Читать книгу Ночная школа - Кристи Доэрти - Страница 4

Когда Элли открыла глаза, комнату заливал яркий солнечный свет. Все еще пребывая в состоянии полусна-полуяви, она, рассматривая выкрашенные сверкающей белой краской стены, мебель и свое белоснежное пуховое одеяло, лениво подумала, что так, должно быть, выглядит один из укромных уголков рая.

Потом бросила взгляд на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Стрелки показывали шесть тридцать.

Интересно, она когда-нибудь просыпалась сама в такую рань? Возможно, когда они всей семьей несколько лет назад ездили во Францию. Но это скорее можно назвать исключением. Если же дело касалось школы, то этого просто не могло быть.

Пока она зевала и потягивалась, до ее слуха стали долетать приглушенные голоса из коридора. Откинув одеяло, Элли ощутила утреннюю прохладу, а поглядев на оконную нишу, увидела, что оконные створки широко распахнуты. Странно. Ведь она закрывала вчера окно перед сном, не так ли? Элли хорошо это помнила.

«Может быть, мне просто приснилось, что я его закрыла?»

С мыслями об этом Элли вылезла из кровати, пробурчав себе под нос: «Вставай уж, коли проснулась», – надела белый махровый халат, сунула ноги в домашние туфли и, завернув в полотенце шампунь и зубную пасту, торопливо вышла в коридор, задаваясь вопросом, не слишком ли много учениц собралось сейчас в общей ванной комнате.

По сравнению с царившей вчера вечером в ванной гулкой пустотой, сегодня эта большая комната была полна света, пара и желающих помыться. Тем не менее Элли заметила свободную душевую кабинку и поспешила к ней. Ей понравилось, что душевые здесь представляли собой отдельные помещения, пусть и небольшие, поскольку терпеть не могла открытых душевых, отделявшихся друг от друга лишь бетонными перегородками. Войдя в душевую, Элли тщательно задернула за собой шторку, после чего переключила внимание на место для переодевания, где располагались вешалки и небольшой шкафчик для одежды, за которыми находился собственно душ в будочке из матового стекла со сдвижной дверью. Все помещавшиеся в душевой предметы отличались едва ли не стерильной чистотой – и это ей тоже понравилось.

Не так уж здесь плохо, подумала Элли, вешая халат на крючок и ставя шлепанцы на высокую полированную деревянную скамейку, где обувь была защищена от случайного попадания воды, и посетительница имела возможность, приняв душ, надеть совершенно сухие тапочки. Встав под горячие упругие струи, Элли почти мгновенно почувствовала себя лучше. Потом, замотав голову полотенцем и накинув халат, вышла из душевой, нашла свободную раковину и стала чистить зубы уже без всякого смущения перед посетительницами ванной комнаты, поскольку здесь все были облачены в одинаковые халаты, и она ничем не отличалась от других учениц.

Вернувшись в спальню, Элли быстро надела школьную форму, пригладила щеткой влажные волосы и нанесла на лицо совсем немного косметики. Когда же рука автоматически потянулась к туши для ресниц, Элли, секунду подумав, отложила косметичку в сторону. Определенно в этом учебном заведении был принят другой стиль в плане одежды и макияжа, нежели в лондонской школе, где она училась раньше.

Вынув из ящика стола бумагу и ручки, Элли положила их в синюю матерчатую сумку-портфель, которую обнаружила в гардеробе. Затем, повесив сумку на плечо и глянув на часы, показывавшие семь ровно, она вышла из комнаты и направилась в столовую, хотя в расписании дня говорилось, что завтрак начинается в семь тридцать.

Войдя в столовую, она на мгновение остановилась, поскольку и это помещение совершенно преобразилось по сравнению со вчерашним вечером. Вместо приглушенного электрического освещения здесь царил яркий солнечный свет, высокие стрельчатые окна были распахнуты, а закрывавшие их белые кисейные занавески колыхались от легкого утреннего ветра. Исчезли канделябры с зажженными свечами и отражавшие их пламя хрустальные графины и бокалы. Большинство столов оставались совершенно пустыми, если не считать покрывавших их светлых льняных скатертей. Еда же помещалась на больших блюдах и подносах, которыми были заставлены столешницы буфетов. Там же находились чистые тарелки и столовые приборы. На подносах и блюдах стояли кастрюльки с горячей овсяной кашей, приготовленной различными способами, нарезанный и готовый для тостов хлеб, масло, холодные закуски, а также полированные металлические блюда с крышками, под которыми скворчала яичница с ветчиной и сосисками.

Почувствовав аппетитный запах, Элли поняла, что опять ужасно хочет есть и, взяв тарелку, положила на нее хлеб, сыр и два яйца всмятку, после чего налила себе большой стакан яблочного сока и отправилась со всем этим к ближайшему свободному столу. Постепенно столовая стала наполняться школьниками, которые показались Элли весьма милыми ребятами, хотя она и не знала никого из них. Впрочем, сейчас ей было не до них, поскольку она занялась весьма важным делом: намазав на хлеб масло и черносмородиновый джем, приготовила себе бутерброд и откусила от него большущий кусок.

– Это место свободно?

Стараясь жевать с закрытым ртом, Элли повернулась на голос и увидела стоявшего неподалеку Сильвиана. Она попыталась побыстрее прожевать и проглотить откушенное, но не тут-то было. Пару минут и спустя она справилась с бутербродом, проклиная при этом все на свете. Поразительно красивые голубые глаза Сильвиана искрились смехом, хотя лицо оставалось предельно серьезным.

– Нет… то есть да… Я хочу сказать, что ты можешь сесть здесь, если хочешь. Пожалуйста…

Без малейшего смущения устроившись рядом с ней, Сильвиан принялся за яичницу с беконом.

– Ну, как прошла первая ночь под нашей крышей? Я заглядывал в комнату отдыха, но тебя там не видел.

При этих словах у нее екнуло сердце, а по телу разлилось тепло, и, чтобы он не заметил, насколько ей приятно это слышать, девушка сосредоточила все свое внимание на лежавшем на тарелке сыре.

– Вчера я читала весь вечер. Решила узнать как можно больше о нашей школе, чтобы сегодня мне не пришлось краснеть. Кроме того, у меня был трудный день – ну и все такое прочее…

Он кивнул и сунул в рот толстый ломтик бекона.

