Читать книгу Звериное начало. Том II - Ксен Крас - Страница 2

Лицо Рэ быстро преображалось, она чувствовала, как обычные слабые человеческие челюсти сменяются мощными, принадлежащими лучше подготовленному к сражениям зверю. Как когти на пальцах крепнут и утолщаются, как кожа, обычно нежная, тонкая, подверженная разного рода воздействиям, совершенно не идеальная как средство защиты, заменяется крепкой шкурой. Женщина чуяла страх, чувствовала, как помещение наполняется им, и от этого ей становилось хорошо.

Стоящие в помещении двуногие, не понимающие ничего в этой жизни, бесполезные и пригодные только для пищи и развлечения охотой, боялись приблизиться. Они не отступали, но их сердца бились так быстро, что она отчетливо слышала этот звук. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук… Приятный, незабываемый, показывающий, что власть принадлежит именно ей, Рэйаре. Женщина помнила это сочетание звуков, ассоциировала с собой, но не могла понять, что должно значить это слово.

Самка из двуногих шелохнулась, она медленно поднимала руки. Наверное, хотела взять оружие или сказать нехорошие слова. Зверю было знакомо и то, и другое. Слова причиняли вред, задерживали, портили прыжки, мешали видеть. Оружие причиняло боль – те, кто брал деревяные или металлические палки, ранили, а те, кто брал дурно пахнущие серебренные палки, могли убить. В помещении стоял отвратительно крепкий запах вереска и менее сильный полыни – это Рэ легко вспомнила – он отбивал все остальные. Коме страха. Понять, из чего будет оружие, которого по-прежнему не виднелось в руках самки, перевертыш не могла и это нервировало.

– Ар-р-р! – громко сообщила Рэ свое отношение к окружающим. Особенно, чтобы пояснить самке, что не стоит лишний раз никого нервировать.

Для убедительности перевертыш тоже поднялась на две лапы, выпрямилась и, немного заведя верхние конечности назад для равновесия, вытянула вперед шею и второй раз, еще более громко зарычала. Капли слюны полетели во все стороны, Рэ сделала первые неуверенные шаги по направлению к источнику раздражения.

Далеко не каждый попавшийся подходил на роль пищи, однако почти всякий представлял угрозу, а значит, должен был умереть. В этот раз что-то мешало поддаться инстинктам и загрызть всех двуногих. Что-то в них казалось знакомым, родным, важным. Что-то подсказывало, что лучше отступать, но никогда не стоило слушать мимолетные желания. Желание понюхать иглометного толстошкура, такое же мимолетное, закончилось воткнутыми в нос иглами. Кто-то потом вытащил их, но вытащит ли этот кто-то иглы или что похуже в этот раз?

– Рэ, стой! – один из двуногих перегородил ей путь. Светлая длинная шкура на голове, хрупкое тело, которое легко перекусить за раз, пустые руки, пахнущие остатками плохих слов, портящих все вокруг, и глаза того, кто пытается быть сильным и самоуверенным. Он боялся, как и остальные. Рэ чувствовала тот же стук, чувствовала ужас и могла бы выудить этот запах из воздуха. Она могла бы вычленить любой из запахов и разобрать его на составляющие, если бы не травы. В лесу, где было много пространства и свежего воздуха, они не мешали, но отталкивали, а здесь… Двуногие сердили зверя наличием трав и сбивали с толку.

Когда другие такие как Рэ скитались по лесу, они не приближались к вереску. Никто. Ни один перевертыш – да, она помнила это слово, понимала его – не переносил этого аромата и лишний раз пугался пошевелить вонючие заросли. Путники и другая добыча, забежавшая на поляну, заросшую этим растением, еще и имеющие в своем распоряжении полынь, чаще всего спасались от расправы.

– Рэ, я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь. Я не хочу причинять тебе вреда, ты же знаешь, – продолжал говорить светлошкурый двуногий. Он мешал идти вперед, и перевертыш издала очередной рык. Ее пасть, расположенную несколько выше головы препятствия, и лицо двуногого разделял всего один шаг. Последний, несущий гибель. Противнику уже следовало бы испугаться, но он продолжал стоять на своем месте и с вызовом смотреть на опасность.

