Читать книгу Аджимушкай. Непобежденный гарнизон. Пьеса в 6 актах - Константин Стерликов - Страница 8

Май 1942 г. Военные с усталыми хмурыми лицами спускаются длинными шеренгами в каменоломни. За ними идет гражданское население, унося с собой домашний скарб, какой только можно взять. Ведут за собой даже домашних животных – коров, собак, овец, коз и прочих. Живая река стекает во тьму катакомб…

21 мая. Штаб под землей, оборудованный в небольшом отсеке. Стены затянуты белой тканью, отчего помещение кажется более просторным. С потолка свисает несколько мутно-желтых электрических лампочек. Посередине большой стол, за которым собрались старшие офицеры.

Ягунов. Товарищи! Обстановка такова, что наши части с тяжелыми боями, вынуждены были оставить Керченский полуостров и эвакуироваться на Тамань. Последние суда уходят на правый берег. Возможно, переправа уже закончена.

Поставленную нам задачу мы выполнили. Мы остановили противника, задержали его на несколько суток у поселка Аджимушкай, дав тем самым возможность нашим войскам переправиться на Кубань.

Но мы сами оказались отрезаны от основных сил, и попали в окружение.

Сейчас под землей находится около 20 тысяч человек, включая гражданское население. Нам необходимо принять коллегиальное решение о наших дальнейших действиях.

Я готов выслушать все предложения.

Верушкин. Пока немцы не поняли, что к чему, кто мы, сколько нас, и пока у них не сложилась четкая линия обороны, предлагаю нанести сокрушительный удар, идти на прорыв к проливу, и переправляться собственными силами.

Парахин. А раненые? Их сотни… Как быть с ними?

Верушкин. Подумаем как взять с собой. Главное – прорваться… Здесь мы загнаны в угол, мы в каменной ловушке. Когда немцы повернут и обрушат всю свою мощь на нас – не останется ни раненых, ни живых.

Оставаться здесь нельзя, с каждым часом мы теряем преимущество. Если не выйдем в ближайшее время – все погибнем.

Бурмин. Не сильно ли пессимистично, товарищ полковник?

Стены крепкие, даже строить ничего не надо – «природные доты», еще и каменные. Не зря, уже в критические дни, здесь размещался штаб Крымского фронта, склады и госпиталя. Мы надежно скрыты от обстрелов.

Все попытки штурма каменоломен обернулись для фашистов полным провалом. Немцы боятся нас, не смеют даже сунуться в штольни…

Верушкин. Это пока. Они вряд ли сюда полезут, они поняли, что попытки проникновения в катакомбы, оборачиваются для них большими потерями. Они сделают другое. Они возьмут нас в плотное кольцо блокады. Это они умеют. На это им сил хватит. Потом придумают что-нибудь еще. Враг у нас умный и коварный. Это надо учитывать. Мы лишены какой-либо маневренности. По сути, мы в тупике. Мы в полной изоляции, причем специфической, подземной.

И сколько мы сможем продержаться?

С оружием и боеприпасами у нас не ахти…

С продовольствием, насколько мне известно, тоже не ресторан «Абхазия».

Но самое опасное сейчас то, что в каменоломнях нет источников воды.

Два колодца на поверхности, на нейтральной полосе. Это значит, с учетом того, что фашисты теснят нас все дальше в «Скалу», что с каждым днем вода будет доставаться очень дорогой ценой. И неизвестно, сколько мы еще сможем с боями брать воду с наружных колодцев. И что тогда?

Далее. Галереи освещены только главные, основная масса людей останется в полной темноте. К тому же здесь всегда низкая температура, постоянный холод и сырость.

Ну и как воевать в таких условиях?

Бурмин. Воевать можно в любых условиях, если подойти с умом, на войне комфорта не бывает…

Ягунов. Кто еще что думает?

Панов. Я тоже считаю, что оставаться под землей, бесперспективно и опасно. И вряд ли мы сможем пробиться к проливу. Кольцо вокруг нас уже достаточно плотное, много бронетехники и артиллерии стянуто. И Федор Алексеевич прав, немцы с каждым днем, если не с каждым часом перебрасывают в наш район свежие войска и все больше затягивают удавку. Разведчики уже видели части «СС» и какие-то элитные саперные подразделения, что говорит о серьезности намерений противника. Это и понятно – близость к пограничной зоне пролива.

А вот западное направление сейчас гораздо слабее. Я предлагаю уходить в Крымские леса, к партизанам.

Парахин. До партизан 120 километров по вражеской территории. Майские ночи короткие. В голой степи такая масса народа как у нас, станет отличной мишенью… Это будет массовый расстрел, подобный тому, что случилось при отступлении наших войск. И сколько дойдет? Сотня, десяток?

Панов. Жертвы в любом случае будут, хоть в поле, хоть здесь…

Левицкий. Но в степи на полностью открытом пространстве, мы действительно все поляжем… Куда ни пойди – везде стена.

