Читать книгу Истории из прошлого - Кристина Устинова - Страница 3

– Котик, перестань ты так метаться, устройся уже куда-нибудь!

– Ну, мой талант пропадет, если я не буду его развивать.

Амалия Буковская закатила глаза и затянулась. Эмиль Мьезер чувствовал на себе ее испепеляющий взгляд и зажевал остывший пирожок с картошкой. Мама Эмиля, Виктория, прибежала из зала на кухню.

– Что вы так орете? Не ссорьтесь.

– Извините, – сказала Амалия и выдохнула. – Мы так, немного увлеклись.

Мама замялась на пороге и затем поковыляла в гостиную – сейчас как раз время ее любимой передачи «Собачий шок». Амалия на цыпочках прошла до двери, закрыла ее и словно кошка прошипела:

– Тебе двадцать четыре года, а ты до сих пор сидишь у мамочки на шее! Пора это прекращать.

Эмиль вздохнул и подумал: «От твоих слов как будто что-то изменится». А сам как можно спокойнее заговорил:

– Дорогая, ну ты же прекрасно знаешь, какая у меня ситуация…

– Знаю: ты много чего хочешь. То официант тебя не устраивает, то уборщик – тебе надо выступать. Но я же не могу концерт организовать, не могу из тебя сделать певца мирового масштаба!

– Я и не просил об этом. Я просто поделился с тем, что отец разрешил мне целую неделю пользоваться его хендаем…

– Ну, конечно, у тебя даже своего жилья нет – не то что машины. Слушай, – Амалия наклонилась к Эмилю, – я не говорю это с целью надавить на тебя или покритиковать. Просто хочу достучаться – вот и все. Может, ты тогда переедешь ко мне?

– Мне одно не понятно: какая разница, на какой мне шее висеть – на твоей или на маминой?

– Я тебе спуску не дам, – она улыбнулась. – Будем жить вместе, потихоньку-помаленьку копить общий бюджет, я тебя не брошу. Ну, как идея?

Эмиль дожевал пирожок, во рту еще оставался сладкий привкус картофеля. Повисло молчание. Котик размышлял. Его родители жили на Эльдорадоплатц (Восточный округ), а вот Амалия – на Артиллерийской улице (Южный округ). Чем поможет переезд? Может, Эмиль найдет все-таки то место, где он мог бы применить свои музыкальные способности? Можно устроиться хотя бы в клуб или забегаловку. Котик не любил такие места, но куда деваться? Тем более, он еле окончил школу, а дальше учиться не пошел, поэтому в заведения повыше путь закрыт. А ведь Эмиль оканчивал музыкальную школу и вокальную, для взрослых. Ему хотелось дарить людям музыку. Дарить свой талант.

– Знаешь, – наконец сказал Котик, – все же, твоя идея неплоха. Да, давай попробуем.

Амалия тут же повеселела, ее лицо озарила улыбка:

– Здорово! Только представь: ты поселишься в Южном округе. Смена обстановки – хороший стимул для работы. Даже если и не получится устроиться в музыканты, оставь свой талант как хобби. Не обязательно на увлечениях зарабатывать. К тому же, есть много других перспективных работ…

– Помощник шеф-повара? Или офисный клерк?

Амалия ничуть не смутилась.

– Хватит ворчать, Эмиль, ты как дед. По-твоему, лучше на маминой шее сидеть? Стыдно должно быть, молодой человек!

***

– В смысле? – воскликнула мама, когда Эмиль сказал, что он завтра уедет с Амалией. – Насовсем?

– Да, – Котик накрыл ее ладони своими. – Ну мам, я уже не маленький. Пора птенчику улетать из гнезда и устраивать свою жизнь…

– Ты говоришь, как твоя Амалия, – процедила она. – Ее наслушался, я слышала ваш разговор. Ты так никогда не говорил.

Эмиль снисходительно улыбнулся. Он привык к тому, что мать отзывалась о его девушке не всегда лестно.

– Мам, ты злишься на нее из-за этого?

– Нет. Ты что, не видишь? Она из тебя вьет веревки, ей так удобнее, чтоб ты с ней был.

– Перестань, пожалуйста. Ничего она из меня не вьет, мы сами так решили.

– Ну-ну, я слышала. Сначала давит, а затем предлагает. Ты-то сам хочешь?

– Да, мам, хочу. Это мое решение, мне уже за двадцать – большой мальчик. И кстати, ты не права в отношении Амалии. Да, она действительно слишком… эмоционально относится к мелочам. Однако если она один раз вспылила, это не значит, что Амалия плохая. Мы все люди, у всех у нас есть эмоции. И да, еще раз повторюсь, я сам этого хочу.

Мама вздохнула и прижала сына к груди:

– Ну ладно, раз ты его принял, так принял. Главное – чтобы ты был счастлив.

***

Спустя несколько дней Эмиль переехал к Амалии. Ее съемная квартира располагалась на четвертом этаже, откуда открывался вид на дорогу и торговый центр. Обстановка казалась Котику совсем уж непривычной. У родителей почти вся мебель старая и облезшая, разноцветные огромные ковры на полу, много сервизов, доставшихся от предков. У Амалии же, как подметил Эмиль, современная обстановка: кожаные кресла, диван, маленькие коврики и минимум ненужного инвентаря – только горшки с цветами, часы и пара дешевых картин. В целом, уютно и модно. Квартира ассоциировалась у Котика с каталогом продажи недвижимости – не хватает только счастливой семьи на переднем плане. Эмиль быстро обустроился здесь и впервые спал с Амалией не на узком жестком матрасе, а на широкой двухместной кровати, которая даже не скрипела. Помимо всего прочего, есть огромный телевизор, на котором как раз показывали любимый канал Котика «Спорт-жизнь-действие», причем в цветном изображении.

Ближайшие два дня, а это были как раз выходные, Эмиль с Амалией провели вместе. Она показывала ему торговый центр и просила помечать в блокноте номера тех магазинов, которые искали сотрудников. Котик записывал, а сам между тем хмурился и думал: «И чего она ко мне пристала? Дала бы хоть привыкнуть к новому месту— так нет! Сразу иди на завод, двадцать четыре на семь». Но, по крайней мере, ее требования дальше записи номеров не заходили. На второй день Эмиль и Амалия осматривали сам округ, доехали на трамвае аж до Птичьего квартала. Рядом с полицейским участком располагался парк, и остаток дня они там гуляли, пока солнце не начало склоняться к закату. Амалия сказала на выходе:

– Может, поужинаем в кафе? Готовить не хочу, устала.

Эмиль пожал плечами.

– Ну давай. Есть кафе, которое ближе к твоему дому?

Она задумалась.

– Вроде да, есть какое-то на Ульрихштрассе, только я там ни разу не была.

