Читать книгу Граница сизых сумерек - Крис Кода - Страница 3

Первый учебный год в колледже для меня начался на пять дней позже, чем у остальных. В самом конце августа мне сделали операцию по исправлению перегородки носа, и какое-то время мне нужно было оставаться в больнице, чтобы отойти от наркоза и ходить на перевязки.

Эта операция, предположительно, должна была избавить меня от моей зависимости от сосудосуживающих спреев для носа. Последние полтора года я вообще не мог дышать без них, а когда пытался бросить, просыпался посреди ночи от того, что начинал задыхаться. У меня не текли сопли, нос просто как будто раздувался изнутри, не позволяя воздуху проходить сквозь него. Отоларинголог в детской больнице выписывал мне лечебный спрей, но он не помог. Потом мне исполнилось восемнадцать и меня перевели во взрослую больницу, где меня осмотрел другой врач, назначил рентген черепа и поставил диагноз: искривление носовой перегородки. Спустя долгие два месяца сбора справок, необходимых для того, чтобы лечь в больницу, меня прооперировали.

В больнице меня ещё раз осмотрел врач. Его окружали студенты-медики на практики, так что он объяснял всё, что со мной будет происходить дальше, очень подробно. Из-за этого я чувствовал себя увереннее. А ещё мне было приятно, что моя болезнь принесла кому-то что-то полезное – новые знания. В ночь перед операцией мне дали снотворное, чтобы я лучше спал, а утром меня уже увезли в операционную. Из-за снотворного я плохо помню, что там происходило. Мне ввели местный наркоз, так что я не был в отключке, но когда меня начали оперировать, моё сознание так плыло, что мне пришлось спросить у докторов: «Можно я усну?» После положительного ответа я отрубился и только изредка чувствовал, как по моему черепу что-то сильно ударяется. Операция прошла совершенно безболезненно. Проснулся я уже в палате. На моём лице была марлевая повязка, обвязанная вокруг головы. Помню, что было очень непривычно есть и пить, потому что уши закладывало, когда я глотал, так что в первые три дня я почти не ел. Мне всё ещё давали снотворное каждую ночь, отчего я спал целыми днями.

Когда пришла пора первой перевязки, я удивился, какой длинный кусок бинта вытащила медсестра из моих ноздрей. Это было похоже на трюк фокусника, который всё тянет и тянет платки из своего кулака. Я не понимал, как в моём носу смогло уместиться столько бинта. Но ещё больше я удивился, когда медсестра отрезала его часть и сказала, что остальное они достанут через пару дней. Дни в больнице шли быстро. Если я не спал, смотрел мультики. Пару раз выбрался исследовать коридоры больницы, но они оказались слишком прямыми и неинтересными. Сходил в сосновую рощу, растущую между корпусами. Наконец, меня выписали, и я мог начать своё обучение.

На первую пару я пришёл пораньше, чтобы найти нужную аудиторию. Здание института представляло собой несколько невысоких корпусов разного вида, соединённых между собой коридорами, которые почти образовывали круг, но всё же не замыкались. Я сдал куртку в гардероб, пикнул пропуском по турникету и оказался в полутёмном коридоре с низкими потолками. Судя по расписанию, мне нужен был первый корпус. Я спросил у охранника, в какой это стороне, и отправился туда, разглядывая скромный интерьер Института связи. Делать это было непросто, потому что одновременно с этим я пытался держать голову ниже. Мои ноздри всё ещё закрывала небольшая марлевая повязка, защищающая свежую рану в носу от попадания пыли и грязи. Я и без того дико стеснялся своего курносого носа, а повязка привлекала к нему ещё больше внимания. Я боялся, что люди начнут думать, будто я прячу свой нос специально, чтобы не выглядеть смешно. Так, опустив голову вниз, я дошёл до третьего этажа первого корпуса.

Первой парой было что-то под названием «Технология монтажа и обслуживания компьютерных сетей». Для меня это звучало страшно. Я всю жизнь считал себя гуманитарием, но оказался в техническом ВУЗе. Как так вышло? Всё просто – я неудачник. Несмотря на то что в школе история и обществознание давались мне легко, я завалил оба этих предмета на ЕГЭ. Не просто написал плохо, а даже не смог набрать минимальное количество баллов для сдачи. Я мог бы попробовать переписать их на следующий год, но, во-первых, мне не хотелось терять год обучения, а во-вторых, я был уверен, что и в следующий раз напишу экзамены так же херово. Поэтому я стал искать варианты, куда можно поступить, имея на руках только неплохие результаты по математике и русскому. И такой вариант нашёлся! Институт связи набирал группы для сокращённой программы обучения. На выходе студенты получали диплом о средне-специальном образовании, зато обучение длилось всего два с половиной года. Этот вариант звучал даже лучше, чем четыре года на вышке. Я подал документы и прошёл на бюджет. И только первый раз взглянув на расписание предметов, я понял, что попал.

Ещё я неплохо знал математику и геометрию, потому что в школе нам попался хороший учитель по этим предметам. Даже при моём полном отсутствии дара к точным наукам, они давались мне легко.

Возле аудитории ещё никого не было. Я опёрся о стену, достал телефон, выключил музыку и включил «Закусочную Боба». Когда серия дошла до середины, возле двери столпилось уже прилично народу. Это и была моя группа. Всё ещё упираясь взглядом в телефон, я пытался боковым зрением рассмотреть ребят вокруг себя. Мне показалось, что кучка парней рядом обсуждает мой внешний вид. Я убавил громкость на телефоне, чтобы иметь возможность расслышать их слова.

– Вот джинсы порвал, а как холода наступят, зашивать придётся.

