действительно безопаснее под боком у церкви.

– У меня имелся широкий выбор, – ответил старший. – Отправить семью к сослуживцу по ордену на восток конфедерации, к отцу Клайлы на запад, к именитому оружейнику Адалорсо с севера…

– Не тревожь себя такими мыслями. Чувство вины поглощает и развоплощает даже храбрых воинов. Поехали.

Спустя несколько итт отряд остановился. Тракт шёл вдоль крутого обрыва, огороженного от пропасти изгородью. Внизу в паре десятков метров колосились воды Фирлии, быстротечной речушки, берущей начало в безымянных горах к северо-востоку. Плоддеан указал на светло-голубые воды, что украшали водоросли и танцующие на поверхности солнечные блики. С течением же на юго-запад двигались чёрно-сизые тучи.

– Гляди, брат, кажется, мы опаздываем, – проговорил Плод.

Глава семьи перевесился через заборчик, огляделся: бурные воды Фирлии несли несколько тел, следом за которыми косяком собирались маленькие охотницы с плавниками.

– Капитан, – Кулес повернулся к командиру домашних рыцарей, – течение тут сильное, значит, где-то недалеко бой. Не помнишь, через какие поселения течёт река?

– Городок Марнис, – ответил Онгедеар. – Дальше пороги, тела бы в камнях застряли или в сетях, в верховьях реки несколько поселений. Поедем туда, милорд?

– Предположу, что кому-то из наших нужна помощь.

– Подожди, – прервал Плоддеан, – но ты сам говорил, что нужно спешить к умным и ведающим об окружающей обстановке людям. Мы ведь не можем искать твою семью в тридцать мечей, если вычесть двадцать слуг и тех, кто остался дома или с Клайлой, а? Нужно к союзникам.

– Возможно, помощь требуется именно союзникам. Удивляюсь тебе, обычно ты на острие атаки всегда. Служба на дальних рубежах охладила твой пыл.

– И это говорит человек со шрамом на всю щёку… – позволил себе улыбку Плод. – Командуй, Кулес. Где мои манеры!

На развилке отряд двинул вдоль берега. Спустя пару итт показались дым, затем языки пламени, танцующие наравне с молочно-белым небом, что покрывали крупинки тучек.

У городка Марнис шёл бой. Отряд подъехал к городским воротам, у которых сгрудились две толпы. Одна выдавливала из поселения другую, возможно, чтобы запереть ворота. Но, как заметил барон, ворота слетели с петель, упираясь торцами в землю.

– Кто наши? – спросил один из конных. – Ни одного опознавательного знака!

– Поехали отсюда! – кинул Плод старшему. – Тут челядь режется, нету благородных!

– Есть! – Кулескор опустил забрало.

Остальные бросились за ним. Почти у самых ворот он притормозил, оценил обстановку: из города действительно пытались выдавить церковников. Носили они на головах чёрно-белые колпаки с золотыми крестами-анхами, открытые части тела многих покрывали татуировки с различными изображениями, будь то боевой крест или илтатрия4. Глава семьи разобрал у одного из фанатиков распятого ангела – символ демоноподобной илтатрии Элерендеа.

– Руби их! – приказал Кулес своим.

Он первым увяз в толпе. Подчинённых сбрасывали с сёдел, били кистенями и дубинами. Однако толпу начали разгонять и вытаптывать. Горожане, видя дезориентацию противника и появление неожиданного союзника, воспрянули духом и сильнее надавили на церковников. Внезапно кто-то сбил с седла Плоддеана – кузен утонул в редеющей орде, звеня полными латами. Кулескор бросился вперёд: кто-то расступался; иных Йохун, родной жеребец и один из лучших друзей барона, яростно затаптывал; некоторым прилетало по голове, шее или спине могучим дворянским шестопёром. Брат, потеряв оружие, поднялся в толпе и начал сражаться с фанатиками бронированными кулаками.

– Плод, сюда! – кричал глава семьи. – Ко мне!

Тот не слышал его. Толпа зажимала в тиски, не пускала двух аристократов друг к другу. Наконец с седла сбили самого Кулеса, но орудия он не потерял. Сражаясь кинжалом и шестопёром, начал пробивать дорогу к брату и вставшему на дыбы Йохуну. Внезапно ударное оружие выбили из рук. Кулескор достал клинок и продолжил мясорубку.

Раздался призывной рог, со стороны города. Барон, рубя вчерашних нищенок, не мог осмотреть округу из-за чёрно-белых колпаков с золотыми крестами-анхами, какие носили многие фанатики. Мешали обзору и увязшие в толпе рыцари с оруженосцами. Но послышалось что-то странное. Гневное стрекотание.

С небес на толпу бросилась химера – грифон-мутант с демонической головой, мощными лапами и чешуйчатым хвостом. Одно озверевшее животное сделало то, с чем не справился отряд тяжёлой кавалерии. Толпа рассыпалась, человеческие части тел летели во все стороны. Кулес, пользуясь замешательством фанатиков, добрался до кузена. У того текла кровь на верхнюю часть лат.

– В шею ранили?! – пытался пересилить крики вокруг старший барон. – Куда?!

– Валим отсюда, брат! – тяжело дыша, рявкнул Плоддеан.

Химера оказалась не такой простой, как подумал Кулескор. Зверь стал нападать на людей из его отряда: один вылетел с седла с пробитым шлемом, другого откинуло в толпу церковников. Кулес взглянул на клюв-пасть чудовища: пена сочилась рекой.

– Бешеный, дьявольское отродье! – выругался Кулескор. – Брат, на коней! Давай!

Как только толпа разбежалась, конные получили возможность для решения проблемы. Два рыцаря взяли бестию на таран – копья вонзились под крыло и в шею. Истерично вереща, чудовище попыталось броситься на отступающих внутрь стен горожан, но по сигналу капитана Онгедеара оруженосцы и чародей Ольре прошили тому череп болтами и огненной стрелой. Химера издала последний стон и рухнула посреди тел, загораживая проход по и без того заваленной дороге.

Отряд, усадив раненых сослуживцев в сёдла и попрощавшись со своими мёртвыми, собрался у павшего монстра. На улице города, которая вела к уничтоженным воротам, громоздилась толпа. За ворота в сопровождении вояк вышел человек в кольчуге и кожаном шлеме с окровавленным клинком наперевес. Вместе с двумя стражниками незнакомец недоверчиво оглядел чужаков. Однако, словив кивок от кого-то из своих, горожанин подошёл поближе, обходя крылатую тушу.

– Знакомый герб на груди, ваша милость, – начал он. – Мы признательны вам за помощь, хотя в городе ещё и идут бои.

Кулескор вслушался в обстановку вокруг: среди колокольного звона действительно слышались отдалённые крики и лязг стали.

– Барон Кулескор Кортрайну, – ответил Кулес и кивнул на кузена с перевязанной шеей. – Плоддеан, двоюродный брат.

– Вашей милости требуются лекарства? – спросил местный командир. – У вас несколько раненых!..

– Они выпили зелья лечения, благодарим, – кивнул вожак чужаков. – Нам нужна информация. Что происходит вокруг? Почему, чем ближе мы приближаемся к столице южных земель, тем больше столкновений видим? Церковь начала чистки? И, да простит Творец мою бестактность, с кем имею честь вести беседу?

– Бурмистр Лёрварт, – статный воин поклонился. Он не походил на чиновника, тем более на главу города. Кулескор не скрывал удивления. – Мы не знаем, ваша милость. Всё началось несколько дней назад. Окрестные городишки также запылали. Церковь организовала борьбу с еретичеством, но я свой город знаю лучше любого церковного или дворянского шпика!

– Что, действительно в вашем городе нет еретиков? – спросил Плоддеан.

– Я – самый главный еретик, что всегда платил налоги, а также помогал советом и выделением казны на нужды высших сил! – Лёрвант начал вытирать клинок об одежду одного из убитых церковников. – Но нам не нужны высшие силы, которые ищут врагов среди верных подданных!

Телохранители бурмистра, которые стояли позади него, гордо задрали наносники шлемов. Кулес повернулся к своим подчинённым: Плоддеан прекратил чесать перевязанную шею и одарил кузена ироничным взглядом. Либо он не доверял воину-чиновнику, либо считал его таким же фанатиком, каких они отогнали от города совместными усилиями.

– Вы знаете, что происходит к юго-востоку отсюда? – спросил Кулескор. – Мы держим путь в Наркивью. Однако наши боевые товарищи, что патрулируют тракты, сообщают – вокруг небезопасно.

– Истина так! – воин пера и меча закончил с чисткой и убрал оружие в ножны. – В поселениях вокруг завелись крысы, и весьма много, хочу отметить! Я надеюсь, что магистр ордена Серебряных Грошей поборет вспышки безумия и разгонит настоящих еретиков по карьерам и каторгам!

– Согласен, – кивнул Кулес, – только стратегический ум магистра Мирхайса вернёт нашей стране дни спокойствия и процветания. Мы держим путь дальше, на юго-восток. Вы сказали, в городе ещё идут бои. Вам требуется помощь?

– Справимся сами, благодарим, – воинствующий чиновник снова поклонился. – Ваша миссия труднее. Собраться воедино всей нашей военной мощью и уничтожить заразу, где бы она ни пряталась. Говорят, наша страна готовилась к конфликту с южанами, но для начала бы навести порядок в собственном дворе… Доброго пути.

Ополченцы вышли наружу, оттащили тела и подтянули ворота, укрепив телегами и фургонами, которые, как заметил опальный барон, привели из-под городских стен. Кулескор проверил состояние раненых, убедился, что с убитых подчинённых забрали всё ценное, а родной шестопёр украли фанатики, и приказал выступать дальше. Не решился тратить время даже на молитву.

