Читать книгу Учитель драмы - Корен Зайлцкас - Страница 5

Дети после целого дня в бассейне были слишком измотаны для ванной. Поэтому они отправились в страну снов, пахнущие хлоркой и алоэ.

Я тоже была выжата как лимон. Но это была не будничная изможденность, а приятная усталость, всегда сопутствующая полезной деятельности. Я гордилась собой. Мы с детьми куда-то выбрались. Мы были бок о бок с людьми, которые не прокалывают дочкам уши в младенчестве и не закупаются в оптовых магазинах. Бесплатный обед доказал, что я еще умею находить выход из сложных ситуаций. Так же как и список гостиничных номеров у меня в смартфоне.

Я решила лечь попозже и поработать над сайтом, который обещала сделать местному таксидермисту, но вскоре обезвоживание организма сморило меня как опиум. Еле доковыляв до постели, рухнула и уснула на восемь часов, даже не просыпалась от кошмаров или – каким-то чудом – детских воплей.

В пять часов утра я встала по будильнику. Пролистала фотографии в галерее мобильного и набрала номер.

– Спасибо за ваш звонок в «Оделл Резорт», – сказал чопорный электронный голос. – Нажмите «1», чтобы забронировать номер или столик в нашем ресторане…

Когда ответил человек, похожий больше на живого, чем на электронного, я попросила соединить меня с гостями из номера 210. Хорошо было бы назвать хоть пару имен, но, по всей видимости, я имела дело с совсем молодым ночным дежурным, который изнывал от одиночества и не видел никого с часа ночи. Скорее всего, он до сих пор функционировал только благодаря бесконечным кружкам кофе и был рад даже нашему краткому общению.

– Одну секунду, – сказал он, соединяя меня.

– Алло? Сейчас сколько времени? – Голос человека из 210 звучал ожидаемо сонно.

– Здравствуйте! – бойко сказала я, имитируя американский акцент. – Это Аманда со стойки регистрации. Мне та-а-ак жаль, что я потревожила ваш сон. Просто тут экстренная ситуация…

– Что? – Это прозвучало несколько истерично, как будто он ожидал услышать от меня, что на его арендованную машину упало дерево.

– У нас возникли трудности с кредитной картой, которую вы предоставили, когда въезжали.

– Моя Чейз Виза? – В его голосе промелькнуло смущение. Может быть, он думал, что с него собираются взять плату за просмотр фильмов для взрослых?

– Да, сэр. Ваша Чейз Виза. Менеджер, который вас заселял, забыл ввести в компьютер некоторые данные.

– Нужно, чтобы я спустился к стойке?

– О нет, сейчас так рано. Я и так уже вас разбудила, тем более, как я уже сказала, это наша ошибка. Если вы продиктуете мне нужные цифры, я смогу вас зарегистрировать по телефону.

Последовала пауза, и я испугалась, что он меня раскусил. Но выяснилось, что он просто пытался нащупать в темноте свой бумажник. После того как он назвал мне номер карты, дату истечения срока действия, защитный код из трех цифр и полное имя держателя карты – Майкл П. Рондо, – я рассыпалась в благодарностях и снова извинилась.

– Мы хотели бы предоставить вам скидку за причиненные неудобства, – сказала я. – Я вычту сто долларов из вашего счета.

Когда дети проснулись, я включила им их любимую передачу – с дилетантской анимацией и жуткой музыкальной заставкой. Они почти не двигались во время просмотра, пока не началась реклама игрушек, а потом и крики: «Мама! Смотри! А можно мне такую?» И тогда мне пришлось произносить очередную душераздирающую речь про то, что нам надо экономить. Я чувствовала себя виноватой из-за этих ограничений. Мои дети не должны были вырасти избалованными и грубыми, с неоправданным чувством вседозволенности, но в то же время мне не хотелось, чтобы роскошь они видели только на страницах журналов.

– А можно мне мороженого? – спросил Фитц.

Я оторвала взгляд от телефона.

– На завтрак?

– Он еще слишком горячий.

– Ну ладно, – сказала я, роясь в морозилке. – Вот. Возьми и сестре одно.

