Читать книгу Не люби меня осторожно. Рассказы и повести. 1999-2007 - Константин Зарубин - Страница 4

Роберто – итальянец, это и коту понятно. Его фамилия – Мариани. Однажды он завалил экзамен на аттестат зрелости, не поступил в университет и не стал юристом. Кроме того, Роберто не стал медиком, преподавателем, инженером, журналистом, а также представителем ряда других квалифицированных профессий, итальянские названия которых ласкают слух.

В итальянском, как известно, все названия ласкают слух. Даже если сказать «Роберто ни хера не зарабатывает», всё равно получится красиво: (безударные гласные произносите отчётливо) Роберто нон гуаданья ун каццо.

Несмотря на то, что это не совсем правда. Полгода назад Роберто вернулся из армии и сразу устроился продавцом в магазин бытовых электроприборов. Не очень большие, но всё-таки деньги, причём евро. Четыре месяца он ходил в белой рубашке среди сверкающих холодильников, а потом наступило лето. Лето, как сказал Евгений Гришковец, это такая штука… Его надо обязательно провести. С одной стороны, если ты уже в Италии, то ехать как бы никуда и не надо. Но это безнадёжно российское представление. Естественно, Родина томит итальянцев. Родина томит даже норвежцев, которые на первом месте в мире по уровню жизни.

Находясь среди холодильников, Роберто прочитал в переводе модный британский роман про отдых на Ибице. В романе описывалось, как тысячи прикольных молодых людей и девушек пьют спиртные напитки, глотают безобидные наркотические препараты и без конца живут беспорядочной половой жизнью, причём всегда в презервативах. Потом возвращаются домой, обновлённые. Если вам двадцать один, но эта картина не привела вас в мечтательное настроение, то надо где-нибудь провериться.

Роберто не нуждается в проверке, потому что мечтал каждый рабочий и нерабочий день. И вот настало лето, но денег от этого не прибавилось. Роберто понял, что Ибицу в этом году не потянет, по крайней мере, в качестве прикольного молодого туриста. Но вы же знаете, есть другие варианты. Даже я, например, работал однажды физруком в детском оздоровительном лагере в Анапе. Сказал, что лыжник по специальности. Днём лицедействовал, ночью полноценно жил. Без наркотических препаратов, правда. И Роберто тоже сразу подумал, не поехать ли на Ибицу в качестве прикольного молодого бармена или спасателя.

Замыслы с размахом (пер. Б. Пастернака) гибнут не только от долгих отлагательств, но также в силу организационных трудностей. Особенно если есть параллельный вариант, без трудностей. У приятеля Роберто, например, есть двоюродный дядя, который живёт на Крите. Живёт и имеет там пять ресторанов «Зорба», один ресторан «Грек Зорба» и две таверны «Танец Зорбы». А также русский ресторан «Тройка» непосредственно в Ираклионе. Кроме того, несколько летних баров в тургородках вдоль побережья.

В частности, в Малии. Малия – это набережная и улица. Там не живут люди, только туристы. Тем более летом.

Здания расположены по следующей схеме: гостиница – бар / ресторан – ювелирный магазин – сувенирная лавка – дискотека – гостиница – бар / ресторан – ювелирный магазин и т. д. на протяжении двух километров.

В баре, где работает Роберто, постоянно сидят англичане. Они смотрят футбол и пьют. Вот сегодня вечером, например, Фулхэм играет против, страшно сказать, MAAAAN!!! UNAAAAAITED!!! Англичане молодые, не очень молодые, шумные, пьяные, многие только что купались – в шортах и футболках с Фестским диском. Матч они смотрят прямо так, мокрые. Роберто оглох, вспотел и для разнообразия болеет за Фулхэм, который неожиданно побеждает. Разражается полный пандемониум, причём Ворд извещает меня, что такого слова в русском нет, но пусть оно пока будет. Красивое слово.

Англичане выбегают на улицу, стихийно перегораживают её и раскачивают проходящий зелёный автобус, от радости. Роберто и Маурицио, дополнительный итальянец, на время покидают стойку. Они стоят в дверях бара и с восхищением смотрят на действия англичан.

В два часа ночи Роберто наливает последнюю пинту. Он, вообще-то, очень устал, но сейчас они с Маурицио искупаются в ночном море, ополоснутся под холодным пляжным душем и по дороге столкнутся с двумя девочками. Когда я говорю «столкнутся», я абсолютно буквален, потому что Маурицио сворачивал за угол и врезался прямо в мягкое, длинноволосое и приятно пахнущее, то есть в Веронику.