***

Спустя три дня пути показалась Наркивья. Серокаменная громада столицы южного маркизата Эдоэас доминировала над пустошью в пламени восхода. Над городскими шпилями властвовали штандарты маркизата с изображёнными на них геральдическими ключами в гроздьях лаванды. Знамён самой конфедерации не виднелось, что заметил уже кузен.

– Интересно, что побудило снять объятую Светом белую длань? – спросил Плоддеан, потирая очередную повязку на шее. – Местные дворяне, твои друзья, не боятся уже ничего?

– Будет собрание, – ответил Кулес, – там нам всё объяснят. Мы и так опаздываем.

– Ах, дьявольщина!.. – молодой барон чуть не сорвал повязку с шеи, но сдержался.

– Я отдам тебя, горделивого сукина сына, городским целителям, – усмехнулся Кулескор, приблизив коня к брату. – Настоящий мужчина должен уметь только убивать, умирать и любить долг всей своей жизни. Лечение оставь женщинам.

– А не нашему идиоту Ольре, это он делал последнюю перевязку, – кивнул кузен. – Ох, не напоминай лучше о женщинах… Я бывал в Наркивьи лет пять назад, может, помнишь. Прошлое моё лечение закончилось скверно. Письма о двух бастардах потом искали меня по всем южным землям.

– Никогда не забуду лицо гонца, что привёз письма к нам домой, – улыбнулся старший. – Твои похождения после ранения на охоте запомнила вся округа.

– Надеюсь, сейчас никто и не вспомнит… Брат, мне кажется, или в самой высокой башне свет мелькает? Как у маяка, словно сигнал дают.

– Знамёна местные, а не конфедерации, – напомнил Кулес, пришпорив коня. – Разведчик впереди ничего не докладывает. Думаю, Наркивья пребывает в покое. Но лучше ускориться. Нужны достойные харчи после недельного перехода не только нам, но и коням. Хватит сухпайка и подножного корма.

У городских ворот стояли укрепления. С самодельных стен чужаков оглядывали осторожные арбалетчики и наводчики стреломётов. Следов боя вокруг глава семьи не заметил, но из-за обилия на городских стенах и перед ними военных здесь царствовала более тревожная атмосфера, чем у городка Марнис.

– Кто такие?! Мы не знаем вашего знамени! – рявкнул кто-то с самодельной башни, очевидно, мелкий офицер.

– Мир вам! – командующий отрядом поднял вверх ладонь в знак приветствия. – Барон Кулескор Кортрайну, моё владение находится на юго-западе земель конфедерации. Неудивительно, что вы не знаете моего герба.

Солдаты переглянулись. Кулескор насчитал не меньше двадцати взведённых арбалетов и пару чародейских посохов только на внешних баррикадах. На высоких каменных стенах города служилых людей виднелось в несколько раз больше.

– Прошу впустить. Мы верные сыны как Творца, так и конфедерации, – продолжал старший барон. – Мой друг и сосед Картия Орегас уже наверняка здесь.

Услышав знакомое имя, командир стрелков воспрянул духом. Но его подчинённые вели себя настороже.

– Чем докажете верность Праведному Слову и народу Нортирии? – спросил он чуть мягче.

– Ничем, – спустя время ответил Кулес. Кузен тоскливо выдохнул в подтверждение. – Но в городе могут находиться знающие нас люди. Прошу, призовите за ворота одного из них. Бурмистр Блёдериз, бывший градоначальник городка Рольфарт, аббатиса Анориа, барон Биревур… тот же Картия Орегас. Любой из них подтвердит мою лояльность нашему общему делу.

Офицер кивнул, призвал чужаков встать лагерем у постоялого двора под стенами Наркивьи. Сам спустился с самодельной вышки и скрылся в приоткрытой дверце у запертых городских ворот.

Солнце уже стояло в зените, когда из Наркивьи выехали пять всадников. Кулескор прекратил дневную молитву, призвав кузена и подчинённых продолжать обращение к Творцу. Всадники подъехали к постоялому двору недалеко от баррикад, где расположился отряд приезжих. Кулес не узнал ни одного из них, ибо все они носили тёмные одежды. Ни одного герба или иного опознавательного знака, лица прикрывали шарфы, головы – капюшоны.

Командир выехал вперёд, приспустил шарф и поднял вверх правую ладонь. Кулескор повторил.

– Точно ли это ты, Кулескор? – спросил незнакомец.

– Опознать может только близкий мне человек, с которым я прошёл через огонь и воду, – ответил тот. – К таковым относятся члены моей семьи, боевые сослуживцы или жрица, которая направила заблудшего барона на Путь Истинный.

Всадник ещё раз оглядел его и сказал:

– Высокий коротко стриженный шатен, глаза голубые с зелёным отливом, на щеке двойной шрам. Шестопёр задел по касательной, чудом не отправив тебя к высшим силам. Хотя щёку всё равно распороло насквозь. Как тебя угораздило попасть под удар?

– Заклинило забрало, пришлось вырвать, ибо за него противники хватали меня, – Кулес жестом призвал некоторых, кто прекратил молитву, не подходить к нему. – С кем имею честь?

– Сир Кайфре из Ордасли, – поклонился в седле переговорщик от местных. – Командующий вторым эскадроном тяжёлых кирасир его магистерского знамени Гвенеухмува, орден Мучеников. Что же, барон Кулескор… если это и правда ты, то ваши земли находятся близко к королевству наших южных соседей и давних врагов – вайнов. А те, кто живёт близко к другим народам, сами набираются от них лишнего. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Мой титул ничего не значит здесь, – ответил провинциал. – Тяжёлая мысль, но я не прогоняю её. Она защищает от поспешных решений и выводов. Так как же мне заслужить ваше доверие?

– Ответы на вопросы, – сир Кайфре спешился и отдал узды вороной одному из сослуживцев. – Ответы, какие знаешь только ты. Как понимаешь, не я придумал это.

– Готов.

Ещё одна партия людей Кулескора закончила молитву. Он призвал подчинённых уйти на другую сторону постоялого двора, а сам остался с местными воинами только в присутствии кузена. От переговорщиков его отделял невысокий забор-коновязь.

– Что произошло первого сентября в ущелье Каллебарты? – начал допрос рыцарь-офицер, поглаживая тёмные бакенбарды.

– Стычка с бандой Виллехта, – Кулес свесился с ограды, – из банды не выжил никто. Половина нашего отряда также осталась лежать под толщей горной породы. Бандиты устроили ловушку с помощью обвала.

– Кто был командиром?

– Роллед, магистерский знаменосец.

– Не ваш, – помотал головой Кайфре, скрестив руки на груди.

Кулескор понял, что это действительно не просто допрос. Подробной информацией владели единицы людей: библиотечные писари-хронисты и высшее руководство духовно-военного сословия конфедерации. Именно такие люди допрашивали его и выжившего командира той экспедиции.

– Не помню, – выдавил Кулес, пнув ржавую подкову под ногами. – Творцом клянусь. Всё, что лицезреет моя память, – у бандитов имелось несколько вожаков. Это не банда, а синдикат, организованная группировка, сборище банд поменьше. Гидра, самой высокой и зубастой головой которой являлся опальный епископ Бериана. Но руководил точно не он.

Рыцарь таинственно улыбнулся, но кивнул и продолжил:

– Кто дал платок леди Майриа на турнире в честь именин маркиза Алого Скипетра?

«Дьявол!» – выругался барон про себя.

Перед глазами проплыл тот турнир. Кулескор помнил вереницу всадников и не меньшее число благородных дам в первом ряду зрительских мест.

– Память говорит, что я не давал платка никому из благородных дам, ибо всегда оставался и остаюсь верен любимой Клайле. В то время она родила сына и пребывала дома, а свой платок я отдал Найлиа. Моей старшей дочери тогда исполнилось пять лет. Сейчас ей уже восемнадцать.

– Подумай, друг, почему ответ на этот вопрос можешь знать только ты, – не снимая с лица доброй, но наполненной иронией улыбки сказал Кайфре. – Хотя там на ристалище находились десятки воинов, начиная именитыми рыцарями и заканчивая магистрами орденов с маркизами.

Кулес стал ходить взад-вперёд, хватая себя за голову. Мысли сливались рекой, допрос стал напоминать пытку. Как можно вспомнить событие, которое произошло десять лет назад? Не говоря о том, что вспоминать должен человек, который ведёт довольно активную жизнь в походах, турнирах, охотах, торгово-дипломатических миссиях и много где ещё.

– Не помню, друг-рыцарь, – барон остановился и взглянул на стены из серого камня в полумэрре5 от постоялого двора. – Но готов поклясться всеми богами и самим Творцом, что леди Майриа я в первом ряду не видел. Возможно, её вообще на том турнире не было.

– Леди Майриа очень похожа на леди Клори, многие в этих землях считали их сводными сёстрами. У тебя хорошая память, Кулескор. Но на вопрос ты не ответил.

Он облегчённо вздохнул и сказал:

– Леди Клори вручил платок барон Мольтиаз, после завершения представления. Он пришёл в её палатку, где встал перед миледи на колено с предложением руки и сердца. Она согласилась. Мольтиаз мой добрый друг, я требовался на той встрече свидетелем его благородства. Неужели он пребывает в Наркивьи?

– Твой друг погиб в стычке с фанатиками неделю назад, к северу отсюда, – тоскливо ответил гарнизонный рыцарь. – Их перебили, его коню подвернули ногу. Мольтиаз свернул шею при падении.

– Всевышний, проведи в Чертоги свои верного сына Своего, – помолился вслух Кулескор. Краем глаза увидел, как кузен рядом поддержал сведением ладоней вместе. – А его супруга?

– Мы не знаем, где она. В Наркивью барон не брал её с собой. Без военных она бесполезна для нас, потому никто не навещал родовой замок твоего друга. Кажется, пару дней назад те фанатики пробрались туда и перебили всех.

