Читать книгу Цветные сны - Корней Азарофф - Страница 8

ТИХО ОТКРЫЛАСЬ И закрылась входная дверь. Глория вошла в темную квартиру и устало прислонилась к стенке. Джек встретил ее на автовокзале и, получив свой тяжелый чемодан с деньгами, настоял на чашке кофе. Ехать не хотелось, она знала, что этот кофе комом встанет у нее в горле, но с другой стороны ее очень интересовало, что у него на уме. Пришлось ехать. Однако открытий из этого посещения не получилось. Джек непринужденно болтал на разные темы, рассказывал ей о Канаде и Мексике… Вообще вел себя так, словно она безумно рада его видеть. И ни слова о делах. Получается, только время зря потратила.

Глория, не включая света прошла, в спальню. Именно поэтому она не заметила стоявшие у столика черные кеды с длинными шнурками. Потом она направилась в ванную, открыла воду и, приняв душ, вернулась в спальню в пижаме.

Всего этого гость уже не слышал. Вытянув ноги, скрестив руки на груди и сладко посапывая, он крепко спал в кресле. Ему повезло, что хозяйке ничего не понадобилось в гостиной.

Чувство усталости и нервное напряжение двух последних дней дали себя знать, и Глория уснула почти сразу, едва только успела головой коснуться подушки.

На следующее утро ее разбудил робкий лучик солнца. Не открывая глаз, она потянулась и подумала, что завтра уедет за город, в охотничий домик на берегу озера, и проведет там весь отпуск. Эта мысль доставила ей огромную радость и на душе потеплело. Там хорошо, потрясающе красивые места… Леса – дикие, густые, непроходимые, как-никак заповедник рядом, – озеро, подбирающееся прямо к ступенькам крыльца дома. И первозданная тишина. Никаких машин, «пробок», криков, суматохи города… Там отдыхаешь не только и не просто физически, там отдыхаешь душой, одновременно набираясь у природы новых сил для дальнейшей жизни в Хай-Корде. Воспоминания и этот домик – вот и все, что осталось ей от Тома.

А сегодня – на маникюр. Сделаем ноготки красивыми.

Обоняние стал подразнивать аромат какао. Она представила себе кружку темно-коричневого напитка. Кстати, как раз вчера она купила банку какао и не успела даже ее распечатать… Том не пил какао вовсе – его страстью был кофе. Поэтому «детский напиток», как он в шутку называл какао, она покупала только для себя.

Кто-то негромко насвистывал «Yesterday». Том тоже любил насвистывать по утрам.

Любил.

Глория замерла, открыла глаза… Но ведь… его же нет…

Кто ж это тогда свистит?!

Она не стала раздумывать над этим вопросом. Глория быстро перекатилась с боку на бок и вытащила из кобуры, лежавшей на столике рядом с постелью, «смит-и-вессон». Глянула на телефон, лежавший тут же – позвонить в полицию?..

Насвистывавший человек словно почувствовал что-то неладное – свист оборвался.

Ладно, попробуем обойтись без отметки в общегородской полицейской сводке. Грош ей цена, если она за себя постоять не сможет!

Она соскользнула с кровати, осторожно открыла дверь спальни и, держа револьвер в вытянутых руках, бесшумно ступая, медленно пошла к кухне… Все звуки окружающего мира заглушала кровь, стучавшая где-то в висках. Откуда-то изнутри накатило внезапное чувство страха и ощущение собственных незащищенности и беспомощности. Она чуть шевельнула пальцами, сжимавшими рифленую рукоятку «смит-и-вессона». Незащищенность? Может быть. Но не беспомощность!