Они поехали туда. Солнце село за горизонт, и о его существовании напоминала только розовая тонкая линия вдалеке. Город словно атаковали светлячки, и он наполнился ярким светом на фоне темного неба. То самое кафе, о котором говорила Амалия, располагалось на пересечении Ульрихштрассе и Артиллерийской улицы. Оно представляло собой небольшое одноэтажное здание с панорамными окнами и стеклянной дверью. Над ней сияла надпись из лампочек: «Золотая империя». Амалия указала на объявление под вывеской заведения: «Требуется музыкант». Они прошли внутрь. Зал представлял собой большое помещение с белой плиткой на полу. Горели все лампы – как настольные, так и потолочные. Повсюду были столы, рассчитанные на семьи и забитые до отказа. Воздух буквально пропитался жареной свининой и алкоголем. В глубине зала располагалась барная стойка. Эмиль и Амалия пробились туда сквозь толпу. Нетипично для кафе, подумал Котик, ведь продавали самые разнообразные напитки, как в барах: начиная с обычного эля и заканчивая самбукой. Эмиль заказал на двоих чай с имбирем и бифштекс с картофелем. Пока заказ готовился, Котик и Амалия повернулись к сцене, которая располагалась в другом конце зала. Никакие людские разговоры и возгласы, которые здесь быстро превратились в какофонию, не могли перекричать того, что происходило там. У края сцены стоял мужчина, ровесник Эмиля, голубоглазый, широкоплечий и с темными вьющимися волосами, одетый в синий костюм. Солист держал микрофон и пел. По опыту обучения в школе вокала Котик узнал драматический тенор. Позади солиста играла на трубе девушка. Джаз.

Песня звучала так:

Темные ночи

Унесли меня.

В темные ночи

Я искал тебя.

Ты нашлась легко,

Но не даешься никак.

Открой мне свое сердце,

Ведь я тебе не враг.

Эмиль смотрел на девушку. Она была так же молода, как и солист, одета в фиолетовое облегающее платье чуть короче колен. Оно подчеркивало немалого размера грудь. Волосы, светлые и прямые, вытягивали кругленькое, как у куколки, личико и едва касались плеч. От усилий девушка покраснела и надулась, однако продолжала все также ритмично, в такт песне играть. Эмиль тряхнул головой и поглядел на Амалию. Она тоже смотрела на сцену, но в сторону солиста, и даже голову не повернула, когда поставили тарелки с ужином. Эмиль нахмурился, подтолкнул ее и сказал: «Давай поедим». Котику внезапно стал безразличен музыкальный дуэт, желудок зверски завыл, и Эмиль принялся за трапезу. Ужин оказался вкусным и горячим. Пока Котик и Амалия ели, песня закончилась, раздались бурные аплодисменты и свисты. Музыканты поклонились и спустились со сцены, слившись с толпой. К микрофону подошел мужчина в очках, с каштановыми волосами, в которых пробиралась первая седина. Аплодисменты стихли, и в гробовой тишине он сказал:

– Дамы и господа, дадим же нашим талантливым ребятам отдохнуть. Скоро они к нам снова поднимутся с новыми силами, а пока – приятного аппетита.

Снова раздались аплодисменты, хотя и не такие энергичные. Между тем музыканты уселись как раз возле Амалии и Эмиля. Солист заказал безалкогольный глинтвейн, девушка – колу. Мужчина в очках подошел к ним и спросил:

– Ну что, устали?

– Да, – солист вздохнул. – Дайте нам хотя бы десять минут на отдых.

– Герр Дайс, может, вы все-таки поставите музыкальный автомат? – спросила девушка.

– Мы это много раз обсуждали, – сказал Дайс. – Пока ищем людей, хотя бы одного человека. Да и если я поставлю автомат, зачем вы мне тогда нужны? Давайте еще недельку, ладно? Я вам прибавку дам.

– Вам нужен музыкант?

Последние слова прозвучали позади Эмиля, и он повернул голову вместе с музыкантами на источник звука. Амалия улыбалась и попивала чай. Глаза ее сияли. Эмиль хотел возразить, но было уже поздно.

– Да, – после небольшой паузы ответил Дайс. – Ищем.

– Тогда мы точно по адресу, – она указала на Котика. – У меня нет музыкальных способностей, а вот у Эмиля – да. Вокал и игра на барабанах.

Котик почувствовал, как краска прилипает к щекам, и закивал. Ситуация выходила странной, ведь он даже не подумал к ним обратиться, Амалия сделала это за него, от того и неловко. Тем не менее, пути назад нет, а шикать и отнекиваться глупо. Поэтому Эмиль молчал и ждал.

Дайс расплылся в улыбке и подошел к нему:

– Вот как! И как же вас зовут, молодой человек?

– Эмиль Мьезер. Играю на ударных, джазовый вокал, лирический баритон.

– Опыт работы?

– Нет.

– Образование?

– Окончил музыкальную школу, основную государственную, получил диплом в вокальной школе для взрослых.

Дайс переглянулся с музыкантами, те заулыбались и кивнули. Он потер лоб и сказал:

– Документы при себе?

– Нет, мы просто поесть пришли.

– Может, тогда в понедельник проведем собеседование?

Не успел Эмиль ответить, как солист заговорил:

– Может, сегодня поиграет? Меня заменит, а заодно проверим его способности.

Хотя он говорил доброжелательно, Эмиль хотел, чтобы солист замолчал. Ведь Котик не играл уже месяц – не до этого было, да и соседи не поощряли его музыкальные способности. Вот и пылились барабаны в отцовском гараже. И все же Эмиль прекрасно помнил о том, что первое впечатление самое важное. Конечно, Амалия больше за него говорила, из-за чего вряд ли Дайс о нем высокого мнения. Но у Котика пока есть шанс исправить положение. Тем более, так хотелось сыграть или спеть где-нибудь еще, помимо душа.

– Почему бы и нет? – наконец сказал Эмиль. – Я могу попробовать даже бесплатно.

Дайс захохотал и пожал ему руку:

– Это же замечательно! Что ж, Эмиль, раз уж вы не против, сыграйте. Может, сыграете блюз в паре с Эммой?

Котик пожал плечами, мол, без разницы. Эмма же допила колу и сказала:

– Не обязательно блюз. Я могу сыграть мотивчик из «Старушки Пат», а Карл пускай отдохнет.

– О, я знаю эту песню, – сказал Эмиль и улыбнулся. Сыграть с ней дуэтом – очень даже заманчиво.

Карл кивнул, и Эмиль с Эммой направились к сцене. Сердце гулко стучало у Котика в груди, заледеневшими пальцами он взял микрофон. После школы вокала уже два года ему не выпадала возможность петь на сцене. Дайс крикнул: «Для вас сейчас впервые сыграет Эмиль Мьезер!» Раздались аплодисменты, и Эмма затрубила. Котик же подождал, когда она дойдет до нужного момента, и запел:

Старушка Пат все делала сама:

Гвозди забивала, колола дрова.

Мужа нет, но не беда!

«Не в муже счастье», —

Твердила Пат всегда.

Так осталась одинокой бедная дева.

Не было мужа у нее

Ни-ког-да!

Спев несколько куплетов, Эмиль закончил, и раздались аплодисменты. Улыбка поползла вверх, он поклонился и ушел со сцены. Тем временем Карл не смотрел на него и разговаривал с Амалией; она даже про недоеденный ужин забыла. Когда Эмиль с Эммой вернулись к бару, Дайс сказал:

– Вы неплохо поете, Эмиль. Ну как, собеседование в силе?

– Ну да, – твердо ответил Котик, охваченный энтузиазмом. – Я с радостью к вам приду.

– Вот и хорошо. Ладно, тогда отдыхайте. Через десять минут, если хотите, можете сыграть еще что-нибудь в таком духе. Приятного вечера!

Он ушел. Больше Эмиль его в этот вечер не видел.