– Пир Великий, прости им их грехи, прими их доблесть и отвагу, пусть докажут свою верность Тебе храбрым делом и поступком… – прошептал барон. – Гхм, третий вопрос?

– Буду честен с тобой, – Кайфре начал ходить вдоль заборчика-коновязи взад-вперёд, – ответы на два предыдущих вопроса, как ты догадался, могли знать посторонние. Третий вопрос будет сложнее и легче одновременно.

Провинциальный барон выпрямился. Рыцарь остановился, свесил латные перчатки с изгороди, опираясь на неё, как торговец на лавку, и спросил:

– Какое самое сильное напутствие может испытать верный долгу своей любви воин?

Кулес обернулся: Плоддеан одарил его полным недоумения взором.

– Долг и любовь возрождаются, при обновлении и через испытания становятся крепче, – последовал ответ. – Смерть возрождению не подлежит, а подводит черту и начинает новый цикл. Эти слова я произнёс аббатисе Анориа при даче клятвы служить Нортирской конфедерации верой и правдой.

– И это выражение дословно она произнесла мне перед выходом за город, – рыцарь снял перчатку обменялся рукопожатиями с братьями-баронами. – Добро пожаловать домой, друзья.

– Плоддеан, – наконец представился кузен.

– Собирайтесь. Мы проведём ваших людей до городских казарм со стойлами. А вас двоих, – Кайфре надел перчатку и окинул провинциалов приветливым взглядом, – к высшему руководству. Анориа также включена в число посвящённых.

– Рад, что она здесь, – Кулескор облегчённо вздохнул. – Нортирская конфедерация справится с напастью только при помощи столь умных и верных Творцу подданных.

Кайфре, приняв узды своей вороной у сослуживца, оглянулся и недовольно помотал головой. Кулес понял, что некоторые из числа верных могли разочароваться во Всевышнем.

***

Провинциальных баронов разместили в гостевых палатах дома городского бурмистра, который из-за большого объёма работы проживал в магистрате. Сам магистрат, куда их с Плоддеаном проводил подчинённый Кайфре, являлся опорной базой, где собирались все важные лица южного дворянства. Внутри Кулескор познакомил кузена с несколькими людьми из своей старой жизни, которые неторопливо бродили по коридорам с кипами документов, тубусами с письмами, свитками, вооружением и многим другим. Однако времени на долгие разговоры не было, сопровождающий – молчаливый безымянный рыцарь – жестами требовал от гостей следовать вглубь административного здания.

Большой холл напоминал зал собраний. За круглым столом сидели пять человек. У дверей стояли стражи, которые с самого прибытия в зал героев недоверчиво кивали в их сторону.

Кулес узнал среди сидящих саму аббатису Анориа – единственную женщину среди заседающих. Ближе к выходу сидели трое крепких военных, чьи одежды украшали гербы: длань, рассыпающая серебряные монеты; куница в короне с шестопёром в лапках; голубой геральдический пион в дубовых листьях. Дальше всех находился щуплый мужчина с проплешиной на голове, облачённый в узорчатый камзол. Как и остальные, он не замечал гостей, хотя единственный сидел лицом к вошедшим, и продолжал распинаться перед собеседниками. Молчаливый рыцарь шёпотом представил сидящих за столом.

Слева вполоборота располагалась Анориа. Прикрывшись ладонями, носительница рясы вела про себя молитву. Казалось, что-то тревожит её, ибо из всей пятёрки только она не участвовала в беседе и даже не показывала иных жестов, кроме молитвы. Кулескор запомнил её не такой зажатой.

Дальше находился тот щуплый человек в знатном одеянии, по физическому развитию которого Кулес понимал, что он не воин. Сопровождающий представил его как Торбоскора – самого городского бурмистра, который подчинялся напрямую местному маркизу. Справа от него вёл конспект, не доверяя писарю, его непосредственный сеньор и наниматель: маркиз Оденна Бренего, один из сильнейших дворян конфедерации. Вполоборота – напротив аббатисы – с соседом слева переговаривался некий знатный темноволосый дворянин, имени которого сопровождающий не знал.

Того, кто из всей пятёрки сидел к гостям спиной, Кулескор узнал без посторонней помощи. Не по могучему телосложению и рисунку герба на плаще, а по голосу. Командирскому, грозному. Был он неблагороден по происхождению, но в Нортирской конфедерации благородство оценивают по поступкам и личной отваге. Этот человек являлся для Кулеса идейным вдохновением, настоящим рыцарем, лидером по духу и верным своим подчинённым. Кулескора всегда вдохновляло наличие в таких грозных людях довольно мягких черт, присущих любящим отцам, а не воинствующим героям.

– Великий комтур, посмотри, кто пришёл, – аббатиса прервала молитву и пылкую речь бурмистра.

Сидящий спиной обернулся. Одарил гостей доброй, но тоскливой улыбкой.

– Государь! – Кулес поклонился и жестом призвал кузена повторить.

– Кто это? – шепнул Плод.

– Тот, кто замещает магистра Мирхайса, – ещё тише ответил старший. – Его милость сир Лорбели.

– Рад видеть, друзья, – пробасил глава собрания. – Присаживайтесь.

Кузен с позволения комтура пожал ему руку и представился. Кулескор не удержался и попросил запястье Анориа для поцелуя. Гости сели между ней и Лорбели.

– Вам представили всех? – Анориа слегка наклонила голову. Её мягкий, чарующий голос утянул в глубокие воспоминания.

Кулескор сохранил в памяти каждую встречу с ней. Она была и остаётся словно сестрой-близнецом его любимой супруги, несмотря на разницу с той в возрасте. Анориа старше Кулеса почти на десять лет, а его супруги – на все пятнадцать. Однако для своих сорока семи ей удавалось сохранять необычайно молодую, почти девичью внешность: ни одной морщины, тонкие губы без рытвинок, нос без единой точки. Светло-голубые глаза сияли светом и непередаваемой аурой властности, хотя колдовать монахиня не умела, как и не владела духовной силой. Отличали от супруги прибывшего Кулескора остролицую священнослужительницу только светлые волосы, тогда как Клайла обладала обжигающе рыжей шевелюрой.

– Кулескор? – спросил орденский военачальник.

Напоминал он внешним видом не медведя, но мускулистого земляного элементаля: массивного, поджарого, гладко выбритого. Кулес видел его в бою. Светловолосый гигант двигался необычайно быстро для своего роста, резок был и в словах. А строгим взглядом ярко-голубых глаз умел отдавать весьма красноречивые приказы.

– Прошу прощения, – опомнился старший барон. – Разум мой захватили воспоминания. Да, нам представили всех, кроме милостивого господина.

Прибывший кивнул на безымянного мужчину между маркизом Оденной и великим комтуром.

– Ральхт, капитан Сидорийской компании, – неизвестный не удостоил поклона.

– Наёмник?! – удивился Кулескор. – Государь, разве не будет разумным…

– То, что происходит в нашей стране, старый друг, – серьёзно, уже как подчинённому, ответил Лорбели, – требует применения силы. Чем больше мы вложим в наш монолитный кулак, тем выше вероятность наступления благоприятного результата для всех нас.

– Сидорийская компания, – продолжил Кулес, – часто нанимается церковью для защиты своих интересов.

– Те дни в прошлом, – проговорил командир наёмников. – Великий магистр обещал нам достойную оплату, но мы советом компании признали: если на конфедерацию нападут вайны-южане, то им удастся дойти до самой столицы. Хотя и там не всё гладко…

– То есть? – не понимал тот.

– Мы выехали из земель столицы вовремя, перед началом карантина. Видели достаточно, – наёмник покрутил пальцем лихие усы. – Раньше фанатики сжигали людей на кострищах, прилюдно пытали, ставили унизительные клейма и выжигали оккультные татуировки, якобы на то существует воля илтатрий. Сейчас люди стали пропадать. А из каземат городской тюрьмы постоянно доносятся странные крики, более не принадлежащие человеку.

– Мой друг, – наклонился над столом Плоддеан, – из тюрьмы… столицы нашего государства? Лартомиан – источник заразы? Не земли епископов воспитали оккультистов?

– Истина так, – кивнул темноволосый. – Местные епископы ходят под руку с покрытыми шапелями и колпаками привратниками. Те, кого дворянство конфедерации считало ополчением, инструментом защиты церкви, на самом деле являются армией. У них появились доспехи, хорошая сталь, какие-то командиры. Штурмовать столицу – безумие.

– Лартомиан стоит на огромном холме, проезд в город возможен только по северному склону, – заметил комтур. – Внутри живёт почти сто тысяч человек, гарнизон там на тысяч пять стражи и пару сотен конных. Учитывая то, что часть стражи завербована церковью, часть перебита, а остальные бежали, то городской арсенал в полном распоряжении еретиков. Для штурма одного только города нам потребуются все дворяне конфедерации. Однако многие намерены защищать свои земли от подпольных ячеек церковников, что пока дремлют. И ждут своего часа. Наш враг – церковь, Кулескор, Плоддеан. Вайндуол не угрожает нам.

– Но мой сосед и соратник Картия Орегас сказал, – вспомнил Кулескор, – что церковь зарывается именно из-за угрозы с юга…

– Ты веришь полоумному соседу или руководящему составу конфедерации? – Лорбели оглядел сидящих за столом. – Твой сосед вызвался в разведку и перебежал на сторону церкви. Свидетель говорит, что именно барон Орегас заманил Мирхайса и его сопровождающих в ловушку, когда те ездили на север договариваться с другими городами.

– Картия… предатель? – не поверил Кулес, оглядев окружающих. Плоддеан не удивился вовсе.

