Читать книгу Астра Иванова. Похождения современной взрослой девушки, или Невезучая - Кора Бек - Страница 8

Ранним утром 15 сентября 1995-го года я приехала на Московский вокзал. Спустя полчаса с большим жёлтым чемоданом времён юности моей бабушки и с клетчатой китайской сумкой в руках я села в электричку сообщением Санкт-Петербург – Малая Вишера.

Обрадовалась, обнаружив свободное место у окна. Время в пути занимало около трёх часов, и теперь его можно было приятно скоротать, глядя в окно. Напротив меня расположилась старушка в строгом сером пальто, в начищенных до блеска чёрных туфлях, с аккуратно уложенными седыми букольками на голове и спокойным, умным взглядом ясных серых глаз, на редкость удачно гармонировавших с цветом её волос. Типичная представительница очень уважаемой мною нашей старой петербургской интеллигенции. Я поздоровалась с ней и заняла своё место.

На улице стоял ясный чудный день, за окном светило неяркое сентябрьское солнце, но на душе у меня почему-то было неспокойно. Своей интуиции я всегда доверяла, и это, внезапно охватившее меня чувство беспокойства, не позволяло сейчас мне расслабиться и подумать о том, что ждёт меня впереди. Придерживая одной рукой сползавшую с деревянной скамьи китайскую сумку, я пыталась понять, чем вызвана моя тревога.

Проверила портфель. Все документы были на месте, включая направление на работу. На дне сумки я нащупала кошелёк, заботливо упрятанный туда бабушкой. А вот туго набитая косметичка, наоборот, оказалась на самом верху. Ну, это уже мамочкина работа: бери, кто хочет! Ведь моя матушка считает, что воспитанные девушки не должны пользоваться косметикой. Слава Богу, её мнение разделяют далеко не все. А то представляете, какими бы мы, девчонки, ходили страшными – ненакрашенными?

Когда моя рука, поочерёдно перебирая в сумке все вещи, коснулась немного шероховатой резиновой поверхности, я вздрогнула, а лоб мой покрылся лёгкой испариной. Ага, моя настырная бабуля умудрилась-таки всунуть мне в дорогу грелку! Понимаю, что для профилактики. Понимаю, что любя. Но если кто-нибудь вдруг обнаружит у меня эту самую грелку, то что он обо мне подумает?

Конечно, резиновое изделие можно выбросить в ведро, но жалко. С одной стороны, это какие-никакие, а всё ж деньги, а с другой – вещественный, так сказать, знак внимания и заботы любимой бабушки. Пришлось грелку оставить, но желание проверять сумку дальше, чтобы узнать, не забыла ли я что-либо из вещей дома, прошло.

Задумчиво глядя в окно электрички на умиротворяющий душу осенний пейзаж, я прислушивалась к своему внутреннему состоянию. Проклятая тревога не уходила. Она то покалывала в груди, то подступала удушьем к самому горлу, и даже торжественно—тихая красота осени от этой тревоги не спасала. Я закрыла глаза и мне удалось задремать, ведь сегодня подъём у меня был очень ранним.

Разбудил меня какой-то шум. Электричка стояла на месте. Несколько мгновений, не в силах так сразу стряхнуть с себя сон, я сидела, прислонив голову к стенке, и уговаривая своё сознание открыть глаза.

Между тем электричка тронулась. С быстротой, достойной скорости дневального на тумбочке, глубокой ночью приветствующего высокое армейское начальство, я выпрямила спину и распахнула глаза. Сидевшая напротив меня старушка куда-то исчезла. Я оглянулась по сторонам. Количество пассажиров в вагоне заметно уменьшилось. За окном электрички промелькнуло название станции, от которой мы отъезжали: «Чудово».

На пороге вагона показались двое, о чём-то споривших между собой, кондукторов. Я бросилась к ним. В ответ на мой отчаянный возглас: «Неужели мы проехали Чудово?», специалисты железной дороги абсолютно спокойно пожали плечами: «Ну да, проехали. Что, весь день нам здесь стоять?» Затем заглянули в мой билет и удивились: «Вы-то что переживаете, если у вас билет до Малой Вишеры? Это же следующая станция».