Самка из двуногих не опустила рук, она двигала ими в воздухе. Никакого оружия так и не появилось, но это ничего не значило. Рэ знала, что это, память услужливо подбрасывала ей образы подобных существ, обоих полов, которые после таких вот движений и непонятных слов начинали ранить сильнее, чем те, кто носил разные палки. Пока руки находились в покое зверь не спешил, но теперь…

– Ар-р-р! – Рэ бросилась вперед, намереваясь напугать светлошкурого, но безрезультатно. Тот, как глупец, даже не шелохнулся. Скучная добыча. Костлявая и непригодная для сытного обеда.

– Рэ, не поддавайся ярости. Ты знаешь, что ты не зверь. Ты не должна вести себя как животное. Прошу, Рэ.

Мужчина снова и снова использовал эти звуки – «Рэ». Он знал, что они что-то значат для зверя. Он многое знал о ней, не дергал руками и не доставал вонючее оружие. Светлошкурый, хоть и боялся, не уходил. Может, он догадался, что Рэ не желает причинять вреда? Самец казался знакомым, вот только понять, почему, никак не получалось.

– Рэ, ты должна бороться со своей звериной сущностью. Пусть в тебе и живет зверь, пусть он силен. Я не прошу тебя искоренять свою натуру, перекраивать себя, но ты должна научиться брать себя в руки. Рэ, ты меня слышишь? Ты не зверь, ты нечто другое. Борись с приступами. Находи в себе то, кем ты являешься. Рэ, я знаю, что ты справишься. Я верю в тебя.

– Перебори то или ту, что заставляет тебя нападать на свою семью. Мы твоя семья, твоя стая. Мы желаем тебе только добра, – теперь заговорил двуногий с серебристой шевелюрой. Ее цвет походил на опасное оружие, но не имел такого запаха. Из-за вереска или сам по себе – зверь не знала.

– Ал, лучше не приближайся. Я сам, – светлошкурый поднял руку. Рэ, почувствовав угрозу, тут же оскалилась, – Нет-нет, спокойно, прошу. Мы ничего тебе не сделаем, Рэ… Пожалуйста, попытайся услышать меня. Ты – не только зверь, хоть и этого у тебя не отнять. Ты можешь противиться ярости, а мы можем тебе помогать в этом. Мы хотим помочь тебе, понимаешь, Рэ?

Снова похожий звук. Ал и Рэ, все это звучало привычно, как что-то очень важное, не опасное, а скорее напротив. Перевертыш принюхалась, фыркнула, так как в итоге ничего не учуяла, и чуть наклонила голову.

– Ты меня слушаешь, хорошо. Да, мы можем помочь тебе, если ты сама этого захочешь. Все получится, только не бойся нас. Мы не опасны для тебя. Мы не причиним тебе вреда. Я уверен, что ты меня понимаешь, – продолжал говорить обладатель длиной светлой шкуры, – Утихомирь своего зверя внутри. Заставь его слушаться, перебори, подчини его. Ты не сумеешь его прогнать, этого и не требуется, но ты можешь взять над ним власть. Вы – единое целое, и только ты должна решать, кому из вас брать вверх.

– Не требуется? Она может нас запросто перебить! Да ее пора разлучить со зверем! – второй светлошкурый самец, с иным запахом, всплеснул руками. Он был перепуган больше других. Когда Рэ посмотрела на него и оскалилась, он и вовсе предпочел отступить за спины прочих двуногих. Казалось, что он пытается сжаться в комок, вот только у него не выходило.

– От зверя не избавиться. Иначе она может перестать быть собой, – ответил главный болтун, – Это против ее природы.

– Как по мне, так лучше пусть станет нормальной. Лучше сделайте что-нибудь, чтобы из нее это вышло насовсем. Твой приятель только все испортил. И они. Они тоже причастны к этому! – главный трус указал в сторону единственной самки тонким пальцем. Рэ подумалось, что такие пальцы будут хорошо хрустеть во рту, вот только пользы и сытости от них никакой, – Это они сделали что-то, это они влезли в ее голову и что-то там доломали. Рэйару надо посадить в клетку, пока она не станет обычной!