– В первый день здесь у меня тоже было нечто похожее. Такое впечатление, что администрация хочет, чтобы мы узнали все о Киммерии за один день. Вернее, вечер. Полагаю, что объем информации, которую тебе пришлось усвоить, значительно… – он сделал паузу, как если бы подыскивал подходящее английское слово, чтобы закончить фразу, – …превышал набор сведений, которые способен усвоить… хм… средний школьник. Надеюсь, я правильно выразил свою мысль?

Она была совершенно очарована его манерами, и ей нравился не только его французский акцент, но даже то, как он запинался.

– Более чем. Потому как я тот самый средний школьник и есть. И для моих средних способностей этот объем оказался слишком велик.

Сильвиан тепло ей улыбнулся.

– Вот именно. Слишком…

Его улыбка заставила ее бедное сердце снова подпрыгнуть.

«Ты это прекрати, – злобно сказала она себе. – С его стороны это просто проявление вежливости, не более».

Некоторое время они ели в молчании, потом Элли сказала:

– Значит, здесь принято после обеда набиваться в общую гостиную? По-моему, неплохая традиция, не правда ли?

«Элли, детка, неужели ты сейчас ведешь светский разговор?»

Но Сильвиан, отпивая глоток сильно разбавленного молоком кофе, совершенно серьезно произнес:

– Комната отдыха или общая гостиная с библиотекой – называй, как тебе больше нравится – это действительно такое место, где ребята собираются почти каждый вечер. Впрочем, летом, когда тепло, большинство предпочитает сиесту на лоне природы. Прогулки то есть. Вот вчера мы затеяли игру в крокет. Вот почему я тебя искал: думал, что ты, возможно, присоединишься к нам.

Элли до того удивилась, что не донесла вилку до рта.

– Вы играете вечером в крокет? В темноте?

– Так забавнее. Я пришел к выводу, что многие игры приобретают экзотический характер, если играть в них в темноте.

Он смотрел на нее секундой дольше, чем это дозволялось правилами приличиями.

Элли, напрочь лишившись аппетита, отвела от собеседника глаза и стала разглядывать предметы и людей в комнате.

«Стул, стол, девушка с хвостиком на затылке, окно, еще один стул…»

Она почувствовала, что ее щеки наливаются краской. Когда же снова повернулась к нему, то заметила в уголках его рта едва заметную улыбку. Кроша в длинных пальцах кусочек тоста, он продолжал наблюдать за ней.

«Господи! Да он флиртует со мной. Определенно флиртует…»

– Поздно вечером, помимо крокета, можно играть в английскую лапту и даже в футбол, хотя в темноте эти игры могут стать довольно… хм… грубыми.

Положив кусочек бекона на кончик пальца и стараясь удержать его в равновесии, он продолжал:

– Зато теннис в безлунную ночь с покрашенными флуоресцентной краской мячом и ракетками представляет собой воистину фантастическое зрелище. Думаю, тебе бы понравилось. Обещаю, что когда мы в следующий раз затеем ночные игры, я обязательно тебя разыщу – где бы ты ни находилась.

Она, словно загипнотизированная, следила за тем, как он отправил последний кусочек бекона в рот.

– Элли! Как я рада тебя видеть! – воскликнула Кэти, подтаскивая к ним стул и плюхаясь на сиденье. Тарелка, которую она поставила перед собой, была полна фруктов. – И Сильвиана тоже рада видеть! Признаться, это для меня неожиданность.

Ее волнистые ярко-рыжие волосы являли собой разительный контраст с молочно-белой, почти прозрачной кожей, которая, казалось, нежно отражала свет солнечных лучей. Вместе с ней в столовую пришли несколько стильных, безупречно одетых и подкрашенных девушек, с удивлением смотревших на Элли.

Сильвиан одарил Кэти холодным взглядом.

– Я как раз собирался уходить.

Он повернулся к Элли и снова пристально на нее посмотрел.

– Если мне не изменяет память, мы будем вместе покорять вершины английской поэзии. Сегодня у нас Роберт Браунинг. Говорю на тот случай, если тебе захочется перед уроком взять книгу и освежить в памяти его творчество. Ну, до встречи.

Он поднялся с места и двинулся к выходу, прежде чем Элли успела спросить, откуда он знает ее расписание. Неожиданно Сильвиан остановился в дверях, повернулся и их глаза встретились. Элли показалось, будто на ее плечи набросили мягкое теплое одеяло. Когда он наконец вышел из комнаты, она склонилась над своим стаканом с апельсиновым соком и улыбнулась – сама не зная чему.

– Очаровательный молодой человек, верно? – осведомилась Кэти с выраженным акцентом западной части Лондона. Элли подняла на нее глаза и заметила, что девушка смотрит на нее с видом умудренной жизнью женщины. – Голубые глаза и прелестный французский выговор. Но его подружка тоже очень красивая, не так ли? – Она повернулась к сидевшей рядом брюнетке, которая, хихикнув, согласно кивнула.

– Слышала, что она живет сейчас в Париже. – Кэти изящно взяла с тарелки дольку грейпфрута. А Элли словно холодной водой окатили.

«Подружка, говоришь? Ну и хорошо, ну и отлично. Стало быть, с флиртами покончено…»

Честно говоря, она не очень удивилась, что едва успевшее начаться романтическое приключение столь быстро и резко прервалось. Разумеется, она надеялась на продолжение, но по собственному опыту знала, что надежда почти всегда ходит рука об руку с разочарованием. Потому что у нее отношения с мальчиками не складывались. К примеру, когда она познакомилась с Марком, ей тоже показалось, что это начало чего-то очень хорошего. Целых две недели окружающие считали, что у них роман и они составляют пару. И Элли тоже так считала, пока не встретила Марка в компании с нахальной миниатюрной блондинкой по имени Шарлотта, носившей очень короткие юбки и красившей ногти отчаянно-розовым лаком.

С тех они с Марком стали просто приятелями.

– Если она красивая, значит, ему повезло… – протянула Элли, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и ровно. Потом, помолчав с минуту, добавила: – Прошу извинить, но мне тоже надо идти.

Она встала со стула и быстрым шагом направилась к выходу, удержав себя усилием воли от того, чтобы не оглянуться в поисках места, куда ставят грязную посуду, тем более, у нее за спиной уже раздавались шушуканье и хихиканье. Гордо выпрямив спину, она вышла из столовой.