Выставив перед собой оружие, Глория заглянула в кухню и удивленно замерла. Пусто. Никого. Даже странно, потому что она была уверена, что свист доносится именно отсюда. Может, показалось?.. Однако лежавшая на холодильнике черная кепка доказывала обратное. Взгляд скользнул на обеденный стол. Банка какао… Коробка с капсулами капучино… Самая большая кружка из всех, какие у нее только были… Распечатанная пачка печенья…

За спиной послышались шаги, и дуло «смит-и-вессона» метнулось к незваному гостю. Книга, которую тот держал в руках, шлепнулась на пол и раскрылась. Шевельнулись страницы, перелистнулись, замерли… Он проследил за ними взглядом и машинально прочел пару строк: «В ее руке блеснул маленький пистолет. Один выстрел, другой, третий…»

– «Конец Чарльза Огастеса Милвертона», – на этот раз безошибочно определил поклонник Шерлока Холмса.

Гость посмотрел на револьвер, потом снова на книгу и сделал вывод:

– Нервы сдают.

Он нагнулся, поднял книгу и сказал хрипловатым, как будто бы неожиданно севшим голосом:

– Доброе утро, миссис Вэпстер. Я и не слышал, когда вы вернулись.

– Откуда… вам известно мое имя? – она чуть растерялась от всего, что увидела, но оружие не опустила. И при этом поймала себя на попытке смотреть одновременно в двух разных направлениях: одним глазом – ему в лицо, вторым – на его разные носки. Удавалось это плохо, ибо расстояние между этими точками было изрядным – никак не меньше шести футов и трех дюймов2. – Что вы здесь вообще делаете? Вы что, здесь уже давно? Что вам надо? Вы кто?

– На какой вопрос мне ответить в первую очередь? И, миссис Вэпстер, вы уберите-то револьвер, он вам не понадобится.

– Вы так считаете? – он не проявлял никаких признаков агрессии, и она чуть приободрилась. – Я могу выстрелить, ранить вас или даже убить. Вы в курсе, что эта штука, – она легонько шевельнула «смит-и-вессоном», – опасна для жизни?

– Эта, что ли? – уточнил он и, недолго думая, сунул кончик мизинца в дуло револьвера. Глория инстинктивно отступила назад.

– Хотите – стреляйте, – он чуть пожал плечами. – В конце концов, имеете полное право. Неприкосновенность жилища, то да се… Да и потом… Не думаю, что моя смерть станет большой потерей для кого-либо. Хотя… мама, пожалуй, все же расстроится.

Она встретилась с ним взглядом. Это что? Блеф? Эпатаж? Бравада? Или какое-то чисто мужское желание покрасоваться пооригинальней?

Нет, это – что угодно. Но только не желание покрасоваться. И волновало его вовсе не направленное на него оружие, а то, что мама действительно расстроится.

А еще он на самом деле не боялся и был уверен, что она не выстрелит. В него не выстрелит.

– А что, если я сейчас вызову полицию?

– Зачем? – ошарашил он ее встречным вопросом.

– А мне с ними спокойней будет.

– Так, а я вас чем не устраиваю? Я ж вроде небуйный. Не шалю, никого не трогаю, починяю примус3.

– Что?.. – она невольно опустила оружие. – Что делаете?..

– При-мус по-чи-ня-ю, – произнес он. – Горелка такая. Шведы изобрели.

– Какой еще примус?.. – ей казалось, что еще минуту, и она просто проснется и просто обнаружит, что все это не более, чем элементарный, хоть и бредовый сон.

– Видимо, керосиновый, – он спокойно прошел мимо нее и положил книгу на холодильник рядом с кепкой.

Рейнджер только проводила его изумленным взглядом: ничего себе, в гостях – как дома!

– Слушайте, – она решила вернуть разговор в четкое и понятное ей русло, – а что грозит вам за нарушение неприкосновенности жилища, вы знаете?

Незнакомец засунул в кофе-машину капсулу с молоком для приготовления капучино и нажал кнопку. Машина негромко заурчала, пробила капсулу, и в подставленную кружку потекло горячее молоко.

– Это вы на Четвертую поправку намекаете?4 – уточнил он, сосредоточенно наблюдая за процессом.

