Читать книгу Архетипы вечности - Кристи Лоовус - Страница 5

Итак, мы долетели! Невероятно круто! Меня будоражило это количество новых впечатлений, такие виды из окна, огромное небо и всякая растительность прямо на поверхности земли. Солнца я пока еще не видел, оно пряталось за облаками, но даже при таких погодных условиях освещенность была намного ярче, чем в Старсити. Жаль, что нас не пустили никуда на Карнаки дальше, чем пара контрольных кабинетов – а ведь там же наверняка есть всякие секретные разработки, пушки, техника. Поглядеть бы хоть одним глазком… Но нас сразу кинули на Базу – скучный серый кубик, покрытый пылью и снаружи, и изнутри. Каждому полагалась комната для отдыха, ничем примечательным не отличающаяся от общего стиля Базы. Наружу выходить уже нельзя было, то ли из-за приближения вечера, то ли чисто из бюрократической вредности установленных кем-то порядков. Я повалился на жесткую койку. В голове мельтешили мысли и образы, яркие краски, перелет и небо, ожидания и тревоги следующего дня. К счастью, на Базе нам не предстояло сильно задерживаться – с утра мы уже шли в поле. Повалявшись в состоянии между снов и явью еще какое-то время, я все же смог заснуть беспокойным пыльным сном.

Утро настало снаружи и внутри. На Базе не было окон – только искусственное освещение. Проснувшись от мягкого голоса автопробудчика, я размялся, лениво сделал несколько обычных утренних упражнений. Выпил воды – вкус был довольно затхлый, наверное, последний раз люди здесь были несколько недель, а то и месяцев назад. А может, фильтры не могли удалить все примеси, отсюда и странный вкус. Закинув в рот безвкусную пластинку завтрака, я быстро разделался с ней и пошел к остальным.

Этим утром нам предстояло преодолеть чуть более трех километров до планируемого места встречи с аборигенами. Ребята и Никки уже собрались в центральном отсеке. Всех охватило приятное возбуждение, мы переговаривались и улыбались, подбадривали друг друга. Наконец появился Чалых. Прогундев что-то по протоколу и отметив в журнале наше отбытие, он наконец свалил в тень, и мы могли идти в поле.

Наконец-то! Надев наши новенькие сверкающие костюмы и проверив их работоспособность, мы взяли необходимую технику, все наше барахло для дарения дикарям и сразу выступили в поход. Каждый нес увесистый рюкзак, размер которого был подобран в соответствии с индивидуальной физической подготовкой. Нелегко. Надо было больше филонить на тестах, не тащил бы сейчас такую тяжесть. Но даже громоздкий рюкзак не мог омрачить моего боевого настроя. Я во все глаза смотрел по сторонам. Солнце все еще скрывалось за облаками, но цвета раннего утра были невероятны: нежные, но чистые, прозрачный воздух, заполненный только нашими ожиданиями. Дорога, а точнее, узенькая тропинка, проходила сначала по каменистой пустоши с редкими чахлыми кустиками, и этот отрезок пути мы преодолели довольно быстро. Затем пришлось углубиться в лес, и хотя пройти оставалось лишь чуть больше половины дороги, мы потратили на нее около часа. Солнечный свет сильно скрадывала густая листва и переплетение веток, корней, лиан. Приходилось передвигаться медленно и осторожно – после жизни в каменных ровных джунглях наши тела не были достаточно натренированы для ходьбы по джунглям настоящим. Приходилось выбирать место для каждого шага, мириться с неровностями почвы, отодвигать в сторону ветви растений. Я первый раз в жизни был в лесу и смотрел по сторонам, ошеломленный диким и неорганизованным, но при этом все же гармоничным нагромождением древесных стволов, ветвей, кустарника, корней, то и дело выскакивающих под ноги поваленных деревьев. А сколько оттенков зеленого! От легкомысленного светло-травяного до глянцевого густо-оливкового. Невероятно, как разнообразна природа, ведь ни один листик, ни одна травинка не повторяются, они уникальны по форме и изгибам, хоть и окружены тысячами и миллионами себе подобных. Совершенное отсутствие прямых линий и прямых углов поражало и даже пугало своей непривычностью: никаких ровных каменных стен, никаких прямых стрел магистралей, никакой ровной поверхности оргстекла. Наоборот, все ассиметричное, беспорядочно упорядоченное по каким-то своим законам, стремящееся вверху, к солнцу, умирающее тут же и дающее своим прахом жизнь новому, дикое и …живое.

