Читать книгу Бессмертие не для всех - Кристина Николаевна Камаева - Страница 4

Шло время. Молодая королева тихо скончалась во дворце: она не смогла пережить обрушившегося на нее горя. Скорбь об ушедшей недолго омрачала сердца сундарцев. Ни одного короля в истории Сундара люди не обожали так, как Зарада. Его называли Великим Умом, Вечным Героем и другими пышными именами. Будучи очень жестким и требовательным человеком, он словно встряхнул всю страну, установил новые законы и задал стремительный темп жизни. Те же люди, которые были некогда подданными Киннара, а теперь подчинялись Зараду, работали быстрее, точнее и с полной отдачей, потому что поверили вдруг, что они сами хозяева своего будущего. Киннар хотел, чтобы все были уравнены в правах и счастливы. Зарад стремился к благополучию одних только сундарцев, так что его задача была конкретнее. Зарад больше не боялся возвращения Мирэи: никто не поверил бы ей сейчас.

Никто не возмущался, когда был назначен день новой свадьбы: дочь Ларта дождалась своего звездного часа и взошла на сундарский трон.

Король сдружился с Терлоком, который постепенно стал его правой рукой. Колдун больше его не шантажировал, а всячески помогал. В глубине души Зарад ему не доверял. Знал, что дедушка Терлок отнюдь не добрый волшебник. Но что делать? Он в нем нуждался. Терлок изобрел чудодейственную мазь, которую они назвали "Эликсир Эльсии". Он разглаживал морщины, пусть не так уж бесследно, но изобретение произвело фурор. Все, даже те, у кого не было морщин, втирали мазь в кожу и утверждали, что это первый шаг на пути к вечной жизни.

Терлок настаивал, чтобы Зарад был бдителен и суров с врагами. Но Зарад и без него был осторожен, и, если бы кто-то осмелился сделать выпад против него, он бы, не задумываясь, раздавил злодея. Он интуитивно знал законы успешной власти. Но никто на него не покушался.

Деятельному Зараду не сиделось на месте, ведь власть нужна не для того, чтобы дрожать над нею, а чтобы пользоваться ею!

"Для начала, – мечтал Зарад, – я должен свергнуть Сарказа, тогда не только сундарцы, но и народы Крора будут на меня молиться".

Мирэя и Юниэр жили в Эррилии. Здесь она поняла, что раньше не представляла жизнь на материке. Сундар казался ей теперь настоящим раем, обетованной землей.

"Я всю жизнь прожила на острове волшебно-прекрасном, как мираж, – думала она, – а теперь словно вступила в дремучий лес".

Дома, на острове, она слышала много рассказов о Кроре: о людях-варварах, блуждающих в холодных степях, убивающих друг друга за пищу, об уродливых драконах, выжигающих города, о злогах, живущих стаями и нападающих ночью, о гигантских летучих мышах – слепых кровопийцах, кричащих голосом смерти. Но тогда казалось, что рассказчики преувеличивают, что не может быть такого места на земле, где собрано столько нечисти сразу. Сейчас она поняла, что ужас реален, и люди живут бок о бок со смертью.

В фейрском владении Эррилии было спокойно: никто не воевал, не голодал и не нападал исподтишка. Но каждый день приходили разведчики из самых разных мест и обменивались новостями с Исанной и его приближенными. В Рудауре злоги отравили источники, и две деревни вымерли. Мирное население Лебенина подверглось нападению свирепых южан, и тех, кто выжил, угнали в плен. Отряды злогов подходили все ближе к Ратанцам, а черные шатуны Сарказа уже летали над Земуной.

Мирэе передавались страхи людей и фейров, окружавших ее. Даже воздух казался отравленным; люди не жили, а терпели беду за бедой. "Как же мы, сундарцы, могли быть такими равнодушными? – думала она. – Давно пора было сделать что-то решительное, не дать злу расползтись. Как случилось, что главной заботой для нас стала жажда бессмертия? Пожили бы где-нибудь в Рудауре, вряд ли захотели бы вечного продолжения этой агонии!"

Вечером обстановка в доме Исанны разряжалась: люди и фейры вместе ели и пили, обменивались шутками, смеялись. Но Мирэя не находила покоя, и любое веселье казалось ей кощунством. Все, что разведчики рассказывали днем, ночью превращалось в видения, и Мирэя плакала, просыпаясь. Ей снились кошмары. Юниэр спал как младенец и счастливо улыбался во сне. Он заметил, что Мирэя печальна, и пристал к ней с расспросами. Ее признания поразили его.

– Кошмары в доме Исанны? Невероятно. Для всех путников этот дом, словно очаг надежды. Доброжелательное обращение и фейрские волшебства навевают покой и забвение. Все, кто живет здесь, излечиваются от тоски, и даже самые нервные, поверь мне, спят в Эррилии хорошо.

Не медля, Юниэр попросил свидания у Исанны.

– По-моему, Мирэя больна, – пожаловался он. – Она так безнадежно грустна, словно вместила все печали и ужасы Крора, и даже у тебя не может спать спокойно.

Исанна немного смутился.

– Твоя жена – редкая идеалистка. Она не видела жизни, что непростительно для такой важной особы, как королева Сундара. Киннар лелеял ее как нежную мимозу. А ей, Юниэр, предстоит выполнить задачи, может быть, непосильные для обыкновенного человека. Я намеренно посылаю ей невеселые сновидения, чтобы она поняла, как трудно жить в этом мире. Думаю, это пойдет ей на пользу.

– Не могу поверить, что это говорит мудрый Исанна! – воскликнул Юниэр. – Прекрати свои опыты немедленно, ты сведешь ее с ума! Иначе я сегодня же уеду из Эррилии и увезу бедную Мирэ. Перестань даже думать о ней, как о королеве и исполнительнице особой миссии. Может вы, фейры, не делите свою жизнь на юность и старость, но для людей это очень важно. Не нужен ей горький опыт.

Исанна нахмурился, пожал плечами.

– Когда вы прибыли к нам из Сундара и попросили помощи, чтобы свергнуть Зарада, мы не кинулись впопыхах собирать армию и объявлять ему войну. Мирэя была возмущена и едва не упрекнула нас в трусости. Теперь она знает, что в Кроре довольно своих проблем, а наших сил едва хватает, чтобы оборонить себя от врагов. Прости, больше не буду ее тревожить.

Исанна исполнил обещание, и Мирэе стали сниться самые красивые земли Крора, поющие водопады, полевые цветы, роскошные закаты. Сны наполняла дивная музыка фейров.

События в Сундаре сказались на отношениях фейров и людей на материке: положение и тех, и других ухудшилось. Если раньше они могли сообща противостоять вылазкам врага, советоваться друг с другом и согласовывать свои действия, то теперь, часто не успевали предупредить козни Сарказа и боролись с его приспешниками порознь. А враг не дремал. От внимания Сарказа не ускользнул раздор среди недавних союзников – ему это было на руку.

Мирэя не подозревала, что фейры могут сыпать проклятиями, до того, как в Эррилию из похода в Эмнет вернулся отряд Мизамира. Фейры были подавлены, оборваны, обожжены. Атаку злогов удалось отбить, но черные шатуны напали с неба. Тогда положение фейров стало плачевным – спрятаться от пламени было негде. Злоги захватили в плен двух фейров.

Ясноликого Лотлуина невозможно было узнать – так он обгорел. Его принесли на носилках. Конечно, пострадавших тут же окружили вниманием и заботой, но лица фейров краснели от гнева, когда они вспоминали о пленниках, которых вонючие злоги утащили в Изморг. Мизамир не пострадал в битве, как другие, и ему выказывали недовольство за то, что его подчиненные попали в лапы врагу. Мизамир хмурился, огрызался. Все-таки ему удалось привести домой остальных раненых, а могли бы все сгинуть в Изморге. Но его мало слушали. Все были возбуждены, трясли оружием и требовали от Исанны немедленной мести врагу и освобождения пленных.

Так случилось, что именно в этот день всеобщего переполоха в Эррилии к берегу пристала лодка с тремя маленькими грибунами. Деловито вытащив ее на берег, грибуны подошли к фейрам, спорящим на берегу.

