Читать книгу Злачные места города Саратова - Олег Юрьевич Красильников, Красильников - Страница 6

Когда-то в лихие девяностые во всех городах нашей необъятной страны открылись тысячи казино и игорных домов, в которых истосковавшиеся по азартным играм россияне просиживали ночи напролет и проигрывали миллионы. Заработали казино и в Саратове. Только на проспекте Кирова расположились как минимум четыре заведения с рулеткой, блэкджеком и игральными автоматами. Далее, если спускаться по Волжской улице к набережной, еще штук пять игорных домов. А в большом зале ожидания речного вокзала по причине отсутствия судоходства разместилась игральная контора «Бинго». Тут разливали пиво и в режиме нон-стоп выпадали выигрышные номера. Выпил пиво, посмотрел в карточку, выиграл, снова выпил. Хорошо!

Да что там говорить, мне довелось побывать даже в знаменитом казино «Метелица», что располагалось на Новом Арбате в Москве. Но больше всего мне запомнилось казино в саратовском ресторане «Волга». Здесь можно было играть всю ночь до утра. Игрокам полагалась бесплатная закуска: канапе с оливками, колбасой и овощами, шашлычки на шпажках, бутерброды с селедкой и даже с икрой. Правда, выпивка разливалась за деньги и была довольно дорогой.

Обычно мы заходили сюда втроем. У нас сложилась устойчивая компания: я и двое моих коллег по университету: мужчина и женщина, можно сказать, девушка. Мужчина был с бородой и выглядел более чем солидно. Женщина примерно моего возраста носила очки и также смотрелась презентабельно. Примерно раз в неделю вечером после работы мы встречались на кафедре и выходили на проспект Кирова в поисках дозы адреналина. Ее нам давала игра в рулетку.

У нас было негласное правило: каждый играет на свои деньги, а общий выигрыш, если он случался, делился поровну. Я играл интуитивно, на удачу. У товарища с бородой была своя стратегия игры. Он долго присматривался к выпадающим номерам, потом надолго задумывался, мысленно осуществлял какие-то только ему известные вычисления, а потом делал ставки. Однако нельзя сказать, что он выигрывал чаще меня. Скорее – наоборот. Я пытался разузнать, в чем заключается его методика, но в ответ получал только странные и путанные рассуждения.

Главное было вовремя остановиться, не проиграть уже заработанные деньги. После окончания игры и при наличии выигрыша мы посещали ближайшее кафе и отмечали победу. Как правило, на всю сумму полученного навара. Мы не копили. Товарищ говорил: «Как пришло, так и ушло». Да и выигрыши были по большей части небольшие.

Как-то раз я сорвал банк, оприходовал в рулетку кругленькую сумму. Три раза подряд поставил на «зеро» и трижды выиграл. Игровой стол сразу закрыли, а мой товарищ все проиграл. Немного подумав, я счел справедливым не делить выигрыш поровну и отдал коллеге меньшую часть. Он сильно обиделся, но совместная выпивка сгладила неловкость.

В конце нулевых из-за запретов волна развития игорного бизнеса схлынула. Сейчас остались только одни букмекерские конторы. В связи с этим мне вспоминается один забавный случай, связанный с хмельным азартом, который когда-то рассказал мне отец, а ему, в свою очередь, мой дед.

ОСЬ ОТ КОЛЕСА

Шёл 1928 год – последний год НЭПа. Дед, тогда еще молодой парень – просто Сашка, жил на хуторе под Марксштадтом. Так назывался в то время центр автономной республики немцев Поволжья – бывший Екатериненштадт (впоследствии Екатериноград), а ныне Маркс Саратовской области. В городе проживало много зажиточных бюргеров, среди которых особенно выделялся герр Отто Мюллер. Как и подобает фамилии, Мюллер владел несколькими мельницами, а также содержал местный кабак, или как он его называл «гаштет».