– Я не намекаю, я прямо говорю!

Молоко было готово. Он выбросил использованную капсулу, впихнул в форму капсулу с кофе и снова нажал на кнопку. И потом только обернулся на хозяйку квартиры:

– Выговор. Максимум.

Приготовив кофе, он спокойно уселся возле обеденного стола и принялся непринужденно помешивать напиток ложечкой.

– А по какому такому праву вы пьете мой кофе и хозяйничаете здесь как у себя дома?

– Частично это право входит в четвертую группу прав Всеобщей декларации прав человека, статья, кажется, 25-ая – право на отдых. Да и вообще я зверски голоден.

– Ну так это ваши проблемы, – она взмахнула руками. – Я не обязана кормить какого-то проходимца!

– Говоря иначе, – скорбно вздохнул он, – вы не обязаны меня кормить по этой лягушачьей бумаге. Но я без пропитания не могу5.

– Что?.. – Глория буквально уставилась на него. – Какой… еще бумаге?..

– Да не обращайте внимания, – он улыбнулся, и улыбка была по-мальчишески широкой. – Непроизвольный ассоциативный ряд.

– Фантастика… – она просто уже не знала, что сказать.

– Не без этого, – согласился гость, – но все же в целом, мне кажется, там жанр несколько иной.

Там? Где «там», Господи?! У нее возникло стойкое ощущение, что он, разговаривая вроде как с ней, больше отвечает каким-то своим мыслям.

Она посмотрела на него с подозрением. Он вообще нормальный?..

– Не-не, с головой у меня все в порядке, – он без труда прочитал ее мысли. – Не ударялся ею уже давно.

Гость, не отвлекаясь от своей чашки, окинул ее краем глаза и опять улыбнулся.

– Что? – воинственно спросила она.

– Миссис Вэпстер, я, может, ошибаюсь, но, кажись, вы позабыли одеться. И больше, собственно, ничего.

Она глянула на себя, и ее щеки окрасил яркий румянец смущения – она стояла перед незнакомцем в одной пижаме. Почти раздета, но зато при оружии. Хорош наборчик, нечего сказать!

– Впрочем, – тут же с моментальной находчивостью, добавил он, – вы можете ходить так, как вам удобно. Это, в конце концов, ваша квартира. А на меня не обращайте внимания. Как на мебель.

– Размечтался! – не удержалась она.

Не до конца доверяя неожиданному гостю, Глория попятилась в прихожую – незнакомец, занятый своим кофе, даже не проводил ее взглядом.

Умывшись, Глория вернулась в спальню, сунула револьвер обратно в кобуру и стала переодеваться. Где-то она уже видела этого нахала. Но только где?.. Бывает такое – ты уверен, что видел где-то определенного человека, однако никак не можешь вспомнить, в каком месте и в какой ситуации. И вообще, кто он такой? По какому праву пролез в ее квартиру? С неожиданным злорадством она подумала, что такого права во Всемирной декларации точно не указано. Но документ документом, а этот… сидит в ее кухне и пьет, как ни в чем не бывало, кофе. Причем, пьет ее кофе! Что ему надо? Не ради же завтрака он сюда залез, в самом деле! И на вора совсем не похож… Воры так себя не ведут и тем более не знают наизусть статей из декларации прав человека.

А может… это необычный вор?.. Глория застегнула пуговицы на рубашке. Вот то, что он необычный – так это 100 процентов!

Перед тем, как снова выйти на кухню, рейнджер опять посмотрела на револьвер. Взять или нет?.. Так она хоть сможет оказать сопротивление в случае чего. Но с другой стороны… Она проспала с этим «сюрпризом» под одной крышей целую ночь, и он мог сделать с ней за это время все, что угодно.

Однако не сделал…

Что же все-таки ему нужно? Глория протянула руку, взяла с прикроватной тумбочки телефон и открыла дверь.

«Смит-и-вессон» остался в кобуре.

