Читать книгу Рыбьи души - Крыласов Александр - Страница 10

Волобуев очнулся в холле газовой корпорации – сидел в кресле, накрытый вчерашней газетой. Максимыч отбросил прессу, в три нечеловеческих прыжка преодолел расстояние до двери и понёсся по улице 1905 года как наскипидаренный. Перепорхнув несколько перекрёстков, Семён Максимович ощутил, что его сердце допрыгнуло до горла и пора уже тормозить. Он ощупал карманы и себя: телефон, паспорт, бумажник и ключи валялись на месте, а вот синяя записная книжка испарилась. Ныли безымянный палец и локтевой сгиб левой руки, видимо, оттуда враги пили волобуевскую кровь для идентификации его с газовым олигархом.

Семён Максимович словно младшеклассник получивший двойку, понурив голову, отправился домой. На пороге его встретила хозяйка и предупредила, что поднимает арендную плату вдвое.

– Триста долларов? За что? – взвыл Максимыч, – за этот скворечник? Да это вся моя помесячная зарплата!

– Ищи себя хоромы в двести квадратов с джакузи и видом на Красную площадь, – отрезала злопамятная бабка, – там тебя ждут, не дождутся, нищету.

– При чём тут Красная площадь?

– При том. Его, видишь ли, вид из окна не устраивает, – негодовала хозяйка, – ему, видишь ли, запах щей не нравится. Какой фон барон нашёлся. Ему, видишь ли, отдельный сортир подавай. Или триста долларов в месяц – или выметайся отсюда, лысый пряник! Даю день на сборы – и чтобы духа твоего в комнате не было!!!

Максимыч позвонил на работу в надежде увеличить диаметр денежной струйки, льющейся ему из государственной цистерны. Он принялся длинно и нервно объяснять начальству, что его квалификация и опыт требуют больших монетарных вливаний. Бригадир, отвечающий за курьерскую службу, оказался более краток, так гаечный ключ всегда убедительней отвёртки: контора в услугах Волобуева больше не нуждается и отпускает Семёна Максимовича на все четыре стороны.

– За что-о-о?! – застонал бездомный и уже безработный Максимыч.

– Не нужно было на каждом углу задом тарахтеть, – назидательно заметил начальник, – его, видишь ли, зарплата не устраивает. У него, видишь ли, дети успешные и богатые. Он, видишь ли, две квартиры в центре прикупил.

– Я пошутил, – проскулил Волобуев. – Вы что, шуток не понимаете?

– Юмор мы хорошо понимаем. Ты пошутил, и мы пошутили. Ты посмеялся, и мы посмеялись. Где ты теперь на работу в пятьдесят лет устроишься? Ш-ш-шутник. Не представляю…

– С государственной службы человека не так-то просто выкинуть, – ухватился Семён Максимович за последнюю надежду, – я в профком пойду. Я этого так не оставлю.

– Обхохочешься с тобой, Волобуев, – фыркнул бригадир. – Ты автоматически попадаешь под сокращение. Понял, дурашка? Автоматически. Ну, всё, Волобуев, пока, пока.

Максимыч плюхнулся на диван и замер, ему внезапно отказали ноги. Он попытался подвести печальные итоги встреч с детишками: из комнаты его выселяют, с работы выгнали. Коля Жбанов треснул его кулаком по затылку. Гришка Шишов и шлюхи грязно унизили, предварительно раскрутив на сто рублей восемьдесят копеек за портвейн. Из-за Антохи Мокрякова он промочил ноги и чуть не крякнул от разрыва мочевого пузыря. За несостоявшийся сеанс магии отслюнил Женьке Маточкину две штуки кровных. Ромка Гнусарёв опоил какой-то дрянью и коварно завладел бейсболкой. Лёва Свинолупов, вообще, чуть в подвалах не замучил. И только дочурка Полечка Волченкова угостила леденцами и помогла с жильём. Да… Но тут до Волобуева дошло и насчёт доченьки.

– Каким жильём!? – базарным голосом завопил Семён Максимович, – каким, к чёртовой матери, жильём!? Меня развели как последнего лохопета. Где это видано, чтобы получить две квартиры в центре Москвы, не потратив ни копья? Что за бумаги я там подписал? Какие долги на себя повесил?

– Хватит бузить, ирод! – застучала в стену соседка, готовящая щи.