– Простите, пожалуйста, – робко потянул за рукав высокого фейра Пум. – Нам необходимо встретиться с Исанной Заботливым.

Фейры посмотрели на них недовольно.

– Только не сегодня, малявки. Господину Исанне совершенно не до вас.

– Но, но… – заикался Пум, не ожидавший такого приема, – нам нужна помощь.

– А кому она не нужна в это проклятое время! – отмахнулись фейры и больше не обращали внимания на грибунов.

Пум развел руками, он очень расстроился. Буги был невозмутим.

– Я предупреждал, что так и будет, – объявил он. – Ты, Пум, такой доверчивый, думаешь, что все вокруг твои друзья, а они просто приходят к тебе поесть. Что касается личных дел, то, даже если у тебя крыша сгорит или пропадет шляпа, никому дела нет.

– Перестань! – возмутился третий грибун. – Видишь, Пум чуть не плачет. Пошли они все за мухоморами, никто нам не нужен. Подумаешь, фифы бессмертные, возомнили о себе, вознеслись к облакам, думают, что самые важные. Не хватало еще их упрашивать. Сами справимся! – И пылкий грибун направился обратно к лодке.

Его звали Шумми Сосна. Он был крепкого телосложения и, для своего племени, очень рослым. В Веселке все девушки сходили по нему с ума.

Пум Рыжик и Буги, потоптавшись на месте, поплелись за ним. Они уже пыхтели, стаскивая лодку в воду, когда Пума окликнул Юниэр:

– Эй, неужели это Пум! Какими судьбами, старина? – Юниэр подбежал к берегу и обнял Пума.

– Буги, дружище, и ты здесь! Как я рад тебя видеть!

Довольные Пум и Буги оставили Шумми в лодке. Тот не сдавался и всем своим видом показывал, что давно пора отчаливать, а не тратить порох на заносчивых дуборосов.

– Кто это с вами? – обратил внимание Юниэр на гордого грибуна в лодке. – Он живой или памятник?

– Это наш друг, Шумми! – воскликнул Пум. – Шумми, иди сюда, познакомься с Юниэром.

– Очень надо! – возразил Шумми. – Все равно я его не запомню, эти дуборосы все на одно лицо.

– Фу, Шумми, какой ты грубый! Может, Юниэр нас спасет.

– Пусть сам себя спасет, – огрызнулся Шумми. – Ну что, едете со мной или остаетесь?

– Что случилось? – удивился Юниэр. – Едва приехали и уже куда-то направляетесь? Разве у грибунов так принято в гости ходить?

– Мы не в гости приехали, – вздохнул Пум, – у нас большое несчастье.

Шумми заерзал.

– Не смей перед каждым унижаться, ты…

– Продолжай, продолжай, – прервал его Юниэр, – что-то не ладится в "Большой Пирушке?"

– Нет, с ней все нормально, – пояснил Буги, – а вот в Веселке дела не ахти.

– Что там случилось?

На глазах Пума выступили слезы.

– Там… там Грибуноглот появился.

– Кто? – удивился Юниэр.

– Что ж тут непонятного! – воскликнул Шумми. – Грибуноглот – это тот, кто грибунов глотает. Как будто мы маслята или сыроежки!

– Невероятно! Жуть какая!

– Да-да, посочувствуй. Не верю, что вас, громадин, чем-нибудь прошибить можно. Вздыхаете, киваете, а сами думаете: "А ведь грибун, должно быть, вкусненький и питательный".

– Откуда у тебя такие мысли, Шумми? Ни один человек вас есть не станет. Разве что тролль какой-нибудь.

– Хитрые вы и ненадежные, – упрямился Шумми.

– Мы сами не можем его победить, там колдовство какое-то, – пожаловался Пум. – Решили помощи у градоправителя просить, но громадины от нас отмахнулись. На соседний порт вчера нападение было, все только и заняты тем, чтобы город укрепить и злогам отомстить. К фейрам приехали – они руками машут, прогоняют. Так что помочь нам некому.

– Я-то, дурак, старейшину послушал. Иди, говорит, к Пуму, у него там все друзья – воины непобедимые, с любым злом одним пальцем справятся, попроси, пусть нам помогут. Знал бы, какие тут снобы кругом, никогда бы в такую даль не потащился. Ничего, мы сами не робкого десятка, – Шумми сжал кулаки.

– Поможем обязательно, – сказал Юниэр, – это не справедливо, чтобы такие чудесные грибуны не встретили поддержки. Давайте ко мне зайдем, перекусим, соберем вещи. Сегодня же выйдем в поход.

– А кто пойдет-то? – спросил Пум.

– Я пойду и Мирэя, – решил Юниэр и направился в сторону от берега, приглашая грибунов следовать за собой.

– Этот Юниэр, он кто? Вроде фейра? – прошептал Шумми Буги на ухо.

– Нет, поприличнее, – ответил тот, – и знаешь почему? Есть в нем наша кровь.

– Врешь! Откуда?

– Секрет. Не проболтайся в деревне. От папы Пума.

– Убью, Буги, за такие идиотские шутки! Лучше скажи, какой из себя его дружок, Мирэй? Покрепче этого будет?

– О, Мирэй – настоящий богатырь, здоровый, как бизон. Сам увидишь, – соврал Буги.

Юниэр провел грибунов мимо стражей во владения Исанны; фейры по-прежнему не обращали на коротышек никакого внимания. Приятели остановились у симпатичного белого домика, где у фейров гостили друзья и путники.

– Мирэя! – закричал он. – Встречай гостей.

Три грибуна заворожено наблюдали, как из открывшейся двери появилась светлолицая синеглазая девушка. Она тоже глядела на них изумленно: раньше ей не приходилось встречать грибунов.

– Познакомься с моими друзьями, Мирэ, – Пум, Буги и Шумми, прошу любить и жаловать.

Грибуны смущенно расшаркались, и Мирэя пригласила их к завтраку. Пока они усаживались, она распорядилась принести дополнительные порции.

– Твоя жена, как жемчужина – век смотри, не налюбуешься, сплошное восхищение, – прошептал Пум.

Юниэр улыбнулся.

– Это она вышла замуж за какого-то Зарада? – поинтересовался Буги на всякий случай.

– Тебя никто не называл тактичным, правда, Буги? – Юниэр укоризненно приподнял бровь. – Эта девушка за меня замуж вышла, а Зарад на другой женился, но это я тебе потом объясню.

– Очень интригующе. На вид она ничего, не придерешься, поздравляю.

– От тебя принимаю как комплимент.

Шумми Сосна бросал на Буги свирепые взгляды, но тот их не замечал.

– Любезный Буги, – прошипел Шумми, – не согласишься ли ты полить мне на руки?

– Всегда так, – проворчал Буги, – только присядешь и начинается: Буги, подай то, Буги, подай это! – Но встал и подошел к бочке с водой.

– Это и есть твой богатырь? – возмутился Шумми. – Ты у меня нарвешься однажды!

– Да я, – оправдывался Буги, – сам ее впервые вижу.

Когда принесли завтрак, гости изумленно уставились на тарелки. На каждой лежала серенькая пористая лепешка с кубиком, похожим на масло, но ярко-желтого цвета. К ним прилагался ломтик нежно-зеленого мясистого фрукта. Юниэр, заметивший замешательство грибунов, подмигнул Мирэе и спросил:

– Что же вы ничего не едите, дорогие гости?

– А это, вообще, едят? – нахмурился Буги.

– Да, – поддержал его Шумми, – фейры тоже такое едят? Или вы заказали специальный завтрак для грибунов?

– Еда фейров исключительно питательна, – заметил Юниэр.

– Верю, – скривился Буги, – с одного взгляда наелся. – Он отставил блюдо подальше.

Мирэя прыснула.

– Да вы попробуйте сначала.

– Простите, но я не буду есть, пока мне не разъяснят, из чего это сделано.

– Какой ты недоверчивый, Буги! – воскликнул Юниэр. – Это называется рота, а это – брота и окмо-тока, ешь!