Когда он ускакал в комнату с двумя порциями кислотно-голубого фруктового льда, я вернулась к изучению возможностей своего нового приложения для изменения голоса (Эффект: Человек, Мужчина; Звонок из: Офиса). Затем я набрала номер.

Голос ответил:

– Доброе утро. «Оделл Резорт энд Спа».

– Доброе утро, – сказала я, но звук шел совершенно не тот.

– Алло? – проговорил в трубку клерк, пока я переключала настройки. – Вы еще здесь?

Я ответила, используя свой лучший американский акцент:

– Я пытаюсь связаться с Майклом Рондо.

– Одну минуту.

На другом конце линии прозвучал знакомый голос.

– Алло.

– Алло, мистер Рондо? Я звоню из Чейз Виза.

– Что теперь? – В его голосе было больше раздражения, чем час назад, но все же он не стал интересоваться, почему я звоню в отель, а не на мобильный телефон.

– Я вынужден вам сообщить, что по вашей карте наблюдается подозрительная активность. В последнее время вы не совершали крупных покупок в интернете?

– В начале этого месяца…

– Дорогостоящие покупки в последние несколько часов?

– Нет. Нет, не совершал… – я представила, как он нервно вытирает покрывшийся испариной лоб и хлопает глазами, опухшими после ночных походов к мини-бару. – Я дал кому-то номер своей кредитной карты прошлой ночью. Кому-то из отеля.

– Ох, что же. Сейчас такие схемы очень распространены. Значит, я отменяю эти транзакции и возвращаю средства на ваш счет. Также нам нужно будет заблокировать вашу карту. Мы сразу же ее перевыпустим и отправим вам.

– Спасибо. Я такой идиот, даже не подумал.

– Такое происходит очень часто. И это совсем несложно исправить. А теперь, чтобы мы были уверены, что вы действительно Майкл Рондо, не могли бы вы подтвердить номер вашего Социального Страхования? Замечательно. Я ненадолго поставлю вас на удержание.

В ту субботу Рэнди вернулся в Катскилл к моему так называемому тридцать второму дню рождения. Дата была выдуманная, как и возраст. Отвертеться не получилось – Рэнди увидел мои фальшивые документы еще на одном из первых свиданий. Он тогда сказал: «Грейси! Нам нужно шампанское! Тебе ровно столько лет, на сколько ты себя чувствуешь!»

Так что каждый год мне приходилось торжественно задувать на две свечи меньше, чем следовало. На самом деле меня это не сильно волновало. Если бы вранье о своем возрасте считалось преступлением, то половина Голливуда сидела бы за решеткой.

Фитц нарисовал мне открытку, а Китти собрала букет ромашек. Как только Рэнди удалось оторваться от своих каталогов флоридской недвижимости, он начал бегать с детьми по жухлому газону, а я наблюдала за ними со своего приземистого садового лежака.

– Грейси! – крикнул Рэнди. – Ты это слышала? Китти, спой нам про буквы!

Наша дочь улыбнулась своей почти беззубой улыбкой и пропела алфавит, немножко проглотив середину:

– Эйч-ай-джей-кей-ам-ням-ням-пи…

– Рэнди? – Фитц дернул отчима за карман брюк.

– Да, дружок?

– Тебя зовут Рэнди, да? А маму – Грейси?

Время на секунду остановилось. Я не рассказывала Рэнди про Мелани. Я даже не упоминала Оделл. Дети были такими маленькими, всегда действовали импульсивно и не задерживали внимание на чем-то одном подолгу, так что в основном говорили о мультяшных осьминогах или о том, что произошло за последние пятнадцать минут. Никогда не произносили: «А помнишь, как…», ведь были слишком заняты клянченьем печенья.

Рэнди положил руку Фитцу на плечо.

– Все правильно. Полное имя твоей мамы – Грейс.

Я одобрительно кивнула.

Фитц уже снова открыл рот, но Рэнди поднял его, перевернул вверх ногами и издал вопль гладиатора, который развеселил их обоих.

– Я рада, что ты дома, – крикнула я. – Недавно читала исследование о пользе активных игр! Намного лучше телевизора или приставки!