Парахин. Безвыходных ситуаций не бывает. Любая задача имеет решение.

Левицкий. А что со связью с Большой землей? Может вызвать подмогу?

Парахин. Связи пока нет. Радисты запрашивают, но нам не отвечают. Сменились коды и шифры. Очевидно считают, что это провокация, ловушка.

Связь нам необходима. Будем работать, думать, как ее установить.

Левицкий. Если бы нас услышали, было бы значительно легче принять решение, в свете общей фронтовой обстановки.

Панов. Нам нельзя долго ждать. Ситуация меняется в часы. Нужны решительные действия, пока противник не опомнился. Опять же здесь я разделяю мнение Федора Алексеевича. В любом случае, надо выбираться и искать оптимальный выход, как это сделать.

Парахин. А нужен ли этот выход? Мы думаем о том, как себя спасти, или о том, как нанести врагу максимальный урон? Положение у нас исключительное, во всех смыслах. Да, мы оказались в небывало тяжелых условиях, но эти трудности поправимы, если подойти к ним с должными усилиями и вниманием. А то, что нас несколько тысяч с оружием в руках, оказались в тылу фашистов, это тоже говорит о многом.

Мы можем принести пользу Родине именно здесь, день и ночь уничтожая ненавистного врага. Облегчить положение на фронте нашим, оттянуть часть немецких войск на себя.

Бурмин. Я согласен с Иваном Павловичем. Я думаю, не надо никуда прорываться. Любой прорыв будет сопряжен с большими потерями в личном составе и исход его неизвестен. Если говорить о переправе через пролив, у нас нет надежных плавсредств и под огнем береговых батарей и авиации, от нас ничего не останется.

Разумнее и эффективнее создать Подземную Крепость… Для немцев это будет полной неожиданностью. Они считают, что мы обречены, и будем только и делать, что пытаться вырваться отсюда. Вот мы и преподнесем им настоящий сюрприз. Они и так уже нас боятся.

Необходимо создать надежную систему защиты, на входах по периметру оборудовать пулеметные гнезда, расставить мины, ловушки, определить места дозоров и постоянные наблюдательные пункты. Методично выходить на поверхность и атаковать. Недостающее оружие и продукты можно брать в бою.

Нас тысячи. Представители, наверно всех родов войск, каждый с уникальным боевым опытом, которых можно свести в небывалое единое мобильное воинское соединение. Организовать службы тыла, диверсионные группы, наладить радиосвязь.

Надо использовать создавшиеся, как кажется безнадежные обстоятельства для непристанной борьбы с оккупантами. Если посмотреть под другим углом, на наше, казалось бы, безысходное положение, можно найти много преимуществ именно в вопросах тактики.

Я уверен, мы сможем немца изрядно потрепать. И опять же сохранить людей, под каменным укрытием, а не на открытых участках в степи, совершая броски и «прорывы», не располагая информацией об особенностях обороны противника и его численности. Даже сейчас понятно, что вокруг нас скопились значительные силы и пробить этот заслон будет очень сложно. Поэтому у нас есть шанс достойно продолжать сражаться.

К тому же вряд ли мы будем здесь долго. Наша армия перейдет в наступление, и мы, в тылу, окажемся как нельзя кстати.

Парахин. Несомненно. Наш долг – бить врага, и использовать все средства и возможности. А идея подземной цитадели, сильного очага сопротивления в расположении войск Вермахта, очень даже привлекательна и вполне осуществима.

Верушкин. Крепости изжили себя еще в 17 веке…

Бурмин. Но хорошо показали себя в Испании в 38-м!

Гарнизон под прикрытием неприступных стен, выходит, когда враг его не ждет, наносит стремительный мощный удар и возвращается под защиту своих бастионов. В нашем случае еще лучше. Мы появляемся буквально из под земли, когда и где – предугадать нельзя. Здесь ходов великое множество. Бьем противника и растворяемся в темноте подземелья. То, что фашисты считают каменной западней, может превратиться для них в неуловимую крепость, серьезную проблему, в кошмарный сон. Если все хорошо организовать, мы можем стать очень грозной силой.

Ягунов. В 1941 году здесь действовал небольшой партизанский отряд, всего около сотни человек. И действовал весьма эффективно. А когда высадился наш десант, они ударили немцам в спину. Мы можем все это повторить. И нас в разы больше и удар по врагу будет значительно мощнее, чем в 41-м. Мы можем сильно помочь успеху предстоящего десанта.

С трудностями быта я думаю, справимся. На Акмонайских позициях, под проливными дождями, в окопах, в грязи, с перебоями питания, тоже не санаторий был. Ничего, выстояли…

Местные помогут освоить катакомбы.

Предложение нашего комиссара и товарища Бурмина мне нравится. Наша задача – перемалывать силы врага, пока есть возможность.

К тому же приказа на отход у нас не было.

Попробуем установить связь с керченским подпольем, с Большой землей, будем действовать сообща.