– Рота, брота и окмо-тока? – повторил Буги, как заклинание.

Пум Рыжик был очень голоден. С пяти утра у него не было ни крошки во рту, а он был не из тех, кто способен долго терпеть голод.

– Препираетесь, препираетесь! Утомили, – сказал он, решительно размазывая броту по роте, и начал есть. Немного скривился, но жевать не перестал.

– Неплохо, – выдавил он. Остальные грибуны осторожно последовали его примеру. Когда тарелки опустели, Мирэя принесла чашечки с десертом.

– Это уже всем знакомо: клубника со сливками.

После первой же ложки Шумми Сосна задумался и решительно отодвинул чашку в сторону.

– Не могу я есть клубнику со сливками, когда из моей деревни грибуны пропадают.

– Где находится ваша деревня? – спросил Юниэр.

– Не очень далеко, – ответил Пум, – Шумми до моей таверны за шесть дней добрался.

– Когда я уходил, то всем строго наказал из нор не вылезать, перебиваться запасами, пока мы не вернемся. Раньше грибуноглот только тех грибунов ловил, которые в лесу ему попадались, но, боюсь, если никто туда не пойдет, то он за добычей и в деревню наведается. Надо бы поторопиться.

– Хорошо, – согласился Юниэр, – сегодня же и отправимся.

Юниэр и Мирэя распрощались с Исанной.

– Спасибо за долгий приют и понимание. Но в такое время нельзя сидеть на месте. Должны и мы принять участие в борьбе с нашим общим врагом. Сначала мы грибунам поможем, а потом возьмемся за задачи посерьезнее, – сказал Юниэр.

– Ступайте, – согласился Исанна, – но будьте осторожны: походы по землям Крора – это не прогулки по парку; кого угодно можно встретить. Впрочем, ты, Юниэр, знаешь. Помни, что рисковать не надо, ты теперь не один. Может, Мирэе лучше остаться в Эррилии?

– Нет, – живо возразила Мирэя, – я с ним иду.

– Ну что ж. Да хранит вас всеблагая Явь.

Свидание с Исанной было кратким, так как ему еще предстояло решить, как вызволить из Изморга пленных фейров.

Пума доставили морем до дельты Иртуна, откуда он отправился в Петлицу приглядывать за "Большой Пирушкой", а отряд из четырех добровольцев: Юниэра, Мирэи, Шумми Сосны и Буги Нытика, – отправился вверх по Иртуну. Плыть по реке на лодке было легче, чем идти по берегу пешком, поэтому спасатели решили воспользоваться речным путем, пока позволял маршрут.

Путешествие было довольно приятным, если не брать во внимание постоянные перебранки между грибунами. Шумми Сосна терпеть не мог Буги за то, что тот его подначивал, а Буги тем больше нравилось изводить Шумми, чем горячее тот реагировал.

Но Юниэр и Мирэя не замечали их ссоры. Мирэя впервые участвовала в походе по Большой земле, и беспричинная радость переполняла ее. Этот поход был, как свежий ветер для их чувства, их постоянно влекло друг к другу.

– Жалеешь, что не осталась в Эррилии? – дразнил ее Юниэр.

Глядя, как они оба сверкают от счастья, Буги пожимал плечами.

– Не понимаю, они что, медовый месяц справляют или серьезным делом занимаются?

Вечерами, перед тем как все засыпали, Мирэя рассказывала сундарские легенды о днях давно ушедших. Эти истории очаровывали Шумми. Он не мог уснуть, думая ночи напролет о великих героях прошлого, о прекрасных вещах, созданных людьми и фейрами, о том, каким добрым мог бы быть мир. Но бессонница не утомляла его, напротив, он чувствовал прилив сил.

Всего два дня пути оставалось до Весёлки, и путники шли лесом. До сих пор им не встретилась ни одна живая душа, добрая или злая. Лес был сырой, с множеством ручьев и болот.

– Я не жалуюсь, – бормотал Буги, – что промочил ноги, потому что это случилось раньше, в лодке.

– Ты прожужжал мне об этом все уши, – буркнул Шумми, – научись летать, если такой чувствительный.

– От тебя, Шумми, только гадость услышать можно.

– Ой, замолчи, я с тобой больше не разговариваю.

Вдруг до путников донесся стон, а потом ругательства.

– Тсс, – сказал Юниэр, – нам следует быть осторожнее.

– Ничего страшного, – пожал плечами Буги, внимательно вглядываясь вдаль. – Это подгорец орет. Его болото засасывает.

– Надо помочь! – воскликнул Юниэр.

– Зачем? – возразил Буги. – Может, он скверный подгорец.

– Это мы выясним. Не будь таким равнодушным, Буги.

Юниэр нашел корягу покрепче и поспешил к страдальцу. Совместными усилиями с обеих сторон подгорца удалось вытащить на твердую землю.

– Обязан всем, – прохрипел спасенный, отдышавшись. Вид у него был плачевный: одежда и борода намокли и покрылись ряской, к коже присосались пиявки.

– Назови свое имя, – потребовал отчета Шумми.

– Дебори, – представился тот, усмехнувшись.

– Как ты здесь очутился? И почему один? – спросил Юниэр, знавший, что, подгорцы редко уходят далеко от гор и если путешествуют, то группами.

– Заблудился, – пожаловался Дебори, – я в этих местах впервые. Шли мы с друзьями домой, в Ратанцы, из Куина. Однажды утром они отправили меня собрать ягод и грибов к завтраку. Был туман, и пока я ходил, он стал почти непроницаемым. Потом я услышал голоса, совсем близко, но они были мне незнакомы и речь непонятна. Пришлось спрятаться за большое дерево; наверное, это был дуб, а может и сосна, в тумане ведь не различишь. Я не мог позвать друзей, кричать боялся, потому что неизвестные могли меня услышать. Когда туман рассеялся, я понял, что потерялся. Вам не попадались подгорцы?

– Нет. Ты первый попался.

– Я уже два дня здесь блуждаю. Ни поесть толком, ни поспать, как в полуобмороке хожу. Невнимательным стал, вот и оступился.

– Хорошо, что мы подоспели вовремя, – заметил Буги, – а то бы «буль-буль» и – прощай, Дебори. Как тебе повезло!

– Наверное, я везучий, – пробурчал подгорец.

– Из какого ты клана? – испытующе разглядывал его Юниэр.

– Я из Дома Халцедона, достойный человек, – положил руку на сердце Дебори. – Сын Рори Сердоликого.

Хорошо сказал, почтительно. Для подгорца его клан – это становая жила, любовь и верность, незыблемая, как сама гора.

Путники пожалели подгорца. Дебори вымылся в ручье, прополоскал одежду. Потом его накормили ротами; он кривился, но ел.

– Какой-то у него вид, – шепнула Мирэя Юниэру, когда Дебори не было поблизости, – недобрый.

– Тебе показалось, – рассмеялся Юниэр. – Все подгорцы мрачноваты и необщительны. И тоскуют вдали от любимых гор.

Поскольку путники были недостаточно знакомы с Дебори, в планы свои его не посвятили. Сказали только, что идут в гости, в Веселку. Подгорец поинтересовался, где это место, и заверил, что, хотя Ратанцы намного дальше, ему с ними по пути, и, возможно, позже им встретятся его спутники. Он уверен, что его ищут, – подгорцы своих не бросают. Дебори попросил позволения присоединиться к отряду.

– Конечно, – разрешил Юниэр, – мы хоть какую-то дорогу знаем, а ты опять в болото попадешь. Пойдем с нами, вместе веселее.

Чувствуя, что цель их близка, друзья быстро продвигались вперед, шутили, смеялись, даже Буги и Шумми не придирались друг к другу. Только Дебори был печален, но его можно было понять: потерял друзей, да еще в болоте искупался. День близился к закату.

– Пора отдохнуть, – остановился Юниэр, – а то не успеем устроиться на ночлег до наступления темноты.

– Я могу собрать хворост для костра, – вызвался вдруг Дебори, когда путешественники выбрали поляну для ночлега.

– Только не ты, – усмехнулся Юниэр, – не хватало еще тебя искать.