– Это правда, – кивнул командир наёмников. – Как и многие, когда-то проводившие время в одних стенах с нами. Мои ребята находились в сопровождении магистра. Выжил только один. Он красочно описал, кого именно напавшие пропустили через свой строй.

– Всё из-за него, из-за изгнанного короля Вайндуола, – пробурчал бурмистр Наркивьи. – Почему именно архиепископ принял его? По закону дипломатическое убежище можно предоставить только на общем собрании правящих кругов конфедерации. Церковь – один из четырёх столпов нашего государства, но принимает роковое для всех решение.

– Церковь реквизировала многое из имущества купеческих гильдий за последние года, – отвлёкся от записи маркиз Оденна. По светло-зелёным глазам лысого дворянина мелькнуло язычками пламени от стоящего перед ним канделябра. – А на чародеев, как вы знаете, устраивают облавы. Я своих держу на коротком поводке, но уже сейчас они лишены организованности. Кто-то бежал на север, к магам Акадар Фрадура, кто-то скрылся у наших южных соседей, которые и стали, вероятно, причиной наших сегодняшних бед. Остальные либо в подполье, либо бежали на острова запада, либо скрылись у тех же лодвинге.

– Хорошо, что чародеи слишком образованны, чтобы переходить на сторону фанатиков, – заметил сир Лорбели. – Но суть не в том, Кулескор. Ты должен знать, что церковь прознала про нас и начала действовать на упреждение. Дворяне, которые живут близко к семи епископствам, по данным разведки, вытаскиваются прямо из постелей. Кого-то ловят ещё вчерашние друзья из церковной братии. Я не могу доверять никому из носителей рясы, кроме своего личного духовника или родной для нас сестры Анориа.

Молчаливая аббатиса едва заметно кивнула.

– Что городская церковь, бурмистр? – поинтересовался Кулескор.

– Все священники в тюрьме, даже монахини, давшие обет молчания, – ответил Торбоскор. – Прямых доказательств мы не нашли, но подстраховались.

– Что вы подразумеваете под прямыми доказательствами, уважаемые господа, сестра? – вновь спросил старший барон.

Анориа осмелилась оголить правый рукав рясы и церковной камизы под ней. Татуировка изображала распятого на кресте-анхе ангела. Кулес невольно отстранился от соседки, но Плоддеан ткнул в бок и успокоил кузена.

– Это мера необходимости, Кулескор, – заявила жрица и закатала рукава обратно. – Иначе бы и я попала в застенки чьей-то темницы. А это… можешь изучить. Беглым взглядом.

Она указала на стопку писем с печатью церкви – часовней, из которой исторгались волны Света к зависшим над ней звёздам. Кулес взял пару штук, дал одно кузену. Читали долго, дотошно. Остальные вполголоса переговаривались.

– Какое будущее он предрекает? – не выдержал Плод. – Что за еретический бред?!

– Мы также находимся в неверии, – комтур скрестил могучие руки на груди, скрыв изображённый на сюрко герб. – Однако вы должны понимать, что кто-то из нашей братии предал нас. Ещё до Картии и остальных. Во многих письмах говорится о том, что дворяне зачерствели, разжирели и готовы скормить народ демонам, которые ожидают открытия новой червоточины. Как в конце прошлой эпохи, когда бесконечные их орды вторглись в наш мир и были остановлены союзом свободных государств.

– Есть доказательство предательства? – спросил Кулескор, обдумав сказанное.

– Великий магистр, как вы уже слышали, пропал в трёх десятках итт к северу. Его эскорт мы обнаружили перебитым, – маркиз Оденна вновь отвлёкся от записи. – Это мои земли, мои егеря и следопыты знают здесь каждый уголок. Ни следа не нашли.

– В его пропаже замешаны оккультные силы, – заметила Анориа. – Кулескор, место магистра вынужден занять комтур сир Лорбели. Орден воспроизведёт его в магистры. Но ему нужен свой комтур, правая рука, держащая обоюдоострый меч и не менее опасный разум.

Кулес в удивлении осмотрел окружающих, включая кузена. Только Плоддеан выражал лицом удивление. Остальные – даже командир наёмников – словно требовали взглядами, а не просили от старшего барона. «Поддержи нас», – казалось, глаза каждого обладали красноречием и внушали гостю.

– В ордене полно достойных и умелых мужей, что командовали огромными подразделениями и ходили на штурмы городов и даже островных крепостей, – помотал головой он. – Я за всю жизнь командовал самое большее эскадроном кавалерии. Даже полк не потяну.

– Научишься. Я помогу, – отечески добрый тон вернулся в голос Лорбели. – Но нужно учиться и действовать быстро. По слухам, церковь замышляет карательную экспедицию, дабы усмирить нас. Мы уже готовим войска, строим укрепления. Десятники и верные нам священнослужители читают проповеди в городах и селениях, чтобы склонить народ на нашу сторону. Но основная работа начинается после этого собрания. Мы собираем войско, выбиваем весь дух из тех, кто контролирует земли к северу. Нужно найти магистра. Если не найдём его, то силами всего юга идём на штурм Лартомиана. Заметь, я не жду от тебя согласия. Сейчас от тебя требуется только послушание.

– Не думал, что дойдёт до этого… – выдохнул Кулескор. – Я отправил свою семью туда, боясь вторжения южан и доверяя наущению Картии, будто до Лартомиана вайны не дойдут. Получается, отправил родных в логово зверя…

– Возможно, они спаслись, – Анориа взяла его за руку. Накатил аномальный мороз, а не тепло, как при поцелуе. – Если же нет, не думаю, что кто-то знает их в лицо. Тебя из-за шрама, боюсь, знают многие. Или узнают позже, когда всё начнётся.

Кулес сомкнул ладони у носа и прочитал молитву. Никто не мешал.

***

Братья в течение дня занимались на ристалище с местными рыцарями. Кулескор фехтовал попеременно то с кузеном, то с капитаном Онгедеаром, то с одним из местных рыцарей. Когда секундант тренировочной площадки объявил о подготовке к пешей рубке, глава семьи встал напротив брата-наёмника – бароны командовали двумя разными отрядами.

– Напоминаю, Кулескор – партия синих, Плоддеан – командир красных, – рявкнул ведущий игрища.

– Две толпы пьяниц, – усмехнулся вожак красных, – а мы рыцари, вообще-то!

– Прекратить шутки! – прогремел секундант. – Начали!

Отряды сцепились в тяжёлом столкновении. От звона лат и тренировочных мечей закладывало в ушах. Старший не видел сквозь щели забрала кузена, но слышал его голос справа от себя – тот командовал обходить Кулеса слева. Где он приготовил молодому ловушку.

Лидер синих приказал своим обходить с собственного левого фланга. Сам развернулся и с несколькими бойцами приготовился к контратаке. По его сигналу цепочка рыцарей расступилась, Кулескор с двумя бойцами прорвался сквозь линию наступающих и откинул двоих с поля боя. Секундант поднятой вверх ладонью показал, что эти воины выбыли из сражения.

Начальник синих развернулся и накинулся на вожака красных. Его обезоружили двое и повалили на песок манежа. Барон выбил клинок из рук одного из обидчиков, попал своим в сочленение доспехов и заставил другого споткнуться. Встал сам, бросился на Плоддеана и приставил клинок к его горлу. Однако собственная шея почувствовала холод незаострённой стали.

– Синие проиграли! – рявкнул секундант. – Нужно защищать командира!

– Но ведь брат-барон первым повалил вожака красных! – удивился один из синих.

– Правилами не запрещено отдавать красные перья одному из сослуживцев, – тот, кто держал клинок у шеи Кулеса, поднял забрало и улыбнулся. – Всё ваша честность, братья-рыцари. Мы будем сражаться с врагом, что не терпит подобного.

Кулескор также приоткрыл щиток с прорезями на шлеме, ухмыльнулся в лицо кузену и сделал ему подножку. Сослуживцы не удержали того, рыцари посыпались, словно карточный домик. Секундант яростно просвистел и прыгнул между двумя братьями с криком:

– Партия окончена! Никакого рукоприкладства!

– Я из последних сил, сир, – улыбнулся Кулес, глядя, как кузен мотает головой.

Спустя пару групповых тренировок в городе послышался колокольный звон. Когда снаружи раздался цокот копыт, секундант сигнализировал об окончании очередной пешей рубки, в которой Кулескор начал побеждать. В помещение ввалился воин в цветах маркизата, лицо юноши выражало испуг:

– Тревога! Братья, к оружию! Оккультисты вырвались из городской темницы! Несколько стражников мертвы! В городе вводится комендантский час!

– Взять боевое оружие! – рявкнул Кулес. – Онгедеар, командуй!

– Братья, я с вами! – отозвался секундант.

Оконные ставни и двери приоткрывались на несколько мгновений, чтобы лицезреть бронированный отряд, что медленно звенел доспехами по брусчатке одной из улиц города. Кулескор оглядывал пересекающиеся дороги – многие уже перекрывали местные рыцари и стража, появились первые баррикады. Плоддеан не выдержал и спросил:

– Десять человек сбежало, какого хрена осадное положение вводится? Эй, друг, я у тебя спрашиваю!

– Там не просто оккультисты, милорд, – кивнул на север юный гонец. – Сам не видел, но с вероотступниками каких-то безумцев заперли. Якобы над ними опыты ставились, люди-мутанты это…

– Район городской тюрьмы можно изолировать? – спросил старший барон.

– Мы к нему и двигаемся. Сразу изолировали, но большая часть орденского войска сейчас порядок наводит к югу от города. В стенах всего двести рыцарей со слугами и такое же количество стражи. В основном защищают центральный район, где ставка маркиза и комтура.

– Анориа всё ещё в зале собраний? – продолжал допрос Кулескор.

– Не могу знать, но предположу, что нет, – гонец почесал подшлемную шапку. – Вечером она возвращается в церковь…

– Смотрите!