– Она может никогда не стать, как ты говоришь, обычной. Звериное в ней сильно и может только крепчать. Ей надо научиться себя контролировать, – возразил храбрый светлошкур своему пугливому собрату, – Надо учиться.

– Ты не понимаешь, что несешь! Она убийца! Она убила тех людей в городе, сразу же понятно, что это ее рук дело. Посмотри – рыжая коса, хвост, покрытое шерсть женское тело… Горожане говорили про нее. Это она виновата, – трус теперь указал пальцем в сторону Рэ, которая затопталась на месте.

Суть разговора начала ускользать от нее, окружающие снова становились чужаками, произносящими плохо понятные звуки. Резкие движения не пугали, но пробуждали охотничьи инстинкты. Женщина облизнулась, звук ломающихся о зубы пальцев уже стоял у нее в удлиненных ушах. Она прижала их к голове, вытянула шею и напрягла спину, готовясь к прыжку.

– Рэ… – настойчиво позвал сереброшкурый. Он стоял по другую руку, напротив трусливого. Рэ неохотно обернулась, – Рэ, не надо. Тэ не хочет тебе навредить, он переживает за тебя, как и я. Как все мы. Ты ведь понимаешь, что мы волнуемся, Рэ? Что мы желает тебе только хорошего?

Не все, что говорил мужчина, Рэ понимала в тот момент, но ласковый голос ее успокаивал. Самец не дергался, не махал руками, не двигался с места. Он стоял, слова мелодично выливались из его рта и напоминали приятный ветерок в молодом лесочке рядом с водой. Спокойствие понемногу наполняло душу, и перевертышу показалось, что есть какая-то вторая она, та, что сейчас спит. Та вторая знала каждого, кто находился в помещении, знала и убаюкивающего, она верила ему. всецело доверяла и любила его. Рэ тоже хотела доверять.

– Называйте ее по имени, – тем же мягким и тихим голосом произнес сереброшкурый, – Ей это нравится. Рэ, постарайся подавить в себе зверя. Я не понимаю почему он стал так силен, но мы сумеем вместе с этим разобраться. Верь нам, Рэ. Никто из нас не причинит тебе вреда, Рэ. Опусти руки и просто дыши. Мы будем говорить с тобой, пока ты будешь искать себя настоящую.

– Это и есть настоящая она, – возразил светлошкурый, загораживающий самку, в его голосе чувствовалось раздражение, – Она всегда была такой, но подавляла себя. Полагаю, ты делала это из страха, да, Рэ? Не желала остаться одна, опасалась, что мы рассердимся на тебя или откажемся от тебя. Но мы не боимся тебя и примем любую.

– Говори за себя! Как по мне, так лучше бы она продолжала подавлять и дальше. А еще лучше, если мы вылечим ее от этого. Она ж нормальная сестра, хоть и раздражает порой. Если бы еще не болела… Есть же какие-то отвары, которые могут остановить ее звериность? Ал, ты наверняка знаешь что-то. Ты просто обязан знать! – трус мешал умиротворению, заглушая тихий голос собрата. Сумбур, творящийся в душе и голове нервировал.

Рэ отступила на пару шагов, потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Тщетно. Только путаница и ничего более.

– Ты слишком зациклен на звере, Эйэ, – заметил тот, кого называли Алом.

– Тебе только кажется. Я не хочу, чтобы вы портили Рэ. Не надо пичкать ее отварами, они, как вы видите, совершенно не помогают. Боюсь, если мы продолжим, то в один день она сломается и нас встретит даже не это, – светлошкурый кивнул в сторону перевертыша, – А настоящее чудовище, не ведущее жалости и не знающее, кто мы такие. Я лишь хочу, чтобы она научилась контролировать себя, что бы ни происходило.

– Пока она не может сделать этого, ей помогает отвар. Лишь до тех пор.

– Раньше она так себя не вела, до отваров этих, – заметил пугливый, – Может, они работают как-то не так?

Напряжение снова воцарилось в помещении, но в этот раз не потому, что Рэ кого-то пугала. Ни ее рычание, ни движения охотника, ни оскал, обнажающий опасные острые клыки не создавал той атмосферы, которую сумели создать сами беседующие существа. Женщине не нравилось это, не нравилось не понимать, не нравилось опасаться. Она в растерянности крутила головой, переминалась, а после опустилась на четыре конечности.

