Читать книгу Великолепный любовник - Кристина Брук - Страница 7

«Дорогая Лиззи!

Надеюсь, мое письмо дойдет быстро, и бедный Дарти не слишком сильно тебя отвлекает. Знаю – он замечательный человек и станет тебе верным и щедрым мужем, Лиззи! Я желаю тебе полюбить его всем сердцем, ведь это самое восхитительное и волнующее чувство на свете…

Не могу поверить, что Джи уговорила маму отправить меня обратно в школу в Бат, пока не придет время моего выхода в свет на открытии сезона. Она была шокирована моей вчерашней поездкой на один званый вечер. Но я нисколечко не пожалела, милая Лиззи. Он был там. Он последовал за мной сюда из Бата, как и обещал…»

В этот час набережная Брайтона была безлюдной. Радуясь отсутствию знакомых, Джорджи глубоко вдохнула чистый морской воздух. Ей нужно было проветриться после прошедшей ночи страсти и унижения.

В поцелуях Маркуса было столько горечи и желания. Он должен был почувствовать ее тягу к нему, отчаянное влечение. Она сама умоляла его не уходить.

Краска стыда залила лицо девушки. Скольких неприятностей она могла бы избежать, научившись думать, прежде чем действовать!

В нескольких шагах от Джорджианы семенила горничная, тяжело вздыхая, ибо не одобряла прогулок по набережной Брайтона.

Джорджи, напротив, обожала физическую нагрузку, помогавшую ей избавиться от избытка энергии. Вайолет была еще в постели, отдыхая от вчерашней поездки, но Джорджи не могла оставаться взаперти с больной мачехой ни секундой дольше.

– У меня в туфли забилась галька, – проворчала горничная. – А этот жуткий ветер разрушит нашу прическу, мисс Джи.

Под «нашей прической» Смит, конечно же, имела в виду прическу Джорджи. Волосы горничной были в идеальном порядке, безжалостно зачесанные и убранные в тугой пучок под кружевной чепец. Никакая буря была не в силах выбить ни одной седой пряди. Джорджи не обращала внимания на жалобы горничной, ведь Смит была отличной портнихой с исключительным чувством вкуса. Ради такого великолепного гардероба, как у Джорджи, любая леди готова была терпеть сколько угодно ворчаний. Кроме того, Джорджи искренне привязалась к суровой служанке и всегда рада была поддразнить ее.

Джорджи подняла подбородок и пристально посмотрела на галечный пляж.

– О, смотрите. В купальных кабинках кто-то есть. В один прекрасный день и мне стоит попробовать.

Заявление успешно отвлекло Смит от собственных проблем. Она сердито сверкнула глазами на берег, где выстроились несколько карет, готовых заехать в море на частный пляж.

– Пока я жива, этому не бывать, мисс Джи, – отрезала она. – У тех дам нет стыда.

– Но ведь все совершенно невинно, – возразила Джорджи. – Они полностью одеты, и никто не может их видеть.

– Никто, кроме господ, арендующих телескопы и подглядывающих, – возразила Смит мрачно. – Мокрая одежда так прилипает к телу, что можно разглядеть каждый изгиб. Помяните мои слова, мисс Джи…

Джорджи рассмеялась.

– Не волнуйтесь, Смит. Я пошутила.

Она не стала говорить горничной, что считает купание в море полностью одетой глупейшим и нелепейшим занятием на свете.

Джорджи не раз сбегала из своей комнаты в Кловерли-Мэнор, чтобы жаркой летней ночью искупаться в озере голой. О некоторых секретах лучше помолчать.

Ей бы хотелось искупаться обнаженной в море. Но даже Джорджи не хватило бы безрассудства на такую выходку. В Брайтоне ты никогда не остаешься по-настоящему один, всегда в окружении других людей.

– Прошу вас ни в коем случае не передавать этот разговор мачехе, – сказала она с легкой улыбкой. – Я слышала, как доктор назначил ей курс морских купаний.

– Хм, – прошипела Смит. Горничная была невысокого мнения о леди Блэк, хотя никогда бы в этом не призналась. – Значит ли это, что мы застряли здесь на долгое время?

– Вовсе нет, – ответила Джорджи.

Каждый высокий темноволосый джентльмен, попадавший в поле зрения, заставлял ее сердце биться быстрее, пока она не убеждалась, что это не Бэкенхем. Чем раньше она покинет Брайтон, тем лучше.

– Если мачеха хочет остаться в Брайтоне на лето, она так и сделает. Мы с мисс Вайолет должны ехать к леди Арден.