– Я хочу быть полезным, – настаивал Дебори.

– Да пусть идет, – вступился за него Буги, который устал и не хотел идти за дровами сам.

– Ладно! Если что, кричи.

Путники с удовольствием растянулись на траве, расслабляя утомленные мышцы, а подгорец ушел за дровами. Очень скоро друзья пожалели, что отправили его одного. Он долго не возвращался, а темнело быстро, и, в конце концов, Шумми и Юниэр сами набрали дров и развели костер.

– Ну не мог он опять в болото провалиться! – воскликнул Юниэр.

– Наверное, что-то другое случилось, – пожал плечами Шумми.

– Угу, – поддержал его Буги, ежась даже у костра, – может быть, грибуноглот горемыкой не побрезговал.

Все замерли. Буги был прав. Они подошли довольно близко к Веселке, и враг, возможно, рыскал где-то рядом, а они только сейчас о нем вспомнили. Стало неуютно и очень тихо.

– А вот и я! – раздался вдруг радостный голос, и все вздрогнули, как будто увидели огромного грибуноглота с вилкой в руке, а не Дебори, согнувшегося под тяжестью сухих дров.

– Мы уже думали, что ты не придешь, – заметил Буги, – собрались на стол накрывать, помянуть тебя ротой да бротой.

Дебори сердито сверкнул глазами.

– Рановато вы со мной распрощались.

– Почему ты так долго бродил? Мы же волновались! – отчитала его Мирэя. – Мало ли, кого тут ночью встретишь!

– Я же рядом был, – оправдывался Дебори.

– Предлагаю ночью по очереди в карауле стоять, – сказал Юниэр – Спасибо, Дебори, что принес так много дров, теперь мы до утра сможем поддерживать огонь в костре. Отдыхайте все; я первым буду сторожить, потом тебя, Буги, разбужу, потом Шумми и последнего – Дебори. Так что спите, не теряйте времени.

– А сказка! – воскликнул Шумми. – Мирэя расскажет?

– А ты без сказки не можешь? – спросил Юниэр.

– Настроение какое-то паршивое, может, улучшится, – смущенно ответил Шумми.

– Хорошо, – согласилась Мирэя, – я расскажу вам легенду об открытии острова Байлаш.

В давние времена Дамарх Извратитель подчинил себе почти все земли Крора. Народы Крора ненавидели его лютой ненавистью, но их страх был еще сильнее. Тысячи людей рубили лес и строили великий флот для Дамарха. Ему мало было власти, и он стремился найти новые земли и расширить свои владения.

Бессмертный Дамарх, как все нирриты, жаждал разрушения. Но не только прекрасные, с любовью созданные миры были его целью, любил он топтать лучшие души, унижать достоинство, глумиться над чувствами людей и фейров. Он знал, что все его ненавидят, и забавы ради устраивал поединки, предлагая даровитым магам попробовать его уничтожить.

Хем не был магом. Отец его, Джой, строил корабли, а вот о матери говорили, что она майяви. Кто-то верил, но значения этому не придавал. Не всякая майяви даже хворь изгнать сумеет, а уж с магами в колдовстве тягаться и подавно. Когда Хем вызвался противостоять Дамарху, все решили, что обезумел парень или жизнь ему не мила. Пытались отговорить. Только Джой сказал: "Пусть идет". А мать, Сорель, обняла сына и благословила.

Дамарх скривился при виде Хема, скучно ему было с такой жертвой: сдохнет после первого удара. Глупый парень даже меча заколдованного не взял, встал, как баран покорный, и руки к груди прижал. А Дамарху пришлось голову ломать, придумывать, как продлить забаву с жалким простолюдином. Уставились друг на друга злыми глазами. И вдруг Хем развел ладони и выплеснулся на ненавистного владыку свет, яркий, как взорвавшаяся звезда. Не успел Дамарх отскочить, не сумел глаза отвести. Вымело его этим светом за пределы Шамбары, в мир, где носятся гонимые ветрами, неприкаянные духи, а плоть его рассыпалась прахом.

Зрители поединка, ослепленные вспышкой необычного света, не поняли, что произошло. Был Дамарх и… исчез!

Хем сжал кулаки, стиснул зубы, по щекам его потекли слезы. Вместе с благословением отдала ему мать свою силу. Была Сорель феей Радуги, и совершила праду – пожертвовала собой ради живых. Такой была сила ее света, что ниррита выбросило из мира, к которому он присосался пиявкой.

Потрясенные люди стояли на площади и не знали, что делать. Вдруг синяя молния пробила облако, и прямо перед Хемом опустился дракон по имени Вечер. Толпа кинулась врассыпную, но все услышали его громовой голос: "Собирай войско, Хем Светоносный! Мало победить Дамарха, нужно взять Изморг, освободить народы Крора от приспешников тирана, пока они не опомнились!"

Быстро разлетелась весть об удивительной победе, люди воспрянули, окрыленные надеждой; собралась толпа и двинулась на Изморг. Первым летел Хем на синем драконе. По дороге присоединялись к ним все жаждущие биться за свою свободу.

Знал Сарказ, верный прислужник Дамарха, что разъяренные люди сокрушат Изморг, камня на камне не оставят, но не испугался. Зачем сражаться, если сила его в колдовстве. Самые смелые, честные и отважные гибнут первыми. Встретил армию нападавших густой, ядовитый туман, и пали многие воины, даже не достигнув вражеских ворот. Самого Хема вынес из отравленного марева Вечер. Птицы полетели назад, предупредить всех, кто следовал за Хемом, чтобы спасались бегством. Люди, звери, змеи, – все спешили прочь от смертоносного тумана, который полз за ними следом. Понял Хем, что не остановится Сарказ, погубит земли Крора, отравит все вокруг, но не сдастся! И тогда приказал Хем всем живым взойти на корабли, которые построили для Дамарха, и спасаться в море. Кто успел, уплыли от опасности, а туман дополз до берега и развеялся. Много магических сил потерял Сарказ и не стал преследовать беглецов.

Места, отравленные туманом, долго еще считали гиблыми. От самого Изморга до Прибрежных гор протянулась "Горькая просека".

– Прибрежные горы мы до сих пор называем «Душегубцами», – усмехнулся Дебори. – Опасные места.

– А бухту, где строился флот Дамарха, называют "Проклятой Гаванью". Никто не селится там, – кивнул Юниэр.

– Я слышал, что черные шатуны выползли из мари, – вставил словечко Буги.

– Давайте послушаем про Байлаш, – сердито потребовал Шумми. – Откуда Хем знал про остров?

– Хем не знал, но верил, что на другом краю океана, есть прекрасные земли шанкар. Многие жители Крора думали, что это легенда, а шанкар придумали их предки для самоутешения. Хем же надеялся, что шанкары существуют и не дадут умереть его людям. И в Нара он верил. Сорель учила сына, что Нар не бросил свой народ на произвол судьбы. Он просто странствует по Вселенной и созидает новые миры или обороняет их от нирритов. Нар помнит о людях, которых он привел в этот мир, и не помогает им только потому, что со многими проблемами люди могут справиться сами.

Много дней корабли блуждали по морю, только не встречались им новые земли. Измученные страхом и голодом, отчаявшись, беглецы просили Хема развернуть корабли и даже завидовали участи тех, кто погиб в тумане.

Однажды ночью рулевой разбудил Хема и указал рукой на светящийся корабль-призрак, плывущий впереди, – он не поверил своим глазам, хотел, чтобы Хем подтвердил, что корабль ему не мерещится. Видение не исчезало, а двигалось впереди флотилии, озаряя ей путь. Сердце Хема дрогнуло, порываясь вдогонку за ним. Сам Нар привиделся ему у штурвала.

Хем объявил своим людям, что они спасены. Нар приведет их к землям шанкар, и они приютят скитальцев, как некогда Каратар принял небесные ковчеги Нара и расселил изгнанников космоса на своих землях.