Между тем Котик узнал полное имя музыкантов: Карл Пургольд (или просто Скворец, прозвище прицепилось к нему давно) и Эмма Остерман. Карл вот уже три года работает с Дайсом, Эмма только год. Раньше у них был квартет, однако другие участники уволились по своим причинам, и теперь музыкантов осталось только двое. Само кафе выделялось среди своих конкурентов, ведь далеко не каждое заведение среднего класса могло обеспечить посетителей живой музыкой – раньше это вообще был удел только ресторанов. Зарплата музыкантам, сооружение сцены и прочие мелочи – с ума сойти можно! Но Дайс хотел утереть нос конкурентам, не стал брать автомат или дешевую аппаратуру под караоке. Поэтому даже после распада квартета шеф не бросил свою затею, а дуэт Эммы и Карла вот уже месяц работает без выходных. Именно поэтому им нужен хотя бы еще один человек.

Весь вечер Эмиль демонстрировал свои навыки музыканта. Они вместе с Карлом спели «Овечку Боба», каждый куплет по очереди. Эмиль отметил, что Скворец пел отчетливее и громче его. Карл также похвалил Котика. Они спели еще три песни. Вскоре часы пробили восемь, люди стали расходиться. У Эмиля сел голос, от переполненных чувств и ощущений за день накатила усталость, глаза слипались. Амалия уже засыпала за стойкой и с нетерпением вскочила, когда последние клиенты ушли и свет на сцене потух. Эмиль еще раз обменялся любезностями с музыкантами и ушел.

Карл и Эмма Котику понравились. Скворец оказался общительным и энергичным, все время улыбался и смеялся. В его движениях чувствовалась уверенность и развязность, он делал все легко и свободно. Эмма же, напротив, говорила не так много, по большей части помалкивала. Мысли Эмиля время от времени возвращались к ней, даже когда они с Амалией вернулись домой. Котик вспоминал хотя и громкий, но мелодичный голос Эммы, ее усердную и хорошую игру на трубе, а также крупную фигуру. Не то, чтобы Эмиль испытывал чувство вины перед Амалией. Он пытался не думать о коллеге, но чем упорнее он сопротивлялся, тем назойливее становились воспоминания. Котик также про себя отметил, что Амалия совсем на нее не похожа: она была темноволосой, высокой, худенькой, с заостренным лицом и маленькой грудью. И все же Котик не придавал таким сравнениям особого значения, ведь главное – он нашел работу.

***

Воскресенье пролетело незаметно, наступил понедельник. Эмиль съездил к родителям, почистил в отцовском гараже барабаны от пыли и потренировался. В понедельник Амалия ушла на работу, а Котик надел деловой костюм и направился в кафе. Собеседование проходило в самый разгар обеденного перерыва: Эмма и Карл сидели у окна, друг напротив друга, жевали сэндвичи. Они улыбнулись Эмилю, он кивнул в ответ и направился в кабинет Дайса. Шеф явно любил зеленый, ведь им были окрашены потолок, стены и даже обшивка на двух креслах и софе. Мебель сделана из дерева, отчего в воздухе витал характерный запах. Эмиль его любил, поэтому вдохнул поглубже. Однако, несмотря на открытое окно и морозный март на дворе, очень скоро становилось душно, воздуха не хватало, а легкие теснило в груди. Пришлось расстегнуть пиджак и расслабить галстук.

Собеседование шло всего полчаса. Дайс задавал типичные вопросы: есть ли судимости, на каких инструментах Эмиль еще умеет играть и т. д. Шеф посмотрел документы, отдал Котику контракт, а после этого пожал руку со словами: «Ты принят, завтра приходи работать. Добро пожаловать».

Остаток дня Котик провел дома, готовился к первому рабочему дню. Условия такие: два-два, с восьми до восьми. Эмиль будет либо в паре с Эммой, либо с Карлом, иногда и втроем. Дайс продолжает пока искать новых музыкантов. Зарплата стабильная и достаточно высокая: семь тысяч марок в месяц. Со своими новыми коллегами Эмиль пробыл недолго; они поздравили его и пошли дальше работать. Дома Амалия расхвалила Котика и пообещала прийти либо во вторник, либо в среду после работы в кафе, посмотреть на выступление.

***

Если бы Котика попросили описать, как прошел его первый рабочий месяц, он бы затруднился с ответом. Слишком противоречиво все, двоякое впечатление осталось.

Странности начались на второй день, в среду. Первые день прошел лучше не бывает. Карл и Эмма помогали Котику адаптироваться, заодно расспрашивали о жизни. О себе они не так много говорили, да и Эмиль старался не докапываться до них, пока поближе не познакомится. На второй день, за несколько минут до открытия кафе для посетителей, Эмиль вошел в кабинет Дайса. Шеф накануне посоветовал оставить там барабаны, они лежали вместе с другими инструментами в углу. Дело в том, что в кладовой пахло плесенью и моющим средством, запах оседал на инструментах, и пока Дайс решил оставить их у себя.

Шефа не было, но дверь была открыта. Котик подошел к барабанам и уже хотел их поднять, как тут его взгляд упал на вешалку возле стола, на которой висело пальто.

Из кармана торчала кобура.

На мгновение Эмиль замер. Дверь снова отворилась, и вошел Карл. Не успел он и рта раскрыть, как Котик указал на кобуру и спросил:

– Зачем ему оружие?

Карл усмехнулся, ответил только: «Конкуренция», – и унес микрофон в зал. Эмиль слышал о том, что некоторые люди ходят с оружием, даже когда преступные восьмидесятые остались позади. Впрочем, никогда не знаешь, когда оно пригодится. Поэтому Эмиль решил пока не думать об этом, все равно из Карла и слова не вытащишь.

Потом, во время обеденного перерыва, Эмиль говорил с Эммой. У нее сегодня день рождения, двадцать четыре года, и Котик забежал перед работой в торговый центр, купил орхидей. Они стояли в вазе у окна, а солнечные лучи отражались на потном стекле. Когда Эмиль заговорил об оружии, Эмма огляделась вокруг. За соседними столиками никто не сидел. Она подалась вперед и понизила голос до шепота:

– У нас с Карлом тоже есть по пистолету. Однажды к нам ворвались грабители. Мы выстрелили, но не прямо в них, а так – предупреждающие выстрелы. Зато здорово их отпугнули.

– Зачем? Как же полиция?

– Ой, да пока они приедут, те бы все утащили… Так или иначе, постоять за себя надо.

Котик приоткрыл рот.

– То есть, вы и мне дадите оружие?

Эмма пожала плечами.

– Может быть, но в последнее время все тихо, надобности пока нет. У Дайса вообще много врагов за пределами бизнеса, но он не любит говорить на такие темы. Во всяком случае, даже обычных хулиганов хватает.

– А ты стрелять умеешь?

Она улыбнулась.

– Да. Меня дед в подростковом возрасте учил по банкам стрелять.

– Ты когда-нибудь стреляла в человека?

– Слава Богу, нет. Карл однажды попал хулигану в ногу, но не глубоко. Мы ожидали тогда заявления в полицию и процесса, но тот педик не обратился в органы. Понимал, что ему тоже достанется за порчу имущества под окном. Это единичные случаи, а так все спокойно, – поспешно добавила Эмма.

От последних слов Эмилю легче не стало. «Может, уйти? – мелькнула в его голове мысль. – Пока еще не поздно… Ну нет. Если это редкость, то с кем не бывает? Так везде может случиться, к тому же сейчас все тихо. И слава Богу».

Котик решил переменить тему:

– Расскажи о себе.