Вдали появилась дымка. Один из местных объяснил, что в той стороне находится рынок, гореть там есть чему. Отряд ускорился под испуганные крики редких горожан. Кулес призывал всех к дисциплине и бежал впереди. Сейчас он отвечал за этих воинов, половину которых составляли здешние рыцари.

Пылала хозяйственная пристройка за рынком. Сюда стекались городские стражи, некоторые тащили в сторону отряда защитников раненых. Кулескору доложили, что оккультисты спустили на них каких-то чудовищ и укрылись в университете магии. Отряд добрался до него – утыканная шпилями и башенками постройка доминировала над окрестными домишками. Командир поделил своих пополам, приказал Онгедеару с частью рыцарей и подскочившей стражей окружить здание и ловить всех, кто попробует сбежать. Сам с остальными вломился внутрь.

Следы крови приветствовали их. У входа нашлось тело в лохмотьях, гонец распознал его как заключённого. На развилке следы разделились – Кулес отправил Плоддеана в левое крыло, сам последовал в противоположную сторону.

– Университет закрыт, милорд, – прервал звон доспехов посланник. – Всех школяров и профессоров маркиз Оденна приказал перевести в Морайсне. Слишком мало людей, одарённых чародейским даром, родилось за последние полсотни лет.

– Экономия, мать её… – процедил барон. – Так, следы пропали. Рассыпались! Вы двое, держите дверь! Судя по указателю, там проход вниз! Вы трое, стоите здесь, перекрываете коридор! Рубите всех, кого мы пропустим!

Дальше его сопровождали всего шесть человек, включая гонца. Они обходили помещение за помещением, осматривали лаборатории, обсерваторию, зверинец, библиотеку и многое другое, что когда-то давало знания и насыщало Нортирскую конфедерацию настоящим умом. Кулескор никогда не желал обладания чародейскими навыками, но всегда относился к ремеслу воинов посоха и свитка с большим уважением. Когда местный рыцарь на его глазах попробовал выковырять драгоценный камень, украшающий статую-памятник в одной из переходных зал, барон проговорил:

– Ты забываешься, друг, зачем нас всех в одних стенах созвало великое собрание. И кого сегодня включили в число посвящённых.

Рыцарь прекратил воровство и извинился в поклоне. Кулес всмотрелся в лик изображённой девы, что одной рукой держала чашу, инкрустированную драгоценным камнем, другой – раскрытую книгу. Настоящую, не каменную. Дева чем-то напоминала любимую дочь. Хотя Найлиа обладала не такими высокими скулами.

Вдали послышался шум. Командир, остерегаясь массовой магии, кивнул своим – отряд вытянулся цепочкой – и повёл к источнику. Билось стекло, слышалась ругань. Барон держал перед собой щит с вырезанным анхом и ждал, когда появятся противники. Звон рыцарских сапог приманил их. Агрессивное рычание раздалось в конце коридора.

Из дверей высыпали три человекоподобных существа с мутными глазами. Мужчины, передвигаются на четвереньках, помимо рваных одежд носят остатки кандалов и цепей. Что напугало Кулескора и остальных – вместо мышц предплечий имеют оголённые кости, за которые привязываются кольца браслетов. Пальцы ног и рук венчают обоюдоострые когти.

– Мутанты! – громыхнули позади. – Человека скрестили с демоном!

– В строй! – приказал командир.

Остальные послушались, выставили стену щитов. Отряд медленным шагом попёр на неприятеля. Чудовища рыкнули и бросились на них. Двух рыцарей опрокинуло, Кулес с помощью гонца смог удержать третью тварь и несколько раз вонзить остриё в брюхо. Та выгнула голову через баронский щит, клацнула зубами в сторону забрала. Кулескор перешагнул в сторону – тварь бросилась на посланника – и проткнул затылок. Клинок застрял в костях обмякшей бестии, пришлось достать кинжал и вонзить другому мутанту в шею. Третий навалился на барона, попытался сорвать шлем. Тот удержался в ногах, принялся душить врага. Понял, что удушье не работает, пробил шлемом голову – спустя несколько попыток нос чудовища провалился в черепную коробку – и оттолкнул вперёд, не желая отдавать лавры победы подскочившим рыцарям.

– Мой! Отошли!

Кулес схватился с третьим в рукопашной схватке, острые когти впились в подмышки – самое незащищённое место в доспехах. Кулес почувствовал жгучую боль, внутри него воспылала ярость. Он повалил тварь на пол и ударил кулаком в голову. Ещё и ещё. Когда сослуживцы оттащили его, опомнился – голова бестии превратилась в кроваво-костяную кашу. Мозговая жидкость убитого существа имела зеленоватый оттенок.

Из дальнего помещения на них бросились оккультисты. Вооружённые самыми простыми мотыгами, они не представляли угрозы. Отряд проверил помещение, откуда те выбежали, Кулескор кивнул стоящим на улице бойцам, и приказал идти дальше. Посланник вручил ему зелье исцеления, барон выпил половину, разорвал часть одежды, чтобы брызнуть остальное на раны.

Где-то в глубине университета раздавалась ругань, слышался звон стали. Группа побежала на шум. Спустя несколько коридоров и лестниц они вышли к лоджии-террасе, с которой открывался вид на внутренний сад. Внизу лежало тело заключённого, чьей плотью лакомилось ещё одно создание в колодках. Командир выхватил арбалет из рук целящегося рыцаря, окликнул чудовище и пустил болт в самый лоб. Существо пало замертво.

– Держи, брат-рыцарь, – барон вернул оружие. – Думаю, если бы ты попал по темени, то тварь бы сбежала.

Они отправились дальше. Вновь грохот в глубинах университета. Спустя пару коридоров группа поднялась на четвёртый этаж, присоединила к себе трёх рыцарей из отряда Плоддеана. Вовремя. Впереди зазвенело от цепей. Из дальнего коридора к ним высыпала толпа оккультистов, некоторые держали мутантов на цепях.

– Десять человек сбежало?! – рявкнул Кулес за спину.

– Сам не знал! – послышалось позади. – Что делать?

– Не дать им вырваться на свободу! – командир опустил забрало и попёр на врага.

Как на ристалище, две толпы сцепились друг с другом. Рёв, ругань и звон наполнили опустевший коридор и университет жгучей мелодией боя. Кулескор, пронзая из-за щита головы юрких человекоподобных существ, размышлял: «Могут ли они подчиняться командиру? Окончится ли эта игра со смертью короля? Как удары в сердце в принципе не наносят им урона, но заставляют с особой яростью бросаться на людей?» Слишком много вопросов. Барон воскликнул, когда его отряд начали теснить:

– Помните о добродетелях, братья! Я – верная длань Его! Храбростью вскормлен, доблесть насыщает клинок! Во имя Света поднимем за братьев и сестёр мы щиты! Голоса и сердца запоют об отваге и прогонят Зло в иные миры!

– Darre! – поддержали вокруг. – Да воссияет Свет!

– Руби ублюдков! – послышалось из-за строя оккультистов. Голос принадлежал командиру красных.

– Нет уж, братец, – прорычал Кулес тихо, – эта рубка за мной…

Вожак синих приказал отряду строевым шагом отступить назад, пока не удалось пройти мимо распахнутой настежь двери. Увидев спасение, оккультисты рванули туда, оставшиеся твари следом. Барон запер за ними, проверил сумку за спиной и достал несколько гранат-бомбочек, начинённых горючим маслом. Сквозь строй шлемов к нему прорывался знакомый голос. Кулескор выбил дверь, закидал помещение гранатами и с помощью огнива дал искру. Захлопнуть обратно ему не дала костяная лапа, барон приказал всем прятаться.

Крики и запах гари появились быстро. Из дымящегося помещения повалили заключённые. Рыцари принимали их, ссекая головы и пронзая тела, но постепенно отступая назад. Кулес точным ударом поразил череп мутанта, который бежал, казалось, не видя преграду в виде стены щитов; после чего позволил остальным членам отряда расправиться с выбегающими. Чувство слабости охватило его, он выругался:

– Нужно было перевязку сделать…

– Только не доверяй дело Ольре, – послышался голос позади. Его владелец держал окровавленный клинок и потирал шею под шлемом. – Ну что, кажется, последний выбежал. Кто отправится проверять выживших?

Кулескор вышел вперёд, как кузен схватил его за предплечье со словами:

– Хватит геройствовать, у тебя семья. Дай мне.

– Тогда стоим оба, – старший прижал младшего к себе. – У тебя ведь тоже семья.

Рыцари покрутили головами, но не тронулись с места. Однако вперёд вышел посланник – единственный, кто не носил тяжёлой защиты на голове. Обмотав дыхательные пути шарфом, он скрылся в облаке гари и вернулся быстро, едва не потеряв сознание:

– Сгорели и задохнулись, сучата… Нету живых… Хорошее оружие, милорд. Жаль, что заморское, в наших войсках запрещено.

– Теперь счёт равный, – процедил Плоддеан. – Оба ведём себя не по-рыцарски.

– Счёт в команду синих, – разочаровал Кулес. – Потому что мы больше нарубили. Уходим!

***

Вечером после осмотра и перевязки лекарем, когда Плоддеан отправился с домашними рыцарями в бордель, Кулескор искал свою давнюю знакомую. Долгая разлука вызывала стеснение, потому у первых лиц лагеря мятежников и у самой аббатисы он так и не узнал, где живёт монахиня. Пытался выяснить с помощью слуг и мелких рыцарей, но люди терялись в показаниях. Кулес понял, что многие даже в лицо не знают ту, о ком идёт речь, и решил найти сира Кайфре в городских казармах. Рыцарь, словно почуяв неладное, недовольно хмыкнул, но барон напомнил о заданном разыскиваемой им вопросе. Между ними имелась особая связь, что убедило гарнизонного капитана в благости намерений приезжего.