Джорджи мечтала как можно скорее увезти Вайолет подальше от Мейкписов и их дурного влияния. Она сохраняла бдительность. Что-то или кто-то заставлял щеки Вайолет заливаться румянцем, а глаза радостно сиять. Джорджи лишь молила Бога, чтобы это был не Пирс.

Она слишком хорошо знала лорда Пирса и ни на секунду не поверила в его готовность оставить прошлое в покое. Если этот человек вернулся в Англию, то его целью могла быть только месть. Если же Пирс осмелится причинить вред Вайолет, Джорджи убьет его собственными руками.

Прогулка пошла на пользу, и Джорджи вернулась домой в приподнятом настроении.

Позволив Смит привести в порядок свою растрепавшуюся прическу, Джорджи вошла в гостиную, где нашла свою мачеху. Изучающий взгляд леди Блэк был направлен на высокого, темноволосого джентльмена, стоявшего у окна с заложенными за спину руками.

Джорджи замерла на пороге, приоткрыв рот в изумлении.

Бэкенхем был одет в светло-коричневые панталоны и синий фрак. Этот костюм мог бы по праву считаться униформой всех модно одетых джентльменов высшего света, однако спутать Бэкенхема с кем-то другим было невозможно.

Джорджи бросила взгляд на мачеху, но та лишь слабо пожала плечами. Интересно, как долго Бэкенхем уже находится здесь? Какие общие темы для разговора могли быть у него с леди Блэк?

Джорджи вдохнула глубоко и заговорила, понизив голос:

– Лорд Бэкенхем. Чем мы обязаны такой чести?

Он повернулся и начал медленно изучать ее взглядом. Ее соломенная шляпа и полусапожки явно вызвали у него неодобрение, возможно, даже порицание.

Джорджи инстинктивно хотелось поправить локон, но она подавила это желание, ведь оно могло выдать ее волнение. Кроме того, она точно знала, что выглядит идеально, ведь ее причесывала Смит. На ней было белое муслиновое платье с высоким воротником, со светло-зелеными лентами под грудью и на воланах. Наряд был дорогим, но весьма скромным.

Появление Бэкенхема в их доме означало, что он узнал ее вчера. И ничего не сказал?

В ответ на его поклон Джорджи присела в почтительном реверансе. Она не выдала своего волнения даже взмахом ресниц. Его лицо оставалось бесстрастным, как гранит, возможно, он вовсе не испытывал никаких эмоций.

Бэкенхем взглянул в лицо леди Блэк, обращенное к нему. Несмотря на самоуверенность, леди Блэк всегда опасалась Бэкенхема, чья манера поведения подчеркивала нетерпимость к глупцам.

Мачеха Джорджи начала светскую беседу с любезностей.

– Я только что говорила лорду Бэкенхему, какая это для нас честь – принимать его сегодня. Не так ли, Джорджиана?

– Действительно, – сказала Джорджи. Обычно ее раздражало общество мачехи, но сегодня она была ей даже благодарна.

– Прекрасный день, – сказал Бэкенхем. И выглянул в окно, будто бы удостовериться, что погода не изменилась.

– Да, и в самом деле, – подхватила леди Блэк. – Нам очень везет с погодой. Вот только что я говорила с моими девочками о целебных свойствах местного климата. Я даже думаю, не поддаться ли соблазну прислушаться к советам дорогого доктора Уилсона и попробовать лечение морским купанием.

Джорджи была уверена, что Бэкенхем посчитал бы подобные процедуры обычным шарлатанством. Прежде чем тот успел облечь свое неодобрение в слова, она кивнула и добавила:

– Вы правы, мадам, я и сама подумываю присоединиться к вам.

Бэкенхем нахмурился. Джорджи искренне забавляла его предсказуемость. Были бы они до сих пор обручены, он непременно предостерег бы ее от выставления тела на всеобщее обозрение.

Старая обида заставила ее добавить:

– Хотя, конечно же, это не сравнится с купанием в озере в Уинфорде.

Когда-то она упоминала Бэкенхему про ночные купания при лунном свете, которые они с кузинами предпринимали жаркими ночами. Она сама не могла понять, зачем провоцирует его сейчас.

Хотя, по правде говоря, прекрасно понимала – Джорджи так сильно ранил его уход прошлой ночью, что теперь она использовала малейшую возможность досадить ему.

Ей с успехом удалось добиться желаемой реакции. Любому другому человеку могло показаться, что Бэкенхем спокоен и вежлив, но она видела, как он пытается скрыть свой гнев и отвращение.