Эмма рассказала, что у нее есть музыкальное образование. Брат и родители живут в Битенбурге, а она сама живет одна на Плюшкинской улице. Помимо работы Эмма занимается каратэ, хотя в последнее время бросила занятия. На вопрос Эмиля «Зачем?» она улыбнулась и сказала: «Девушка не всегда должна быть хрупкой и слабой. Нет, это не феминистские предубеждения, просто необходимость».

И она замолчала. Дальше углубляться Эмиль не стал.

На этом день не закончился, а музыкальный коллектив снова пополнился. Потом Дайс неоднократно вспоминал тот день и поговаривал: «Месяц никого, а тут, как у крольчихи, – один, второй, третий и десятый!» Вскоре Эмиль узнал, что новый член коллектива – давно вернувшийся старый. Он еще при квартете был.

Это был молодой человек, которому на вид едва исполнилось за двадцать; невысокий, светловолосый и смуглый. Его привел в разгар обеденного перерыва Карл со словами:

– Ну вот видишь, Эрвин? Ничего не изменилось.

– М-да, пупсик, вижу, – голос у него оказался таким писклявым, что Эмиля передернуло. – Такое ощущение, будто я здесь лет сто не был.

Эмма встала и обняла его.

– Эрвин, привет. Ну что, как ты? Как бизнес?

– Провалился! Провалился в болото, начальник стал банкротом, – Эрвин поморщился. – Да и мне это надоело: офис, одни бумажки… Фу! Я искал еще работу, мой кузен открыл со своим другом детективный бизнес. Мне бы хотелось работать там секретарем, однако кузен мне такой: «Я лучше в гроб лягу». Ну и вот. Короче, я понял, что пока посижу дома. Но целый день сидеть-то скучно, вот и вернулся – так сказать, вспомнить былое.

– Ну и хорошо, – сказала Эмма и пошла на сцену.

Карл и Эрвин поцеловались.

Эмилю стало как-то неловко и противно, но он не мог отвести от них взгляда. Эрвин направился в кабинет за инструментами, а Карл переглянулся с Котиком.

– Что?

Едва Эмиль успел открыть рот, хотя даже сам не знал, что делать – сказать: «Ты педик?», или промолчать, как тут дверь кабинета отворилась и в зал буквально влетел Дайс. Глаза округлились, лицо красное. В руке он держал телефон.

– Почему я об этом раньше не знал? Чего ты молчал?.. Слушай, я новости не смотрел, у меня и так своих проблем по горло хватает… Эх, ладно. Еще что? Все? Ну и что ты теперь будешь делать?.. Ладно, давай так. Угу, звони мне, понял? Давай, пока.

Шеф повесил трубку и плюхнулся возле Эмиля. Карл подошел к столику:

– Что случилось?

– Солнце в одно место закатилось! – Дайс откашлялся и понизил голос. – Марию повязали. Два детектива там… поработали, а сейчас полиция полезет глубже, на Анну может наткнуться. Рудольф уже волосы на себе рвет, думает залечь на дно. Не знаю я, что будет дальше…

– То есть нас тоже могут повязать?

– Маловероятно, но надо быть готовым ко всему… – Тут шеф впервые посмотрел на Эмиля и спокойно сказал: – Мальчик, иди лучше, спой. Подслушивать не хорошо.

Котик в рассеянности перевел взгляд с Дайса на Карла, кивнул и направился к сцене. Эмма стояла возле ступеней и смотрела в сторону шефа. Когда Эмиль с ней поравнялся, она сказала:

– Может, сыграем «Собачку Молли»?

– Что здесь происходит? – прошептал Эмиль. – Что это значит – «повязать», «залечь на дно»? Кто такие Анна и Мария?

– Да так, он про своих конкурентов. Не обращай внимания.

Котик нахмурился.

– Подожди, я не догоняю – почему мне нужно такие вещи игнорировать? Ну, я же должен знать, где…

– О, Эрвин! Иди сюда, сыграй. Нам нужна твоя помощь.

Тот взобрался на сцену и поздоровался с Котиком, представившись, как Эрвин Мерфи. Эмиль пожал в ответ руку – холодную и липкую, будто намазанную несколькими слоями крема. Как оказалось, Эрвин играл на барабанах. Он согласился подменить Эмиля, пока тот будет петь. Между тем обеденный перерыв заканчивался, пора снова браться за работу. Пока Эрвин и Эмма настраивали инструменты, Котик подошел к Карлу, который проверял второй микрофон, и спросил:

– Что все это значит, черт возьми? О чем говорил герр Дайс?

В ответ Карл лишь отмахнулся и запел первый куплет.

***

Вечером народу было не очень много. Амалия пришла за два часа до закрытия кафе и села возле бара. Котик сразу же ее заметил. Он был с Эммой, они пели почти час и под бурные аплодисменты уступили места Карлу и Эрвину. Котик поцеловал свою девушку и сел рядом с ней, а Эмма устроилась в сторонке и заказала бренди. Все трое молчали. После часа беспрерывного пения говорить совсем не хотелось. У Эмиля уже сводило скулы, так что он молча слушал истории Амалии о том, как клиентка едва не стащила фен. Иногда Котик поглядывал на Эмму, та наливала бренди в стакан. «Такая тихая, – думалось Эмилю. – Вообще она сама по себе такая. В основном любит слушать, немного говорит. Хорошее качество! Моя же любит только говорить». Эмма протянула Эмилю бутылку, и он, улыбнувшись, отхлебнул напиток из горла.

Котик поморщился и повернулся к подруге. Та внезапно замолчала, да и в лице изменилась: поджала губы, прищурилась. Эмиль знал это выражение и уже хотел сказать про усталость, как тут Амалия нагнулась к нему и прошептала:

– Как твои первые рабочие дни, дорогой?

Эмиль не стал ей рассказывать про странное поведение Дайса и ребят. Зачем нагружать любимого человека после тяжелого рабочего дня? К тому же, Котик сам еще не до конца разобрался в ситуации, за весь день ему не удалось поговорить с кем-либо из коллектива.

– Нормально. Меня все устраивает.

Амалия скрестила руки на груди и улыбнулась.

– С кем-нибудь подружился?

Эмиль поморщился: бренди все еще обжигало горло.

– Мне не нравится этот тон, дорогая, – прохрипел он. – Говори прямо, что случилось?

– Я просто спрашиваю, – она помолчала и затем указала на сцену. – Вижу, у вас пополнение.

– Да, верно.

Снова молчание. Эмма встала, попрощалась с Эмилем и ушла, по дороге прихватив немного завявший букет орхидей, который она оставила на последнем столике.

Едва Эмма скрылась за поворотом, Амалия снова заговорила, уже громче:

– Слушай, я вот что хочу сказать: знаешь, я впервые слышу, чтобы в первые же дни человек дарил коллеге цветы…

Котик закатил глаза.

– Та-ак, я понял. Что, твои подружки по торговому центру разболтали? У нее сегодня день рождения, я узнал от босса, вот и хотел ее поздравить. Ну не буду же я с пустыми руками приходить, верно? Тем более, пока я коллектив не знаю, надо произвести хорошее впечатление.

Амалия поджала губы.

– Ну, допустим…

– И раз уж мы заговорили о ревности, то, знаешь, я тоже не дурак. По-твоему, я не вижу, как ты на Карла смотришь? Причем с самого первого вечера.

Уголки ее губ опустились.