Оказавшись в холле, Элли присоединилась к группе студентов, идущих по широкому, облицованному дубовыми панелями коридору в восточное крыло, где располагались классные комнаты. По стенам коридора были развешены портреты леди и джентльменов в старинных нарядах. Они горделиво взирали с холстов на проходивших мимо учеников. Впрочем, помимо портретов здесь висели и другие картины. На некоторых была запечатлена академия. Судя по этим полотнам, ее в основном писали с вершины холма, откуда открывался прекрасный вид и на само здание, и на окружавший его густой лес. На одном холсте здание казалось значительно меньше, чем в наши дни, и Элли подумала, что картина написана до реконструкции и расширения школы, о которых говорила Изабелла.

Первым уроком согласно расписанию была биология в классе 112, который оказался не так уж далеко.

С полдюжины учащихся, пришедших в класс до начала урока, сидели по двое за школьными столами, стоявшими длинными рядами. Около кафедры прохаживался высокий человек со скучающим лицом, взлохмаченными каштановыми волосами и в очках в тонкой оправе, рассматривавший висевшие на стене у доски какие-то плакаты и схемы.

Элли подошла к нему и представилась:

– Доброе утро. Меня зовут Элисон Шеридан. Я – новенькая.

Учитель задумчиво посмотрел на нее поверх очков, потом подошел к кафедре и некоторое время перебирал лежавшие на ней бумаги. Когда нашел нужную, его лицо неожиданно озарилось радостью и он не без триумфа помахал листом над головой.

– Элисон Шеридан… Ну разумеется! Тебя перевели к нам из Лондона, не так ли? Чудно… чудно… Но у меня написано Элли Шеридан. Как, в таком случае, прикажешь тебя называть?

– Элли, – ответила удивленная девушка. В тех школах, где она училась прежде, ее всегда звали Эллисон. Тем не менее в Киммерии, хотя она только что сюда приехала, все уже знали, что ей больше нравится имя Элли.

– Значит, так тому и быть. – Учитель с рассеянным видом снова принялся перебирать лежавшие на кафедре бумаги. – А я – Джеремия Коул, но ребята обычно зовут меня Джерри. Прошу, сядь за тот стол, что справа от меня, и составь компанию Джу.

Элли посмотрела в указанном направлении и увидела светловолосую девочку, с которой познакомилась вчера вечером за обедом. Блондиночка весело махала ей рукой, приветствуя ее и одновременно предлагая занять отведенное учителем место.

– Я так рада, что ты оказалась в нашем классе! Надеюсь, ты хорошо разбираешься в биологии? – сказала она, как только Элли подошла к ней. – Я к примеру, ни черта в ней не понимаю, да и не хочу понимать. На мой взгляд, в биологии есть нечто дьявольское. Учителя вечно демонстрируют нам чучела зверей или каких-нибудь паразитов. Интересно, что хотят нам этим сказать? Кстати, ты всегда такая резкая, как вчера?

Выпаливая все это, она широко улыбалась, демонстрируя при этом белоснежные зубы и очаровательные ямочки на щеках. Элли сразу же захотелось улыбнуться в ответ.

– Бывает, что на меня находит. Если мы с тобой будем проводить вместе время, обязательно схлопочешь от меня за что-нибудь по первое число, – ухмыльнувшись, сказала Элли.

Джу улыбнулась еще шире, хотя, казалось, это было невозможно.

– Ух ты! Похоже, с тобой не соскучишься!

Пока Элли усаживалась за стол и доставала из матерчатой сумки тетрадь, Джу продолжала щебетать, ни на секунду не закрывая рта.

– А правда Джерри душка, хотя и старикан, конечно? Я была влюблена в него весь первый год моего пребывания в этих стенах.

Элли уставилась на учителя. Джерри здорово походил на отца одного из своих учеников. Возможно, прекрасного отца, но все-таки отца – как ни крути.

– Мне нравится, что вы здесь можете называть учителей по именам, – уклончиво сказала она, переключаясь на другую тему. – В моей последней школе царили такие строгости, что преподу невольно хотелось сказать: «Слушаюсь, сэр!» – и отдать честь.

Хотя Джу и посмеялась от души над ее словами, Элли вовсе не была уверена, что блондиночка ей поверила.

– Ты должна рассказать мне как можно больше о своей жизни, – отсмеявшись, сказала она. – Похоже, тебе жилось куда веселей, чем мне.

Это одна только видимость, подумала Элли, но промолчала, отделавшись улыбкой.

Джу показала ей в учебнике место, до которого они дошли.

– Ужас, правда? – произнесла она с неизменной улыбкой. – Не удивлюсь, если сегодня мы кого-нибудь будем резать.

Джерри словно подслушал ее слова. Призвав класс к тишине, он сказал:

– Сегодня мы попробуем исследовать внутреннее строение амфибии благодаря жертве этого бедного парня.

С этими словами он сунул руку в выдвижной ящик кафедры и извлек оттуда небольшой стеклянный лабораторный столик с пришпиленной к нему за лапки мертвой лягушкой. Распятое животное лежало на спине, отсвечивая бледным сероватым брюшком, подрагивавшим при малейшем движении руки преподавателя.

– О господи… – пробормотала Джу и поморщилась.

– Кто может ответить на вопрос, почему мы чаще вскрываем лягушек, нежели какое-либо другое животное? – спросил Джерри, оглядывая класс поверх своих очков в тонкой, словно проволочной оправе. – По какой причине мы чаще всего обрекаем на муки и смерть именно этих невинных обитателей болот и прудов? Ну, кто хочет высказать свое мнение по этому поводу? Может ты, Элли? Итак, почему люди делают это?

Элли почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек.

– Потому, что… я думаю…

– Потому что анатомия лягушки напоминает анатомию человека, – прозвучал у Элли из-за спины чей-то глубокий приятный голос.

– Мистер Вест, – сказал Джерри, взглянув на говорившего без малейшего проблеска теплого чувства во взоре, – как всегда прав, хотя ему, прежде чем выступать, следовало дождаться своей очереди. Тем не менее анатомия лягушки действительно кое в чем сходна со строением человеческого тела…

Элли крутанулась на стуле, чтобы посмотреть, кто пришел ей на выручку, и сразу же узнала парнишку, которого встретила вчера в комнате отдыха. Он пристально смотрел на нее большими темными глазами, и ее поразило проступавшее в них странное выражение с намеком на обиду или даже недоброжелательство.