Никто не знает, как долго еще длилось это плавание: время потеряло значение, люди перестали ощущать голод и жажду и порой казались призраками сами себе. И, наконец, свершилось! Обрисовались контуры долгожданной земли. Зазвенели восхищенные голоса, расцвели улыбками лица. А золотой корабль стал вдруг подниматься все выше и выше в небо, и люди наблюдали заворожено, пока он не растаял в дымке облаков.

Корабль исчез, но земля никуда не делась, и скоро флотилия Хема пристала к гостеприимным берегам. Это и был остров Байлаш – теплый, красивый, богатый растительностью и непуганой дичью. Хем понял, что это не земли шанкар, но люди его радовались тому, что есть. Вода в источниках была чистой и вкусной, рыбу можно было ловить руками, деревья манили диковинными плодами и благодатной тенью. И все это изобилие принадлежало им, а не Дамарху!

Хем в смятении ушел в горы, поднялся выше и осмотрелся. Он увидел на западе, на горизонте, что-то сияющее, манящее.

"Почему ты не остался с нами? – воззвал Хем к Нару. – Чем мы плохи, чем не радуем тебя? Будь нам отцом и учителем! Может, ты не хочешь отвечать за нас – твоих созданий, или тебе стыдно за нас перед шанкарами?"

Дрогнула гора перед Хемом, и его вдруг обдало теплым светом. Зажмурился Хем и услышал Голос: "Вы дороги мне. Для вас создан этот прекрасный остров, на котором есть все, что пожелает душа человеческая. Живите дружно, не открывайте сердца злу, ненависти, зависти и не ищите земли шанкар! Лучше жить хозяевами на своей земле, чем гостями в чужих пределах. Я всегда вижу вас, высоко над землей глаз мой – Золотой Наян, все вы как на ладони! Назначаю тебя, Хем, вождем над людьми, учителем, отцом и примером. Прими в дар от меня Янтарное Зеркало. Захочешь моего совета в трудную минуту, подойди к зеркалу, и решение придет".

Хем открыл глаза и увидел огромное зеркало, прозрачное как жидкий мед, глубокое как горное озеро, гладкое как полированный щит. Отблески небесного пламени играли в нем; Хем видел себя, и небо, и жемчужные облака. Еще шаг, и он окажется на той стороне, уйдет в мир горний и увидит Нара. Но он не сделал этого шага и стал первым королем Сундара.

Мирэя замолчала, устала.

– Спасибо, Мирэя, голос у вас такой задушевный и красивый, не наслушаешься, – вздохнул Шумми и задумался.

– Янтарное зеркало? – вдруг проявил интерес Дебори. – Таких не бывает.

– Королевская реликвия. Во времена правления Манвира зеркало перенесли во дворец, и с тех пор оно стоит в тронном зале.

– А вы что, видели его? – недоверчиво хмыкнул Дебори.

– Видела, – в глазах Мирэи таилась печаль. – Говорят, пока короли Сундара правят по заветам Нара, Сундар пребудет вечно.

– Оно, правда, большое? – не унимался Дебори.

– Большое, – кивнула Мирэя и отвернулась, чтобы никто не заметил, как ей больно. Юниэр понял, что воспоминания растревожили ее, придвинулся ближе и обнял любимую.

– Довольно расспросов, Дебори! – сказал Юниэр. – Ложись спать.

– Нет, я не усну. Отдохните лучше вы, а я посторожу. Когда устану, то разбужу кого-нибудь. Надо же, такое зеркало! Прозрачное, гладкое и огромное… жидкий мед, – бормотал Дебори, не находя себе места.

Юниэр колебался одно мгновение: все-таки Дебори для них – случайный прохожий, стоит ли ему доверять. Но ему так хотелось успокоить Мирэю. Он кивнул подгорцу и увел ее от костра.

– Почему Нар допустил, чтобы папу убили? Если он, правда, все видит, почему он допустил? – заплакала Мирэя в голос.

У ее возлюбленного не было ответа на этот вопрос, он обнимал ее и целовал слезы на щеках, пока усталость после трудного дня не одолела их обоих.

Грибуны разместились поудобнее, и скоро Буги засопел под негромкое потрескивание углей в костре. Дебори, сгорбившись, сидел у огня, мечтательно глядя вдаль.

Шумми лежал с закрытыми глазами, представляя себе чудесный остров Байлаш. "В этих благословенных землях, – думал он, – все должно быть по-другому". И он представлял деревья с золотыми стволами и большими лиловыми листьями. "Пойду, поговорю с Дебори", – решил Шумми, чувствуя потребность поделиться с кем-нибудь мыслями, навеянными рассказами Мирэи. Он повернулся и увидел, что подгорец занят странным делом: заливает их костер водой. "Жарко ему, что ли?" – удивился Шумми. Он забеспокоился, но вместо того, чтобы разбудить остальных, решил проследить за подгорцем сам.

Дебори, потушив костер, тихо встал и исчез в темноте. Луна еще не взошла, и Шумми едва различал силуэт беглеца, преследуя его по пятам. Люди растерялись бы в такой тьме, но грибуны, как говорится, "слышат пятками". Подгорец продвигался довольно быстро, как будто прекрасно знал куда идет. "Заблудится такой, как же! – думал Шумми. – Он лучше меня этот лес знает".

Через какое-то время встревоженный Шумми почуял запах дыма и услышал угрюмые голоса. Дебори добрался до своих дружков. Шумми затаился в кустах. У костра сидело три подгорца, они радостно гикнули при виде соплеменника. Вид у них был самый разбойный. Напрасно Юниэр считал подгорцев не опасными, на взгляд Шумми, все они были злобными, бородатыми стариканами, замышлявшими страшные козни.

– Ну что, атаман, принес добычу? – спросили подгорцы после приветствий.

– Они пустые, хуже нищих, – отмахнулся Дебори. – Я порыскал по сумкам – одно фейрское дерьмо. Зря время потратил. Рассказали мне о волшебном зеркале из янтаря, но оно далеко, где-то на острове. Надо уходить, пока они не проснулись.

– Что ж ты их не зарезал? Спокойнее было бы.

– Зачем? Все-таки они достали меня из болота. А что наша пленница, молчит?

Тут Шумми заметил, что неподалеку от говорящих лежит сверток и едва шевелится.

– Да хоть ты тресни, молчит, угрозы не помогают.

– Значит надо пытать, – распорядился Дебори.

Подгорцы подтянули сверток ближе к костру, и Шумми увидел знакомое лицо. Все в нем перевернулось от возмущения, и он едва не крикнул: "Волнушка!" – но прикусил язык. "Негодяи, мерзавцы, – думал он, – как они посмели ребенка украсть? Что она им сделала?"

– Что ты надумала, дорогая, за это время? – приторным голосом спросил Дебори, вынимая кляп изо рта своей жертвы. – Скажи что-нибудь хорошее.

– Заплесневелый лишайник, волосатая кукуруза, шелудивый скунс, – затараторила Волнушка без остановки, и Дебори снова заткнул ей рот.

– Смотри сюда, – прорычал разозленный подгорец, – ты сама этого хотела. И он приказал приятелю покрепче держать ноги Волнушки, а сам принялся раскалять на костре железный ломик.

– Почему я не взял с собой меч? – мучился Шумми, в ужасе наблюдавший эту картину. Он схватил с земли большую палку, и, когда орудие пытки уже подносили к коричневым пяткам Волнушки, Шумми выскочил на поляну, размахивая дубиной. Он почувствовал себя безрассудно храбрым.

– На помощь! – заорал он в полную глотку. – Юниэр! Скорей! Бей предателя! Налетай!

Грибун надеялся напугать подгорцев и, они, правда, сначала всполошились. Шумми сунул палку в костер и отогнал всех от Волнушки.

– Юниэрррр, – не переставая, кричал Шумми, – круши их, бей!

Подгорцы чуть было не сорвались с места, но быстро поняли, что, кроме размахивающего дубиной грибуна, никого вокруг нет. Положение Шумми стало незавидным. Четыре приятеля, напоминающие один другого, как братья-близнецы, с красным блеском в глазах и звериным оскалом, одновременно вынули из-за поясов топоры и завертели ими в воздухе.