Сквозь сжатые губы граф процедил:

– Я хотел предложить вам другое времяпровождение. Не согласитесь ли вы прокатиться со мной?

Леди Блэк была восхищена добротой и снисходительностью истинного джентльмена, но Джорджи пришла в ярость. Неужели этот наглец подумал, что можно непринужденно вернуться в ее жизнь после шести лет отсутствия? И ей придется ехать с ним на прогулку, будто ничего не произошло!

Она склонила голову.

– Благодарю, но у меня уже есть планы.

– Какие планы? – спросила леди Блэк. – Я уверена, их можно отменить.

В его темных глазах замерцал опасный огонек. Джорджи чувствовала силу его раздражения и исходящую от него угрозу. Но отступать было не в ее правилах.

– Такое ощущение, что вы собираетесь прочитать мне лекцию, лорд Бэкенхем, – сказала она, не обращая внимания на мачеху. – Я не люблю наставления, или вы забыли?

– Ошибаетесь, – проговорил он. – Разве у меня есть право читать вам лекции?

– Интересный вопрос.

Джорджи вспомнила, сколько раз она задавала ему этот вопрос за время их помолвки.

Хотя зачастую он имел все основания сердиться на нее, но его поведение было всегда слишком холодным, что лишь больше ее распаляло. Джорджи призналась себе – порой характер делал ее неуправляемой. Пожалуй, никто не смог бы с ней справиться.

Непостоянство Джорджи заставило злость смениться любопытством. Зачем же он явился, если не наказать ее? Должны быть веские основания, чтобы нарушить шестилетнее молчание. Разве вчера он не все сказал?

Ей не хотелось быть замеченной в его обществе, но если это не беспокоило его, то и даме не стоило волноваться.

– Ну что ж, в таком случае я переоденусь и спущусь к вам, – заключила Джорджи.

Она уже направилась к двери, но он поднял руку, остановив ее.

– Ваш наряд вполне подойдет.

– Однако я уже появлялась на публике в этом платье сегодня, – возразила она с невинным взглядом. – Если я выйду в нем снова, в обществе не одобрят подобной небрежности.

Джорджи не могла винить его за нетерпение. Если бы Бэкенхему пришлось провести еще час в компании леди Блэк, он, вероятно, задушил бы ее голыми руками.

Зная привычки Джорджианы, он достал часы и сказал:

– У вас десять минут. Потом я поднимусь за вами.

– Возмутительно, – съязвила Джорджи, но сердце забилось сильнее при мысли о такой возможности. Она проклинала себя за любовь к властным мужчинам.

– Не шутите со мной, – предупредил он.

– Вы лучше всех знаете, что я воспринимаю угрозы как вызов.

На его губах заиграла едва уловимая улыбка.

– Прекрасно, так или иначе, я буду в выигрыше.

Джорджи рассмеялась и вышла из комнаты.

Боже мой! Бэкенхем флиртовал с ней. Что же дальше?

Бэкенхем поражался своей выдержке – ему с трудом удавалось сдерживать эмоции. Неужели она действительно расценила его визит лишь как дань вежливости? Он мог бы поклясться – судя по всему, Джорджиана полагала, что прошлой ночью он ее не узнал.

Но зачем бы ему приезжать к ней и стоять здесь, испытывая свое терпение беседами с ее болтливой глупой мачехой? Отец Джорджи, вероятно, потерял рассудок, взяв в жены столь пустоголовое создание.

Бэкенхем задумался, почему сама Джорджи так и не вышла замуж, хотя бы ради переезда из этого дома. Возможно, их помолвка отбила у нее желание на всю жизнь.

Или она ждала возвращения Пирса?..

Закравшись в голову, ядовитая мысль терзала его. С другой стороны, Джорджи всегда была крайне низкого мнения о Пирсе. Бэкенхем готов был спорить, что на момент разрыва помолвки она искренне презирала лорда Пирса, и с тех пор ничего не изменилось.

Он не был ревнивым, считал ревность пустым, бессмысленным чувством. Его ненависть к Пирсу коренилась совсем в ином.

Если бы Бэкенхем был ревнивцем, то выходки Джорджи и ее многочисленных поклонников уже давно свели бы его с ума. Ко всем ее кавалерам он относился как к мошкаре, назойливой, но не опасной.

Он посмотрел на часы. Десять минут почти истекли. Маркус готовился привести свою угрозу в исполнение.

Под бестолковый щебет хозяйки дома он углубился в свои мысли о происходящем сейчас в спальне Джорджи. Картины прошлой ночи всплывали перед его глазами. В его фантазиях огненные волосы Джорджи были не напудрены, распущены и, как всегда, роскошны. Он не знал, печалиться ему или радоваться, когда ровно через двенадцать минут Джорджи появилась, ослепительно улыбаясь.