– Мне все равно, во что вы оба пытаетесь играть, – заявил второй светлошкур, – Плевать! Я боюсь ее такую и не хочу, чтобы она перегрызла мне горло! Я не хочу причинять ей боль, но пока она не пришла в себя, держите ее подальше. Вы посмотрите, на ее лице нет и толики разума. Глупое чудовище, повинующееся инстинктам – волк в исполнении Рэ и тот выглядел умнее, чем это… Это чудище.

Многие слова, особенно те, что произносились с придыханием, и то, как именно их говорили было знакомо Рэ. Она помнила, что после них обычно следовала боль. Жертвы мнили себя охотниками и нападали, стремясь победить в схватке. Раз перевертыш все еще жива, значит у врагов не получалось выполнить желаемое, не хватало сноровки, скорости и сил. Но эти противники выглядели невкусными, но опасными, в них чувствовалась сплоченность и мощь. Единство. Как в стае.

– Рэ, не надо так на нас смотреть, это не очень приятно, – Ал вздрогнул, когда женщина ощетинилась, – Рэ, мне становится не по себе…

– Зверь снова берет вверх, – подала голос самка. Она стояла, не шевелясь, на протяжении всего времени, лишь пальцы медленно двигались в воздухе, – Для нас будет лучше позволить ей уйти.

– Но там же люди, – заметил очередной двуногий. Его зеленый глаз сверкал в свете факелов. Совсем как лес в жаркий день.

– Боишься, что она может им навредить?

– Нет, но они ей – могут.

– Откройте дверь, и поскорее! – не изменяя тона произнесла самка, – Нам ее сейчас не утихомирить, надвигается новая волна. Скорее!

Что-то темное расползалось вокруг Рэ, она чувствовала волнение, чувствовала жажду крови. Непреодолимую. Ярость заполняла ее, образы двуногих и их голоса начали блекнуть, стираться за ненадобностью и в очередной раз произнесенное «Рэ» потеряло свою значимость. Задрав голову, зверь завыла. Из последних сил, из-за тех обрывков воспоминаний, что еще оставались, перевертыш сумела заставить себя развернуться и выскочить в распахнутые двери.

***

Целый кусок жизни пропал из памяти, словно его вырезали ножом. Кривым, затупленным, оставлявшим некрасивые грани, за которые цеплялись обрывки, не желающие собираться в целую картину.

Рэйара очнулась у воды от того, что птица с самым деловым видом выклевывала из волос лежащей женщины какие-то крошки или веточки. Раздражающий звук, удар клюва о камушки площадки у причала, разбудил полукровку, и она замотала руками, прогоняя глупую пернатую. Та затрепыхала крыльями, кудахтнула и поспешила ретироваться. Самое правильное решение. Порой птицы вели себя умнее более развитых существ.

Подняться с первого раза не получилось, ноги и руки не слушались. Лишь через минуту, а может и через куда больший срок, перевертыш нашла в себе силы выпрямиться и осмотреться. Ноги дрожали от напряжения, казалось, что она потратила как минимум тысячи часов на бег, и теперь, немного передохнув, пыталась повторить попытку. Схожее состояние было у Рэйары после ее первых полноценных превращений и пробежек по лесу.

Целиком перекидываться и реагировать на полную детеныши обучались только к одиннадцати-двенадцати годам. До этого они частенько теряли контроль в определенные дни, меняли тело, но не выглядели волками, шакалами, медведями или кем-то еще. У них оставались более человекообразные конечности, иногда совершенно плоское лицо, зато хвосты и уши отрастали уже во младенчестве. Рэ и вовсе прошла через свою первую луну только ближе к пятнадцати годам, она медленнее развивалась, но зато ее умение менять лишь части тела по желанию было поводом для зависти.

В свое первое полное превращение полукровка, не приспособленная к перемещению на четырех конечностях и иному способу отталкивания от земли для прыжков, с непривычки так устала, что никак не могла вспомнить, каково же ходить на двух конечностях. Сейчас ситуация была во многом схожа.