Питейное заведение представляло собой большой сосновый сруб. Внутри находился просторный зал с длинными деревянными столами и лавками. За стойкой стоял сам герр Мюллер и разливал водку, по-немецки шнапс, в большие двухсотграммовые стаканы. И хотя наемных работников у бюргера хватало, опасаясь обмана, он предпочитал наливать выпивку самостоятельно.

Молодежь окрестных хуторов нередко наведывалась в райцентр, выпить немецкого шнапсу и погулять с местными кралями. Сашка тоже нередко наведывался к своему дяде, который держал кузнецу на окраине Марксштадта. Кузнец Василий был в своем роде уникум. Размером со шкаф, под два метра ростом, с таким же ненасытным брюхом, он отличался нечеловеческой силой. Бог наделил дядю отменным здоровьем. Он пил водку литрами, пил и не пьянел.

Когда Василий приходил в гаштет, сбегались все окрестные немцы посмотреть, как поглощает шнапс эта бездонная бочка.

– Хорош, русский хорош, – кричали они без акцента и поднимали пивные кружки за здоровяка.

Выручка вырастала сразу в несколько раз, поэтому хозяин кабака иногда поил дядю Васю бесплатно.

– Ты Василий заходи почаще, – ласково провожал дядю герр Мюллер.

На то у него были и другие причины.

Иногда гаштет посещали заезжие гости – по большей части зажиточные поволжские немцы. Как только они, изрядно захмелев, начинали распевать песни родной фатерлянд, а надо сказать, что бюргеры не забывали ни язык, ни традиции далекой родины, Мюллер посылал полового мальчишку за дядей Васей.

Вот и сегодня по дороге с ярмарки завернули в гаштет трое фольксдойче чтобы отметить выгодную сделку по продаже скотины. Карманы гостей были набиты деньгами, и герр Мюллер стал потирать руки в предвкушении грядущего навара. Для начала немцы заказали по кружке пива, в который предприимчивый хозяин кабака не забыл плеснуть немного водки. Гости осушили еще по паре кружек и перешли на шнапс. Особенно налегал на выпивку толстый немец, которого друзья называли Кренц. Когда посетители изрядно захмелели, Мюллер подсел к ним и завел разговор. Он начал издалека:

– А что герр Кренц, сколько ты еще можешь выпить шнапсу?

– Да хоть литр, если бесплатно нальешь, – Кренц хитро подмигнул друзьям.

– Да он любого здесь перепьет, – задиристо оглядел сидящих в кабаке его товарищ.

– А русского перепьешь? – расплылся в улыбке герр Мюллер.

– Нет такой руссишшвайн, которого не перепил бы наш Кренц, – путая склонения, взревели друзья. Они приехали из далеких заволжских степей, чуть ли не из самого Казахстана, и конечно не знали известного всей округе Ваську-пропойцу. Тут, как по заказу, в кабак забежал Сашка. Мамка послала его за спичками.

– А ну-ка сынок, сбегай за дядькой, – ласково проговорил кабатчик.

– Да спит он еще. Сами знаете герр Мюллер как он вчера нализался.

– Сбегай я его бесплатно похмелю, – настаивал хозяин и в подтверждение вручил Сашке сахарный пряник.

– Отчего ж не сбегать, сию минуту слетаю, – обрадовался гостинцу Санек.

В кабаке произошло заметное оживление. Предчувствуя грядущий спектакль, посетители стали придвигаться ближе к столу заезжих гостей, а иные побежали за друзьями и родственниками. Душа старого Мюллера пела от радости: хороший сегодня выдался денек – и пари выиграю и на посетителях заработаю. Он уже не раз зашибал деньгу подобным образом. Из местных уже никто не осмеливался тягаться с дядей Васей по части выпивки, поэтому проезжие бюргеры могли стать для кабатчика источником легкой наживы.

Наконец появился заспанный Василий.

– Ну чего тут?

– Да вот, герр Кренц, грозится, что перепьет тебя, – выпалил Мюллер. – А я говорю, что нет!

– Перепьет, клянусь свой муттер, – закричал изрядно подвыпивший товарищ Кренца.