Озадаченная, Элли отвернулась от молодого человека и стала смотреть перед собой.

Естественные науки не являлись ее сильной стороной, поэтому она, стараясь выбросить из головы «мистера Веста», сосредоточила все свое внимание на стеклянном лабораторном столике с распятой лягушкой и объяснениях Джерри.

Больше она не оглядывалась.

– Как ты много всего написала! – воскликнула Джу, когда они вышли из класса. – Сразу видно, что любишь естественные науки и сечешь в них. Мне позарез нужна именно такая подруга!

– Ты преувеличиваешь мои скромные способности, – честно ответила Элли. – Наоборот, думаю мне придется много работать, чтобы догнать вас. В моей старой школе преподавание биологии находилось на весьма низком уровне.

– Да, в нашей школе наукам уделяется повышенное внимание, поэтому у нас трудно учиться, – сказала Джу. – Но одновременно и очень интересно. Правда, здесь много разных идиотских правил…

– Не то слово, – сказала Элли.

Потом, притворившись, что поправляет лямку висевшей на плече сумки, словно между делом спросила:

– Слушай, а кто этот парень, что спас меня от вопроса про лягушку? Джерри почему-то назвал его «мистер Вест».

Джу одарила ее понимающим взглядом и, понизив голос до шепота, произнесла:

– На самом деле его зовут Картер Вест. Парень он, конечно, классный, но и дерьмо тоже порядочное. Так что я на твоем месте и не думала бы заигрывать с ним.

Элли была настолько заинтригована ремаркой Джу, что даже не пыталась скрыть глодавшее ее любопытство.

– Не пояснишь насчет дерьма?

– Ну, он считает себя чрезвычайно умным и на остальных смотрит свысока. Для него мы все недоумки. Ясное дело, что такой подход многих злит. И не только учеников, но и учителей. Он ведь демонстрирует, что знает все лучше них. С учителями у него вообще странные отношения. Половина преподов его терпеть не могут, зато другая половина носится с ним, словно с писаной торбой, будто он их родное дитя. Кроме того, он большой любитель девочек. Но, получив то, что ему нужно, не обращает на них больше никакого внимания. Ты бы лучше Сильвианом всерьез занялась. Тем более что начало вроде положено.

Элли вспыхнула:

– Начало чего? Между мной и Сильвианом ничего нет.

– А мне вот показалось, что он на тебя запал. – Джу игриво толкнула ее в бок локтем.

– Говорят, что у него в Париже есть девушка…

– Впервые слышу. – На лице Джу проступило неподдельное удивление. – Тебе кто об этом сказал?

– Девочка с рыжими волосами… Как же ее зовут?… Кэти – вот как!

– Ах, Кэти… – протянула Джу со скептическими нотками в голосе. – Она, доложу я тебе, та еще сучка. Так что не верь ни единому ее слову. Она сама давно уже сохнет по Сильвиану, но тот не проявляет к ней никакого интереса. Ясное дело, ей не понравилось, что он был любезен с тобой.

Элли наклеила на лицо равнодушное выражение, но внутри у нее все кипело. Стало быть, Кэти ей соврала? Это совсем другое дело.

«Коли так, игра продолжается…»

Это был по-настоящему трудный для Элли день. Перед ее взором словно в калейдоскопе мелькали новые классы, новые учителя, новые ученики. Не говоря уже о том, что очень скоро она поняла, как много ей придется работать, чтобы догнать своих одноклассников. Особенно она опасалась преподававшего историю Желязны. Однако этот грозный мужчина лишь одарил ее тяжелым взглядом, когда она вошла в класс, но во время урока относился к ней так же, как ко всем остальным школьникам.

После истории она отправилась на семинар по английскому языку, который вела Изабелла, и, войдя в класс, сразу же увидела Сильвиана. Он сидел на краю стола, вытянув длинные ноги и изящно скрестив их в щиколотках. Когда Элли появилась в комнате, он разговаривал с какими-то мальчиком, но она заметила, что с ее появлением оживленный разговор между ними прервался. Сильвиан следил за ней взглядом, когда она подошла к учительской кафедре, чтобы поздороваться с Изабеллой.

– Привет, Элли, – улыбнулась девушке директриса. – Как проходит первый день?

– Пока неплохо, – сказала Элли, самую малость погрешив против истины.

– Вот и славно. – Она протянула Элли разработку по семинару. – Сегодня мы будем читать Роберта Браунинга. Ты знакома с его творчеством?

Во время перерыва на ленч Элли прочитала пару стихотворений Браунинга, напечатанных в учебнике.

– Я читал «Жизнь в любви», – сказала она.

– Ну и что ты думаешь об этом произведении?

Элли занервничала:

– Хм… Нормальное стихотворение.

Изабеллу, похоже, ее слова не впечатлили. Склонив голову набок, она внимательно посмотрела на ученицу.

– Это все, что ты можешь сказать о прочитанном?

Элли ненавидела поэзию, но сейчас, похоже, было не место и не время заявлять об этом.

Опершись рукой о край кафедры, она некоторое время сосредоточенно размышляла, подыскивая в уме подходящие слова для более пространной и информативной фразы.

– Честно говоря, оно показалось мне немного… хм… путаным… И словно рубленым какими-то, что ли.

Секунду директриса смотрела на нее так, как если бы собиралась с ней поспорить, но потом, по-видимому, передумала и произнесла:

– Что ж, можно и так сказать. Теперь иди и садись там, где тебе нравится.

Здесь, в отличие от других классов, столы стояли не рядами, а кольцом, что в определенном смысле затрудняло выбор. Секунду поколебавшись, Элли села на первый попавшийся стул. Опускаясь на сиденье, Элли отметила про себя, что Сильвиан продолжает наблюдать за ней. Поколебавшись, она подняла руку и помахала ему. Он ответил ей улыбкой, после чего повернулся к приятелю и продолжил прерванный разговор.

Когда прозвенел звонок, Изабелла поднялась с места, вошла в образованное столами кольцо и оперлась спиной о кафедру.