Другую девочку, между тем, зовут Лена. Она тоже очень приятно пахнет (летом, молодостью, красным вином из медного карафа, морем и вполне сносной косметикой), только волосы у неё немного короче, и она не настолько мягкая. Потому что Вероника могла бы, например, и диету какую-нибудь соблюдать, ей бы это не помешало.

Тут следует пояснить, что девочкам по восемнадцать лет, и наиболее важна для нас Лена. Если Лена покупает диск Ронана Китинга, то Вероника тут же заходит в соседний торговый центр и покупает такой же, хотя и старается этого не афишировать. Мальчики тоже сначала нравятся Лене, недолго, а потом уже они нравятся Веронике. Хотя сама Вероника им не очень. Это грустно, но естественно, так как Лена не только стройней, но также симпатичней и умней, а британскую попсу она слушает, потому что в этом нет ничего плохого, даже если вы до сих пор думали иначе. Плохое есть совсем в других вещах.

Далее. Сейчас август, а позади у Лены и Вероники первый курс юридического факультета. Если бы Лена (и, соответственно, Вероника) родилась лет на семь пораньше, то ей, возможно, довелось бы любить песню петербургской группы «Сплин» про далёкую от народа девушку, которая ходила голой на лестницу и улицу, хотела повеситься, но помешали сессия и институт в целом.

Лена никогда бы не пошла голой на лестницу, не говоря уже об улице, но у неё тоже состоятельные родители, сложный темперамент и преждевременное пресыщение действительностью. Весь первый курс, особенно зимой, когда световой день чрезвычайно короток, Лену преследовала депрессия, и от этого в неё влюбилось в два раза больше юношей, чем за тот же период предыдущего года. Когда у Лены депрессия, она напряжённо смотрит чуть влево, хлопая ресницами, и отвечает односложно. Это ей очень идёт, поверьте мне на слово.

Родители Лены и Вероники полетели соответственно на Антильские о-ва и в Кушадасы. Но девочки, согласно российскому законодательству, уже достигли совершеннолетия; у них даже есть право голоса. Довольно никчёмное в России право, но не в этом дело. Девочки с родителями не полетели, а полетели, как мы уже понимаем, на Крит.

Маурицио, напомню, столкнулся с Вероникой, и вполне естественно, что между ними быстро установилась взаимная симпатия. Сначала, конечно, они познакомились. Роберто и Лена познакомились заодно. На следующую ночь у итальянцев был выходной, так что все встретились перед закатом и пошли на одну из пляжных дискотек. Там Роберто предложил Лене сигарету, но она поморщилась и сказала, что не курит. Тогда как Маурицио и Вероника сразу же выкурили по три сигареты, выпили, потанцевали и вскоре начали целоваться. Вероника, кстати, всегда говорит, что курит ради фигуры, но поскольку это единственное, что она делает ради фигуры, то на фигуру это никак не влияет.

Здесь особенно ярко проявилась существенная разница между натурами Лены и Вероники. Я имею в виду, Роберто так вот сразу не удалось покорить центральную нервную систему Лены (вспомните о сложном темпераменте, пресыщенности и т. д.) Получилось это у него только часа через полтора, когда ЦНС стала утрачивать контроль над Леной в пользу системы более периферийной.

Рыба, как известно, гниёт с головы, но женщина – это не рыба, скажу я вам. Женщина вообще вершина эволюции, и на мякине её не проведёшь, но в каждой женщине есть своя пятая колонна, которую принято называть «сердце». Поэтому завоёвывать женщину с головы бесполезно. Эта истина так убелена сединами, что её знает даже Роберто. По крайней мере, интуитивно.

Через две смены (Тоттенхэм – Арсенал 1:2; Челси – Брайтон 3:0) у всех четверых была следующая ночь, но уже, в основном, в разных местах. Вероника сначала вернулась с Маурицио в гостиницу, а потом они снова пошли на дискотеку. В целом неплохо, но у Роберто и Лены вышло значительно романтичней. У Роберто был взятый напрокат мопед, и они поехали из Малии на восток. Совсем недалеко, километров пять. Там есть раскопки минойского города, из которого три с половиной тысячи лет назад что-нибудь возили на осликах в Кносс.

Раскопки, конечно, за забором и даже под крышей, я их просто так вспомнил. А за раскопками, если чуть дальше проехать прямо по камням и кустам, такой разъеденный водой каменный берег и ещё дальше вправо пляж какого-то пансионата. А прямо напротив пляжа – маленький остров, то есть скала, торчащая из воды. Лена и Роберто разделись и поплыли к острову, причём прибой там довольно сильный, к тому же было темно и везде потенциально опасные щербатые камни. Лена громко визжала и то и дело грозила захлебнуться; Роберто плавал вокруг и нагонял на неё страху.