Волнушка умудрилась выплюнуть кляп и завизжала так, как могла визжать только она: "Аааааа… помогите!"

Все на мгновение оглохли. Отголоски этих криков разбудили Юниэра, Мирэю и даже Буги. При свете только что показавшейся луны они увидели, что костер потух, и ни подгорца, ни Шумми рядом с ними нет. Тут снова до них донеслись вопли Волнушки, и все трое, не задавая лишних вопросов, кинулись на зов. Буги содрогнулся от ужаса, ему привиделся Шумми, исчезающий в ненасытной пасти грибуноглота.

Подгорцы набросились на Шумми, но тот не дрогнул. Раскаленной палкой он ткнул в бороду первого прыгнувшего на него разбойника, борода вспыхнула; но второй подгорец ударил Шумми топором по голове, и тот рухнул без сознания. Пока один из злодеев тушил бороду, другой заткнул рот Волнушке и, взвалив на плечи ее легкое тело, помчался в лес. Сообщники побежали за ним.

Когда Юниэр, Мирэя и Буги прибежали на место происшествия, то увидели только поверженного Шумми, лежавшего лицом вниз с окровавленной головой. Юниэр повернул его на спину и прижался ухом к груди.

– Живой! – воскликнул он. – Сердце бьется.

Мирэя перевязала грибуну рану на голове. По счастью плотная шляпа смягчила удар, и топор скользнул по черепу, не повредив его. Шумми открыл глаза и увидел расплывчатые, как облака, силуэты своих друзей.

– Догоните их, пожалуйста! Там Волнушка! – просипел он, едва к нему вернулся дар речи.

– Где Дебори? – спросил Юниэр.

– Дебори – разбойник, и его приятели тоже. – Шумми попытался подняться на ноги, но упал.

– Ты полежи, мы попробуем освободить твоего друга. Буги, посиди с Шумми и позаботься о том, чтобы ему не стало хуже.

Юниэр и Мирэя побежали вслед за злодеями. Подгорцы были уже далеко, и они не могли их видеть, но слышали отдаленный топот сапог. Дебори и его приятели бежали, тяжело дыша и передавая друг другу сверток с Волнушкой.

– А ну-ка, стоп, – сказал вдруг Дебори, взглянув наверх, – все в овраг.

Разбойники сошли с тропинки и затаились в канаве. Перед ними сияли голубыми огоньками деревья, как будто множество светлячков сидело на стволах и ветвях. Они словно выстроились вдоль границы, образуя светящуюся изгородь.

Местные жители знали, что нельзя ходить за черту, обозначенную мерцающими деревьями. Те, кто попадал туда, не возвращались. Но никто не предупредил Юниэра и Мирэю. Они спешили, надеясь, что вот-вот настигнут беглецов, и не могли остановиться.

Подгорцы выползли из оврага, надрывая животы от хохота.

– Вот это погоня! – радовались они, – даже драться не пришлось.

Они вернулись к костру, чтобы передохнуть и упаковать вещи, так как в спешке все побросали, пытаясь убежать от грозных преследователей.

У костра сидел Буги, оставшийся присматривать за раненым. Он подскочил на два метра, когда увидел, как четверо подгорцев выросли из темноты.

– Ха, малявка! Привет. Что, не ожидал? Обрадовался до смерти, по лицу видно.

– Думал, что дружки твои наши головы сюда за бороды притянут! Не дождешься!

– Я тебе вот что скажу, Буги, – ухмыльнулся довольный Дебори, – твои друзья так быстро бегают, как косули! До сих пор, небось, скачут.

– Что с ними случилось? – дрожащим голосом спросил Буги.

– Небольшая промашка вышла. Они быстрее нас бежали и в Зачарованный лес попали, – пропел один из злодеев.

– О-о! – схватился за голову Буги.

– Не жди подмоги! – сказал Дебори. – А что там за писк? Этот герой еще жив?

Шумми застонал, он бредил.

Волнушка извивалась в свертке, но второй раз выплюнуть кляп ей не удавалось.

"Ну и дела, – подумал Буги, – хуже не бывает". – Но скоро он понял, что ошибался.

– Что, порубим их на куски? – предложил Дебори один из приятелей. – Чтобы не сболтнули лишнего.

– Я думаю, что достаточно языки отрезать.

– Лучше порубить. Этих грибунов в лесу – как шишек еловых. Никто и не заметит.

– Тогда Лавашка не скажет, где клад, – возразил Дебори.

– Не скажет – пригрозим, что дедушку убьем или бабушку. Что ей этот клад, дороже родственников?

Буги внимательно следил за кровожадными бородачами. Шумми лежал рядом и был без сознания. Буги в отчаянии соображал, как спастись. Он хотел закричать: "Постойте, я тоже знаю, где клад!" – но от страха только тоненький свист вырвался из груди. Буги закрыл глаза, упрямо надеясь на чудо, и… услышал певучую речь.

– Нельзя же все споры решать топорами. Кому тут не спится глухими ночами?

Голос был мягким, вкрадчивым. Никто не заметил, как она подошла, – босая девушка, в простом зеленом платье. У нее были светлые вьющиеся волосы и глаза темные как фиолетовый сумрак.

– И, правда, кому? – разозлился Дебори. – Что вы лезете не в свое дело? Ступайте дальше и не задерживайтесь. Мы тут без вас разберемся.

– Не разберемся! – воскликнул Буги.

Девушка снова заговорила:

– Послушай, Дебори, разбойник и вор, Волнушку оставь – таков уговор,

Ты братьев-злодеев с собой прихвати и больше не стой у меня на пути.

– Кто ты такая, чтобы мне указывать! – возмутился Дебори. – Сама иди, откуда пришла. – Дебори схватился за топор и шагнул к незнакомке.

Буги подкрался к свертку с Волнушкой, перерезал связывающие ее путы и вынул кляп. "Ф-фу! – выдохнула Волнушка. – Наконец-то!"

Незнакомка не стала тратить время на разговоры. Она достала лук, отклонилась назад и без усилий выпустила три стрелы, которые сразили братьев Дебори. Больше Дебори не нужно было уговаривать, он сиганул в сторону, как заяц, и пропал из виду.

Буги испытывал чувство нереальности. Он понял, что это магия, а магии он не доверял. Волнушка, напротив, смотрела на светловолосую девушку с восхищением.

– Волнушка, – зашептал Буги, – надо спрятаться, это какая-то колдунья. Может быть, она и есть грибуноглот.

– Фантазер, – рассмеялась Волнушка. – Это же Мудрена, она нашу деревню от этого хищника спасла. И сейчас выручила из беды.

Загадочная волшебница не стала преследовать Дебори, да и братьев его не убила, а только усыпила своими стрелами. Проснутся подгорцы, как новорожденные – с чистой памятью. Мудрена – так назвала ее Лавашка – подошла к раненому Шумми и, погладив его по голове, привела в сознание.

– Не получится, – вздохнул Буги, – как же Юниэр и Мирэя? Мы что, их больше никогда не увидим?

– Скажи, что случилось с твоими друзьями, куда все бежали, где их потеряли?

– Друзей обманул Дебори-балбес, попали они в Зачарованный лес, – угрюмо ответил Буги. В новой знакомой его раздражала манера разговаривать.

– Да ты что! – испуганно воскликнул Шумми. – Что с ними будет теперь?

Мудрена всплеснула руками.

– И ничего нельзя сделать? – умоляющим голосом спросил Шумми. – Они такие молодые, красивые. Неужели все кончено?

– Да, Шумми. Не послушать тебе больше сказаний Сундара, – опустил голову Буги.

На душе у него было пакостно. Юниэр с такой готовностью согласился идти с ними в деревню и попал в ловушку, из которой выхода нет. Грибун злился на Мудрену – могла бы раньше на помощь прийти, если такая способная.

Мудрена нахмурила брови и задумалась.

– Представьте-ка быстро друзей вы своих, как можно отчетливей вспомните их, – обратилась она к грибунам.

Те повиновались, очень хотелось верить, что колдунья что-нибудь сделает. На взгляд Буги, она была слишком молода и не внушала доверия, но и у него появилась крошечная надежда. Мудрена сосредоточилась и вдруг покачнулась от волнения.