Жила и несла службу она в главной церкви города, доминирующей над северным районом. Путь до магистрата, где проводились собрания, со слов сопровождающего Кулескора сира Кайфре, проделывала одна, без сопровождения. Коня ей дал сам бурмистр по приезду. Кайфре, осматривая со своим спутником молчаливые из-за военного положения улицы Наркивьи, рассказывал, что из всех членов совета Анориа приехала последней и быстро завоевала доверие окружающих. Кулес отвечал, как она всю свою жизнь с момента получения сана внушала доверие чистотой и искренностью слов и помыслов. Рыцарь, хотя и старался быть порядочным, однако не удержался от личного вопроса:

– Что же за связь между бароном с отшиба конфедерации и монахиней, давшей всевозможные обеты и несущей службу при аббатствах столицы, в центре нашего государства?

Кулес долго переглядывался с двумя мальчишками-оборванцами. Они прятались за лавкой под заколоченным домом, пугливо рассматривали двух вооружённых всадников, чьи одежды украшали гербы. Пошарив в наплечной сумке, барон нашёл мешочек с серебряниками, достал пару монет и бросил к лавке. Один из юнцов подбежал, подобрал монеты и показал другу. Проводили военных мальчишки полными удивления взорами.

– Она бесплодна, если ты на что-то намекаешь, – ответил Кулескор, когда они проезжали по другой улице. – Я влюбился в неё юнцом. Тогда отец возил меня в столичные земли на какой-то дипломатический приём. Анориа только получила сан и заступила на службу духовником к одному из баронов столичных земель. Почти сразу после семинарии, как выпытал я у моего ровесника, сынка того барона.

– Трогательно. Но любовь ведь исчезла, правда?

– Да, несколько лет я вёл распутный образ жизни, пока не нашёл её, – барон рассматривал качающиеся от ветра вывески таверн, лавок и мастерских. – Клайла, моя нынешняя супруга, как две капли воды похожа на Анориа. Разве что рыжеволоса, и моложе аббатисы на много зим.

– Где же твоя семья? – спросил Кайфре, приветствовав отряд рыцарей, которые двигались по улице навстречу.

– Они находятся в Лартомиане последние пару месяцев, – голос провинциала слегка задрожал. – Я не ждал, что столица под еретиками. И не успел вывести родных. Надеюсь, они спрятались.

Молча проехали две улицы. Сопровождающий обменялся поклонами с ещё одним патрульным отрядом и вновь поинтересовался:

– Что же они делали в логовище зверя? Зачем ты отправил их туда?

– Из-за страха и внушения, – от признания, казалось, с плеч Кулескора сошёл оползень. – Мой сосед барон Картия Орегас доложил, что вайны собираются в набег на нас, будто бы хотят прощупать почву перед ожидаемым вторжением. А мои земли на границе, в горах неподалёку несколько перевалов, ведующих к южанам. Тогда я не ведал, что источник церковной заразы не в епископствах, а в самой столице.

– Главное, чтобы еретики не знали о твоей судьбе в нашей кампании, – утешал гарнизонный рыцарь. – Мы приехали. Видишь шпиль за тем садом? Ищи её либо в саду, либо в церкви. Я возвращаюсь на пост. Доброго вечера.

Кулес пожал руку спутнику и пришпорил коня.

В саду молились горожане. Неторопливо объезжая аллеями сборища людей, Кулескор оглядывал тех, кто руководил молитвами. Ни одной церковной рясы, не то что женщины. Единственный человек, что напоминал таковую, годился барону в отцы.

Отдав коня церковному служке, барон вошёл внутрь. За столом при входе сидели два орденских рыцаря с вышитыми на туниках светло-серыми монетами – люди самого комтура. Значит, Анориа находилась здесь в безопасности. Хотя бы об одной дорогой для себя женщине Кулес мог не беспокоиться.

– Кто такой? – по-офицерски спросил один.

– Барон Кулескор Кортрайну, – поклонился гость. – Мне нужна молитва от сестры Анориа. Готов сдать оружие.

Рыцари осмотрели его. Говоривший ткнул локтем напарника, тот кивнул и сказал:

– Положи на стол, друг. Но – Творец Всемогущий любит ответственность – позволь обыскать тебя.

Разоружённый Кулескор двигался по пустым коридорам в направлении большого зала с алтарём. Рыцари сообщили, что обычно Анориа проводит время за чтением там, где её может найти любой желающий, будь то пришлый военный или простой горожанин. Умела она лечить не только физические, но и душевные травмы. Это Кулес помнил и без слов привратников, что расписали деяния жрицы во всех красках.

Венчал зал огромный золотистый анх, под которым располагался алтарь. Вокруг стояли десятки лавок. Резные мозаичные витражи едва пропускали свет, потому зал освещался множеством жаровен и фонарей. По углам скамей сидели несколько человек, каждый молился про себя. Кулес нашел на первой лавке женский силуэт, покрытый капюшоном. Доверившись удаче, барон сел рядом.

– Ты всегда молишься одна? – поинтересовался он и устремил взор к алтарю.

– Выше моего сана нет священнослужителей при всём церковном собрании Наркивьи, – её мягкий, почти родной, голос напоминал щебетание певчей птицы. – Я провожу молитвы и обряды самостоятельно, изредка пользуясь помощью послушников. Но здешние слуги Творца весьма неряшливы, глупы и апатичны. Потому их помощь требуется только при тяжёлых случаях.

– Например, – смекнул Кулескор, – когда нужно провести экзорцизм, держать порабощённого демонами оккультиста?

Как заметил барон, аббатиса кротко улыбнулась. Едва выглядывающая из-под капюшона улыбка её словно являлась предвестником злого рока. Но сия дева, помнил провинциальный дворянин, отожествляет со своим именем всевозможные добродетели, какие могут слиться в непорочной, интеллигентной, верной чистым помыслам женщине. Той, что избрала путь богослужения в противовес личным интересам.

– Как может лишённая дворянского статуса собственной волей маркиза являться одной из значимых фигур планируемого восстания?

– Так же, как ничего не значащий барон. Не забывай, не я лишила себя статуса, а Пир. Он распорядился лишить меня права иметь детей. И я подчинилась Его воле, ушла в монахини во имя чего-то более высокого, чем материальное.

Говорила она незнакомым тоном. Не то насмехалась, не то говорила серьёзно. Возможно, последние месяцы или годы изменили её. В худшую сторону, боялся Кулес.

– И всё же? – спросил он.

– Информация, любезный мой друг, – она продолжала прятать светлый взор ясно-голубых глаз под капюшоном, словно её интересовал пьедестал алтаря. – Ты не единственный, с кем мне пришлось познакомиться за годы церковной службы. Магистры с комтурами, маркизы и даже мои дальние родичи, что обеднели и искали у меня пути к обогащению. Я же, лишившись всего материального, могла делиться с окружающими только духовными благами. «В молитве единой сомкнём мы руки, по заслугам и помыслам…

–…воздадим же лишённым их право и веру, возвернём их на путь справедливого мира», – закончил Кулескор. – Помню твои слова, словно ты произносила их вчера. Твой голос эхом засел в моей голове. Так странно. Ты почти не изменилась.

– Это великий дар Творца, – Анориа слегка повернула голову, показались нижние веки. – Кулескор, ты видишь во мне объект своих юношеских желаний. Не знаю, зачем явился сюда, но должен знать без меня: надев рясу, я убила в себе женственность.

Барон застыл на скамье, боялся пошевелиться. Она обладала не только невероятной аурой властности и вдохновения. Мягкий голос её иногда скрежетал стальным прутом по решётке темницы.

– Я верен своей супруге, любимой Клайле. С момента обручения не имелось у меня более ни одной женщины. Жду не дождусь, когда мы с комтуром отправимся в столицу. И заберём мою семью оттуда, если они не сбежали. Но ты, Анориа? Помнишь наше знакомство?

– Молодой воин, напоминающий отца походкой и серьёзным лицом, – она вновь отвернула голову. – Помню все твои комплименты, а также обещания снять с меня рясу и надеть узорное платье.

– А я помню, что ты пророчила мне множество детишек, поход к дальним берегам, верных друзей и настоящую красавицу-жену из более благородной семьи, чем моя. Ничего из этого так и не сбылось. Детей двое. Верных друзей, кроме кузена, нескольких баронов и рыцарей по всей конфедерации, кузена и коня не имею. Про соседа-вероотступника умолчу. На других материках я не бывал. Разве что жена красавица, но из мелкого рыцарства.

– Тогда я ещё умела шутить, – монахиня устремила лик к пьедесталу с алтарём. – Тебя влекло ко мне, ибо я как две капли твоя супруга, верно?

– Нет, напротив, – помотал головой он. – Именно Клайлу я нашёл по твоему подобию. И даже не разочаровался в своём выборе.

Кулес осмелился взять Анориа за ладонь. Аббатиса вырвалась.

– Всю свою жизнь я гадал, что же заставило такую сильную женщину надеть рясу и отказаться от феода, – Кулескор искал диалога взглядов, но собеседница не поворачивалась. – Ведь ничто не мешало оставаться тебе главой семьи, пока у твоих младших сестёр не родятся сыновья. С твоим умом ты могла создать сильнейший маркизат конфедерации. Возможно, если бы ваши земли были сильны, то церковь бы дважды подумала, стоит ли баловаться оккультными науками и пригревать на груди змею-короля.

– Рано или поздно каждый человек должен сделать решающий в своей жизни выбор. Кем он хочет стать, – она показала ему слезящиеся глаза. – Хочет ли барахтаться в проруби пойманной на крючок рыбёшкой. Либо возглавить косяк, что бороздит просторы морей. Я всю жизнь боялась открытой воды. Моё место – трепыхаться подле проруби. Ждать, когда Он распорядится, что мне более не позволено дышать. Пока же тело моё пусть привлекает иных рыбаков. Пусть они кормят свои семьи у проруби, в которой меня поймал первый рыбак. Но не лезут в открытое море. Шторма не щадят рыбацкие лодки.