Я села обратно и задумалась. Действительно, билет я брала до Малой Вишеры. Но так я поступила из-за того, что название этой станции, как конечного пункта моего назначения, мне обозначил чиновник из минобразования. Вот я и решила, что в городе Чудово железнодорожная станция носит название «Малая Вишера». А что? У нас в стране всё возможно.

Карту Ленинградской области я тоже не удосужилась толком рассмотреть: нашла город Чудово, да и успокоилась. Правда, меня несколько смутило, что г. Чудово, расположенный на границе Ленинградской и Новгородской областей, относился почему-то к Новгородской области, а ведь я брала направление на работу в минобразования Ленинградской области. Но я не стала придавать этому большое значение. Теперь же выясняется, что Чудово и Малая Вишера – это ещё и два разных населённых пункта. Ну и ну! Как пить дать, сотрудник школьного отдела оплошал. Ему всё о картошке во время нашей встречи хотелось поговорить, нет чтоб мне дорогу толком объяснить! Придётся теперь возвращаться обратно. В Чудово.

Электричка прибыла на станцию Малая Вишера. Глотнув свежего воздуха, я прошла в здание вокзала. В билетной кассе выяснилось, что электричка в нужном мне направлении отправится через час. Ну, что за день! Почему так долго? Я взяла в руки багаж и вышла на улицу.

Минут пять я сидела на давно не крашенной деревянной скамейке, уныло рассматривая доступные моему взгляду местные достопримечательности. Да, интуиция меня не подвела: я приехала не туда, куда надо было. Размышляя о превратностях судьбы, я вдруг заметила, что вокруг меня крутится один старичок. Худенький, маленького росточка, в длинном, изрядно-поношенном жёлтом плаще, такого же цвета фетровой шляпе образца 70-ых годов (помню, у моего дедушки была такая же), с худощавым лицом, с проницательным и в то же время весёлым взглядом бледно-голубых глаз, с небольшой бородкой и усами цвета пожухлой соломы. Я подумала, что он похож на домового (доброго домового, оберегающего дом от всякой напасти), и улыбнулась ему. Старичок, и в особенности его шляпа, внушили мне доверие.

Шустрый дедуля присел рядом со мной на скамейку и, откашлявшись в усы, завёл разговор.

– Здоровья тебе, девица-краса! Я – Ерофей Алексеевич. А ты, вижу, не из здешних мест. Кто будешь, милая, и откуда к нам прибыла?

– Меня зовут Астра, – чуть запнувшись, ответила я и, немного помявшись, добавила: Астра Иванова. Я из Петербурга.

– Стало быть, из Ленинграда, – хитро улыбнувшись, сказал дед и пояснил: Те, кто войну пережил, привыкли называть вещи своими именами, и для нас Ленинград навсегда останется Ленинградом, городом-героем. А всё остальное – это просто словесная шелуха, опиум для народа!

– Но Санкт-Петербург – это исконное название города, – попыталась было возразить я, но мой собеседник, внезапно оживившись, меня перебил:

– Послушай, дочка, а ты случайно не родственница нашего тракториста Фёдора Иванова? Он давеча говорил, что у него племянница живёт в Ленинграде и, вроде как в гости собирается приехать.

– Нет, не родственница, – поспешно ответила я и, не сумев скрыть досады, заметила: Много Ивановых живёт в России. Меня постоянно спрашивают, не состою ли я в родстве с тем Ивановым, или с другим?

– А ты не дуйся, дочка, – рассмеялся Ерофей Алексеевич. – Ведь, если здраво рассудить, то все мы между собой родственники, народ-то, чай, один.

Заметив моё нежелание развивать эту тему дальше, разговорчивый старичок поинтересовался, что я делаю на привокзальной площади и, узнав, что я случайно проехала нужную мне станцию, предложил меня подвезти, поскольку частным извозом он в том числе зарабатывает себе на жизнь. Я обрадовалась, что не нужно больше ждать, но радость моя оказалась несколько преждевременной.