– Ставлю червонец, что не перепьет, – подначивал гостя кабатчик.

– Отвечаю, – принял спор заезжий немец и бросил на стол смятую бумажку с профилем Ильича.

А надо вам сказать, что в то время на ленинский червонец, который изначально приравнивался к золотому николаевскому, можно было купить двенадцать килограммов вареной колбасы первого сорта или сто кило пшеничной муки.

Гаштет уже был полон людьми. Сбежались даже дородные немецкие матроны, а дети, которых из-за возраста не пускали в кабак, облепили все окна. Кренц осмотрел огромную фигуру кузнеца.

– Корош русский, корош, – произнес, трезвея, немец. – Но, так не честно. Я уже выпил, а он совершенно трезв.

– Мы дадим тебе фору, – произнес Мюллер, наливая дяде Васе полный стакан водки. Василий, не моргнув глазом, выпил содержимое одним глотком. Он только рад был пить на халяву.

– Еще, еще, – запротестовал немец.

Вася осушил и второй стакан. И потеха началась. Договорились пить по стакану, закусывая каждый только одним соленым огурцом. Немец давился, но пил. Жадной кулацкой душонке было жалко червонца.

Окружающие бюргеры потешались и подначивали, делали ставки и жадно глотали пиво и шнапс. Кабатчик снова потирал руки. На четвертом стакане Кренц спекся. Он только немного отхлебнул, закашлялся и свалился на лавку. Под одобрительные крики присутствующих Василий допил свой шнапс, занюхал огурцом и покосился на Мюллера.

– И это все?

– Все. Бесплатно больше нет, хочешь пить еще – плати деньги, – мелочный кабатчик посчитал, что и так много заработал. Но скупость торговца взяла свое.

– Впрочем, если пересчитаешь спицы того колеса пердежом, – Мюллер показал на стоявшее в углу кабака колесо от телеги. – Налью и еще червонец дам сверху. А не пересчитаешь – чирик с тебя.

В колесе было не меньше восьми спиц.

– Отчего ж не пересчитать, можно и пересчитать, – нехотя поднялся с лавки кузнец.

– Вася, не делай этого, – взмолилась жена. Она была здесь, как и многие из сельчан, сбежавшихся в кабак, чтобы посмотреть на невиданное действо.

– Молчи женщина, – кузнец взял в руки колесо.

Огромный указательный палец уперся в первую спицу и наружу вырвался гулкий утробный звук, сопровождавшийся неимоверным запахом. Пересчет второй спицы был ознаменован не менее громким звучанием и зловонием. В набитом до отказа кабаке было душно. Присутствующие стали затыкать носы тряпками и старались дышать через рот. Посыпались советы:

– Так сильно не перди, береги воздух для следующих спиц.

Но Василий и не думал сдаваться. Когда пердежный подсчет спиц подходил к концу, лицо Мюллера стало вытягиваться. Он уже мысленно ругал себя за то, что связался с этим чертовым русским.

Под бурные аплодисменты Василий закончил пересчет колесных спиц. Но кузнец, казалось, не слышал оваций. Будто бы собравшись с мыслями, он упер свой толстый палец в ступицу колеса, и присутствующие услышали оглушительный грохот, словно рядом выстрелила пушка.

– А это тебе ось! – подытожил дядя Вася и громко рыгнул.

Со всех сторон раздался вопль восторга.

– Цум тойфель, – зло прорычал кабатчик, налил водки и швырнул на стол измятый червонец.

Справедливости ради необходимо заметить, что бюргер, ничего не потерял, так как проигранный чирик был благополучно пропит кузнецом с друзьями в тот же день в кабаке Мюллера.

– Да, незабываемые были времена, – тяжело вздохнув, закончил свой рассказ дед.

Шел последний год НЭПа. Уже скоро многие поволжские немцы будут сосланы в засушливый Казахстан и далее – за Урал. Минули десятилетия. А людская молва и по сей день разносит слух об этом удивительном происшествии.