Читать книгу Полиграфисты - Крыласов Александр - Страница 7

Литературный негр Вова Губочкин пригорюнился. Приступ неврастении свалился на него, как январский снегопад. Ещё бы, в двадцать семь лет писать для всякой швали литературную подёнщину и получать гроши – кому это может понравиться? А ведь когда-то ученик 5 Б класса Вовчик Губочкин отхватил Первую премию за стенгазету «По грядкам». В этом печатном органе он числился и журналистом, и художником, и главным редактором. Судьбоносная газета камня на камне не оставила от лентяев и хулиганов из 5 Б, которые вместо того, чтобы собирать турнепс и складывать его в кузов грузовой машины, кидались корнеплодами друг в друга. Лихой журналюга Вовец Губочкин помимо первой премии от Совета дружины получил и от одноклассников. Но, понятное дело, уже не премию, а совсем даже наоборот. В ходе разъяснительной работы ему был выбит передний зуб, к сожалению, оказавшийся не молочным, а коренным. Тогда непримиримый Вован даже радовался, что пострадал за правду. Теперь же, умудрённый лысиной и брюшком, Губочкин, горюя, щупал пустое место во рту. А ведь там должен был белеть зуб. Он должен был кусать и жевать поступающую пищу, радовать знакомых девушек лучезарной улыбкой и внушать окружающим, что парень с такими зубами пойдёт далеко и надолго. А что теперь? Лишний раз не улыбнёшься – сразу видна щербинка. А она говорит о многом. Во-первых, парень-то того, из нервных, если уж зуба лишился, значит, непременно в драке. Во-вторых, парень-то того, из бедных. Если уж у него нет денег, зуб себе вставить – о чём серьёзном с ним можно говорить? В-третьих, впрочем, хватит и двух причин, чтобы, наконец, сменить профессию и вставить себе злосчастный зуб или наоборот, оплатить коронку и с голливудской улыбкой подыскивать высокооплачиваемую работу. Теперь на Вована накатил уже невроз выбора. С чего начать: с поисков работы или с похода к стоматологу? В результате изнурительной получасовой борьбы с самим собой, Губочкин пришёл к однозначному выводу – начать следует с поисков работы. Визит к стоматологу временно невозможен ввиду отсутствия средств, а идти в районную поликлинику к бесплатному зубнику очень не хотелось. Коронку он, конечно, пришпандорит, но о голливудской улыбке придётся забыть навсегда. Вовчик, задумчиво грызя шариковую ручку оставшимися зубами, стал перебирать варианты. Работу охранником и грузчиком он сразу же с негодованием отверг. Такая должность не могла в полной мере раскрыть весь мощный потенциал, притаившийся в неказистом на вид Губочкине. Государственная служба с её грошовыми зарплатами, вечными отчётами и писаниной также вычёркивалась. Оставалась работа политическим обозревателем где-нибудь в Англии или, на худой конец, в Бельгии. Правда, Вова Губочкин не знал иностранных языков, но сейчас развелось столько самоучителей, обещающих за три недели подогнать язык, что… В размышления шелкопёра вклинился телефонный звонок. Вовец автоматически поднял трубку: «твою мать, мать, перемать»… Трёхэтажный мат остался в глубоком прошлом, когда деревья были большими, а дома маленькими. Сейчас всё наоборот: деревья стали бонсаями, а дома небоскрёбами. Вот так же трансформировался и мат, он стал тридцати трёх этажным и скребёт небеса не хуже Останкинской телебашни. Литературный негр съёжился, как мокрая ондатровая шапка. Кричал огромадный начальник, глава крупного издательства Поликарп Моисеевич Свинарчук, слов в его мате не было. Совсем. И только через пятнадцать минут матоизвержения стали проскакивать нелитературные слова, которыми общаются обычные люди, когда хотят донести свою мысль до собеседника. Губочкин понял, что совершил непоправимое. Видимо, замечтавшись, попутал главного героя из одного романа и мелкого злодея из другого. С двести тридцать пятой страницы красавец сыщик уже не соблазняет прекрасных незнакомок, а пьяный в зюзю, бушует в дамском туалете. А одноглазый уродец и вырожденец на триста двадцать седьмой странице, вместо того, чтобы всех шантажировать, выносит из огня глухую старушку.