Верушкин. Да поймите же вы, товарищи дорогие, что в той сложившейся стратегической обстановке, десанта не будет, ни через неделю, ни через месяц. Может и в течении года на наш берег никто не высадится. Гляньте на карту, вспомните последние сводки. Крымский фронт разгромлен, обстановка на всех участках фронтов крайне нестабильная. О каком десанте может идти речь? Нам бы эти позиции удержать… Последние донесения были очень тревожными. На данный момент, на нашем направлении, у армии нет сил для наступления. Тем более для серьезного броска через пролив. Это же очевидно.

А у нас физически не хватит никаких сил сражаться в полной изоляции, без еды и воды…

Нас уже «не слышат» в радиоэфире, или считают погибшими, или пропавшими, или еще невесть что.

Единственная возможность для продолжения борьбы – прорыв, чем быстрее, тем лучше, и соединение с регулярной армией.

Еще неизвестно до чего немцы додумаются.

Парахин. Ну на фронтах не все уж так плохо. Под Харьковом у нас успехи. Под Ростовом положение стабильное. Готовится наступление под Ржевом и Ленинградом. И мы остались не в изоляции – в Крыму мы не одни. Севастополь уже сколько сражается в окружении, и помощь ему оказывается. Мы можем создать подобный оборонительный рубеж и добавить фашистам головной боли. Не говоря уже об уроне, который мы им можем нанести в живой силе и технике. Нельзя упускать такую возможность. Я бы даже сказал, уходить отсюда – просто военное преступление.

Бурмин. Каменоломни большие, разветвленные и запутанные. Это нам на руку. Стены крепкие, как броня танка! Так, что, я думаю, мы вполне можем выиграть этот бой!

Парахин. Я беседовал с личным составом, солдаты готовы биться до последнего вздоха. Сомневающихся и колеблющихся очень мало. Я считаю, надо формировать Подземный Гарнизон.

Ягунов. (задумчиво) Что ж… С учетом всех мнений, будем действовать так.

Попытаемся прорваться к проливу. На берегу, по рации, вызовем наши суда. От катакомб до моря сделаем коридор, через который вынесем раненых, выведем гражданских. А также слабо боеспособные части. В случае успеха, всех их эвакуируем на Тамань. В каменоломнях останутся наиболее стойкие и испытанные в боях. Я думаю, это будут моряки-пехотинцы 83-й бригады, пограничники 95-го полка, солдаты 276-го полка НКВД, группа Бурмина и политработники.

Под землей еще никто не воевал, в этом есть момент непредсказуемости и неопределенности для врага. Иван Павлович и товарищ Бурмин правы, мы не должны упускать шанс ведения войны в тылу противника, тем более в непосредственной близости к береговым укреплениям. Все согласны? Проголосуем!

Присутствующие поднимают руки.

Ягунов. Вот и отлично. Почти единогласно.

Итак, надо подготовить приказ о создании полка обороны Аджимушкайских каменоломен имени товарища Сталина.

Парахин. Хорошо, Павел Максимович!

Ягунов. Исходя из предварительно имеющихся данных о численности, весь личный состав разделить на 4 батальона. 3 базовых, один охранный. Распорядок дня установить обычный для воинского соединения, без каких либо поблажек и скидок на условия подземелья. Особое внимание уделить занятиям по тактике и политической работе. Следить за дисциплиной. За малейшее нарушение – судить со всей строгостью, по законам военного времени.

Гражданских закрепить также на постоянное место пребывания. Никаких вольных хождений и перемещений. Расставить караулы. Территорию патрулировать. Установить систему паролей и пропусков. Быть бдительными, пресекать все попытки проникновения подрывных и подозрительных элементов под видом мирного населения. Организовать трибунал и особый отдел. Усилить охрану входов.

Детали обговорим в личном порядке.

Бурмин. Ну все, скоро запоет немчура похоронные песни, эх дадим мы им жару!

Панов. На море воевали, на суше воевали, в воздухе тоже доводилось, теперь и под землей повоюем…

Левицкий. Ну если с умом, оно везде можно.

Верушкин. Если прорыв удастся, я все же останусь с вами.

Ягунов. Разве это «разумно»?

Верушкин. Вы меня совсем не поняли. Я за людей беспокоюсь, не за себя.

Мое место здесь. Я от опасности никогда не бегал. Да и вдруг вам пригодится полковник химических войск.

Бурмин. (протягивая руку) Нам все пригодятся Федор Алексеевич, кто готов фрица бить… в любых условиях!

Сводка Совинформбюро от 23.05.1942 г.

«…В течение 23 мая на Харьковском направлении наши войска закреплялись на занимаемых рубежах, отбивали контратаки пехоты и танков противника и на некоторых участках вели наступательные бои. На Изюм-Барвенковском направлении происходили упорные бои, в ходе которых наши войска отбивали атаки противника и наносили контрудары по войскам противника.

По приказу Советского Главного Командования наши войска оставили Керченский полуостров. Войска и материальная часть эвакуированы. Эвакуация проведена в полном порядке.»