– Надеюсь, все прочитали вчера на сон грядущий несколько стихотворений Браунинга, и мне очень хочется знать, какое у вас сложилось мнение о его творчестве. Поэт обладал уникальным стилем, во многом противоречившим сложившимся в те времена поэтическим традициям, и я подумала, что он, возможно, мог понравиться вам именно этим – своей новизной и несходством с другими поэтами эпохи. Ох, чуть не забыла… У нас новая ученица – Элли. Не сомневаюсь, впрочем, что все вы – или почти все, уже успели с ней познакомиться. – Изабелла повернулась к девушке: – Элли, не хотелось бы вводить тебя в смущение на первом же уроке, но не прочитаешь ли ты нам несколько строк из первого стихотворения Браунинга, напечатанного в учебнике.

«Вот дьявольщина…»

Неловко поднявшись со стула, Элли поднесла книгу очень близко к глазам и, откашлявшись, начала:

Когда Изабелла кивнула – достаточно, мол, благодарная ей от всей души Элли поторопилась опуститься на стул.

– Итак, о чем говорит здесь Браунинг? – Класс слушал директрису в полной тишине. Элли считала, что знает ответ на этот вопрос, но скорее позволила бы себя убить, нежели сказала хотя бы еще одно слово по поводу этого чертова стихотворения.

– Он говорит здесь об одержимости, о страстном увлечении женщиной.

Элли не заметила, как открылась дверь и в комнату тихо вошел Картер Вест. И хотя он нашел себе место всего через несколько столов от нее, она до сих пор его не замечала.

А вот Изабелла его видела, причем отлично.

– Не желаешь ли включиться в обсуждение?

– Смысл стихотворения в том, что пока они оба существуют на одной планете, он должен быть с ней, – сказал Картер. – Он любит ее. Больше чем любит. Она для него – все. Он думает, что они созданы для того, чтобы быть вместе, а она – нет. Иначе говоря, вся его жизнь будет потрачена на бесплодные попытки завоевать ее.

– Интересная теория. – Изабелла посмотрела на Элли. – Кто-нибудь еще хочет высказаться?

Элли, словно стремясь стать маленькой и незаметной, соскользнула по спинке стула как можно ниже, опустила голову и замерла.

– Исмей, – произнесла директриса, поворачиваясь к брюнетке, которую Элли видела за завтраком. – Не прочтешь ли ты нам следующие несколько строк?

Элли бросила было взгляд в ту сторону, откуда доносился голос Картера, но сразу же отвернулась. Он смотрел прямо на нее.

– Что происходит с мальчиками в этой школе? – Элли и Джу шли в направлении библиотеки и разговаривали. Уроки уже закончились, но Джу перехватила Элли у лестницы, которая вела в спальни на втором этаже, и предложила позаниматься вместе.

– Ты о чем это? – спросила Джу.

– О том, что они любят глазеть на тебя в упор, – ответила Элли.

Джу улыбнулась:

– Ты хорошенькая. И новенькая. Чему же тут удивляться?

– Ну, не настолько уж я хороша. В Лондоне, по крайней мере, парни так на меня не глазеют.

– А вот я думаю, что ты – очень хорошенькая, – сказал Джу. – Может быть… – тут Джу пожала плечами, – они просто хотят, чтобы ты обратила на них внимание.

После этих слов они обе захихикали. Потом Элли притворно согнулась под тяжестью набитой книгами сумки.

– Не хочется верить, что здесь придется так много вкалывать.

Джу кивнула:

– Они хотят, чтобы мы корпели над книгами все лето. Буквально закопались в них. А все потому, что ученики, которые учатся здесь летом, как принято говорить, многообещающие.

– Многообещающие? – Элли удивленно выгнула бровь.

– Иначе говоря, обладают определенным потенциалом. – Джу пожала плечами. – Или способностями. Называй, как хочешь. Эта школа, да будет тебе известно, вся разделена на своеобразные кланы. Некоторые приезжают сюда, потому что у них много денег. Некоторые – потому что у них здесь учились родители. Но есть ребята, которые посещают здесь занятия, потому что считаются чертовски умными. Они проводят в школе почти весь год, хотя большинство вырываются все-таки отсюда летом на недельку-другую. Полагаю, что нас готовят к высокой миссии – управлению миром или что-то в этом роде.

Элли втайне восхитилась подругой: говоря об элитарности и даже своего рода избранности учеников школы, Джу удавалось подать эту тему так, что в ее разговоре напрочь отсутствовала какая-либо претенциозность.

– Вот по какой причине я не возражаю против того, чтобы провести лето в этих стенах. – Джу толчком отворила дверь в библиотеку и понизила голос до шепота. – Запомни: те ребята, что находятся здесь в это время года, считаются самыми умными в школе.

Внутренний голос Элли мгновенно ожил и напомнил ей, что она находится здесь отнюдь не из-за большого ума.

Когда они вошли в помещение, Элли втянула носом сложный аромат кожи, старинных фолиантов и полироли для мебели с ноткой лимона. Комната оказалась куда больше, чем она думала, и ее противоположный конец невозможно было рассмотреть из-за стоявших здесь рядами многочисленных стеллажей и книжных шкафов. Последние, достигавшие пятнадцати футов в высоту, напоминали своей огромностью могучие лесные деревья. В каждом ряду помещалась стремянка на колесиках, позволявшая достать книгу с самой высокой полки. Полы покрывали приглушавшие звук шагов старинные ковры с восточным орнаментом. Под потолком висело на толстых цепях подобие кованной из железных полос люстры. Сейчас там горели вставленные в патроны электрические лампочки, но когда-то – и в этом не могло быть сомнений – место патронов занимали подсвечники с восковыми свечами. Несмотря на то, что свет был включен, библиотека без труда поглощала желтый свет электрических лампочек, и в ней царил полумрак. В секторе для занятий стояли массивные деревянные столы с настольными лампами с зелеными абажурами. Вокруг столов были расставлены мягкие, с кожаной обивкой стулья. На многих уже сидели самые прилежные ученики школы, казавшиеся карликами среди окружавших их массивных предметов мебели. Это впечатление еще больше усиливали высившиеся на столах стопки толстенных книг или переплетенных в отдельные тома периодических изданий.