В пансионате же в ту ночь происходило особенное развлекательное буйство. На пляже стояли и танцевали люди, звучала музыка, в бухте раскачивалась из стороны в сторону иллюминированная яхта. И вот, когда Роберто и Лена, задыхаясь от плавания и смеха, только-только начали выкарабкиваться на щербатый остров, по всему этому острову рванули фейерверки. Я ничего не придумываю, это честно так было, можете справиться в пансионате – они каждый сезон так делают, неоднократно. Фейерверки очень красиво взмыли в эгейское небо над Эгейским морем. Я сознательно не буду писать ничего более восторженного, чем «очень красиво», ибо если вы не понимаете, насколько это было красиво для Лены в тот момент, то что же вы тогда вообще понимаете.

Когда фейерверки затихли, Лена и Роберто взобрались на остров и обнаружили там группу молодых людей, которые налили им виноградной водки и дали сигареты. Потом они сидели на острых камнях, спиной к Криту. Лена курила, кашляла, и ей было щекотно, когда Роберто целовал её шею.

Лена, как вы понимаете, будет довольно отчётливо помнить эту ночь на протяжении всей жизни.

Но перенесёмся в неизбежную осень. Лена с Вероникой сидят у Вероники дома, смотрят в окно и курят. У Вероники очень хорошая квартира, отчего город за окном кажется ещё невыносимей. Первая и четвёртая пары сегодня были пропущены в связи с депрессией. Звучит баллада в исполнении Эроса Рамазотти. На столе стоит плохо сваренный кофе. Через полчаса Лена встаёт и идёт на курсы итальянского.

– Аллора… Аллора… Ти соно дивертито… ой, ти сэй дивертито… ой, ты же женский род, значит… Ти сэй дивертита ин ваканца? – спрашивает её соседка по парте.

(В полном соответствии с методикой преподавания иностранных языков, после фронтальной работы происходит дальнейшая отработка нового материала в парах.)

– Си, говорит Лена. А фатто кальдо тутто иль темпо. Ио э ла миа амика андавамо ин дискотека оньи сера. Аббьямо пассато дуэ сеттимане ступенде. Что там ещё можно сказать?…

В этом году, помимо депрессии и университета, у неё есть сигареты и итальянский. Она курит только два раза в неделю, у Вероники, чтобы не притупить воспоминания. И два раза в неделю ходит на курсы итальянского. Когда она учит итальянский, ей кажется, что она действует, что она делает всё, что в её силах. Бездействие было бы невыносимо. Роберто перестал писать ей, но она всё ещё собирается в Италию, в апреле. Могу вам сообщить, что она не поедет в Италию ни в апреле, ни вообще в ближайшие двенадцать лет. Кроме того, она бросит курсы итальянского в конце февраля и скоро забудет почти всё, что выучила.

В Италию поедет Миша.

Фамилия у Миши – Иванов. Это не стереотип и не отсутствие у меня фантазии. Ивановых действительно много, и Миша один из них. Классическая русская литература описала бы его, как «недурного собой, но несколько суетливого молодого человека с чрезвычайно живыми глазами и большой головой, как будто бы не находящей себе места на тонкой длинной шее». (Когда подобное пишут в начале XXI века, меня передёргивает, поэтому такая вот нехитрая уловка.)

Когда Миша впервые обратился к Лене с вопросом, она ответила ему односложно, глядя чуть влево. Она была в депрессии. Впрочем, Миша тогда развёрнутого ответа не ожидал, поскольку спросил «Вы ко мне?» и, соответственно, услышал «нет». Миша учится на дизайнера и работает парикмахером. Дело происходило в салоне красоты и прошлой осенью.

Лена тогда ходила к другому мастеру. Миша видел её очень редко, но к весне судьба улыбнулась ему, и другой мастер уволился, чтобы стать домохозяйкой (по имени Катя). Миша уговорил Катю порекомендовать его Лене; надеюсь, вы не запутались. Вообще говоря, в жизни Мише нравились (и продолжают нравиться) многие вещи, например, история древнего мира и трёхмерное моделирование. Ещё у Миши было две с половиной девушки (точнее даже две и три четверти, ведь с той дробной они всё-таки встречались почти три месяца и однажды ночью всё почти-почти случилось; в общем, для пятнадцати лет это можно зачесть за девушку; сейчас Мише двадцать два, кстати), и они ему тоже нравились, иногда очень сильно.