Беспорядочный поток моих мыслей, подпитываемых эндорфинами в крови, немного успокоился, когда мы наконец дошли до места встречи, или стоянки. По сути, это была искусственная поляна, место пустой земли, вокруг и над которой все также бушевала растительность. Но ее невозможно было спутать с чем-то другим благодаря ориентиру из нашего мира – когда-то здесь потерпел крушение древний квадролет. Его остов был крепко зарыт в землю под неестественным углом – видимо при падении он как-то перевернулся носом кверху и вошел в землю задней частью. Лопасти винтов отсутствовали, то ли их оторвало в момент аварии, то ли они истлели позже, но от машины осталась только кабина и фюзеляж. Со стороны казалось, будто квадролет, как огромная уродливая рыбина, выныривает из земли ввысь, но не может преодолеть земного притяжения.

Со временем около искореженного трупа летательного аппарата построили небольшую металлическую хижину – именно в ней нам и предстояло провести сегодняшний день и, возможно, ночь. Хижина, больше похожая на отсек для хранения грузов, была непривлекательным и чисто функциональным параллелепипедом. Макс открыл кодовый замок, потянул на себя дверь, и та открылась. Внутри было пыльно, затхло, прохладно. Хижина была без окон, но с тусклым освещением, работающим от солнечных панелей на крыше. Внутри стояли несколько стеллажей для хранения собранных образцов чего бы то ни было, там же громоздились ящики с инструментами, деталями, проводами и запчастями, интересными разве что Максу, аптечка и, видимо, запасы провизии. В углу чуть жужжало что-то похожее на небольшой блок бесперебойного питания. Коек было две, каждая на два этажа, так что всем хватало места. Хорошо, что профессор Чалых остался на Базе, иначе подозреваю, что спать на полу пришлось бы мне, как самому младшему (во всех смыслах) члену экспедиции. Но даже при наличии койки, мне тут не понравилось. Хмуро оглядев хижину, я выбрался наружу, к солнечному свету.

Мне хотелось пойти опять в гущу леса, но Никки и остальные сказали, что необходимо разумно потреблять ресурсы и не забывать о главной цели нашего путешествия, блаблабла. Короче, пришлось до окончания дня торчать около хижины, расчищать площадку снаружи и убирать пылищу внутри, помогать сортировать валяющееся там барахло и сверять его со списком внутреннего каталога там же. Из положительных моментов этого процесса мне, конечно, было интересно наблюдать, как работает мой костюм, а работал он круто. Я не чувствовал никаких стеснений движений или недостатка кислорода, тело хорошо вентилировалось, подошвы не скользили и не утомляли ноги. Чисто ради теста я пару раз запрашивал данные о температуре и составе окружающей среды, а также разобрал на молекулы листок вьющегося под ногами растения. Другие члены команды также привыкали к костюмам, и кажется, были ими вполне довольны. Кроме, наверно, Ангелики. Конечно, ведь вместо кричащего о своей значимости и тщательно прорисованного лучшими дизайнерами образа БДП, ей приходилось представать перед нашей узкой аудиторией в своем настоящем теле.