– Эмиль, не раздувай из мухи слона. Я с ним просто общалась. Он очень приятный собеседник и, между прочим, свое мнение имеет. Тебе бы у него поучиться

– Какая прелесть! Хорошо, только мне не хочется просить советов у педика.

– Вообще-то, он бисексуал.

– Проверяла? С каких пор это тебя так интересует?

– Он сам упомянул… Слушай, что ты тут раздуваешь? Хочешь поругаться?

– Это ты начала. Хватит раздувать концерты из-за своей ревности, ясно? Могла бы и поддержать меня.

– Я что, для тебя мало сделала? Кто тебя сюда привез? Кто тебе документы сделал? – внезапно она замолкла и вздохнула. – С другой стороны, ты на эту Эмму заглядываешься, и я тебя могу понять. Сиськи есть, жопа тоже, а у меня… – Амалия закрыла лицо руками.

Эмиль снял очки и потер глаза. Голова стала такой тяжелой, что он подпер ее одной рукой, а другой обнял Амалию и попросил не плакать. Она нередко его ревновала. Сначала Кэтрин, его бывшая; затем Эмма… Сама же подтолкнула Котика к работе в кафе, а теперь едва ли не обвиняет его в измене на нелепых фактах, да еще приплетает прошлое.

Однако следующие слова Амалии вывели Эмиля из полусонных размышлений:

– Дорогой, я тут подумала… Может, мне устроится сюда официанткой?

Котик открыл глаза и нахмурился.

– В смысле?

– Ну, в последнее время у меня не очень с начальством, и я подумывала подыскать работу, а вакансии в вашем кафе все еще в силе. В музыке я не очень хорошо разбираюсь, но официанткой работать смогу.

Эмиль поджал губы.

– Ты в этом уверена? Работа все-таки не очень простая, да и зарплата меньше.

– Да.

«Но как же странности шефа? – подумал Котик. – Если тут действительно дело нечисто? Пистолеты, такие фразы, как “залечь на дно”… Нет, еще не хватало ее сюда впутывать. Одному в случае чего уйти легче».

– Как хочешь, но…

– Что?

– Я сегодня кое-что заметил… Понимаешь, у меня есть подозрения, что здесь не все так чисто…

Амалия нахмурилась.

– Вот как?

– Да. Видишь ли…

Не успел Эмиль договорить, как к нему подошел Карл и указал на сцену: мол, теперь твоя очередь. Котик пожал плечами, чмокнул Амалию и отправился выступать.

***

Прошло несколько дней. Амалия все-таки устроилась в кафе, прижилась в новой должности и работала пять дней в неделю. Теперь она пользовалась каждой свободной минутой и не отставала от Эмиля ни на шаг, особенно когда в коллективный разговор вклинивалась Эмма. Та словно поняла намеки и совсем оградилась от Котика, проводила большую часть свободного времени одна – за книгой или с лимонадом у барной стойки. Карл и Эрвин же, наоборот, охотнее беседовали с Амалией, даже когда дело касалось работы и профессиональных советов. Эмиль в таких беседах и вовсе отходил на второй план. Он не мог перекричать их всех, да и не пытался.

Так прошло несколько его смен. Он настолько часто виделся с Амалией, что та его откровенно бесила. Дома же Эмиль, воспользовавшись моментом, либо уходил под предлогом поговорить с родителями, либо отправлялся гулять по округу. Амалия стала навязчивой, она стала требовательной: «Эмиль, подай стакан. Эмиль, куда ты пошел? Эмиль, почеши спинку. Эмиль, тут Карл дал такой хороший совет насчет твоего пения. Послушай…» Так еще и повадилась сравнивать его с кем? С Карлом, черт подери! Бывало, что Амалия сравнивала его с другими, но чтобы с коллегой по работе…

– Если тебе так нравится Карл, – однажды не вытерпел Котик, – то тогда иди к нему.

– Ну хорошо, – с улыбкой ответила Амалия. – Тогда собирай вещи и иди к маме или Эмме.

После таких слов ссора обычно сходила на нет, и влюбленные молча о ней забывали.

Неизвестно, сколько бы так продолжалось, пока спустя неделю не грянули перемены.

В субботу, во время обеденного перерыва пришел в кафе мужчина в сутане и с сединой в волосах. Дайс встретил его у порога и проводил в кабинет. В этот день ни Амалии, ни Эрвина не было – только Эмма, Карл и Эмиль. Они сидели за столиком возле самого кабинета. Дайс и незнакомец не выходили оттуда полчаса. Эмиль слышал приглушенные голоса за стенкой. Музыканты, словно по команде, притихли, – даже Эмма перестала мешать кофе. Котик вслушался:

– Поставили нового прокурора, говоришь? Хм, и что он? Ты виделся с ним? – сказал Дайс.

– Да. Совсем молоденький, даже слишком для такой должности. Впрочем, я предложил ему сумму, он согласился. Так что дело Якова скоро замнут, но ничего не могу сказать про прессу. Тот редактор, где работает твоя подружка, – вот с ним я и договорился.

– А по поводу рекламы?

– Дружище, сейчас не про это.

– Ладно, понял. М-да, а я с самого начала говорил Якову, что бизнес с проститутками и наркотой – не шуточки. Лучше бы просто вместе с нами с больных детишек брал – и поделом-то!

– Я тоже самое ему, а он, видишь, захотел рыбку покрупнее-пожирнее. А сейчас десятку как минимум получит, я говорил с его адвокатом.

– Он ничего, ни-ни про нас? – спросил Дайс.

– Нет. Единственное, он рассказал мне об одной проблеме: из-за всей этой ситуации он же ведь обломал Линя с заказом, а тот заплатил авансом заранее. Теперь мы должны этому узкоглазому двести тысяч.

– ЧЕГО?!

– Ага. Точнее, Яков должен, а так как он, мягко говоря, не в самом лучшем положении, то влетело мне, как его деловому партнеру. И неважно, что я из другой больницы. Теперь весь долг узкоглазый списал на меня. Конечно же, я стал говорить ему, что не смогу сразу выплатить такую сумму: разорюсь. Ну, он тогда сказал, чтобы я… отдавал ему частями, как кредит. Короче говоря, рэкет. Иначе я ввяжусь в борьбу с наркодиллерами, а оно мне зачем? Я пожить хочу для себя и для своих больных дойных коровушек. Про тебя он тоже знает, у него есть данные к моей банковской истории, в том числе и к чекам, которые я тебе выписывал – он подкупил своих людей в банке.

Молчание.

– Сколько тогда платить? – спросил Дайс.

– По двадцать тысяч в месяц. При хорошем раскладе Линь может потом снизить сумму до пятнадцати… Видишь ли, я бы тебе помог, вот только сейчас с дойкой не очень. Родители перестали доверять больницам при церквях после того скандала, фонды отказываются сотрудничать. У меня остался один фонд, однако он состоит из не очень большого количества людей, с рекламой у них все хреново.

– Ну и что ты предлагаешь мне с такой информацией делать?

– Принять к сведению. Не злись, такие у нас теперь дела, ничего я поделать не могу. И еще… если ты встретишь свою подругу, скажи, чтобы она сделала рекламу для Святой Анны, пожалуйста. Это очень важно.

Дверь кабинета распахнулась, и гость ушел. Дайс постоял в дверях, проводил его с каменным выражением лица и внезапно со всей силой ударил кулаком по косяку. Посетители за ближайшими столиками уставились на шефа во все глаза, в том числе и музыканты. При виде последних Дайс шумно вдохнул и пробормотал:

– Чего сидите? Работайте лучше.