Грибуны пошли вслед за Мудреной, разговаривая шепотом, боясь нарушить ее сосредоточенность. Буги исподтишка наблюдал за колдуньей. Она шла, легко переступая босыми ногами, подвластная какому-то особому ритму.

– Волнушка, – попросил он, – кто она такая? Расскажи.

– Никто толком не знает, – ответила та. – Пришла в деревню и все песни пела и пела. Голос у нее добрый. Мы сначала прятались в норах, а потом не выдержали. Она рассказала, что знаки оградительные начертила вокруг нашей земли от всех врагов. И с грибуноглотом справилась. Этот тролль противный – теперь всего лишь истукан каменный. Мы его отнесли в огород – птиц пугать. Я думаю, – Волнушка перешла на шепот, – что это, может быть, сама Вешенка!

– Да ну! – не поверил Буги.

– Как же ты подгорцам попалась, если в деревне такая могущественная колдунья объявилась? – спросил Шумми.

– Она не всегда у нас живет, пропадает иногда. А эти твердолобые мочалки напали на меня в лесу, когда я за медом лазила.

– Ну-ну, продолжай, – усмехнулся Буги, – зачем это ты им понадобилась?

– Значит, понадобилась, – тряхнула челкой Волнушка, – ненужных не ловят. Может, я тайну знаю, тебе-то что?

– А-а-а, – протянул Буги, – тайну значит? А как насчет клада?

– Клад, – подмигнула Волнушка, – это мое приданое. Не скромно об этом выспрашивать. Разве что, ты, Буги, жениться на мне захочешь, когда я подрасту?

– Ни за что, – отскочил от нее Буги, – пусть у меня пятки оглохнут, если такая мысль придет мне в голову.

– Вот и не любопытствуй, – рассмеялась Волнушка, – я свое приданое от всех прячу. Она покосилась на Шумми, но тот не проявил интереса. Шумми считал ее маленькой девчонкой, недостойной его внимания. Волнушка вздохнула.

Они подошли к шалашу, сплетенному из ивовых веток, с конусообразной крышей. Постройка отличалась простотой и аккуратностью. Мудрена вошла в свое жилище, села на циновку и задумалась. Грибуны устроились неподалеку, чтобы охранять ее убежище от посягательств. Может ей удастся вызволить друзей из беды.

Мирэя и Юниэр не вернулись, когда поняли, что потеряли след беглецов.

– Мы их не догоним, – сказала Мирэя, удивленно оглядываясь по сторонам.

– Я никогда не видел такого красивого места! – восхищенно воскликнул Юниэр.

– Я тоже.

И, действительно, было чему изумиться. Повсюду их окружали роскошные цветы благодатного лета: пестрые орхидеи, королевские магнолии, палевые и винно-фиолетовые розы. Гигантские папоротники смыкались и расходились вновь, словно волнистые веера.

Они подошли к небольшому овальному озеру аквамариновой прозрачности; на дне его посверкивала золотистыми чешуйками слюда. Даже разноцветная галька на берегу казалась отмытой до блеска. В центре озера фонтаны взмывали ввысь и, коснувшись лазурного неба, обрушивались вниз светоносной пылью. А на противоположном берегу ленивые водопады, опоясанные радугой, свергали струи с мраморных гор. Ни одного пожухлого листочка не было на деревьях, ни одного изъяна в безукоризненных формах. Любая, даже самая мелкая деталь, поражала изысканностью. И плоды в этом благодатном месте были совершенными: гроздья винограда светились солнечным блеском и оказались медово-сладкими на вкус.

– Может, мы попали на земли шанкар? – предположил Юниэр.

– Это просто сон, – улыбнулась Мирэя.

Целый день они бегали друг за другом, беспричинно счастливые, опьяненные спелым виноградом. Все заботы и тревоги последних дней стерлись из памяти.

Ближе к вечеру они вышли к большому озеру. Над ним клубились туманы, синие и серебристые, а гладкая поверхность воды временами волновалась и сверкала разноцветными бликами.

– Похоже на озера Горудуна, – сказал Юниэр, и тогда Мирэя вспомнила сказку о могущественном маге, мечтавшем создать мир без страданий. Маг считал, что достаточно изъять из мироздания все несовершенное и убогое, а всему приятному и красивому придать завершенность. Любой живущий в идеальном мире будет доволен и благодарен. С этой идеей Горудун пришел к шанкарам и попросил у них поддержки. Но шанкары объяснили ему, что нельзя вмешиваться в Творение Каратара, не ведая его замысла.

– Каратар, – говорили они, – не стремился создать теплицу, где все его творения процветали бы. Он создал мир, в котором каждый свободен и награжден достоинствами и возможностями; и не только красота и способность ценить ее важны, но и любовь, творчество, забота о других, талант, юмор.

Горудун не искал совета у шанкар, а только помощи в осуществлении мечты. Их ответ разочаровал его. Будучи магом, не трудно сойти с ума, ведь маги располагают знаниями, превосходящими человеческие. Пришел день, когда Горудун решился исполнить свой замысел. Но его волшебства не хватило на весь мир и даже – на земли Крора. Только на небольшом участке, вокруг семи озер, мир преобразился в такой, каким его желал видеть Горудун. Умножить красоту и притягательность природы было несложно, труднее было вызвать восторг у населявших эту землю народов.

Конечно, они удивлялись причудливым фантазиям мага, но недолго, и через какое-то время принимали все красоты как должное. А Горудун хотел очаровать их своим творением навечно. Много усилий потратил он, чтобы завлечь путников в чертоги семи озер. Он свил тонкие невидимые сети, которые падали на мысли попавших в его царство, и не позволяли никому вернуться назад. Во владениях мага все становились преданными поклонниками Горудуна, восхищались созданной им красотой и не общались друг с другом. Других чувств у них не оставалось. Чтобы лишить людей свободной воли даже на небольшом участке Крора, Горудун потратил всю свою волшебную силу и не смог ее восстановить. Потом он исчез, и никто не знал куда.

В Сундаре все знали эту легенду, но не верили, что такое может быть на самом деле, и говорили: "Это очередная поучительная история о том, что невозможно противостоять фейрскому богу".

– Уйдем отсюда, Юниэр? – предложила Мирэя.

Ей захотелось оказаться на поляне в обычном лесу, сорвать ягоду земляники и увидеть голубые звездочки незабудок. Она вдруг поняла, что не любовь вела мага, когда он создавал свое совершенное царство, а лишь тщеславие и гордыня.

– Ты что, испугалась? Разве тебе не любопытно посмотреть, что в озере? – возразил Юниэр.

Глаза его блестели, он потянул Мирэю за руку.

– Моя любовь, никакой Горудун не сможет нас тут удержать навечно. Мы только поглядим, что там. Потом будем рассказывать нашим детям про диковинки сумасшедшего мага.

Они вошли в волшебное озеро и сразу опустились на дно. Ощущение было приятным: мягкая, обволакивающая вода не выталкивала, можно было легко передвигаться, а при желании, оттолкнувшись от дна, испытать ощущение полета. Мирэе и Юниэру понравилось это упражнение, они чувствовали себя почти невесомыми и на все способными, как в детских снах.

Подводные пейзажи завораживали. Золотистый свет сверху сливался с голубым свечением дна. Фосфоресцирующие водоросли и кораллы, огромные, как деревья, унизанные росинками, большие улитки, гордо несущие на прозрачных спинах хрупкие раковины, подводные бабочки, цветы, замки, – все казалось безупречным и вызывало восторг.

Иногда им на пути попадались люди и фейры, захваченные в плен чарами Горудуна, но никто не обращал внимания на новичков. Их лица были белы, как маски, губы не улыбались, и каждый был поглощен созерцанием. Глаза не отражали ничего, кроме предмета искусства великого мага, на который они смотрели. Маленький мальчик с серьезным, не детским выражением лица, складывал из тонких ракушек высокий замок, осторожно скрепляя ажурные конструкции и едва дыша.