Впечатленная и даже немного напуганная академической обстановкой и чрезвычайно серьезными лицами присутствующих, Элли сразу же задалась вопросом, сможет ли она догнать свой класс. Ведь ее старая школа по уровню преподавания и количеству предлагаемой к сведению учащихся информации не шла ни в какое сравнение с этой. Впрочем, сама она на уроках тоже особенно не напрягалась. Впервые в жизни девушка пожалела, что несерьезно относилась к учебе.

Секунду поколебавшись, она тем не менее последовала за Джу, которая уверенной походкой направлялась к весьма удачно расположенному столу. С этого места отлично просматривался весь сектор самоподготовки; с другой стороны, он находился чуть сбоку от остальных, и со стула библиотекарши его почти не было видно. Девочки положили свои книги на его полированную столешницу и опустились в глубокие кожаные стулья. Они с головой ушли в изучение истории, когда две длинные мускулистые руки, появившиеся из-за спины Джу, легли последней на плечи, буквально пришпилив ее к месту. Джу едва слышно вскрикнула от испуга, но в следующее мгновение расплылась в улыбке, повернув голову и увидев рядом со своим стулом симпатичного светловолосого парня, который, наклонившись, нежно поцеловал ее в шею.

– Прекрати, Гейб! Как тебе не стыдно! Ведь здесь Элли, а ты даже не удосужился с ней познакомиться. Между тем тебе просто необходимо узнать ее получше, поскольку она спустилась к нам с небес, и лично я считаю ее настоящей богиней! – Говоря все это, Джу разрумянилась от охватившего ее приятного волнения, сделавшись еще привлекательнее, и Элли невольно позавидовала ее счастью, хотя, конечно, тут же попеняла себе за это.

Гейб одарил Элли доброжелательной улыбкой; при этом его красивые миндалевидные глаза блеснули в свете электрической лампы. Выйдя из-за стула Джу, он приблизился к Элли и протянул ей сильную руку с аккуратно подстриженными прямоугольными ногтями.

– Привет, Элли. Рад знакомству. Мне еще не приходилось встречаться с богинями.

Элли улыбнулась ему в ответ и энергично тряхнула протянутую руку:

– Все в этой жизни бывает в первый раз.

Гейб отошел от Элли, поцеловал Джу в макушку и, расположившись за противоположным концом стола, пододвинул к себе тетрадь подруги.

– Чем, интересно знать, вы тут занимаетесь? Историей? Приятно видеть столь прилежных молодых леди, изучающих далекое прошлое.

Джу закатила глаза к потолку, после чего, повернувшись к Элли, сказала:

– Гейб старше нас на год, поэтому иногда позволяет себе поважничать.

Он рассмеялся, взял со стола ручку и пощекотал ее кончиком запястье Джу.

– Да не важничаю я. Просто у меня жизненного опыта больше.

Джу снова расплылась в улыбке, в то время как Гейб снова повернулся к Элли и произнес:

– Значит, ты та самая знаменитая Элли Шеридан, о которой только все и говорят?

Элли озадаченно на него посмотрела:

– Обо мне все только и говорят? С какой стати, хотелось бы знать…

Парень ухмыльнулся:

– Расслабься. Говорят, потому что ты – новенькая. Это всем интересно. А то многие, что безвылазно живут в этих стенах на протяжении лет, начинают чувствовать себя отрезанными от мира. Так что новая ученица здесь – все равно что посланница с большой земли. А если добавить к этому интрижку с Сильвианом…

Он замолчал, не закончив фразы, после чего они с Джу со значением улыбнулись, как если бы Элли совершила некое чудесное деяние.

– Ради бога, прекратите! – Элли более, чем достаточно, наслушалась намеков о своей так называемой интрижке с Сильвианом. – Не хочется вас разочаровывать, но между мной и Сильвианом ничего нет.

Джу наклонилась к Гейбу.

– Элли скрытничает. Тем не менее я уверена, что они просто обречены быть вместе.

Элли вспыхнула:

– Ничего я не скрытничаю. Я сказала правду.

– Как бы то ни было, – произнес светским тоном Гейб, – все заметили, что он начал проявлять по отношению к тебе повышенное внимание, что нас, разумеется, здорово заинтриговало.

– Что же в этом такого интригующего?

Гейб посмотрел на Джу, которая согласно кивнула, после чего Гейб снова перевел взгляд на Элли.

– Дело в том, что Сильвиан – мальчик не простой, даже, я бы сказал, особенный… Он происходит из старинной семьи, и его родители – очень влиятельные люди. Кроме того, он интересен и сам по себе. К примеру, тем, что за годы учебы множество девочек пытались привлечь его внимание, но ни одна так и не преуспела в этом.

В разговор вступила Джу.

– Но вот появляешься ты, и совершенно неожиданно для всех он на тебя западает.

Элли почувствовала, что парочка начинает на нее давить, мягко навязывая ей свое мнение, а уж этого она не любила больше всего на свете.

– И снова я вынуждена разочаровать вас. Все это нисколько меня не интересует.

Джу со скептическим видом откинулась на спинку стула.

– Похоже, она уже втрескалась в кое-кого.

Гейб вопросительно выгнул бровь, и Джу одарила его многозначительным взглядом.

– В Картера, – произнесла она, наморщив носик. – Вот так вот.

– Только не в него. – Гейб наклонился к Элли и пристально на нее посмотрел. – Шутки в сторону. Сейчас я говорю совершенно серьезно. В него нельзя влюбляться. В кого угодно, но только не в Веста. Но если это все-таки произошло, то ты выбрала худшего парня из всей школы.

– Спасибо, Гейб. Признаться, я и представить себе не мог, что ты столь неравнодушен ко мне.

Элли мгновенно узнала этот глубокий голос, и замерла на месте, отчаянно желая просочиться сквозь кресло и пропасть из виду.

Гейб же и глазом не моргнул.

– Ничего, Картер, ты это переживешь. Тем более то, что я сказал, – истинная правда. Да ты и сам это знаешь. За годы обучения в школе у тебя сложился имидж отнюдь не самого порядочного по отношению к особам женского пола парня. Мягко говоря.

Джу быстро покидала учебники в сумку и, одарив Элли чуточку виноватым взглядом, произнесла:

– Вы как хотите, но лично я иду в общую гостиную, чтобы малость расслабиться перед обедом. Впрочем, может, пойдем все вместе?