Гость уже успел выпить почти весь кофе и теперь развлекался тем, что читал рассказы. Увидев хозяйку, снова улыбнулся и спросил:

– Миссис Вэпстер, что вы будете, кофе, чай, какао? Я приготовлю. Не бойтесь, травить я вас не собираюсь.

– Очень любезно с вашей стороны, – заметила она, а потом командирским голосом заявила: – Хочу горячего чаю. С лимоном. Как русские пьют.

– Как русские?.. О! – загадочно отреагировал собеседник, потом кивнул, налил в чашку воды и засунул ее в микроволновку. – Мой вам совет – если вы пьете чай, купите уж чайник. Заваривать чай в воде, разогретой в микроволновке, – преступление против человечества.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Спросите любого китайца. У вас, поди, и чай-то только в пакетиках, – он даже не спрашивал, он откровенно утверждал, и эта уверенная догадка, со снайперской точностью попавшая в «яблочко», почему-то подействовала на Глорию раздражающе. Как травинка, которой щекочут пятку.

– И что, чай в пакетиках не имеет права на существование? – с вызовом спросила она.

– Имеет, – он вытащил из звякнувшей микроволновки чашку и положил в нее пакетик чая. – Но настоящий чай только заварной.

– Это я тоже могу спросить у любого китайца?

– Китайца, англичанина, русского, – покивал он и, быстро взглянув на нее, спросил: – Миссис Вэпстер, у вас есть знакомые русские?

– Нет, – честно ответила она.

– Будут, – заверил он с уверенностью и нарезал лимон аккуратными кружочками. Затем незнакомец непринужденно переместился к духовке, и Глория только тогда заметила, что духовка, оказывается, тоже работает.

– Кстати, миссис Вэпстер, а вы в курсе, что в мире для обозначения чая существует всего два слова?

«Да уж откуда мне!» – все на той же раздраженной ноте подумала она.

– Есть наше «tea», – продолжил он, так и не дождавшись ответа. – Это слово используют в странах, куда чай доставлялся морем. И есть «чай» или, например, как греки говорят – «цай». Это слово прижилось в странах, куда чай привозили по суше.

Он опустил дверцу, и через несколько мгновений на пустой тарелке с голубыми цветочками выросла горка обжигающе-горячих, дымящихся бутербродов.

– Не знаю, как вы, а я предпочитаю с утра перекусить. Ведь неизвестно, когда потом выпадет свободная минута. Тут бутерброды с сыром и беконом. И вместе, и по отдельности. Прошу!

Он пододвинул к ней чашку с чаем и подтолкнул блюдо с бутербродами, предварительно взяв себе парочку. От такой изысканной дерзости она просто лишилась дара речи, и все вопросы, что она хотела ему задать, растаяли в ее внутреннем возмущении. Нет, ну каков нахал! Бутерброды! «Прошу!» Это просто поразительно! Он определенно издевается над ней!

Чтобы дать улечься буре чувств, Глория сделала маленький глоток и украдкой стала разглядывать «утренний сюрприз», который снова склонился над книгой. Высокий, отлично сложенный. «Прожженный пройдоха, – почему-то решила Глория. – Хоть и нестандартный». Что есть – то есть, экземпляр штучный, это сразу ясно. Она чуть прищурилась. Черты лица, пожалуй, грубоваты, но их смягчает задорная, мальчишеская улыбка. Чуть широковатые скулы… Явный признак упрямства. Волосы цвета воронова крыла на солнце наверняка приобретают стальной металлический оттенок. Но замечательней всего, безусловно, его глаза. Серые, спокойные и ироничные.

Глория взяла с тарелки бутерброд. В общем, ничего, довольно симпатичный мальчик. Интересно, а сколько ему лет? На самом деле, сколько, а то выглядит он лет на двадцать с небольшим. Она откусила кусочек, хлеб аппетитно хрустнул… Вдруг она снова посмотрела на него, уже в открытую, внезапно озадаченная. Странно, если он пробрался в квартиру вчера, провел здесь ночь (рубашка, да, вон мятая, сразу видно), то почему его физиономия так гладко выбрита?..