– Я явился сюда не просто так, распознав на собрании тревогу, которую ты скрывала за молитвой. Давая людям веру, ты жертвуешь частицу себя, – барон взглянул на алтарь и заметил, как спутница кивнула. – За свою жизнь я убедился, что веру невозможно получить от высших сил. Она изначально заложена в каждом из нас. Либо ты сохраняешь её, либо теряешь. Ответь, мой светоч: сколь много веры осталось в тебе? Не отдала ли ты слишком много?

Жрица начала рыдать. Кулес осмелился обнять. Она не сопротивлялась.

– Опустошена… – прошептала Анориа ему в плечо. – Меня выжали, словно ягоду через сито. Как смею я делиться верой, если во мне её осталось действительно немного? Последние месяцы ищу ответа у высших сил, но ни Всевышний, ни его эмиссары, ни духи не отвечают мне!..

Кулескор обернулся, не ожидая прорезавшегося у неё голоса. Один человек прекратил молитву, стал наблюдать за ними.

– Это ли кара за то, что мы не умеем сохранять в себе данное нам высшими силами? – она умоляюще взглянула в его глаза и прижалась, как испуганный ребёнок. – За какие прегрешения человек должен расплачиваться собственным самоуничтожением? Или это и есть то самое очищение, что предрекают фанатики? Ответь, мой старый друг!

– Я верующий, как и ты, – он поправил её капюшон. – И вера моя пошатнулась за последние месяцы, как и у тебя. Но предавать Творца и его верных слуг я не намерен.

– Никакого предательства! – Анориа высвободилась из его рук. – Нужен знак, ответ, голос, что угодно! Но высшие силы молчат! Тьма застилает мой взор! Видения близкой смерти! Смерти, что несётся на нас во весь опор, загоняя вусмерть бронированных красноглазых лошадей-мертвецов! Ответь, любезный друг, как можно заставить мёртвую лошадь дышать? В моих видениях я вижу именно это! Мёртвые кони с красными глазами скачут во весь пыл, выпуская из зубастых пастей клубы не пара, но яда! Страшная кавалькада несётся через знакомые по моей молодости места! Как можно сопротивляться такой силе?

– Я знаю, как. Об этом и хотел поговорить с тобой. Тебя мучают не видения. Кошмары. Как и меня.

Монахиня смахнула слёзы, удивлённо посмотрела в глаза барона. Кулес продолжал:

– Последние несколько лет в моих снах ко мне является некая сущность, о которой я даже не рискнул упоминать в своих письмах тебе. Мне видится только её силуэт, который принадлежит одновременно прекрасной и ужасной женщине. Облачённая в чёрное с рубиновыми проблесками на украшениях и в глазах, она напоминает алый закат, что пробивается сквозь чёрно-обсидиановые тучи. Ожившую картину, вестницу погибели всего мира, хотя и желает спасти его. Спасти, как она пытается внушить, через уничтожение. Обновление через смерть, об этой её мысли я думаю последние месяцы.

Неверие согнало удивление с лика Анориа. Её приятное лицо покрыли морщины.

– Это не бредни, – продолжал Кулескор. – Именно она внушила мне, что я способен прекратить наши мучения. Обратить наши грехи на пользу мирозданию. Почему богиня Смерти желает нам блага, тогда как Творец, Пир Великий, молчит? Туманы и тучи, что начали появляться по всему северу, застилают его всепрощающий взор?

– Обман, любезный друг, – аббатиса задумалась и стёрла слёзы платком. – Какие именно образы внушает та богиня? Ты говорил с ней?

– Пытался, – Кулес опустил глаза в пол. – Но мы словно говорили на разных языках, хотя и понимали друг друга. Не могли прийти к консенсусу.

– Есть мнение, что это жрица Матариа. Из всех сестёр она обладает способностями менталиста и внушителя. Именно сестра Матариа пропала из ордена несколько лет назад. Когда ты видел первый кошмар?

– Не помню. Но после сильного эмоционального потрясения, – барон пытался найти в своей голове цепкие детали, сопоставить даты и события. – В бою с пиратскими налётчиками я потерял самоотверженного кузена и племянника, его сына.

– Это местечковая стычка, о которой мне ничего не известно, ибо таких столкновений с пиратами всех мастей у нашей страны случается по несколько каждый год. В любом случае я могу ошибаться насчёт жрицы. Но в одном мы с тобой сходимся, Кулескор. Высшие силы бросили нас.

– Веры в нас осталось немного, если вообще осталась… – закончил он мысль.

– И как нам вернуть веру, если человек лишён способности её восстановления?

– Делиться друг с другом, – выдохнул гость и вновь взял её за руку. – Есть высшая вера, вера в высшие силы, которые правят мирозданием и ткут материю бытия. Бочонка с этой верой нет ни в одной таверне мира. Но вера мирская, какую плетёт человечество целыми поколениями и эпохами, способна к восстановлению. Если высшие силы молчат, оставив нас беспомощными детьми на распутье, то пора брать ситуацию в свои руки.

– Даже если против нас выступят иные силы, неподвластные нашему пониманию? – казалось, тоска и горечь пропали с её лика. Вновь вернулось нечто, напоминающее иронию.

– В конце прошлой эпохи половина известного мира объединилась против вторжения могущественного врага – демонов из глубочайших тканей мироздания, – вспомнил Кулес. – Не было у воинов, чародеев, полководцев и высокородных дворян иной поддержки, кроме помощи драконов и иных чудесных созданий. И они справились. Если высшие силы не могут дать нам справедливость, способны ли мы сами заслужить её?

Анориа молчала. Дворянин продолжал:

– Для того человеку дан разум. Чтобы выковать свою судьбу, даже если кузнечным горном выступает жизнь, а мехами – время.

– На самом деле ты искал встречи со мной ради этого? – она выдохнула и наконец повернулась во весь оборот. Кулескор будто увидел любимую супругу с золотистыми прядями, выглядывающими из-под капюшона. – Чтобы найти у меня так не достающей тебе веры? А если бы не нашёл её у меня, то дал бы частичку своей?

– Мне удалось найти сильнейшую веру из всех, что встречались в жизни, – продолжал воспевать о высоком он. – Но прячется вера глубоко, потеряв Свет, направление. Нет нужды мне делиться с носительницей этой веры. Есть желание просить: борись, не опускай руки. Я буду рядом, помогу напутствием и добрым делом.

Светлые глаза её вновь заслезились. Жрица уткнулась лбом в его шею, расплылась в сантиментах и благодарностях. Словно по божественному наитию, кто-то в зале прозвонил в колокольчик. К алтарю подошли два послушника с церковной утварью, начали готовиться к обряду. В лёгкие ударил запах ладана и трав, в названиях которых Кулес не разбирался. Аббатиса утёрлась платком, обняла друга и сказала:

– Тогда за работу, милый Кулескор. Вселив друг в друга веру, мы готовы делиться способами её нахождения с остальными… Ох, не заметила повязку под рубахой, ты ранен?

– Теперь нет, – барон улыбнулся.

– Гордый, как твой отец, – она вернула ему улыбку и встала, но Кулес удержал её за руку и вернул на место. – Не смотри на меня так, слева послушники занимаются утварью…

– Хотел сказать тебе спасибо. Если бы не твоё письмо, если бы ты не расписала во всех подробностях, в какое опасное место я отправил семью, то мы бы так и остались в замке. Твоё мужество поражает меня, ведь письмо могли перехвалить фанатики.

– У меня свой надёжный канал связи с вами, провинциальными героями, – прощебетала жрица. – Надеюсь, с твоей семьёй всё в порядке. Прости, пока я находилась в столице, у меня не было возможности найти их.

– Ты сделала и так много, – он взял её за руку. Мороз прошёл от кончиков пальцев до самой головы. – Анориа, я…

– Люди смотрят… – аббатиса кивнула на послушников. – Гхм, если тебе потребуется помощь, обращайся, старый друг.

Монахиня встала и начала командовать послушниками. Скрипнули двери, в церковь стали прибывали прихожане. Постепенно лавки наполнялись простыми людьми и даже военными. Среди последних удалось узнать комтура. Боясь долгой личной беседы, Кулес развернул накинутый на плечо плащ, укрылся и направился прочь. Сейчас его переполняли эмоции, какие нельзя показывать своему начальству. Иначе планы могут рухнуть в одночасье.

***

Отряд выехал до рассвета. Дорога на север встречала зеленью и синевой неба. Птицы щебетали о своём, сопровождая военных, те иногда отвечали корками хлеба. Лорбели держался рядом с новоиспечённым заместителем, рассказывая ему последние новости. Кулескор слушал и уточнял, считая по своей наивности, что конфликт начался недавно. Ещё занимающий должность комтура Лорбели пытался внушить: стравливать церковь с дворянами начали задолго до первых слухов. Высшие силы, которые находятся за гранью понимания обывателя.

– Ваша милость, – Плоддеан поравнялся с командирами, – позвольте обратиться? Хотелось бы сопоставить всё, что происходит вокруг.

Комтур отвлёкся от Кулеса, кивнул. Проезжала тройка всадников под аркой заброшенного постоялого двора, через который пролегал тракт дальше на север.

– Значит, отречённый от короны владыка королевства Вайндуол, нашего южного соседа, пытался найти пристанище у северных соседей конфедерации – магов Акадар Фрадура. Но те спустя несколько месяцев изгнали его, если не ошибается орденская разведка, за увлечения оккультными науками. Верно?

– Верно, – сир Лорбели объехал возникший посреди дороги валун. Кулескор потянул поводья вправо, чтобы не столкнуться с командующим.