– Я ещё и у Гнусарёва какие-то бумаги подписывал! – охнул Семён Максимович, – трындец мне! Погиба-ааю!

Пол заколебался под ногами у Волобуева, воздух стал обжигающ и разрежен, словно в микроволновой печи. Семён Максимович, который терпеть не мог ставить подпись под документами, собственноручно вырыл себе долговую яму.

– За последнюю неделю я поставил подписей больше, чем за всю предыдущую жизнь! – забился в истерике Максимыч, – неужели я так поглупел?! Интересно, отчего у меня настолько размякли мозги: от старости или от «родительских чувств».

Как видите, Волобуев снова принялся употреблять кавычки. Он пригладил, вставшие дыбом остатки волос и поскакал к Полине.

На стенах риэлторской компании появились новые заманчивые лозунги: «Предоплата в день обращения», «Покупка квартиры в течение двух дней», «Погашение задолженностей и налогов», «Оформление за счёт компании». Волобуев, ни слова, ни говоря, проследовал в колл центр, полюбоваться на плакаты для личного пользования. В их полку тоже прибыло: «В Москве пашет только тот, кому сдавать нечего», «Лишь очень немногие люди живут сегодняшним днём. Большинство почему-то готовится жить позднее», «Поступай с людьми так, чтобы они не успели поступить с тобой так же», «Сейчас ничего бесплатного нет. Даже если ты хочешь, чтобы тебя обманули, нужно заплатить».

Только сейчас Семён Максимович оценил далеко идущие последствия таких напутствий, но было уже поздно. На крики уличённых в цинизме операторов связи прибежала Волченкова и потребовала объяснений. Максимыч в свою очередь попросил вернуть подписанные им документы. Полина посмотрела на Волобуева как крашенная чи-хуа-хуа на бомжика – сначала брезгливо, а потом с нескрываемым отвращением.

– А чем вы раньше думали?

– Да я…

– А куда вы раньше смотрели?

– Да мне…

– Нужно соизмерять размер своих возможностей с ростом своих потребностей. В скоростной гонке за первенство, за лучшую жизнь под солнцем мы терпим много неприятностей от всяких обстоятельств, сами непроизвольно вовлекаемся в разные конфликтные ситуации и несём в себе негатив.

– Что же мне теперь делать? – заныл Волобуев.

– Нужно было читать, прежде, чем подписывать важные бумаги. Мы живущие в большом мегаполисе, в активном ритме рабочего дня не замечаем, как до предела загружаем свой организм, подвергая себя невиданным нагрузкам. Мы по-разному преодолеваем свои проблемы и конфликты, обладаем индивидуальной степенью восприимчивости к стрессам и сопротивляемостью к ним. Эмоциональный фон нашего мозга находится в таких случаях во власти отрицательных накоплений. Он имеет свойство магнита, и ещё сильнее притягивает негативные эмоции.

– Дочь называется! – вознегодовал Максимыч, – Кто мне о личностном росте впаривал?! Я и повёлся, старый придурок.

– Не впаривала, а предупреждала. Не у всех наших клиентов возможен личностный рост. Наоборот, многие стремительно деградируют и уходят в рецессию. Мы не спим ночами, пашем сутками, пытаясь привить своим клиентам транспарентное отношение к жизни. Ведь свобода – это лишь осознанная необходимость, а личностный рост – всегда индивидуальная потребность. Поэтому нужно время, чтобы сбить инерцию отрицательного накопления, привить новые привычки защиты от воздействия скверных чувств и нейтрализовать реакции отравления в организме.

– Хватит нести эту тарабарщину! – взвился Волобуев, – ты можешь понятней говорить!? Как будто вы не видели, что с меня брать нечего! Вы же пробили мою кредитную историю, доходы и отсутствие недвижимости и счёта в банке!

– Вам нужно работать над собой, – не унималась Полина, – решить для себя задачу приобретения нужных характерных формул чувств и мыслей для движения реакций и процессов в организме. Вам необходимо выстроить и отреставрировать светлую волевую силу характера, которая могущественнее и выше страданий и любых приговоров судьбы. Мы способны вынести много, невероятно много – если закалён наш дух!

– У-у-у-у! – волком завыл Семён Максимович, – отдайте мне мои бумаги!

– Это невозможно, – холодно заметила Волченкова, – а если я вас не устраиваю как консультант, моё место сейчас же займёт охранник.

– На сколько же я попал? – поинтересовался обмякший Волобуев.