Читать книгу Лучшее лекарство - Кристин Хэмилл - Страница 7

Целую неделю я не видел Богиню Люси. Семь дней! Это настоящее мучение. Энг считает, что я страдаю от «неразделённой любви». Он пояснил, что миссис Грей, учительница английского, читала на эту тему стихотворение в прошлый четверг, когда я выбирал новые очки и не был в школе, и что это означает любить кого-то, кто не любит тебя в ответ. Звучит правдоподобно. И да, секундочку, Энг ещё сказал, что одно из стихотворений, которое они обсуждали, было о девушке по имени Люси! По-моему, это знак. Подумайте только: любовь, я, стихи, Люси. Всё складывается. Мы созданы друг для друга.

Проблема в том, что единственный урок, который мы проводим вместе, – это искусство, а он только раз в неделю. Обычно я ещё вижу её там и тут на переменах. А в этот раз я высматривал-высматривал, но ни разу её не увидел. Даже краем глаза. Может, она заболела. О господи! Лишь бы это не было чем-то серьёзным!

– А вдруг это что-то серьёзное? – спросил я Энга.

– Что-то серьёзное тут – это ты, – ответил он. – Люси превратила твои мозги в гороховое пюре.

– А что не так с гороховым пюре? – удивился я. Я люблю его. Особенно с жареной картошкой.

– Полезно ли оно для мозга, вот вопрос, – это всё, что сказал Энг. Как будто его слова что-то доказали. Он пошёл искать свою физкультурную форму, которую оставил в каком-то из кабинетов. Ему-то хорошо. Он девчонкам нравится. Они вечно улыбались ему, говорили, что он прикольный, даже старшеклассницы. Ничего такого по поводу себя я не слышал.

Без Энга я чувствовал себя совсем потерянным, поэтому отправился поболтаться у женской раздевалки – иногда я так делаю. Прежде чем вы успеете подумать: нет, я не какой-нибудь там извращенец-вуайерист. Просто там у меня больше шансов встретиться с Люси, чем где-либо ещё. Она вечно торчит там со своей бесячей подругой Холли, глумится и не разделяет мою любовь, вот это вот всё. На прошлой неделе я видел её там дважды.

К сожалению, и она меня видела и назвала Любопытным Томом[4], а потом убежала, хихикая, со своими подружками. Кто вообще этот Том? Полагаю, ни в чём не повинный юноша, мечтавший перехватить хоть один взгляд своей возлюбленной и заклеймённый за это извращенцем. Любовь зла.

Никакого намёка на Люси у раздевалки не оказалось. Откровенно говоря, меня достало быть мишенью для взглядов «пошёл-отсюда-придурок» со стороны девчонок, так что я сдался и решил помочь Энгу в поиске формы. Но далеко уйти не удалось: стоило только развернуться, как я врезался в шестифутовую (и в высоту, и в ширину) стену в лице Йети.

– Над чем ржёшь, Райт? – огрызнулся он.

Ненавижу, когда меня называют по фамилии.

Хочется сразу ответить: «Нет, ошибаешься»[5].

– Нет, ошибаешься, – ответил я. – Я не смеялся. – И это было правдой. Я скорее печалился.

– А вот и нет. Ты ржал. Я видел, – повторил Йети и прижал меня к шкафчикам.

Металлический грохот оглушил меня, когда голова моя и плечи ударились о дверцы, а группа девчонок выбежала, взвизгивая и ахая, пытаясь выяснить, что же тут происходит. И знаете что? Среди них была и милая Люси, и смотрела она прямиком на меня в тот момент, когда мои ботинки оторвались от земли. Кошмар. Это совсем не круто. Никому не понравится парень, которого отрывает от земли какой-то громила и у которого синеют губы из-за перекрытого толстыми пальцами доступа к кислороду.

«Циатонические пятна! – уже звучал внутри моей головы голос врача скорой помощи. – Тащите носилки!» (Я часто смотрю больничные сериалы с мамой.)

Йети оглянулся на девочек, улыбнулся через вуаль волос, свисавших на его гадкую физиономию, и ещё раз треснул меня о шкафчики. Просто бравады ради. Голова моя заболела. И, хуже того, на этот раз с меня слетели очки, и когда я дёрнулся их поднять, то едва не задохнулся от объятий Йети.

– Ещё раз увижу, как ты ржёшь надо мной, и ты труп, – сказал он и наконец освободил меня.

А потом наступил на мои очки. На мои новые очки. Раздался треск. Девчонки напряжённо выдохнули.

– Ой, ой, ой, – пробубнил Йети и развернулся, чтобы уйти.

Я взглянул на сломанную оправу. На Люси. И тут я сорвался. Я словно забыл, что во мне и пяти футов роста нет, что я вешу всего ничего, и бросился на Йети, и обхватил его, и даже сумел опрокинуть на пол. Энг позже объяснил, что мне помог эффект не ожиданности, а в обычных условиях я ни за что не опрокинул бы Йети, потому что сил у меня недостаточно. Спасибо, Энг.

Что ж, представьте себе сцену: длинноволосый Йети катается по полу, безумно размахивая руками и ногами, а сорокакилограммовый слабак сидит на нём верхом. Та ещё картинка, судя по толпе, которая собралась вокруг нас с криками: «Бей! Бей!»

Нет! Нет!

Через считаные секунды Йети всё-таки вскочил на ноги и опять с силой прижал меня к стене. Он уже приготовился утопить свой кулак в моём лице, когда из-за угла вышел мистер Хиггинс, учитель биологии.

– К директору! Быстро! – рявкнул он на нас и промаршировал прочь.

Дальше произошло что-то совершенно сюрреалистическое. Вместо того чтобы наорать на Йети и оставить его после занятий на месяц, директор спустил всё на тормозах. По крайней мере, в отношении Йети! Он даже не прикрикнул на него. Он сказал, что не ждал такого от нас. От нас! И в итоге он наказал Йети всего лишь одним отлучением от обеденного перерыва. Один жалкий пропущенный ланч, тогда как мне снова назначили задержаться после школы. Справедливо, ага?

Но и это не самое странное и пугающее. Когда директор провожал нас из своего кабинета, он спросил Йети, как дела у его мамы. Вот так-то. Директору нравятся йетинские мамочки! Очешуительно. Я не мог дождаться, чтобы поделиться с Энгом.

Тогда я ещё вспомнил, что мне предстоит другая задержка после уроков в четверг, и от веселья не осталось и следа. Мама будет в ярости. И у меня сломаны очки. Не представляю, как я ей обо всём расскажу. Особенно учитывая, насколько странно она сама вела себя в последнее время, пропуская работу и то и дело бросаясь в слёзы. Всякий раз, когда я интересовался у неё, что происходит, мама лишь твердила о своей аллергии. Кажется, она считает меня полным тупицей, который не видит разницы между плачем и чиханием. Поведай я ей об этом случае с Йети, это могло бы окончательно сломать её. Она напоминала мне этих безумцев из телесериалов, которые сначала беспричинно рыдают, а потом кого-нибудь приканчивают. Такого мне точно не хотелось.

Особенно если «кем-нибудь» стану я сам.