– Слушайте, – она опустила чашку на блюдце и в упор посмотрела на гостя, – вы что, бритву тоже с собой носите? Ибо на человека не достигшего половой зрелости вы определенно не похожи.

Он прервал чтение, поднял голову и подпер подбородок ладонью. Она заметила, что в его глазах прыгают озорные чертики, словно он заранее знал, что этот вопрос прозвучит. Знал и уже давно приготовил ответ. И вообще вся эта ситуация, похоже, его немало забавляет.

– Нет, бритву я с собой не ношу, – Глория видела, что он едва сдерживает рвущийся наружу гомерический хохот, – я воспользовался бритвой вашего мужа. Вашей – не стал. Женскими, знаете ли, бриться адски неудобно.

Услышав это чудовищное по своей откровенности признание, рейнджер поперхнулась бутербродом и закашляла. «Сюрприз» тут же вскочил на ноги и легонько, предельно аккуратно, с деликатностью, которой она от него почему-то никак не ожидала, похлопал ее по спине.

– Запейте, – посоветовал он, пододвигая к ней чай, но она, прокашлявшись, замахала на него рукой, будто говоря: «Уйди ты, Бога ради!»

Он уселся обратно на свое место, отутюжил ладонью сгиб страниц в книге и чуть виновато развел руками:

– Я, конечно, прошу прощения, но, согласитесь, миссис Вэпстер, джентльмен не имеет права предстать перед прекрасной незнакомкой, заросшим, как дикобраз. Я и к куафюру вчера специально сходил, подстригся.

– Да? – ей польстил комплимент, но она скрестила руки на груди, решив выяснить, наконец, что за дурдом здесь происходит. – А этот самый джентльмен разве имеет право влезать к незнакомке в квартиру?

– Ну, миссис Вэпстер! Неужели вам чужда романтика? Да ладно, не разбивайте мне сердце!

– Слушайте, джентльмен, прекратите паясничать и ерничать! И вообще, уважаемый, кто бы говорил о джентльменстве, ведь вы даже не потрудились назвать своего имени.

– Так ведь вы не интересовались, – выдержав ее взгляд, невозмутимо ответил он. – Стало быть, вам это до лампочки. Спрашивается, чего это я тогда буду приставать к вам со своими именами-фамилиями?

– Зато теперь это меня крайне интересует.

Он едва заметно пожал плечами, словно сказав: «Сами хотели. Я не настаивал».

– Ну, меня знают только в определенных кругах, и лично вам мое имя ничего не даст, – он сделал паузу. – Хотя… кто знает. Как говорится: «Есть многое на свете, друг Горацио…»

Он оборвал цитату6 на полуслове, ибо что-то вдруг привлекло его внимание на страницах книги, лежавшей перед ним. Гость уткнулся в нее носом и как будто позабыл обо всем на свете. Прошла минута… две… три… Он определенно не собирался продолжать разговор.

– Хочу напомнить, – не выдержала Глория, – что я не нахожусь на странице этой книги и все еще жду ответа, мистер?..

– Купер, – в его глазах вспыхнули хитрые огоньки. – Эрик Купер.

– Просто Эрик Купер? Второго имени нет?

– А на кой оно мне? И с одним вполне нормально. Опять же отзываться легче.

Ответив на ее вопрос, Купер посчитал свою задачу выполненной, и в кухне снова наступила тишина. Он продолжил читать, а Глория, размышляя над услышанным, мешала ложечкой чай и пыталась вспомнить, где она уже видела своего удивительного гостя. Видела же! Она была уверена в этом точно так же, как и в том, что ее лошадь зовут Стелла. А что она, собственно, мучается? Надо у него же самого и спросить, где они встречались. Он не слишком церемонится, сидит тут… и самым наглым образом читает книгу… Бутербродов приготовил… Ишь, хозяйственный какой!