Чтобы не тратить энергию на разогрев пищи, мы обошлись холодным безвкусным ужином и легли спать практически с закатом солнца. Стемнело моментально. Я пытался остаться хотя бы на входе в хижину, послушать пугающие и манящие звуки ночного леса, посмотреть на настоящие ночные звёзды, просто посидеть на границе двух миров безо всякой суматохи, но в целях безопасности меня загнали внутрь. Я успел заметить россыпь загорающихся огоньков в небе, но не успел их рассмотреть и составить свое впечатление. Макс запер хижину на ночь. Неужели я за этим летел в такую даль? Еда, дождавшись, пока состав воздуха внутри хижины будет соответствовать требуемым показателям, я стащил защитный костюм, выпил последнюю воду на сегодня и с легким недовольством полез на верхнюю полку левой койку. Внизу устроилась сестра. Макс залез на второй этаж соседней койки, Ангелика еще что-то шуршала, шуршала, вздыхала и поправляла снятый костюм, потом также долго поправляла свой ортопедический матрас и одноразовое жесткое постельное белье, пока наконец не осела на спальном месте и затихла. Все мы вымотались за этот день, поработав физически и получив уйму впечатлений, которые вертелись в головном мозге каруселью цветных образов. На удивление, я быстро заснул, чувствую, как молочная кислота дает сладко-болезненные ощущения в мышцах, не привыкших пробираться по густым зарослям, расчищать лесные поляны и использовать для получения энергии воздух с поверхности, пусть даже профильтрованный нашими костюмами.

…

Видимо, дикари пришли на рассвете. Пока мы проснулись, позавтракали в полумраке хижины, влезли в наши хайтечные костюмы, и вышли наружу, солнце уже встало и рассеяло рассветную дымку. Солнце было небольшое, но очень яркое. Свет обжигал сетчатку глаз, даже затемнение костюма не могло скрыть всю мощь этих мчащихся фотонов, пробивающихся сквозь космос и попадающих прямо на нас. Кажется, ночью шел дождь или же просто выпала очень обильная роса: земля и трава были влажными, капли воды на ветках отражали преломленные лучи солнца, и лес сверкал круче, чем самые современные визуализации в клубах Россо и Моссо. Воздух был свежий, прозрачный, пьянящий. Казалось, я улавливаю его аромат даже через фильтр – а может так и было, ведь фильтр должен был отделять только вредоносные соединения, а испарения свежих цветов и сырой почвы видимо были безопасны. Я бы хотел просто постоять немного и подышать, прочувствовать чистоту и вкус вдыхаемых запахов. Но обстоятельства требовали внимания и действий.

На расстоянии метров трех от хижины стояли аборигены. Их было пятеро: трое мужчин стояли в первом ряду к нам и две женщины расположились позади. Они стояли в шахматном порядке, поэтому мы могли видеть лица всех. А это было занимательное зрелище. По центру стоял явно главарь банды, высоченный великан средних лет, минимум на голову выше Макса. У него был высокий лоб, проницательные светлые глаза, узкие сжатые губы и светло-русые волнистые волосы, убранные в какую-то гульку, но все равно непослушно выбивающиеся на висках и создающие будто бы светящийся ореол вокруг его головы. Да уж, впечатляет – и такие внешние данные безо всякого блока дополненной реальности. Одет он был практично и неброско: темные штаны и свободная рубаха светло-бежевого тона с вкраплениями зеленого, плотная коричневая жилетка из материала, похожего на натуральную кожу и украшенная нашитым орнаментом. На ногах у него была необычного вида обувь – что-то типа очень плотных носков с пятью пальцами, также сделанными из кожи или очень плотной ткани, возможно пропитанной чем-то для лучше износостойкости. Он был собран и спокоен и непринужденно стоял на земле, сын этой земли, сильный и свободный дух. В руках дикарь держал суму неопределенного цвета, заношенную и засаленную, и хотелось верить, что без оружия.

По его левую руку стоял персонаж не менее интересный. Предполагаю, что это был шаман племени. Еще не старик, но уже скорее пожилой, чем зрелый мужчина. Смуглый, среднего роста, с чуть раскосыми прищуренными глазами, с черными волосами, убранным в длинных блестящий хвост, словно стекающий у него по спине, он будто бы сканировал каждого из нас с расстояния, оставаясь при этом невозмутимым и недоступным для взаимного контакта. Одет он был в какие-то неопределенные лохмотья, темные штаны и темный же балдахин синевато-зеленоватого оттенка, все слепленное из ассиметричных кусков тканей, шерсти, меха, кожи (рассматривая его наряд, я все больше уверялся, что дикари используют натуральную кожу), перьев, и будто бы даже кусков зеленоватого мха. Его ноги были босые, но покрытые таким слоем влажной грязи, что я не сразу это понял. В руках он держал деревянный посох, искусно украшенный орнаментами, какими-то значками, закорючками и множеством волнистых линий. Шаман вызвал во мне необъяснимое чувство неприязни, хотя и не казался физически опасным. Я уверен, что его мнение оказывало решающее влияние на дикарей и, в частности, на их героически выглядящего предводителя.