С этими словами он ушел. Музыканты молчали, даже к еде не притронулись. Эмиль не выдержал, вскочил и заговорил тихо, но четко:

– Так, а теперь вы мне объясните, что здесь происходит? Я работаю здесь не первый день и имею право знать.

Карл тоже встал.

– Эмиль, успокойся. Сядь, мы сейчас тебе все расскажем…

– Что это за наркодилеры? Больницы? Дойки?

– Да заткнись ты! – Карл огляделся и снова обратился к Эмилю, понизив голос до шепота. – Здесь посетители. Давай потом.

Котик молчал, но не садился. Дойки… Больные дети – дойки? Яков? Знакомое имя, Эмиль где-то слышал его. По телевизору? Вполне. Как там было? Священник, которому предъявили обвинение сразу по трем статьям: распространение наркотиков, сутенерство и мошенничество. А тот гость… деловой партнер Якова? Разве у него были партнеры? Может, и так, но причем здесь кафе «Золотая империя»? Партнер переводил Дайсу деньги. Выходит…

– Вы… вы мошенники! Да я… я… Я подаю увольнительную.

И тут что-то блеснуло в руке Карла. Эмиль пригляделся и увидел пистолет. Рука гладила кобуру, игралась с ручкой, а в глазах Скворца сверкал огонь.

– Сядь, – спокойно повторил Карл свою просьбу.

Повисло напряженное молчание. Ноги у Эмиля подкосились, и он сел. Но внезапно дверь отворилась, и в кафе вошли трое мужчин азиатской внешности. Некоторые посетители притихли, словно почувствовав угрозу. Один из азиатов выглядел бледным. Он, пошатываясь, прошел через весь зал к музыкантам и заговорил с сильным акцентом:

– Ну че, здорова, с вами Ганг… – он икнул и облокотился о столик.

Приятели Ганга, также пошатываясь, захихикали. Один из них, долговязый, оттащил его от стола. «Они что, пьяны? Раз на ногах устоять не могут, – подумал Эмиль, переводя взгляд с незваных гостей на своих коллег. – Вроде бы запаха не слышно. Неужели…»

– Вам чего надо? – спросил Карл, не убирая руку с кобуры.

Эмма встала, Эмиль продолжал сидеть, не в силах шелохнуться.

Заговорил долговязый:

– Нам… нам нужны немного немецкого юани. Всего-то двадцать штука. Босс так сказать.

Карл направился в кабинет Дайса и спустя минуту вернулся со словами:

– Проваливайте отсюда и приходите в нормальном состоянии. Мы не собираемся потом отсчитываться перед вашим боссом, куда вы бы могли деть деньги. Поди и докажи! Так что, ребят, приходите завтра, в хорошей форме.

Ганг набычился и направился прямо на Карла.

– Че? Вы еще указывать нам? О! Видал? – Ганг показал средний палец. – Гоните деньгу, мудилы.

Он вытащил складной нож, два приятеля последовали его примеру. Посетители бросились с криками к выходу. Карл усмехнулся, кинул пистолет на сидение и схватил Ганга за руку с ножом. Тот среагировал мгновенно и пнул по ногам. Скворец не ослабил хватку. Долговязый и третий азиат, самый настоящий громила, направились к противникам. Эмма достала пистолет и выстрелила. Эмиль вздрогнул. Пуля попала в руку громилы, выбила нож. Гигант оскалился и бросился на Эмму. Она пыталась выстрелить, но он ударил ее кулаком под дых, выбил оружие. Карл тем временем скрутил Ганга, тот умудрился извернуться и врезать ему в челюсть. Оба повалились на пол. Громила обхватил Эмму за шею и начал ее душить. К ним медленно подошел долговязый, а в руке у него сверкал нож.

Карл ударил Ганга по лицу и протянул Эмилю руку.

– Пистолет!

Оружие лежало возле Котика. Он осторожно, не отрывая взгляда от азиатов, взял его. Эмма брыкалась, и уже вместо крика из ее горла вырывались хрипы. Долговязый осторожно провел лезвием по ее щеке, как бы намекая о своих намерениях…

– Эмиль, быстрей! – заорал Карл, но вдруг…

Выстрел.

Долговязый упал замертво. Во лбу сверкала дырка.

***

Эмиль плохо помнил этот момент. Пальцы обхватили оружие, словно слились с ним. А дальше… Котик не помнил, в какой момент выстрелил. Он ни о чем не думал. Надо же было отдать оружие Карлу?.. Или Эмме?

Звон все еще стоял в ушах. Эмиль не двигался с места, – он даже не почувствовал, как Карл выхватил у него пистолет и, перешагнув через обессиленного Ганга, направился к громиле и Эмме. Те двое стояли неподвижно, с ног до головы в крови. Рубашка Эммы потемнела и прилипла к телу, а капли крови стекали по щекам, словно слезы. Громила на мгновение ослабил хватку. Эмма вырвалась и, тяжело дыша, попятилась к столу. Тут подоспел Карл: он закрыл собой подругу и направил пистолет на гиганта. Внезапно громила кинулся на Эмиля. Не успел Котик ничего сообразить, как упал. Он стукнулся головой о пол, а огромный вес громилы придавил его сверху. В глазах потемнело. Удар. Во рту металлический привкус крови, заливает глотку, невозможно сглотнуть. Эмиль сплюнул; в кровавой слюне плавал зуб. Карл выстрелил. Пуля угодила в ногу громиле. Гигант с рычанием отскочил и поковылял к выходу, оставляя за собой кровавый след.

– Почему ты не убил его? – прохрипела Эмма, когда за громилой захлопнулась дверь.

– Потому что был приказ: защищать кафе, а не убивать, – сказал Карл. – Он все равно далеко не уйдет.

Эмиль кое-как поднялся на ноги и сел за столик. Перед глазами плыло, из носа потекла кровь. Из кабинета вышел Дайс и при виде трупа покачал головой.

– М-да… Похоже, кафе сегодня придется закрыть. Берите швабры и убирайте. Эмиль, а ты чего расселся?

Котик смотрел на него, не в силах выдавить ни слова. Он ничего не чувствовал, хотя руки пробирала мелкая дрожь, а в ушах все еще слышался выстрел. Ни паники, ничего… Шок? Вполне. Но когда Дайс потрепал Эмиля по плечу, в нем проснулась ярость. Он выскочил и закричал:

– Вас только уборка волнует? Я убил человека!

– Ну, молодец. А теперь прибери.

– Да что здесь происходит? Куда я попал? У вас что… – Котик повернулся к Карлу. – У вас практика такая? Значит, защита, да? Значит, конкуренция? Да это незаконно!

Скворец сказал:

– Ну кто бы говорил, Борис Алмазов.

Эмиль так и замер, не веря своим ушам. Лишь на мгновение, а затем спокойно заговорил:

– Ты о чем?

Карл усмехнулся.

– Улица Полярной Звезды, тринадцатый дом, девяносто пятая квартира. Кэтрин Глаубер.

Эмиль почувствовал, как кровь сходит с лица. Он сел. Карл направился в кладовую, Эмма последовала за ним. Внезапно Котик почувствовал тошноту и слабость. Он хотел было достать сигарету, но та выпала из рук. Эмиль прикрыл глаза и облокотился на стол.

