Читать книгу Первый человек - Ксавье-Мари Бонно - Страница 4

День 23 июля 1970 года был жарким. Почти из всех мест Верхнего Прованса поступили сообщения о лесных пожарах, и огонь уничтожил много гектаров леса. Дождь медлил, и природа день за днем умирала от огня и жажды.

Над раскопками доисторической стоянки в коммуне Кенсон качался фонарь. В конце дня, когда солнце стало спускаться к черным горам, служившим границами долине реки Дюрансы, с гор от реки Вердон спустился милосердный, почти прохладный ветер.

Именно в этот момент сюда явилась смерть.

Смерть приехала в зеленом автомобиле-седане, поднявшем облако желтой пыли на повороте дороги, которая идет к холодным ущельям Вердона. Пьер Отран не мог знать этого и ничего не заметил. Он взглянул на часы, повернулся в сторону профессора Палестро и крикнул:

– Рабочий день окончен!

Потом он аккуратно поставил в ряд свои лопатку, скребок и кисть, прислонив их к краю большого сита. Пьер Отран все делал осмотрительно и размеренно: он любил порядок во всем. На закате обязательно полагалось выпить пива. Прохладные банки с этим напитком хранились в холодильнике в домике исследователей на другом конце площадки.

Раскоп находился на почти голом плато, где на грубой почве местами росли лишь кусты ладанника[3]. За плато начинался склон, который поднимался вверх, к серым утесам. Тропинка пересекала зеленые овраги и узкие, как заусенцы, полосы красной земли. Потом, скрывшись среди кермесовых дубов[4], которые были чуть выше человеческого роста, она продолжала свой путь до горных дорог, ведущих к пещере Бом-Бон.

Пьер Отран оперся о бок тачки, которая еще была полна строительного мусора, протянул Палестро банку пива «Кроненбург» и произнес:

– За твое здоровье!

Профессору Палестро, высокому мужчине с нескладной фигурой, было около тридцати лет. Плечи его по форме напоминали перевернутую букву V. Он всегда носил военные штаны, купленные на распродаже армейских излишков, а на голове – видавшую виды парусиновую шляпу. Работал он в университете города Экс-ан-Прованса, на кафедре истории первобытного общества. Отран был почти одного с ним возраста, но более коренастый и крепкий. Он был одним из тех добровольцев, которые трут камни ради удовольствия участвовать в великом исследовании. Команда добровольцев поработала хорошо! Края раскопов шли точно так, как их отмерили шнуром, и были похожи на ступени гигантской лестницы, спускающейся в глубь земли до граветтского слоя[5].

За прошедший месяц площадь раскопа сильно увеличилась. Палестро попросил покопать в сторону гор, в направлении частично засыпанной ямы у подножия утеса, которая была похожа на укрытие охотников эпохи палеолита. Ассистенты определили правила работ, протянули нити, отмечавшие уровни раскопа, топограф регулярно делал здесь съемку.

Исследователи проходили слой за слоем, и грубая почва выдавала им одну за другой тайны прошлого. Оказалось, что люди живут здесь уже четыреста тысяч лет!

Аспирант Жереми Пейе задержался на нижнем уровне, в глубинных слоях. Он стоял на коленях перед откосом и проводил кистью по самому темному слою. Пейе, несомненно, был самым упорным в работе из всех. И к тому же прирожденным первооткрывателем. Он уже сделал немало находок.

Отран отхлебнул глоток пива и провел языком по обветренным губам.

– Итак, завтра мы уезжаем, – бросил ему Палестро.

– Да. Мне немного грустно.

– Есть о чем грустить! Вернешься сюда в будущем году. Такие опытные добровольцы, как ты, всегда нужны. К тому же ты наш друг и археолог-любитель.

– Кто знает, где я буду через год…

Специалист по первобытной истории бросил банку из-под пива в бочку, служившую мусорным баком.

– Ты думаешь о своих детях?

– Да, – ответил Отран. – Я скучаю по ним.

– Не познакомишь меня с ними как-нибудь на днях?

Отран открыл свой бумажник. В пластмассовом кармашке, поверх водительских прав, лежала немного потускневшая фотография его детей-близнецов – Тома и Кристины.

– Вот Кристина, – сказал он, повернув снимок в сторону Палестро.

– Красивая девушка!

– И у нее блестящий ум, ей все интересно.

– А рядом Тома?

– Да. Он родился через восемь минут после сестры.

У Тома был взгляд полный эмоций – мрачный и тревожный. Глаза его выглядели как две прорези в нежной полудетской рожице подростка. Они горели ужасным блеском болезни, о которой никогда не говорил его отец. Тома до сих пор боялся темноты. Иногда он кричал и бился так, что родные должны были удерживать его силой, привязывая к кровати и давая ему лекарства. Мальчик увлекался первобытной историей настолько, что жадно читал работы знаменитых исследователей первобытного общества – Леруа-Гурана, аббата Брейля[6] или Люмле[7].

– Почему ты не берешь детей с собой на раскопки? – спросил Палестро.

Лицо Отрана стало бесстрастным: он закрыл перед собеседником свою душу. Отран почти никогда не говорил о своей семье. Должно быть, в их жизни были какие-то тяжелые мучительные тайны, которые заставляли его молчать о себе и о членах своей семьи.

С колокольни Кенсона донесся звон. Низкие звуки колоколов отражались от скал и долетали до прозрачных вод Вердона.

Жереми Пейе внезапно встал и крикнул:

– Идите сюда!

Палестро и Отран примчались к нему почти бегом.

– Это там, в граветте! – Пейе указал на коричневый слой, до которого от поверхности было метра два.

Найденный предмет был черным и длинным, он еще не был вынут из породы. Жереми Пейе наклонился и провел по нему кистью.

– Это статуэтка! Тут не может быть сомнения!

– Прекрасная находка. Браво, Жереми! – сказал Отран.

– Необыкновенная вещь! – подхватил Палестро, не сводя глаз с фигурки.

Специалист по первобытной истории бесцеремонно оттеснил в сторону аспиранта и начал работать. Около десяти минут он снимал землю с находки – миллиметр за миллиметром. Иногда он останавливался и фотографировал ее. Рядом со статуэткой была положена линейка, желтая с черным, и стало ясно, что длина фигурки – около двадцати сантиметров. Ступни статуэтки были вырезаны грубо, но пропорции тела оказались идеальны. На уровне груди виднелось отверстие, позволявшее увидеть, какова статуэтка внутри.

– Похоже на кончик бивня мамонта, – предположил Пейе.

– Думаю, ты прав, – согласился Палестро. – Видно, что текстура материала такая же, как у слоновой кости.

Голова статуэтки была интересна своей необычностью. Она имела форму головы животного из породы оленей, а надо лбом поднималась высокая прическа, разделенная на части глубокими разрезами, напоминавшая оленьи рога.

– Я думаю, – предположил Палестро, – что это мужчина с оленьей головой. Рогатый колдун, наполовину человек – наполовину животное.

Жереми Пейе принес из домика прямоугольную коробку. Палестро положил фигурку с оленьей головой на ватную подушку и накрыл крышкой.

В этот момент раздался гудок автомобиля, и все трое исследователей подняли голову.

Смерть остановилась перед решеткой, ограждавшей рабочую площадку. Она приехала в трехсотом «мерседесе» зеленого с металлическим блеском цвета, который Пьер Отран купил шесть месяцев тому назад. За рулем сидела жена Отрана. Он похлопал ладонью по штанам, стряхивая с них землю, надел солнцезащитные очки и пошел к автомобилю.

Ни его машина, ни его жена не должны были здесь находиться.