По правую руку от главаря стоял охранник, ну или воин, если использовать более древний термин. Он был очень темнокожий, но все же не негроидной расы (видимо, истиных представителей черной элиты было мало и среди дикарей). Его лысый череп сверкал как клинок холодного оружия, высокие скулы, густые брови, тяжелый подбородок, жилистая шея, широченные плечи – я не был уверен, что смог бы противостоять его нападению, даже будучи вооруженным шокером или чем посерьезнее. Мощная грудь вздымалась, а ноздри широко раздувались при каждом вдохе, но все же мне было понятно, что он пока он настроен скорее нейтрально, чем агрессивно. Его торс едва прикрывал кожаный жилет, на ногах были узкие темные штаны длиной чуть ниже колена. Он тоже был бос, но это смотрелось гармонично, будто он собрался выступать на спортивном состязании. Вся его поза, широко расставленные ноги, легкое напряжение мышц напоминали какую-то боевую стойку. Я не заметил у него никакого оружия, но, думаю, оно ему и не требовалось для того, чтобы быть машиной смерти. От правого плеча под жилетку уходил рваный шрам, общую площадь и глубину которого мне было страшно представить.

Не могу сказать, что женщины племени выглядели скромнее. Позади справа стояла древняя старуха, на первый взгляд такая дряхлая и задеревеневшая, что я вообще не понимал, как она могла еще передвигаться, тем более сквозь дремучие леса. Она напомнила мне древнюю птицу грифа: лохматая седая голова на тонкой шее, неприязненно вытягивающаяся вперед, с носом-клювом, нависающим над почти исчезнувшими от старости губами, мелкие слезящияща красноватые глаза. При этом старуха явно принарядилась для встречи – ее длинное, до земли, платье было простого свободного кроя, но сшитое из множества ярких лент и все украшенное круглыми и ромбическими кусочками зеркального материала. В ее одеянии преобладали оранжевый, желтый, красный цвета. Вместе с отражающими солнечный свет зеркальцами ее наряд будто бы был живым пламенем. На голове она несла занимательный убор, с высоким ромбическим фронтом, украшенным геометрическими узорами по контуру и по сторонам. Босые ноги и руки были увешаны десятками, если не сотнями тонких браслетов из красноватого металла, возможно, меди. Несмотря на в целом непривлекательную внешность, шаманка располагала к себе. В ней чувствовалась такая древняя мудрость, которая не принимает ничьих корыстных сторон, а действует в точности так, как необходимо для достижения великих целей всего человечества. Осталось убедить ее, что наши цели – действительно великие.

Ну и наконец, последняя дикарка. Самая молодая из аборигенов, высокая, мускулистая, менее смуглая, чем шаман, но тоже с чуть раскосыми глазами и тяжелыми черными волосами, искусно убранными в сложную прическу, скрывающую их истинную длину и богатство. Прическа была зафиксирована филигранно выполненными украшениями из светлого блестящего металла. Кажется, она была слепа – за длинными ресницами и прикрытыми веками я не видел ее зрачков, лишь белки изредка сверкали на смуглом лице. Рот чуть приоткрыт, то ли в презрительной усмешке, то ли в индифферентной расслабленности. Из одежды – белое платье без рукавов, чуть ниже колен и подпоясанное витиеватым ремешком, сплетенным из кружева, полосок ткани и серебристых металлических деталей. Платье также отливало светлым металлическим блеском, так как было вышито серебряной нитью, попеременно повторяя то филигранные узоры с украшений в ее собственных волосах, то ромбические мотивы наряда старухи, то волнистые линии с балахона шамана. Девушка была обута в такую же пятипалую обувь, как и вожак, но ее пара была сделана точно не из кожи, а из ткани, кружевной и вышитой серебром выше лодыжки и плотной на ступнях. Что-то внутри меня сжалось от неопределенного чувства, замешанного одновременно на животном страхе и на непреодолимом желании расспросить дикарку о том, как они живут.