Долго бродили Юниэр и Мирэя по диковинным землям Горудуна, время летело незаметно. Ничто всецело не завладело их вниманием. Юниэр говорил своей любимой, что нет никого прекраснее во владениях мага, чем она, и что любовь сильнее всяких чар. Они гордились тем, что не поддаются волшебству. Невдомек было им, что летели над ними молитвы Мудрены, мешая сетям Горудуна опуститься и сковать их. Так прошли они через семь озер. Стало темно, и тонкие узоры водорослей засияли призрачным светом, а высоко в небе вспыхнули звезды.

– Здесь тоже бывает ночь! – удивился Юниэр. – Я совсем не жалею, что мы здесь оказались. Это не так уж опасно, если обладаешь твердой волей и не стремишься уйти от мира. По-моему, пора возвращаться, больше смотреть нечего. Захватим что-нибудь на память?

– Нет, не надо. Ничего не бери! – предостерегающе воскликнула Мирэя, которой вдруг стало страшно.

В это время маленькая звездочка сорвалась с неба и стремительно понеслась вниз.

– Загадывай желание! – крикнул Юниэр и подставил ладонь.

– Сделай так, чтобы мы никогда не расстались, – прошептала Мирэя.

Лучше бы они не заметили этой звезды: она упала не с настоящего, а с зеркального неба и желания исполняла наоборот. Звезда шлепнулась прямо в ладонь Юниэра, и он ощутил приятный холодок.

– Какая простая и тонкая работа! – восхитился он. – Спасибо за подарок, Горудун!

Они обнялись и, оттолкнувшись от дна, оказались на берегу. Вернуться в привычную жизнь оказалось трудно: ноги словно приклеивались к земле, и казалось, что кто-то жалобно зовет их и причитает о том, как нужны они в волшебных чертогах, как жестоко предавать красоту. Но Юниэр твердо решил вырваться из совершенной западни Горудуна. Его упрямство помогло Мудрене вытянуть их из Зачарованного леса.

Едва они оказались в безопасном месте, как тут же рухнули на траву без сил. Изнемогла и Мудрена: голова ее упала на грудь, веки сомкнулись. Грибуны уложили ее, укрыли одеялами.

Юниэр проснулся от голода. Солнце сияло высоко, и он определил, что уже полдень. Мирэя спала, и он решил поискать какой-нибудь еды. В кустах шевелилось и пищало что-то белое. Юниэр осторожно подкрался, мечтая о жирном зайце, и схватил животное за бока. Зверь не пытался вырваться. Это был щенок с темными умными глазами и черным носиком. Он вильнул хвостом и лизнул руку Юниэра. Съесть его было бы просто преступлением. Юниэр поднял щенка с земли.

– Что, малыш? Твоя большая белая мама где-нибудь поблизости?

Щенок взвизгнул протяжно и жалобно, из чего можно было заключить, что он одинок и брошен. Пришлось Юниэру взять его с собой. Вскоре они вошли в тенистую рощу. Юниэр обрадовался – ему были знакомы высокие деревья с блестящими листьями. Когда он участвовал в походах по Крору, плоды этих деревьев считались редкостной находкой для воинов, так как утоляли самый зверский голод. Юниэр сорвал несколько самых крупных и сочных и поспешил к спящей подруге.

– Смотри, кого я принес! – разбудил он Мирэ. – Дарю его тебе, чтобы ты о нем заботилась, кормила и купала часто, потому что он белый и быстро пачкается. И не вздумай отказываться, это подарок от самого сердца.

– Какой симпатичный! Где ты его нашел?

– Недалеко, в кустах.

– Спасибо, Юни, мне он нравится.

Они поели и вспомнили о грибунах.

– Как ты думаешь, что с ними стало? – спросил Юниэр.

– Не очень-то мы им помогли, – вздохнула Мирэя.

– Может еще не поздно? Пойдем в Веселку, узнаем, как там дела.

В деревне шел пир горой. Грибуны радостно приветствовали Шумми и Буги, а также Волнушку, которую считали без вести пропавшей. Волнушка стала предметом всеобщего внимания, она рассказала всем подружкам, как Шумми рисковал жизнью ради нее, спасая от Остервенелой бороды и его братьев. Она, конечно, приукрасила историю своего освобождения романтическими подробностями, и все деревенские девушки сгрызли себе ногти от зависти. Грибуны веселились, один Буги был печален.

– Шумми, – дернул он за рукав своего товарища, – как думаешь, они вернутся? Может, она наврала?

– Зачем ей врать, сказала, придут, значит придут. Не наводи тень на ясный день.

Буги думал: "Нигде я не нахожу понимания. К чему ей врать? Смешной вопрос. Чтобы не ударить в грязь лицом. Как же, сознается она, что ничего не вышло из ее колдовства. Кто же ее уважать будет?" – Он наблюдал исподтишка за молодой колдуньей с хитрыми глазами, которая жевала вишни и бесилась на празднике больше всех.

Но мрачные ожидания Буги на этот раз не оправдались. Юниэр и Мирэя все-таки пришли в Веселку.

Хлебосольные грибуны тут же позвали их к столу. Местные музыканты дули в трубы и били в барабаны, а грибуны плясали и водили хороводы.

– Никогда не видел столько довольных малышей сразу, – шепнул Юниэр на ухо жене. – Как ты думаешь, есть у них какие-нибудь проблемы?

– Ни проблем, ни хлопот! – радостно запели в ответ грибуны, обладающие великолепным слухом. – Добро пожаловать в Веселку. Как же вам удалось выбраться из Зачарованного леса? Расскажите, что вы видели.

В их устах этот вопрос звучал обыденно, как если бы они спросили: "Приятно ли вы отдохнули у родственников вашей жены?"

Буги и Шумми обнялись с друзьями и поздравили их с возвращением.

– Запомните, – поучал Шумми, – деревья со светлячками по всей границе опасны, и больше никогда туда не ходите. Вызволить вас оттуда было куда труднее, чем справиться с нашим врагом.

– Значит, вы одолели его сами? Какой же ты молодец, Шумми! Как это случилось?

Шумми замялся, переступая с ноги на ногу.

– Ну… мы не совсем сами управились… Нам помогли немного. Точнее, за нас почти все сделали. Если уж совсем честно, то, когда мы пришли, все уже было готово.

– Говори вразумительно, что произошло?

– Одна ведьма, – ответил Буги вместо Шумми, – этого проглота в статую превратила. Теперь от него в хозяйстве польза: он птиц отпугивает в огороде.

– Ты нас опять разыгрываешь, Буги? – засомневалась Мирэя.

– А мне и подавно вас слушать забавно, – услышали они голос позади себя и, обернувшись, увидели Мудрену.

– Э… леди, – перестраховался Буги, – если я вас ведьмой назвал, то это любя. Я ничего дурного не имел в виду.

Мудрена едва кивнула ему. Она внимательно изучала Юниэра.

Юниэр пришел в замешательство: настолько сложен был для него этот вопрос.

– Поскольку мы не знакомы, позвольте сначала представиться. Мое имя Юниэр, а это – моя жена, Мирэя. А вас как зовут?

– Где как, ну а тут Мудреной зовут, – она улыбнулась и протянула руки к белому щенку.

Малыш тявкнул и завилял хвостом. Он почти вырвался из рук Мирэи и прыгнул к Мудрене.

– Простите, мы не знали, что это ваш щенок, – сказала Мирэя с досадой.

Мудрена ей не понравилась. Во-первых, она не сводила глаз с ее мужа, во-вторых, забрала щенка.

– Я даже успел подарить его своей жене.

Юниэр был сконфужен.

Мудрена опять впилась в него долгим взглядом. Потом она вернула щенка Мирэе и голосом, не допускающим возражений, сказала:

– Отдать его вам для меня не потеря, ты право имеешь на этого зверя.

Маленького волчонка назвали Олвиком – подаренным дважды.

Друзья праздновали вместе с грибунами день освобождения от врага и пели гимны благополучным дням без приключений. Грибуны уверены, что приключения привносят в жизнь не разнообразие, а безобразие, и без них гораздо спокойнее.