Но всё померкло в сравнении с теми днями, когда он стриг Лену, по предварительной договорённости. Обычно Лена приходила в половине пятого или в пять. С самого утра Миша начинал последовательно чувствовать все те вещи, которые у Сент-Экзюпери чувствует приручённый Лис, ожидающий прихода Маленького Принца (и которые в детстве казались мне такими непонятными и неправдоподобными). Он приходил на работу в четыре, и до Лены обычно успевал постричь от одного до трёх клиентов, причём всех плохо, поскольку был слишком счастлив и взволнован для любой деятельности, требующей навыка и внимания. Самое странное, что, как только появлялась Лена, он успокаивался и принимал смутно снисходительный профессиональный вид, отпускал выверенные шутливые замечания и выполнял свою работу в целом великолепно. Точнее, так всё выглядело со стороны. Внутри Миша, естественно, мучился каждым сказанным словом и думал, что руки у него безусловно растут из задницы.

Вернувшись с Крита, Лена первым делом решила постричься. Роберто как-то обронил, что ему нравятся короткие волосы. Лена вошла в салон, села в кресло и отразилась в зеркале. На лице Лены, в свою очередь, всё ещё отражались фейерверки на щербатом острове, ночное эгейское небо, многочисленные оргазмы и нарастающее опустошение. Если на лице красивой женщины отражаются такие вещи, сопротивляться вообще бесполезно. Нужно садиться и писать имэйл, начинающийся со слов «Предвижу всё…». То есть сразу сделать наибольшую глупость из всех возможных, чтобы потом уже прогрессировать было некуда. И можно было забыть всё, как страшный сон.

Вот такой я умный задним умом. И Миша был умный тем же образом. Он пригласил Лену на состязание парикмахеров со своим участием и даже занял третье место, потому что она согласилась. Потом он её ещё три раза приглашал в разные места. После этого она перестала соглашаться, потому что при четвёртой встрече Миша, сияя, объявил, что тоже стал учить итальянский и тоже хочет весной поехать в Италию. Лене сначала захотелось его ударить. Вслед за этим было тихое отвращение. И такое чувство, как будто у неё украли что-то очень ценное, важное и единственное. С тех пор её интерес к итальянскому (но не к Роберто и сигаретам) постепенно гаснет и, как уже говорилось, иссякнет в конце февраля.

Миша же продолжает заниматься итальянским почти каждый день. Он тоже ходит на курсы (только на другие), два раза в неделю, и в придачу к этому довольно много занимается дома. Когда он учит итальянский, ему кажется, что он действует, что он делает всё, что в его силах. Бездействие было бы невыносимо. Лена перестала стричься у него, и он уволился из салона и устроился в компанию, торгующую элитной сантехникой, но в конце апреля он всё-таки поедет в Италию, и десять дней будет говорить по-итальянски с продавцами и официантами, потом вернётся, познакомится со своей будущей женой и после этого забросит итальянский навсегда, так и не добравшись до слова pietoso, четырёх форм congiuntivo и даже до спряжения правильных глаголов в passato remoto.

До них доберётся Аня.

Аня явно дурна собой, безо всяких оговорок и пояснений. Не уродлива, но дурна. Она учится в одном вузе с Мишей, на курс младше. На одном общевузовском мероприятии она даже познакомилась с ним. Она знает девочек из Мишиной группы, и это позволяет ей бывать неподалёку от него. Аня любит ходить в университет; ей нравится ехать в метро, идти по обледенелым плиткам вдоль ограды парка, подниматься по истоптанным лестницам, медленно шагать по коридорам на переменах. Он может в любой момент появиться откуда-нибудь. Хотя, конечно, довольно редко бывает в университете. К девочкам из его группы Аня испытывает пресловутую смесь любви и ненависти. Любви в этой смеси, пожалуй, больше. Огорчает только, что это Мишин последний год.

Аня узнала, что Миша принялся учить итальянский, несколько дней назад и ещё не успела записаться ни на какие курсы. Но она уже купила один неплохой аудиокурс и справочник по грамматике. Сразу после Нового года она всерьёз возьмётся за дело. Бездействие было бы невыносимо. Характерно, что она долго не будет никому говорить о том, что учит итальянский. Мише – никогда.

Через полтора года она уже будет достаточно бегло говорить по-итальянски и с ходу переводить маме песни Челентано. Этим, однако, дело совсем не ограничится. Ещё через полгода она сумеет устроиться секретарём в итальянское консульство. Благодаря работе она познакомится с Элио, сорокалетним преподавателем русского языка и законченным русофилом из Пизы. Постепенно их дружеские отношение перерастут в предбрачные. После свадьбы Аня переедет в Италию.

Что касается Роберто, то он до конца своих дней будет помнить русские выражения «я тебя люблю» и «жопа», которым его научила Лена. Дальше этого дело не зайдёт.

2005