На небольшой площадке, огороженной деревянным частоколом, и, по-видимому, отведённой местными властями под парковку, стоял старенький «Запорожец» зелёного цвета. Даже не совсем зелёного. Судя по его внешнему виду, этот железный конь побывал во многих переделках. Он со всех сторон имел вмятины, царапины, латки. Боковое окно было затянуто полиэтиленовой плёнкой, а лобовое стекло оказалось пробитым, и от этого отверстия, подобно лучам солнца, расходилось множество трещин. Погрешности корпуса заботливый хозяин закрасил. Наверное, зелёной краски у него не нашлось, поэтому все вмятины, царапины и латки были окрашены в весёлый салатовый цвет. В итоге получился конь в яблоках. Картинка ещё та! Как говорится, не для слабонервных. И хоть я на свою нервную систему никогда не жаловалась, при виде этой чудо-техники я испуганно попятилась назад. Нет-нет, только не это!

– Ну, как тебе моя машина? Красавица, правда? – Ерофей Алексеевич с любовью смотрел на свой автомобиль. – Вот уже четверть века служит мне верой и правдой. Конечно, ломалась иногда, но потом снова отважно бросалась в бой. Это, милая, не просто машина, а настоящий танк Т-34!

Я, наконец, обрела дар речи и попыталась отказаться от сделанного мне предложения:

– Хорошая у вас машина, Ерофей Алексеевич! И на танк действительно очень похожа… Только я, боюсь, в этот танк со своим ростом не помещусь.

– О чём ты говоришь, дочка? Да я на моей любимице директора нашего совхоза в своё время возил, а это, знаешь, какой мужик был? Настоящий Илья Муромец! Жаль, совхоз наш развалился, и Герман Николаевич уехал с семьёй в Германию, а то бы по сей день на моей ласточке катался, уж так она ему нравилась!

– Она и мне очень нравится, Ерофей Алексеевич! Но, я думаю, Герман Николаевич с вами ездил налегке, а у меня, видите, сколько багажа с собой? Очень жаль, но, видно, мне придётся другую попутку поискать.

– А я тебе говорю: Влезешь, ещё и место останется! – продолжал настаивать на своём дед Ерофей.

Наверное, ему позарез нужны были деньги.

Я нехотя открыла дверцу машины. Пока я рассматривала её изнутри, шустрый дед подхватил в обе руки мой багаж и зачем-то понёс его к капоту. Я насторожилась. Он что, за неимением другого подходящего места, собрался запихать мои вещи между мотором и прочими автомобильными тарахтелками? Ну, что за странный старик! И я тоже хороша, купилась, видишь ли, на его шляпу, как будто бы это – самый главный признак благонадёжности человека! А может, у него с головой не всё в порядке? Уж больно разговорчивый дед, тут что-то не то…

Я бросилась наперерез старику, пока он не успел испортить мои вещи машинным маслом. Маленькая, но на удивление тяжёлая дверца машины больно ударила меня по ноге. Завтра там появится синяк, большой синяк. Ну, почему мне вечно не везёт?

Прихрамывая, я подошла к деду и от удивления застыла на том же месте. Мотора не было! А было обычное и, кстати, очень чистенькое вместилище для багажа, куда Ерофей Алексеевич легко и ловко, как цирковой жонглёр, уложил мой чемодан и сумку. От неожиданности я продолжала тупо смотреть вниз. А владелец удивительной машины рассмеялся и гордо сказал:

– Что, милая, не доводилось ещё видеть машины, у которой капот с багажником при рождении поменялись местами? Садись, поехали. Сейчас убедишься, что мой Т-34 – лучший танк в мире!

Мысленно упрекая себя за свои глупые, необоснованные подозрения, я вновь открыла дверцу машины и услышала добрый совет:

– Ты, дочка, главное – откинься чуток на спинку сиденья и подбери коленки к подбородку, тогда точно в мою ласточку влезешь. Герман Николаевич только так всегда и ездил. Как он говорил: для большего удобства.