Раздался неприятный смех. Затем прозвучал ещё какой-то вопрос, который я не услышал, а первый говоривший ответил:

– Да уменьшал, по любому.

Я понял, что они говорят про мой нос, и почувствовал, как начал неприятно потеть под худи. Сколько себя помню, я чувствовал себя неуютно в своём теле. Оно казалось слишком длинным, слишком хрупким, слишком женственным, слишком невзрачным. Только после семнадцати лет мне удалось хоть немножко подкачаться, сделав мою фигуру менее худощавой. Но я всё равно оставался худым и длинным. Долгое время я носил волосы ниже ушей, прикрывая ими своё девчачье лицо, но тогда мне не нравилось, что они вились, и мне приходилось постоянно их выпрямлять. В конечном счёте мне это надоело, и я сбрил их под один сантиметр. Правда с тех пор я прилично оброс. Мои глаза были неопределённого цвета, что-то между серым и зелёным. Губы были узкими и не выразительными. Да ещё этот курносый нос. Не удивительно, что я всю жизнь смотрел на себя в зеркало только во время умывания.

Но я не думал, что в колледже меня будут обсуждать за одежду. Наверное, нужно было догадаться, какой контингент будет в группе, которая набралась из людей, заваливших профильные предметы. Я заранее разочаровался в своих одногруппниках, снова прибавил звук на телефоне и продолжил смотреть мультик, понимая, что из-за своих переживаний пропустил какую-то важную часть сюжета.

Пришёл преподаватель, открыл аудиторию, ребята зашли внутрь. Я же немного выждал в коридоре, чтобы занять оставшееся свободным место. Аудитория оказалась небольшим классом, все парты уже были заняты, но на задних местах можно было подсесть к кому-нибудь в пару. Я подошёл к парню, которого не видел среди обсуждающих меня, и спросил, можно ли сесть на место рядом с ним.

– А ты не пидор? – спросил он.

– Эээ… нет, а ты ищешь парня?

– Да просто пидоров не люблю. Дэн, – он протянул смуглую руку. Я пожал её, и ответил:

– Марк.

Началась пара, и я погрузился в речь преподавателя. Им оказался совсем молодой человек, если бы я не знал, принял бы его за студента. Но он явно хорошо разбирался в своём предмете и рассказывал его интересно. Я внимательно слушал и старался записывать почти всё, благо писать у меня получалось быстро, а преподаватель делал паузы, чтобы мы успели списать с доски формулу или схему. Из-за того, что меня не было на первой неделе учёбы, я не улавливал некоторые моменты, да и вообще многое было непонятно. Мы писали определения терминов, словами, определение которых мы потом ещё раз записывали непонятными словами. В конце пары я подошёл к преподавателю и спросил, могу ли я как-то восполнить свой пробел в знаниях из-за отсутствия на первой лекции.

– Возьми у кого-нибудь конспект, этого будет достаточно, – ответил он.

Когда я вышел из аудитории, оказалось, что Дэн дожидается меня.

– Можно сфоткать твой конспект за прошлую пару? – спросил я его.

– Да не вопрос. Только у меня почерк ужасный, не знаю, что ты там разберёшь.

– Может, тогда поможешь переписать его?

– Давай на обеде в столовке заторчим.

Я улыбнулся, и мы вместе пошли на следующую пару. День шёл неспешно. На обеде я под диктовку списал конспект Дэна и даже успел закинуть в себя самсу. И всё шло хорошо, пока я не увидел её.

Даже не столько увидел, сколько считал движение краем глаза. Движение, которое казалось нечеловеческим, настолько плавно и мягко оно было. Эта девушка просто встала со стула, развернулась, взяла свой поднос и прошла к стойке с грязной посудой, но в моих глазах это был танец. Это был самый прекрасный вальс, который я видел. Юбка её платья оставалась чуть позади, когда она шла. Длинные тёмные волосы спускались каскадом волнистых локонов. Когда она повернулась ко мне лицом, я понял, что попал второй раз. Она заметила мой взгляд, так что мне пришлось спешно отвести его и вернуться к своей самсе уже не желая доедать её, а желая только ещё раз увидеть, как эта девушка танцует. Как блестит на солнце её септум. Как смеются её глаза.

Не знаю, каких богов я ублажил, но моё желание исполнилось. Оказалось, что мы с ней учимся в одной группе. Я заметил её зелёные колготки, пока мы толпились у дверей следующей аудитории. Она была увлечена книгой в своём телефоне и не обращала внимания на окружающих людей. Я что-то на автомате отвечал Дэну, а сам думал о том, какой же я счастливый, что проучусь рядом с ней ещё два с половиной года. На паре я вновь сосредоточился на словах преподавателя, а после была физкультура, от которой у меня было освобождение после операции, так что я поехал домой.

Освобождение от физры пришлось очень кстати, потому что я ненавидел этот предмет. Нормативы, которые нужно было на нём сдавать, были самым унизительным опытом за всю школу. И единственный способ получать хорошие оценки – родиться с хорошими физическими данными. Пока нас оценивали по бегу, прыжкам или катанию на лыжах, я ещё вывозил, но когда начались гимнастика, подтягивания и наклоны, мои оценки скатились к тройкам, за которые меня ругала мама и стыдил отчим. А я просто не мог стать более гибким за один практический урок, который нам на это давался.

Правда, когда пришла пора выставлять полусеместровые отметки, выяснилось, что я потерял документ из больницы, подтверждающий моё освобождение, поэтому у меня появилась куча пропусков, которые пришлось отрабатывать.

Если бы я знал, что судьба сведёт меня с ней именно из-за прогулов физры.