Одновременно с ней поднялся из-за стола и Гейб. Но Элли продолжала сидеть на месте как приклеенная – до такой степени ее смутило и обескуражило неожиданное явление Картера. Кроме того, она считала, что если уйдет сейчас из библиотеки, то продемонстрирует тем самым собственную трусость.

С вызовом задрав подбородок, она сказала:

– Спасибо за предложение, но я останусь. Я еще не успела дочитать все, что хотела.

Джу, прежде чем отойти от стола, неслышно, одними губами сказала Элли: «Извини», – после чего, взяв Гейба под руку, проследовала к выходу.

Когда они удалились, Картер опустился на стул на противоположном конце стола, в то время как Элли старательно делала вид, что занимается выписками из учебника истории и ни на что другое не обращает внимания. Однако мысли ее при этом неслись в бешеном хороводе.

«Теперь он подумает, что я в него влюблена. Но что с того? Пусть себе думает, что хочет…»

Чтобы успокоиться, она сделала два глубоких вдоха.

– Эй, – сказал Картер.

Оторвав глаза от тетради, она заметила, что он наклонился к ней и его лицо находится совсем близко. При этом он пристально смотрел на нее, словно гипнотизируя ее взглядом. Она механически отметила про себя, какие у него красивые темные глаза, длинные черные ресницы и тонкие, изящно очерченные прямые брови.

Огромным усилием воли ей удалось придать лицу скучающее выражение, но проступивший на щеках яркий румянец выдавал ее с головой.

– Боюсь, мы так и не были представлены должным образом, – сказал Картер. – Поэтому придется взять инициативу на себя. Итак, меня зовут Картер Вест.

– А меня – Элли Шеридан. – Ей очень хотелось подпустить в голос холодноватые светские нотки и, как ни странно, у нее это получилось. Кроме того, она сумела выдержать его пристальный взгляд, не продемонстрировав ни смущения, ни страха. По крайней мере, ей так казалось.

– Я знаю, – сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле. Губы у него изогнулись в циничной улыбке, и Элли почувствовала, что интуитивно не доверяет этому человеку. – Нам нужно поговорить.

– Нужно? – холодно переспросила Элли. – И на какую тему?

– О тебе.

– Отлично, – сказал Элли. – Мой любимый цвет – синий, и я без ума от щенков. Теперь твоя очередь.

– Очень смешно, – сказал он, хотя выражение его лица свидетельствовало об обратном.

– А я вообще смешная, – ответила Элли. – И люблю пошутить. Извини, что не поставила тебя об этом в известность с самого начала.

Картер, похоже, начал испытывать раздражение.

– Что и говорить, полезная информация. Спасибо, что сообщила. Но я, собственно, хотел поговорить о другом. О том, в частности, что ты делаешь в Киммерии и как здесь оказалась. Новые ученики крайне редко приезжают к нам посреди летнего семестра. Это необычно.

Элли не понравился его тон, больше подходивший следователю. Она сложила на груди руки и откинулась на спинку стула. Он хотел знать правду, но она вовсе не обязана выкладывать ему свою подноготную.

Покрутив между пальцами ручку, она лукаво посмотрела на него и сказала:

– А может, я победила в конкурсе?

– Очень смешно, – снова сказал он с прежним мрачным выражением. – Но я сейчас совершенно не склонен шутить. И не надо бояться говорить правду. Итак, что в реальности привело тебя в эти стены?

«Похоже, он от меня не отстанет. Что ж, пусть получит по полной программе».

Она вызывающе вздернула подбородок и посмотрела на него в упор.

– Меня арестовали.

Он пожал плечами:

– И что с того?

– Я трижды подвергалась аресту. Улавливаешь?

– Ого…

– В течение одного года.

Картер тихонько присвистнул.

– Это я уловил. Но аресты не являются причиной для перевода в Киммерию. Это не юношеское пенитенциарное заведение и не трудовая исправительная школа. Почему же ты оказалась именно тут?

Элли почувствовала, что ее начинает переполнять злость, но усилием воли сдержала себя и ответила ему ровным спокойным голосом:

– Честно говоря, не имею ни малейшего представления. Родители сказали мне, что отныне я буду учиться здесь, и через несколько дней я уже стояла у ворот этого учреждения. Предки сообщили, что здесь занимаются особыми детьми. Уж и не знаю, что они вкладывали в эти слова.

– Любопытно… – Он некоторое время с интересом исследовал ее взглядом, как если бы она представляла собой некую головоломку или собрание редкостей и неординарных предметов.

Она неприязненно на него посмотрела:

– Что тебе любопытно?

– А вот что. Бывает, что эмоционально неуравновешенных или травмированных подростков переводят в нашу школу. Но ни в коем случае не в летний семестр. В летний семестр в Киммерии учатся и живут продвинутые ребята.

Вот теперь Элли взбесилась.

«Может, я должна вытатуировать у себя на лбу, что слишком тупа, чтобы находиться здесь?»

Она стала зло и быстро кидать в сумку лежавшие перед ней на столе учебники.

– Полагаю, вопрос относительно того, что я, возможно, не такая уж дура, не обсуждается? – Она словно выплюнула в него последние слова. – Ну а коли так, то мне надо работать втрое больше, чтобы хотя бы попытаться догнать вас, гениев.

– Эй! – Казалось, ее слова слегка озадачили Картера. – Не будь такой обидчивой. Это тебе не к лицу. Просто я хочу понять, что ты из себя представляешь.

Опять! Похоже, то же самое хотели понять Кэти, Джулия, Желязны, полицейские из лондонского участка и, уж само собой разумеется, ее родители. Сколько можно! Побросав книги в сумку, она резко повернулась к Картеру:

– Не рекомендую. Усек? Не надо меня просчитывать и анализировать. Я этого не люблю. Кроме того, мне не нравится, когда меня оскорбляют. Походя и даже не задумываясь об этом. Ты видел меня в классе, случайно подслушал какой-то дурацкий разговор и теперь, наверное, считаешь, что постиг меня – так, да? Ну так вот: ни черта ты обо мне не знаешь! Ни черта! Заруби это себе на носу…

Она выбежала из библиотеки и устремилась вверх по лестнице.