Делать было нечего. Сначала, охая и ахая, я разместила большую часть своего туловища на продавленном сидении. Потом, постанывая от боли, подобрала ноги к подбородку. Зрелище было ещё то! Конечно, я всегда отдавала себе отчёт в том, что я – девушка достаточно крупная, но находясь внутри «Запорожца», я ощутила себя Гулливером в стране лилипутов.

Шустрый дед завёл мотор и машина, издав тяжёлый, едва ли не человеческий вздох, тронулась с места. Я подумала, что этому бедному мини-танку давно не приходилось везти на себе такой тяжёлый груз.

Всю дорогу Ерофей Алексеевич о чём-то без умолку говорил. Я старалась, думая о своём, время от времени вставлять в его монолог что-нибудь вроде: «Да-да», «Ага», «Конечно», создавая таким образом видимость диалога. А сама переживала о том, как я завтра появлюсь перед учениками хромая, да ещё и с огромным синяком на ноге. Засмеют же черти! При этом, откровенно говоря, мне всё ещё до сих пор не верилось в реальность происходящего, в то, что я решилась пойти работать в школу. Меня не покидало ощущение, что я смотрю кино, в котором главная роль отведена девушке, внешне похожей на меня.

Эта мысль показалась мне весьма любопытной, и я мысленно стала развивать тему в данном направлении. А может, мне и в самом деле попробовать в следующем году сдать документы в театральный институт? Ведь в школьные годы я ходила в театральный кружок, действовавший при Доме пионеров, а во время учёбы в пединституте дважды участвовала в студенческих театральных постановках. А может, у меня талант? Может, во мне дремлет великая актриса?

Между прочим, в своё время я не стала поступать в театральный только из-за того, что я посчитала свою внешность слишком посредственной для этой профессии. Теперь я понимаю, какая я была глупая! Можно подумать, все артистки, играющие в кино или в театре главные роли, – сплошь красавицы! Правильная постановка света, хороший грим, и – вперёд! Ну, даже если у меня не получится стать артисткой, второе высшее образование не помешает. Можно работать киноведом, или театральным критиком. Всё ж будет поинтереснее, чем в школе.

– Ну, вот она, твоя школа, дочка, – вдруг откуда-то издалека донёсся до меня старческий, чуть хрипловатый голос.

Я очнулась от своих мыслей. Действительно, мы подъехали к школе. Ерофей Алексеевич, как галантный кавалер, быстренько обежал вокруг машины и открыл дверцу с моей стороны. Изнутри ручка была сломана, из-за чего дверца не открывалась, зато со стороны эта сцена, думаю, смотрелась шикарно. Ведь так встречают только высоких гостей.

Не скрою, даже зная истинные причины поведения моего случайного водителя, в этот момент я почувствовала себя кинозвездой. Для полноты ощущений мне не хватало сейчас красной ковровой дорожки Каннского кинофестиваля. Но неожиданно эту дорожку мне заменили зрители.

Из калитки школьного двора вывалила весёлая гурьба школьников. Я поняла, что мой звёздный час настал. С широкой белозубой улыбкой, как и положено кинозвёздам, я собралась выйти из машины, как вдруг сильная боль пронзила мою ногу. Тут следует заметить, что за время поездки мои бедные ножки, пребывая в ненормальном положении (А я всю дорогу упиралась коленками о подбородок), довольно ощутимо затекли. А теперь при выходе из машины я опять ударилась ногой о дверцу (Заметьте, уже другой ногой!).

С округлившимися от столь неожиданного финала моей звёздной истории глазами, кряхтя и постанывая, я выползла из разрекламированного Ерофеем Алексеевичем танка Т-34. Вместо бурных оваций восторженных зрителей я услышала громкий хохот, нет, даже гогот школьников, бесцеремонно разглядывавших меня и автомобиль, на котором я к ним прибыла. Затем раздались комментарии:

– Пацаны, смотрите, какая крутая тачка!

– Я думаю, что это последняя модель «Мерса»!

– Дурак, глаза разуй! Не узнаёшь «Тойоту»?