***

«Разыскивается Борис Александр Алмазов.

Лысый, с каштановой бородой, в очках, худощавого телосложения, не старше двадцати – двадцати пяти лет. Особых примет нет. Славянин, родился и вырос в Восточном округе, Торговый квартал.

Обвиняется в похищении изумрудного колье у фрейлейн Кэтрин Глаубер в ее же доме на улице Полярной Звезды, Северный округ. Преступник взломал сейф в ночь на двадцать третье декабря 1998 года и скрылся в неизвестном направлении. Сумма ущерба оценивается в сорок тысяч марок. Как утверждает сама потерпевшая, у нее были интимные отношения с подозреваемым, накануне они поссорились из-за его финансового положения. По ее словам, Алмазов два месяца не работал, ему грозило выселение за неоплату коммунальных услуг, а когда он стал просить в долг, они поругались и расстались. Кэтрин не хотела, чтобы Алмазов пользовался ее финансовым благополучием и жил за ее счет.

Возможно, это и подтолкнуло его на преступление».

…Не подтолкнуло, а выбора не оставило. Я бы плюнул этому корреспонденту в лицо, если бы встретил его на улице. Но нет, Амалия запретила выходить из родительского дома, даже в магазин, пока не сделают документы на Эмиля Леопольда Мьезера. Благо, у нее в паспортном отделе связи, мне с документами помогут. Вся возня займет как минимум месяц, а может, и два. Долг погашен, остальные деньги мне пришлось отдать сообщникам Амалии – ведь кто мне станет делать документы бесплатно?

Через полтора года пройдет срок, и дело закроют. Я буду все это время жить в Восточном округе, подальше от высокомерной скряги Кэти. Ей противен я. Я – нищеброд, по ее мнению. И точка. Я не достоин ее, актрисы театра, дочери директора-постановщика. Она любила меня за тело. Ей было удобно мною пользоваться, пока не появился новый ловелас, который подарил колье. Большое такое, с изумрудами; по его же словам, прямо из Африки, где он путешествовал месяц назад. Как одну из самых ценных вещей, Кэти спрятала колье в сейф – что с моими подарками она никогда не делала. Ведь кому же сдались плюшевые мишки? Я видел пару раз, как она набирала код. Один-три-три-семь.

Один, две тройки и семерка.

***

– Карл, как ты про него вообще узнал?

– Два дня назад посмотрел в архивах. Я обычно этого при нем не делаю, однако и ключи он никуда не прячет – хоть бы под стол спрятал, а то руки чешутся.

– А мы там есть?

– Пфф! Боже упаси. Типун тебе на язык, Эмма…

– Эй, смотри! Он очнулся.

Эмиль слышал голоса издалека, словно сквозь туман, хотя и понимал, что они рядом. Голова превратилась в свинцовый шар и намертво прилипла к подушке – Котик не мог ее даже повернуть. Лицо саднило. Пальцы нащупали под собой шершавую ткань, а в ноздри впивался запах древесины и сигарного дыма. Котик с трудом приоткрыл глаза. Напротив располагался столик с графином воды и очками. Эмиль лежал в кабинете у Дайса, на софе. Самого шефа не было, а в креслах напротив сидели Карл и Эмма, переодетые в чистые рубашки и джинсы. Часы показывали ровно два. Эмиль сделал вывод: он отлежался примерно полчаса, а может и меньше.

Карл вздохнул и затянулся, Эмма ушла со словами: «Сейчас обед принесу». Мужчины остались наедине. Эмиль приподнялся на локтях и потянулся к очкам и графину. Карл усмехнулся:

– Где ты научился так метко стрелять?

– Нигде, – прохрипел Котик. – Само собой получилось.

Скворец ничего не сказал в ответ. Силы прибавились, и Эмилю удалось сесть.

– Я слышал, о чем вы там говорили. Какого хрена, Карл? Какие архивы? Стой… но ведь к моему делу, насколько мне известно, есть доступ только у старшинства и следователя Ерса.

– Да, он мне говорил.

– Получается, вы знакомы?

Карл подмигнул и улыбнулся. У Эмиля отвисла челюсть.

– То есть, вы… того, да? Но как ты вообще узнал о моем деле? Просто копался в архивах и случайно наткнулся?

– Угу, верно. Признаю, для меня это было сюрпризом. Ерс сказал, что дело так и осталось незавершенным, его закрыли. Когда ты пришел к нам, я понял, что с тобой что-то не так. Ты бы тогда сразу свалил, как только узнал об оружии. Я позвонил Амалии (нашел ее номер в документах у шефа), и мы встретились этим же вечером. Она мне все рассказала. Умоляла тебя не выдавать. Но я ничего здесь не решаю.

– И ты… ты все сказал герру Дайсу?

Карл кивнул и затянулся. Эмиль задумался.

– Значит, я не смогу при всем своем желании на вас нажаловаться. И вот так просто уйти я тоже не смогу… То есть могу, но вы смело можете меня шантажировать.

Котик нахмурился. «Они меня обманули, раздули, как лоха! То есть, теперь я либо у них останусь, либо уйду, но в полицию так и так не смогу обратиться. Им нужен был новый музыкант – вот они его и получили! И все из-за Карла».

Эмиль сжал кулаки и прошипел:

– Педик. Ты не бисексуал, ты подстилка для следователя.

Карл расхохотался.

– Аферист.

– Убийца!

– Ну кто бы говорил! Я вот одного не мог понять, на что ты жалуешься? Неужели тебе у нас не нравится? Зарплата хорошая, график стабильный – и ты чем-то недоволен?

Перед глазами всплыла кровь на одежде и лице Эммы, безжизненное тело долговязого азиата на полу. На секунду в ушах снова зазвенело, а Карл смотрел на Эмиля с ухмылкой. Котик стиснул зубы, выпрямился и заулыбался в ответ. «Ну нет, я ему точно когда-нибудь врежу».

Вернулась Эмма с едой, и музыканты принялись за трапезу.

***

Эмма и Карл рассказали об истинном положении вещей.

Итак, Дайс давно был связан с больницей имени Святой Анны, там работает его брат Рудольф, который приходил к нему незадолго до азиатов. В этой самой больнице вообще лечат детей и собирают деньги. Потом Рудольф предоставляет фондам чеки. Вроде бы честно, вот только братишка не афиширует то, что часть денег, так сказать, «утекает». Рудольф забирает себе одну пятую от суммы. Карл объяснил так: условно, есть тяжелобольной ребенок. Его бесплатно обследуют, а потом врачи говорят (не без помощи Рудольфа): «У вас тяжелый случай, нам нужны препараты и аппаратура. Нам нужен миллион». По факту же, реальная цена – восемьсот тысяч, но фонд не видит необходимых условий, поэтому, не вдаваясь в подробности, собирает деньги. Вот набрал он сумму на миллион. Одна пятая – около двухсот тысяч. Братья делят их поровну. Почему тогда Дайс не живет в шоколаде, если он получает в месяц примерно сто тысяч, да еще доход с кафе? Там уже деньги уходят и на налоги, и на зарплату, и на свои расходы, и на поставку продуктов. Но, как признался Карл, зарплата обычного «кофейного солиста» в «Золотой империи» значительно выше, чем в других забегаловках – где-то на уровне с рестораном. Да и стереосистема дороже.