– Милорд, вы истинный джентльмен. Дали мне лишние две минуты.

Он прищурился. Неужели она ждала лишние две минуты, только чтобы посмотреть на его реакцию? Впрочем, она не осмелилась ждать дольше.

Это изрядно его развеселило.

Джорджиана выглядела великолепно. Любой наряд был ей к лицу, казалось, даже мешковина не смогла бы скрыть ее пленительных изгибов. Она так тщательно продумывала свой гардероб, будто не знала, на что способна ее естественная красота.

До того как воспитанием ее и подготовкой к выходу в свет занялась леди Арден, Джорджи больше походила на мальчишку, разъезжая на лошади в старой амазонке и широкополой фетровой шляпе.

Первый лондонский сезон преобразил ее.

– Пойдемте?

Он предложил ей руку, и, немного поколебавшись, она оперлась на нее.

Ее нерешительность удивила его.

От прикосновения ее руки к его локтю по телу пробежал разряд тока. Унимая дрожь, он кивнул на прощание леди Блэк.

Выйдя на улицу, Джорджи расслабилась и засияла.

Он вспомнил, какой она была всегда – не тепличным цветочком, в который ее пытался превратить высший свет Лондона, о нет, Джорджиана Блэк принадлежала дикой природе. Она расцветала только на открытом воздухе, вне зависимости от погоды. Бэкенхем был уверен, что ни Пирс, ни мириады ее обожателей не знали этого.

В том, что он знал ее лучше других, не было ничего удивительного – они жили по соседству долгие годы, несколько лет были обручены.

Бэкенхем бросил монету груму, державшему лошадей под уздцы.

Когда он помог ей сесть в экипаж, Джорджи вопросительно подняла брови.

– Вы без лакея?

Она все еще держала его за руку, глаза смеялись.

– Только сегодня, – ответил граф. Разумеется, он не взял лакея, ведь предстоящий разговор требовал приватности. – Это не мой экипаж. Позаимствовал у кузена.

– Какого? – спросила она, когда он сел рядом.

– Стейна.

Либо она делала вид, что не знает, либо встречалась с Лидгейтом прошлой ночью. От этого предположения у него по спине побежали мурашки. Лидгейт был чертовски любопытен, сообразителен и настойчив. Почуяв интригу, он не успокоится, пока не вынюхает все.

– Ах да, – сказала она. – Припоминаю. Ваш дорогой кузен владеет домом здесь неподалеку?

Он бросил на нее быстрый взгляд. Значит, она решила поиграть.

Но теперь, когда они остались наедине, не обязательно было ходить вокруг да около.

– Ты прекрасно это знаешь, потому что была в его доме вчера.

Джорджи даже не моргнула. Собираясь вывести красотку на чистую воду, он все равно восхищался ее самообладанием.

Она склонила голову набок.

– Ни разу не бывала у лорда Стейна, если мне не изменяет память. Но я действительно слышала о шокирующих приемах в поместье маркиза. Не лучшее место для незамужней дамы. Да и для замужней… И хотя меня мало что останавливает, но подобные мероприятия не в моем вкусе.

Джорджиана замолчала и сложила руки на коленях.

– Маркус, мне любопытно, а…

– Ну же, Джорджи. Ты ведь не станешь играть в эту игру. Ты была там. Я видел тебя. Прикасался к тебе. Целовал тебя. Держал в своих объятиях.

– Уверяю, это была не я. Ты, должно быть, ошибся.

Разве? Ее невозможно спутать ни с кем другим.

Нетерпеливо нахмурившись, он сказал:

– Давай прекратим играть в прятки. Я узнал тебя сразу же, как только вошел в ту спальню.

Его слова заставили ее замолчать. Он посмотрел на Джорджиану и понял, для чего она надела такую шляпу. Когда она наклоняла голову, ему был виден лишь ее подбородок и нижняя губа.

Вчера вечером эти прекрасные губы принадлежали ему безраздельно, как и все остальное. Если бы только он пошел до конца, сейчас между ними была полная ясность. У них не было бы иного выхода, ни времени, ни роскоши тянуть с решением.

Какая сила заставила его оторваться от нее прошлой ночью?

С сожалением Бэкенхем подумал, как обременительна бывает честь.