– Слушайте, – она вынула ложечку из чашки и постучала ею по ладони, – Эрик Купер, мы с вами где-то встречались. Где?

– Ну, естественно, встречались, – Купер положил голову на руки и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх. – Коротенько, у Ньютона в кабинете. Припоминаете?

Что?..

Она вспомнила ворвавшегося в кабинет лохматого, заросшего и небритого типа с фотоаппаратом. И вот то пугало лет под сорок превратилось в этого мальчишку?!

– Слушайте, мистер Купер, я не понимаю зачем, но вы мне определенно врете. Тому репортеру лет было…

– Нет, мэм, – со вздохом перебил он ее. – Иногда я могу соврать. Но не сейчас. Там, в кабинете, действительно был я… Я ж говорю – вчера был у парикмахера, сегодня с утра побрился. И вуаля! – перед вами homo sapiens вместо homo neanderthalensis.

Вот так – всего лишь побрился и стал человеком. Глория даже почувствовала легкое разочарование – до того просто все оказалось. Но зато теперь она хоть знает, кем он работает. Он, оказывается, фотограф в какой-то газете или журнале. Наверняка, в «желтой» газете или не менее «желтом» журнале. Поэтому он и не гнушается такими способами! Видимо, в силу своего занятия он так хорошо осведомлен о правах любого человека. Подкованный, ничего не скажешь…

И он сразу перестал казаться опасным.

Завтрак закончился в полной тишине. Это был самый странный завтрак в ее жизни. С самым странным компаньоном. Этот самый компаньон отодвинул книгу, потянулся и, встав из-за стола, принялся убирать с его поверхности все кружки, чашки, тарелки, крошки… Блюдце с лимоном исчезло в холодильнике. Банка с какао заняла свое место в шкафчике. Рядом с ней встала и коробка с капучино. «Полная независимость», – невольно отметила про себя Глория.

– Может, вам помочь? – в ее голосе прозвучала едва заметная ирония.

– Да нет, не стоит. Что с меня, убудет, что ли? Сам насвинячил, сам и уберу.

Она ничего не ответила, но начало ее заинтриговало. Заинтриговало, если не сказать больше. Никогда прежде ее не съедало такое жгучее любопытство. Что же все-таки ему нужно?

Сообщить ей ответ на последнюю из своих загадок, он определенно не торопился. Да и последнюю ли?.. Она почему-то была уверена, что Эрик умеет показывать фокусы не хуже профессионального циркача. Вполне естественно у нее возник интерес к продолжению.

Купер взял кружки, сложил их в мойку и открыл воду. Поплескался немного, словно только ради собственного удовольствия, а потом внезапно последовало продолжение, которого так ждала Глория.

Однако оно приняло неожиданно неприятный оборот.

– Знаете, миссис Вэпстер, – заговорил Эрик, приглядываясь к посудомоечной машине, и ее удивил тот факт, что его голос стал абсолютно серьезным – всю его веселость словно рукой сняло, будто ее и в помине не было, – мне надо задать вам один вопрос. Я даже не буду спрашивать разрешения, могу ли я это сделать. Я его просто задам. Собственно, ради этого я и залез к вам в квартиру и развлекал вас все это утро.

Он уперся ладонями в край мойки и глянул на Глорию через плечо. Она заметила, что он даже словно стал старше.

Следующие слова Эрик словно отчеканил, спокойно и четко:

– Скажите, кто дал вам те 10 медальонов, которые в Вейкере вы передали Ньютону?

Она вздрогнула. Рейнджер была готова услышать все, что угодно, кроме этого. Она несмело посмотрела на Купера, ждавшего ответа, и едва заметно, отрицательно покачала головой.

Он видел каждый ее жест, любое ее движение, но шанс был, и Глория им воспользовалась. Испуганно сжавшись, она вскочила со стула и бросилась прочь из квартиры.