– Маги севера изгнали его почти полгода назад, – продолжал кузен. – Тогда опальный король обратился напрямую к нашему архиепископу. Почему изгнанник, проезжая через земли конфедерации, сразу не обратился к местным?

– Полагаю, из-за давних распрей, – ответил огромный, как земляной элементаль, комтур. – С нами его королевство воевало гораздо больше, чем с Акадар Фрадуром. Изгнав короля-оккультиста, консерптон чародеев просто лишил его права выбора. Ни империя, ни эльфы, ни дворфы не приняли бы Бровекуса из-за давних союзнических отношений с его королевством. Если бы не мы, думаю, он отправился бы к чародеям-хаоситам с Таресиора или в вольные города Гил Амаса. Возможно, к нашим ренегатам, которые, к слову, спасаются от костров инквизиции последние десятилетия где-то в диких землях восточного материка.

– Границы нашей конфедерации с Вайндуолом проходят буквально по пустынной местности вдоль старых верстовых столбов, – заметил Кулес. – Из-за местоположения этих столбов мы дерёмся, как кошка с собакой, долгие столетия.

– Допустим, – заметил Плоддеан, вертя в руке метательный нож. – Допустим, что, как объяснил мне Кулес, опальный южный король сдружился с нашим архиепископом или с его епархией. Но почему оккультизм расползся так быстро? У северных магов изгнанник провёл больше времени.

– Тайна, покрытая мраком, – выдохнул Лорбели. – Но в среде братьев ходят слухи, что на севере королю-изгнаннику требовался какой-то могущественный артефакт. И он смог, завоевав на короткое время доверие акадарцев, выкрасть реликвию у них и бежать к нам. Возможно, тут замешана магия.

– Поэтому Акадар Фрадур намерен разорвать с нами дипломатические отношения? – поинтересовался Кулескор.

– Не могу сказать, старый друг, – по-свойски ответил военачальник. – Я военный, а не политик. Но официальной ноты пока не было. Акадарцы знают, насколько у нас сложная иерархия управления. Мы не Вайндуол, централизованный относительно нашей конфедерации. Вести с нами дипломатию – всё равно, что ворошить муравейник. Либо укусим, либо сбежим, либо начнём строить новый дом, наплевав на обиды.

– Интересно, если это правда, что же ответил архиепископ? – спросил старший барон. – Он в ссоре с большей частью дворян нашего государства, потому должен пойти на поклон к северным магам и гномам.

– Думаю, если посол в Лартомиане и выразил ноту, мы бы уже знали об этом, – кивнул Лорбели. – Предоставление дипломатического убежища южному королю никто не скрывал. Значит, акадарцы выжидают. Делают ставки. Король-изгнанник предал своё королевство, предал акадарцев, осталось подождать, когда предаст нас.

– И ждать не нужно! – взорвался Плоддеан и метнул охотничий нож в вывеску таверны позади – попало в самый центр бочонка. Точности кузена Кулес всегда завидовал. – Как только королишка южный у нас обосновался, так мы и начали ссориться друг с другом! А от мутантов, что мы вчера в университете перебили, у меня кровь стынет в жилах! Как можно изучать оккультизм на административном уровне? Как можно выпускать из клеток опасных зверей, прикормив которых, ты рискуешь остаться без рук?

– Брат, успокойся, – глава семьи повернулся в седле. – Нет никакой уверенности, что к творящимся ужасам причастна вся церковь. Наша задача – истребить еретиков и освободить верных служителей церкви. Лорбели?

– Несомненно, Кулес, – подтвердил военачальник. – Мы слепы, а нашу разведку фанатики задушили слишком оперативно. Придётся поступать, как делали предки – разведывать боем. Тем более, войско ещё собирается в Наркивью, у нас с вами всего лишь передовой отряд для поисков следов магистра. На рожон мы точно не полезем.

Ехали долго, устроив два привала. По пути подтверждались данные разведчиков: посторонние следы так и не удалось найти. Ни местных, ни фанатиков, ни союзных дворян. Будто округа вымерла. Это показалось Кулескору странным: здешние земли, что располагались примерно на полпути от столичных земель до южных границ конфедерации, славились своей густонаселённостью. Проезжая по тракту, отряд наблюдал издалека минимум за двумя городами, названия которых, правда, Кулес ни у кого не уточнил. Неужели поселения находились на карантине?

Когда солнце встало в зенит, один из разведчиков вернулся с докладом комтуру. Тот остановил отряд. Думал долго, глядя в сторону цели пути, но всё же подозвал новоиспечённого заместителя.

– Кулескор, гхм… – голос могучего земляного элементаля несколько срывался. – Помнишь, что мы на собрании поведали про магистра нашего ордена?

– Его эскорт перебит, а намёков на самого Мирхайса не нашлось, – ответил тот.

– Сейчас там не осталось ни одного тела. Следы побоища есть, тела пропали. Разведчик осмотрел всё быстро. Боялся, что кто-то наблюдает за ним.

– Значит, обнажаем оружие и будем настороже? Держимся все вместе.

– Не хочу рисковать отрядом, – комтур покрутил головой. – Плоддеан, а ты что думаешь?

– Поддержу брата, – кивнул кузен. – Одним отрядом надёжнее.

– Что же, два против одного. Надеюсь, высшие силы уберегут нас.

Спустя несколько итт конные съехали с тракта на дорогу, перегороженную разгромленными баррикадами под деревьями. Остовы телег перед боем перевернули на бок, использовали для защиты. Днища покрывали вонзённые стрелы, болты и тёмные пятна, словно от использования духовных чар.

– Да, еретики постарались, – подтвердил Лорбели, когда Плоддеан указал на пятна, напоминающие обгоревшие кляксы. – Хотя, вспоминаю нашу поездку сюда, думается мне, что раньше тут царил не такой разгром. Странно…

Кулескор спешился, осмотрелся: нашлись пара мечей, арбалет с вырезанным гербом, подковы и две покрытые личинками массивные туши. Венчали их обглоданные конские черепа со следами скобления мелкими зубами. Между павших лошадей нашлись человеческие останки. Туловище распороли вместе с бронёй, отделив от торса конечности и голову. Кажется, выели кишки и половые органы. Остатки доспехов валялись рядом с кистями рук и стопами ног внутри. То, что хищники не смогли достать из латных перчаток и тяжёлых сапог.

– Ищейки маркиза исследовали округу? – спросил барон. Военачальник кивнул. – Соседние города проверяли? Выжившие не могли скрыться там?

– Бегло изучили, города сейчас закрыты, – громыхнул командир. – Только телеги с провиантом из уцелевших хозяйств принимают. Крестьянство вымирает, хозяйства пустеют. Скоро в городах начнётся голод. Но дело не в этом.

– Их не похоронили, – продолжил его мысль Плод. – Если города закрыты, а вокруг только пустые хозяйства из-за начавшихся боёв, то куда делись тела? И что за царапины на черепах? На диких животных не похоже, клыков не вижу.

– Морриз, – обратился комтур к одному из разведчиков, – какие свежие следы нашли?

– Сир, чужих следов нет! – ответил тот, переглянувшись с сослуживцами. – Тут только люди и кони наследили! Даже собачьих и волчьих следов нет!

– Что за дрянь… – пробубнил Лорбели. – Кулес, ты гораздо опытнее меня в охотничьем деле. Твоё мнение?

Старший барон медленно огляделся. На востоке вдоль линии горизонта тянулся тракт, по которому они приехали сюда. Далеко на северо-востоке маячили шпили безымянного городка, а к северу, по левой стороне тракта, виднелась сторожевая башня, что с такого расстояния показалась башней мага. К западу и югу располагались пустоши с редколесьем. Ничего, к чему мог привязаться глаз.

– Карта есть? Я эти земли плохо знаю, – ответил он.

– Не нужно карты, я вырос в здешних местах, – сказал комтур. – Какие мысли?

– Совсем свежих следов действительно нет, – Кулес продолжал осматриваться. – Пару дней назад здесь прошёл ливень, грунтовку и побоище хорошо подмыло. Давность последних присутствующих на таком узком пятачке не определить. Но кое-что смущает меня. Плод, увидел?

– У меня нет орлиной зоркости, как у тебя.

– На бортах телег такие же следы скобления, как на черепах, – старший барон указал латной перчаткой на разгромленную баррикаду. – Заметили?

– Это говорит о том, что кто-то пытался прорваться с места побоища? – комтур показал разведчику на однй из повозок, тот кивнул. Лорбели продолжил: – Этих следов действительно мы не запомнили, но ощущение… Дьявол, узнаю оперение у одной из стрел. Мародёры. Лига Тейбара гадит не только нам, но и фанатикам. Тут других крупных банд не водится, мы всех передушили.

– Где они могут хорониться? – Кулескор подтянул поясной гарнитур. – Полагаю, кто-то напал на них здесь. Если они выжили, то должны остаться свидетели. Или какие-то следы.

– Знали бы, расправились бы уже. Но зацепки искать долго не придётся, – Лорбели указал на возвышающийся вдали к северо-востоку каменный лесок о дюжине шпилей. – Морайсне, главный торговый партнёр Наркивьи. У нас там только агентурная сеть в местном ордене, следят за бурмистром. Всё ещё проверяем его лояльность общему делу.

– Командуй, сир, – Кулес подозвал оруженосца, надел шлем и седлал коня. – Найдём ублюдков, клянусь Вечным Светом. Найдём и отомстим, кто бы не перебил наших.

– В тебе просыпается волк, друг мой, – великан позволил себе улыбку.

– Орден – та же семья, – проговорил старший барон. – Та же стая. За стаю полагается рвать.

– Ты мыслишь правильно, – нечто патетическое прокралось в его голову из уст Лорбели.