– Ты ошибаешься, – настаивала Джорджи. – Мне не нравятся эти грязные инсинуации, ты бросаешь тень на мою репутацию, – она изящно всплеснула руками. – Все эти непристойности и разговоры о постели… Ты, должно быть, считаешь меня падшей женщиной, раз осмеливаешься обвинять в таком поведении.

Какая дерзость! Надо отдать ей должное, Джорджи не изменилась.

Он может подыграть ей и забыть об этом инциденте. Другой на его месте ухватился бы за предложенную соломинку.

Но его решение было твердым, Бэкенхем никогда не позволил бы трусости или неопределенности остановить себя.

Он сделает предложение. Она отвергнет его. И все снова будет по-старому, но долг будет исполнен.

Вполголоса Бэкенхем произнес:

– Не притворяйся невинной, Джорджи. Я знаю, это была ты.

Он наблюдал за ней внимательно, жалея, что не может сорвать с нее эту очаровательную шляпку.

Девушка не ответила. Отсутствие реакции само по себе говорило о многом. Бэкенхем ни на йоту не сомневался в своей правоте. Если бы он был не прав, Джорджи уже давно была бы в ярости. Ее темперамент был горячее пламени свечи.

– Как я уже сказала, милорд, вы ошиблись.

Она сделала ударение на последних словах, дабы он понял ее правильно, четко и ясно.

Джорджи просила его понять намек, принять ложь и оставить ее в покое. Черт побери. Он с радостью забыл бы о случившемся, но ее предложение было трусостью. Прими он его, и ему пришлось бы признать себя трусом. Хуже того, она будет считать так же.

Бэкенхем горячо желал, чтобы она облегчила им жизнь и призналась. Но разве иметь дело с Джорджианой Блэк хоть когда-то было легко?

– Не знаю, почему ты упорствуешь, но я должен предупредить – меня не так легко отвлечь от цели.

– Согласна, – заметила Джорджи с ноткой грусти. – Ты очень настойчив. Некоторые назвали бы тебя упрямым. Или даже упертым.

Бэкенхем стиснул зубы.

Она вздохнула и продолжила:

– Прекрасно, в интересах скорейшего завершения этого захватывающего разговора… давай сделаем вид, что я действительно была на приеме маркиза Стейна, в одной с тобой спальне.

Посмеиваясь, она начала обмахиваться рукой в перчатке.

– Боже мой, я вся трепещу от одной мысли…

Его разочарование сменилось гневом.

– Думаешь, это шутка?

– И очень смешная. Тем не менее, – она продолжала, – давай на секундочку предположим, что эта история – не плод твоего воображения. Что тогда?

Насмешливость ее тона спровоцировала его на простой и четкий ответ.

– Очевидно, я должен предложить тебе руку и сердце, – отрезал он. – Для умной женщины сегодня ты удивительно плохо соображаешь.

Наконец Джорджи подняла голову, и он смог разглядеть ее лицо. Она явно пребывала в состоянии глубокого шока.

В первую секунду у нее даже задрожали губы.

Потом девушка рассмеялась.

Откинув голову назад, она хохотала. Громкий, хриплый звук ее голоса заставил его дрожать от жажды мести и желания.

Стараясь держать себя в руках, он полностью сосредоточился на управлении повозкой, пока не проговорил:

– Я так понимаю, твой ответ отрицательный.

Смех закончился долгим вздохом.

– О, мой дорогой лорд Бэкенхем! Ты меня недооцениваешь, если так считаешь.

Джорджи было жаль, что она не могла нарисовать выражение лица Бэкенхема – непонимание, ужас неверия, бессилие.

Она была так разгневана, что нуждалась в короткой передышке.

Вряд ли за последние шесть лет перед Бэкенхемом стояла более неприятная задача, чем снова делать ей предложение. Вся палитра эмоций от муки до отвращения отразилась у него на лице.

Разумеется, она отказалась дать ему короткий резкий отказ, какого требовало предложение, сделанное в столь оскорбительной манере.

Бэкенхем заслужил хороший урок после того унижения, через которое заставил ее пройти.

– Это самое изящное и лестное предложение, которое мне когда-либо делали, милорд, – отметила она. – Я столь глубоко тронута, что едва могу найти слова для ответа.

Бэкенхем встретил ее ясный взгляд, заметил блеск в глазах.

– Я польщен, – сказал он кратко.

– Напротив. Скорее я польщена. Немногие дамы смогли бы похвастаться двумя помолвками с графом.

Действительно, какая женщина могла бы устоять?

Даже сейчас она испытывала сильнейшее искушение – поддаться слабости и принять предложение, если бы только не пострадала ее гордость. Для него предложение было не более чем делом чести, удручающим долгом.