Китти и Фитц уснули к семи вечера, и тогда Рэнди пожарил нам стейки. Мы ужинали в патио, болтая о детях и стараясь заполнить тишину, которая изредка нарушалась шорохом от почесывания комариных укусов.

– Не хочешь открыть подарки? – спросил Рэнди.

– О, не стоило! Мы же должны экономить деньги.

– Там ничего особенного.

Я приняла из его рук коробку с плохо скрываемым восторгом. Рэнди всегда подбирал безупречные подарки. Разорвав упаковочную бумагу, я увидела электронную пилку для ног, но не это было самое худшее. На ней все еще висел ценник из сувенирного магазина какого-то аэропорта.

– Спасибо? – Я задумчиво крутила подарок в руках, а Рэнди начал рассказывать о кубинской еде во Флориде.

– Там есть такая штука. Мохо и рельена. Или рельена и мохо? Короче, это лучше, чем секс, ничего подобного я в жизни не ел!

Я отрезала себе еще кусочек остывшего стейка, когда разговор сошел на нет.

– О, чуть не забыла, – сказала я, доставая из своего кармана номер социального страхования Майкла Рондо. – Вот. Карта еще не пришла, но это моя страховка.

Рэнди почесал гладковыбритую щеку. Флорида сделала его лучше. После обвала рынка недвижимости он прилично набрал в весе. Зато теперь он посвящал время, свободное от жены и детей, пробежкам, отчего его подбородок лишился своего сиамского близнеца.

– Спасибо, Грейси, – сказал он своим «искренним» тоном, который звучал на удивление формально.

– Не за что. А что у тебя по той сделке в Коконат Гроув?

– Все еще уточняем детали.

– Но оно продвигается?

– Кажется, да.

– Ох, слава богу. Когда ты сказал, что мы пропустили ту последнюю выплату…

Он произнес свою обычную речь про то, что не хотел делить шкуру неубитого медведя, потом извинился и ушел якобы в туалет, захватив с собой пустой бокал.

Когда его не было, я старалась не слишком внимательно рассматривать наш дом с подгнившей крышей и водостоками. Когда мы его купили, Рэнди был уверен, что косметический ремонт сможет удвоить его стоимость. Я поверила. Он знал местный рынок. Только в 2008 году, в тот самый момент, когда мы беседовали с генеральными подрядчиками и вели жестокие споры по поводу строительных материалов, кредитный кризис – безудержный пир человеческой глупости, импульсивности и жадности – взорвал мировую экономику. Наш ипотечный кредит растворился в воздухе, и нам пришлось отказаться от реновации кухни и ванной.

После того как дом потерял в цене, банки начали отказывать нам в каких-либо денежных ссудах. Это было неприятно. Но, что гораздо хуже, они перестали выдавать деньги и всем остальным – настоящая катастрофа для бизнеса Рэнди. Его покупатели не могли платить по счетам, а собственники перепугались и поубирали вывески «Продается» со своих лужаек.

Рэнди вернулся, на лбу появилась испарина.

– На чем мы остановились? – спросил он.

– Мы говорили о деньгах, которые ты получишь с той сделки. Мы сможем закрыть просроченную выплату? И отдать деньги за этот месяц?

Он почесал кончик носа.

– Не уверен, что денег хватит на все.

– Ну, тогда та квартира во Флориде, которую ты хочешь снимать, пока подождет. Живи пока в мотеле. Мы не можем позволить себе новые расходы, пока не отдадим долги. Что насчет нашей арендуемой недвижимости? Ты следишь за всеми ежемесячными выплатами?

Рэнди затряс ногой под столешницей.

– Рэнди?

– Я ее заложил, нашу арендуемую недвижимость.

– Что? Когда? Господи, Рэнди, – сказала я, яростно сминая салфетку. – Когда речь идет о наших деньгах, ты постоянно увиливаешь!

– Я просто не хотел сбивать тебя с толку. Обсуждать каждую мелочь – не лучшая стратегия принятия правильных решений.

– Как и держать все в секрете! Полагаю, теперь это чертовски очевидно. И что мы будем делать? Мы не можем потерять это место.

– Почему нет? – Вопрос показался мне настолько идиотским, что я решила даже на него не отвечать.