Но вот буквально на днях идиллия разрушилась. Дело все в том, что Рудольф и преподобный Яков из соседней больницы – закадычные друзья. Нередко они выручали друг друга деньгами. И вот как раз произошел скандал с больницей Святой Марии, Эмиль о нем знал: два начинающих детектива разоблачили Якова, его арестовали. И все бы ничего, если бы в свое время преподобный Яков не спелся с неким Дэем Линем – крупным наркобароном из Пекина, а также владельцем сети закусочных «Из Китая с любовью». Он заказал за два дня до ареста крупную партию наркотиков и по пятилетнему опыту общения доверился священнику, заплатил заранее авансом – двести тысяч марок. А сейчас ни денег, ни товара.

И кстати, почему в кафе «Золотая империя» распался квартет? Один музыкант как раз из-за махинаций Дайса под страхом разоблачения уволился. Карл же стал правой рукой Дайса еще давно, два года назад, да и он сам какое-то время прятался от бандитских группировок, а Эмма… Она привыкла к опасностям и такой огромной зарплате. Эрвин же ничего не знает. Просвещать его не имеет смысла – тем более, шуму наведет, с учетом того, что он кузен детектива.

Единственное, музыкантов не хватало, и поэтому Дайс изначально не просвещал Эмиля, дабы не спугнуть его. А потом, когда Котик стал задавать много вопросов, шефу было не до него. Пока не пришли азиаты.

И вот теперь правда всплыла наружу.

Эмиль внимательно выслушал рассказ. На вопрос Котика «И что теперь?» никто не знал ответа. Пока Эмиль лежал без сознания, Дайс отправился прямиком к Рудольфу, дабы наедине обсудить ситуацию. Кафе осталось на попечении Эммы и Карла. Они вдвоем все прибрали, а тело китайца пока спрятали в морозильнике («Слава Тебе, Господи, там нет продуктов!» – подумал Эмиль). Когда стемнеет, тело надо вывести в лес.

Что дальше – не понятно. Нужно доказывать свою правоту Линю, – а именно то, что пришлось убить в целях самозащиты. Обратиться в полицию? Не вариант, даже несмотря на связи Карла – «узкоглазый» всех подкупит, у него связи в высших органах. Обычный следователь здесь не поможет. В общем, положение ненадежное, а Эмилю нужно срочно позвонить. Дайс пока не пришел, Карл и Эмма ушли в зал, заваривать чай. Котик остался один в кабинете шефа и по сотовому набрал Амалию. Она взяла трубку.

– Да, любимый?

– Почему, почему ты все про меня рассказала?

– А что тут такого?

– Совсем сдурела? Я у них в руках. Они знают мое настоящее имя.

– И?

У Эмиля перехватило дыхание.

– Что значит – и? Ты не понимаешь? Я не смогу от них уйти, я не смогу обратиться в полицию…

– Зачем?

Котик понял, что не с того момента начал и попросил Амалию прийти. Она примчалась через десять минут. Эмиль все ей рассказал. Амалия помолчала и затем сказала так:

– Ну и какие у тебя есть идеи? Отругать Карла, или что? Будешь работать, значит. Потеряешь работу – я выгоню тебя, понял? Надоел уже: это не нравится, то не нравится…

– Да причем здесь это? – не выдержал Эмиль. – Дайс может меня шантажировать, манипулировать, грозить тюрьмой…

– Уж он не из этого теста, поверь.

– Тебе просто надо было прийти на час раньше – я бы посмотрел, как бы ты тогда заговорила.

– Хватит! – ее голос звучал бесстрастно, даже холодно. – Работай лучше… О, привет!

Эмиль повернулся и только сейчас заметил в дверях посмеивающихся Карла и Эмму. То радостное «привет» было адресовано, конечно же, Скворцу. Он кивнул в ответ, Эмма ничего не ответила. На этой ноте Амалия ушла.

***

Остаток дня прошел без приключений. Дайс вернулся только через час, однако расспрашивать шефа, почему так долго, музыканты не стали. Кафе они открыли ближе к вечеру, чтобы уж совсем день не пропадал зря. Однако Эмиль не пел – просто не получалось попадать в ноты, он все время сбивался, путал строки или фальшивил. В итоге пришлось уступить Карлу место. У Котика перед глазами все еще всплывали китайцы, простреленный долговязый на полу и кровь на одежде Эммы. Но самое главное – слова Карла, которые все еще звенели в ушах, словно колокола: «Ну кто бы говорил, Борис Алмазов».

Ближе к закрытию музыкантам удалось выиграть свободную минутку, и они забежали к Дайсу. Он улыбнулся и сказал:

– Поговорил я с братом, тот сразу созвонился с Линем, лично при мне объяснил ситуацию. Линь пообещал к нам заехать завтра. Так что у нас есть шанс все исправить.

– Великолепно, – сказал Карл и улыбнулся. – Все легко обошлось.

– Угу, точно. Ну-с, отмечать будем завтра, когда уже точно все решится. Можете идти.

Эмма с Карлом ушли, Эмиль остался. Дайс поднял бровь.

– Тебе чего?

– Герр Дайс, то, что вы так со мной поступили…

– Ты о чем?

– Об архивах. Ну почему вы не спросили у меня обо всем, а стали копаться в других источниках и допрашивать Амалию? Вы мне не доверяете?

Дайс поджал губы.

– Ты мог обмануть, а то, что откопал Карл, – полезная находка.

– Для шантажа.

– Слушай, я и не думал об этом… без крайней надобности. Если ты спрашиваешь про увольнение, то можешь уйти в любой момент. Но с одним условием, и ты сам понимаешь, каким. Молчание – золото, как говорится. Выбор за тобой, Борис, я тебя не держу. Да, было бы неплохо, если бы ты остался. Никто тебя упрекать не будет, мы все тут хороши. Да, я не доверился тебе… изначально, но и ты войди в мое положение. Нашему кафе приходится выживать в этом мире конкуренции, и, если бы не Святая Анна, ты бы получал жалкие гроши. А так можешь хоть сейчас свалить, Борис, но при условии.

Эмиль поморщился:

– Прошу вас, не называйте меня так.

– Без проблем, Эмиль, как скажешь. Я рад пойти тебе навстречу.

– Но вы рискуете, если держите меня у себя.

– Ты не поверишь, но я сам рискую, каждый день, с восьми до восьми. Одним аферистом больше, другим меньше… У меня самого руки по локоть в крови, но я человек чести, Эмиль. Я не выдаю и плачу вам, а от вас у меня только одно требование – работать. Да, иногда нужно защищать кафе, но мне кажется, ради таких денег и потерпеть можно. Ну что, какое твое решение?

Эмиль помялся. Дайс протянул руку. Котик пожал ее в ответ и сказал:

– Эх, что ж, буду рад дальше у вас работать. Мне нужны деньги.

– Уй ты какой! – Дайс рассмеялся. – Ладно, договорились. Надеюсь, тему с шантажом мы не поднимем. А сейчас я хочу посвятить тебя в нашу команду…

Он подошел к шкафчику, открыл его и протянул Котику пистолет – револьвер сорок пятого калибра. Эмиль покрутил его на свету.

Шеф усмехнулся.

– Нравится? Он твой и только твой, пока ты работаешь у меня. Можешь его хоть каждый день носить, но не пались. Советую под одежду спрятать.

– Хорошо, герр Дайс, спасибо. До завтра!

Эмиль спрятал кобуру с пистолетом под кофту и направился к выходу.