– Ах вы, черти окаянные! – беззлобно выругался Ерофей Алексеевич, после чего скомандовал: А ну-ка, дочка, отойди подальше и закрой дверцу.

Переваливаясь, как утка с одной ноги на другую из-за полученных ушибов, я поплелась к школьному забору. Мальчишки продолжали прикалываться. Вдруг их шутки и смех смолкли. Я оглянулась и увидела, что Ерофей Алексеевич дал задний ход. «Батюшки, куда он собрался ехать? – испугалась я. – Ведь в багажнике остались мои вещи!» А водитель «Запорожца», отъехав на несколько метров назад, вдруг нажал на газ и на большой скорости легко переехал через деревянный мосток, перекинутый между калиткой школьного двора и дорожной насыпью. Мальчишки дружно ахнули, а владелец мини-танка Т-34 горделиво улыбнулся и подмигнул мне, мол: «Знай наших!».

Поблагодарив Ерофея Алексеевича, с чемоданом и клетчатой сумкой в руках я вошла в школу. Окунувшись в приятную прохладу школьного холла, я постояла несколько минут у окна, дабы собраться с силами для дальнейшего пути, так как оказалось, что кабинет директора находится на втором этаже. Останавливаясь чуть ли не на каждой ступеньке, поднялась по лестнице. По-прежнему, с вещами в руках. А куда мне их было, собственно, девать?

Правда, при этом хорошее настроение не покидало меня. Во-первых, я наконец-то добралась до нужного мне места. Во-вторых, меня порадовал царивший вокруг безукоризненный порядок. Как будто я попала не в обычную школу, а в какой-нибудь музей. А ещё приятной неожиданностью для меня явилось знакомство с директрисой.

Откровенно говоря, я ожидала увидеть типичную тётку советского формата: толстую, с высокой замысловатой причёской, с холодным недоверчивым взглядом, с выщипанными в ниточку бровями и скрипучим, сорванным в словесных баталиях с учениками и с вышестоящим начальством голосом. Другая, скажем, более интеллигентная женщина, вряд ли сумела бы пережить (а мне об этом рассказывал чиновник из минобразования) за последние тридцать лет череду начальников бывшего областного отдела народного образования, а ныне министерства образования Ленинградской области. Её бы давно, простите за правду, скушали бы.

Директор Чудикинской средней школы оказалась маленькой, хрупкой и весьма моложавой женщиной. По её внешнему виду я дала бы ей не больше 45-ти лет. У неё было приветливое, располагающее к себе лицо, и спокойный внимательный взгляд. Елена Ивановна мне однозначно понравилась, и я с удовольствием её поприветствовала:

– Здравствуйте! Моя фамилия Иванова. Всё, что я уже успела здесь увидеть, мне очень понравилось. Надеюсь, и я смогу быть вам полезной.

– Весьма похвальное желание, – Елена Ивановна внимательно и почему-то немного удивлённо взглянула на меня поверх очков в тонкой роговой оправе. – Но, позвольте узнать, чем вызвано ваше желание приносить пользу нашей школе?

– Я хочу оправдать ваше доверие! – не задумываясь, тут же выпалила я заученную ещё со школьных лет формулировку из разряда «на все случаи жизни».

– Доверие?..

Елена Ивановна сняла очки и задумчиво потёрла переносицу, как будто пыталась что-то вспомнить, или понять.

– Ну, вы же сами пригласили меня на работу, точнее, поддержали мою кандидатуру, когда неделю назад в телефонном разговоре вам предложили меня в качестве учителя русского языка и литературы, – уже менее уверенным тоном возразила я.

По глазам Елены Ивановны я ясно видела, что она этого разговора не помнит. Как же так? Что, я зря сюда приехала? Моё место кто-то успел занять, либо здешние учителя решили поделить между собой отведённые мне в школьной сетке расписания часы работы? Директор Чудикинской средней школы больше не вызывала во мне чувства приязни, но, как утопающий хватается за соломинку, так и я предприняла ещё одну попытку реанимировать память своей собеседницы.