– Почему не лишить наших детей права на имущество?

Он все еще отбивал ногой мелкую дробь и смотрел как-то встревоженно.

– Это называется банкротство.

– Как ни называй полную катастрофу, менее дерьмовой она от этого не станет.

Я бросила салфетку в тарелку и начала отодвигать стул, когда Рэнди схватил меня за руку.

– Посмотри на это как на изменение условий ипотеки, которое сводит наши выплаты к нулю. Конфискация – это долгий процесс. Люди, бывает, годами живут в своих домах, причем без ежемесячных ипотечных платежей.

– Это не обсуждается.

– Но подумай о деньгах, которые мы сэкономим! Черт, да мы уедем отсюда с неплохой заначкой в кармане! Сможем вложиться в дом во Флориде поприличнее. Там куча предложений.

– Ты действительно считаешь, что кто-то даст нам кредит после такого? Наши счета окажутся во всех черных списках.

– Мои – да. Но не твой, – он мягко погладил рукой карман рубашки, где лежал номер страховки Майкла Рондо.

– А что насчет ценностей? Как мы будем учить детей выполнять обязанности?

– У нас есть полное моральное право не платить. Кредитор соглашается на определенные риски, когда предоставляет ипотеку.

– Что за бред…

– Оглянись, Грейси. Компании объявляют себя банкротами каждый день. «Кмарт»[9]. «Юнайтед»[10]. Иногда это единственное разумное решение для бизнеса.

– Мы не «Юнайтед»! Никому нет дела до того, что мы облажались.

– Тогда просто не будем говорить детям об этом.

– Блестящий план. А если в один прекрасный день мы придем к опечатанной двери? Что тогда? Как ты им это объяснишь? Пусть лучше конфискуют арендуемую недвижимость. Этот дом нам нужно сохранить.

– Этот дом был залогом для арендованных.

– Господи, Рэнди! Ты не думал хотя бы поговорить со мной, прежде чем заложить место, где мы живем?

Он сжал челюсть.

– Слушай, ты же никогда на самом деле не хотела знать, что происходит. Тебе подавай безделушки и деньги на расходы. Ты как ребенок!

Чуть позже, после того как мы разошлись по разным углам, я мыла посуду. Рэнди подошел, развернул меня и поцеловал – этого, как он считал, достаточно, чтобы сгладить конфликт. В этот момент я успела заметить маленькую белую каплю, свисающую с его носа.

– Не хочешь немного эхинацеи, милый? – спросила я, отстраняясь от него. – У тебя, кажется, началась хроническая простуда.

– Да ладно, Грейси. У тебя день рождения. Не будь такой.

– Какой?

– Мы не одни такие. Половина ипотек в стране не выплачивается.

– А я вот одна, если уж зашла об этом речь. Ведь пока я сижу здесь как на иголках, ты уезжаешь во Флориду. Если дела правда так плохи, мы должны поехать с тобой.

– Нет. Нет, вам лучше остаться здесь и начать собираться. Знаешь, обрубить все концы.

– А ты что будешь делать?

– Ну, зарабатывать нам на жизнь для начала.

– На жизнь? Ха! Так ты это называешь?

– То есть ты хочешь сказать, что я там чем-то другим занимаюсь?

– Вообще-то это был намек на то, что ты зарабатываешь мало, но теперь у меня появились сомнения. Есть что-то, о чем ты хочешь мне рассказать?

– Тьфу ты. Просто признай это, Грейси! Признай, что ты считаешь каждую грязную пеленку, чтобы потом попрекнуть меня ею. Большинство женщин сказало бы: «Ой, Рэнди, наверное, так скучает по детям! Ему должно быть так одиноко!» Но ты думаешь просто: «Рэнди – самовлюбленная сволочь».

– Мама? – раздался голос с лестницы.

Когда я обернулась, увидела слезы в глазах Фитца. В руках он держал пустой стакан.

– Вы ругаетесь. Опять! Вы обещали, что не будете, но снова ругаетесь!

– Мы просто разговариваем, – соврал Рэнди. – Я говорю твоей маме, что из-за некоторых вещей не стоит ссориться. Нужно просто отпустить.