«…тридцать две, тридцать три, тридцать четыре…»

Она едва успела добежать до своей комнаты. Сумка выпала из ослабевших пальцев, а сама она, соскользнув спиной по внутренней стороне дверной створки, села на пол и, закрыв лицо ладонями, беззвучно зарыдала. Почему она здесь? Зачем она здесь? Все вокруг относятся к ней как к деревенской дурочке, проскользнувшей за ворота этой проклятой школы лишь волей случая. Она так разволновалась и расстроилась, что ей стало не хватать воздуха, но как она ни боролась с надвигавшимся паническим чувством, у нее начало темнеть перед глазами. Чтобы избавиться от паники и восстановить контроль над собой, она стала пересчитывать планки на деревянном полу, стоявшие на полке книги, фрагменты цветного стекла на окне, наконец, собственные частые захлебывающиеся вдохи и выдохи. Это помогло, и через некоторое время она немного успокоилась и почти пришла в норму.

Почувствовав себя лучше, поднялась на ноги, открыла дверь, оглядела в обе стороны коридор и, убедившись, что он пуст, побежала в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой. Когда она приглаживала ладонями волосы, отворилась дверь и в ванную вошла Джулия. Увидев припухшие и покрасневшие от слез глаза Элли, девушка забеспокоилась и у нее на лице проступило озабоченное выражение.

– Привет, Элли. Ну, как проходит, так сказать, процесс акклиматизации?

Элли не хотелось лгать, но еще больше – разговаривать на подобные темы. Ей хотелось одного – улететь из этих стен и оказаться на каком-нибудь необитаемом острове.

– Отлично, Джулия. – В ее тоне ясно слышался сарказм, но она никак не могла от него избавиться. – Все чрезвычайно заботливы и предупредительны по отношению ко мне. И всё здесь просто… просто восхитительно!

Прежде чем Джулия успела хоть как-то отреагировать на ее слова и что-то сказать, она распахнула дверь, выскочила из ванной и побежала по коридору.

Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.

Вздрогнув, Элли проснулась, подняла голову и села прямо на жестком деревянном стуле. Лампа на столе горела, а спина ныла.

«Интересно, сколько сейчас времени?»

Протянув руку, она повернула часы-будильник циферблатом к себе и посмотрела на стрелки сонными еще глазами. Два часа ночи.

«Вот черт! Заснула прямо за столом».

Окно перед ней было распахнуто, а стол завален книгами, тетрадями и листочками с записями. После случившегося с ней приступа удушья есть ей совершенно не хотелось, и обед она проигнорировала, решив остаться в комнате и заниматься, пока хватит сил и желания.

Последнее, что она читала, перед тем, как отключиться, были пресловутые Киммерийские правила. Сделав домашнее задание, она вдруг вспомнила, что лишь пролистала их, и решила ознакомиться с ними более основательно. Вынув из ящика стола увесистую пачку бумажных листов, девушка пробежала глазами первые несколько строк. Правила показались ей такими странными и столь сильно отдававшими средневековьем, что поначалу она отказывалась верить в написанное.

Добро пожаловать, Элли.

Киммерийская академия является уникальным образовательным учреждением, и мы очень рады, что ты оказалась в рядах ее учеников. Эта школа уже много лет существует и благоденствует благодаря мудрым правилам, выработанным несколько веков назад ее основателями.

В точности следуй этим правилам – и тогда твоя жизнь здесь будет исполнена всяческих приятностей и сохранится в твоей памяти навсегда. Но если ты позволишь себе нарушать их, тогда твое пребывание в стенах Киммерии может оказаться очень коротким.

Правила Киммерийской академии:

1. День начинается в семь утра и заканчивается не позже одиннадцати вечера. В промежутке между указанными часами ты должна находиться у себя в спальне.

2. Густой лес, окружающий академию, может представлять опасность. Учащимся запрещается гулять по нему в одиночестве или с наступлением темноты.

3. Ни один ученик не имеет права покинуть территорию академии без разрешения.

4. Заходить в крыло здания, где проживают преподаватели, строжайше запрещено.

5. Учащиеся, достигшие высших успехов в обучении, имеют право пополнять свои знания, посещая так называемую вечернюю школу. Но подобная возможность предоставляется лишь очень ограниченному кругу лиц. Если ты не входишь в этот круг, тебе не разрешается как-либо вмешиваться в ее распорядок или посещать занятия в ней. Всякий, нарушивший это правило, будет немедленно исключен из академии.

6. Список учащихся вечерней школы является секретным. Всякий, кто попытается узнать его, будет подвергнут наказанию.

7. Информация о какой-либо деятельности вечерней школы также является секретной. Ученик вечерней школы, позволивший себе распространяться на эту тему среди учащихся, не удостоенных чести быть принятыми в нее, будет строго наказан.

Неожиданно Элли услышала шум, который, должно быть, и вырвал ее из объятий Морфея. На крыше слышался странный звук – не то царапанье, не то чья-то тихая шаркающая поступь. Элли выключила настольную лампу, придвинула стол вплотную к подоконнику и, сдвинув бумаги и книги в сторону, вскарабкалась на столешницу, после чего выглянула наружу.

Поначалу она ничего не слышала, но затем до нее донесся чей-то отдаленный крик, а несколькими секундами позже – негромкий короткий вопль. Элли встала на четвереньки, высунулась из окна, насколько это было возможно, и уставилась в темноту. Луна не светила, звезды были затянуты облаками, так что единственное, что она могла видеть, была лишь эта непроглядная тьма. Неожиданно она услышала довольно близко от себя какой-то скрип. Складывалось впечатление, что кто-то шел по старым, подгнившим и потрескавшимся доскам.

«Что за чертовщина?»

Внезапно внизу, во дворе, кто-то пробежал по траве в сторону леса. Элли затаила дыхание и прислушалась. И снова до ее слуха донеся приглушенный звук, не похожий, впрочем, на все предыдущие. Что это? Смех?

Прошло еще несколько минут, и она услышала чей-то шепот – такой тихий, что она едва разобрала слова.

«Все в порядке, Элли. Можешь идти спать».

Девушка окинула взглядом свою спальню. Комната была пуста. Элли даже яростно потрясла головой, пытаясь понять, окончательно ли проснулась.

– Кажется, я схожу с ума, – пробормотала она, закрывая окно на задвижку и слезая со стола.

Улегшись наконец в постель и уже проваливаясь в сон, она вдруг явственно услышала чье-то тихое хихиканье. Элли готова была поклясться, что хихикал тот самый человек, который несколькими минутами раньше предложил ей идти спать.