Еще несколько минут ушли на то, чтобы обнаружить полное отсутствие одежды. Какие-то лохмотья, болтающиеся вокруг кистей наподобие браслетов, когда-то, вероятно, звались рукавами. Несколько особо длинных клочков пропитались кровью, высохли и теперь неприятно царапали кожу если Рэ двигала конечностями. Ладони успели покрыться грязью, под ногтями виднелось что-то бурое, а лицо привычно стянуло. Никаких сомнений, что она снова сделала что-то плохое, не осталось.

Рэ легко разорвала бесполезные, ничего не прикрывающие лохмотья, и бросила их на землю. Полосы светлой и почти чистой кожи выделялись на руках как оковы. Сравнение не самое приятное, однако именно это приходило в голову, когда Рэйара задумывалась о том, что натворила. Хотелось верить, что это не знак, не посланное предупреждение от Богов о том, что ожидает полукровку.

Женщина, кое-как контролируя ноги, спотыкаясь и морщась от каждого шага, сумела дойти до воды. Почти дойти. Нестерпимо хотелось пить, терпеть и вспоминать, как именно следует склоняться и стоит ли в принципе пить из этой реки было некогда. Рэ упала на колени и на четвереньках подползла к самому краю. Берег в этом месте оказался скользким и влажным, совсем недавно уровень воды повышался и влага успела хорошо пропитать почву. Только трава, влажная и острая, при одном только касании оставляющая порезы, помогала коленям удерживаться на месте.

Если бы не природное чувство равновесия, после подобных фокусов Рэйара бы уже бултыхнулась в водоем. Может, это и правда следовало бы сделать, чтобы привести себя в порядок, вот только мочить лишний раз волосы и мерзнуть после ледяного купания, не зная во что одеться – не лучшее занятие. После того случая с саргами купание в гордом одиночестве стало вызывать у полукровки не самые лучшие чувства. Поначалу, чтобы помыться, женщина просила Ала дежурить за дверью или за ширмой и разговаривать с сестрой.

Отражение показало перепачканное кровью миловидное лицо с зелеными глазами и всклокоченную медную косу. Последнее слово не совсем подходило для описания того вороньего гнезда, в которое превратилась незатейливая прическа, но иного варианта подобрать не удалось. Только утолив жажду и смыв с себя слои грязи и крови, оттерев руки, ноги, шею и голову до почти приемлемого состояния, Рэ забралась повыше, чтобы не скатиться вниз и села на траву. Здесь зелень отличалась, была мягче. Обнаженному телу совсем не понравилось подобное решение, неприятные ощущения мешали сосредоточиться. Рэ понимала, что должна прежде всего вспомнить, что случилось, где она, и куда пропала ее семья.

Разговор и обвинения отряда незамедлительно всплыли, стоило только посмотреть вперед. В десятке шагов лежало развороченное зверем тело женщины. Похоже, знакомое.

Рэ вспомнила, как сменила облик и пыталась напасть на Ойэ, Эйэ, скалилась на Алорэ и рычала на Таэля. Затем братья начали устраивать очередную ссору между собой, и тогда она, не выдержав, решила убежать. Все это время полукровка плохо контролировала собственное тело, что-то иное, то, что всегда жило в ней и умело действовать сообща, то, что помогало и защищало, то, что развивало инстинкты и придавало сил, в этот раз взяло вверх. Рэ, сколько бы сил она ни прикладывало, не удалось подавить то, что рвалось наружу, и в какой-то момент ее, главную хозяйку тела, задвинуло так далеко, что она не могла ничего делать или видеть. Сознание полукровки уснуло, зато проснулось нечто другое…

Братья!

Стальная рука страха сжала горло и грудную клетку Рэйары. Братья противостояли ей, не могли поднять на нее руку и только просили вспомнить, кто она. Зверь, как они называли то, что творилось с сестрой, взял вверх, а значит, мог сотворить что угодно. Горожане Приустья, хоть их и было очень жаль, не имели столь же сильного значения, куда больше Рэ волновала судьба ее драгоценной семьи.

Перевертыш понимала, что должна все проверить. Она должна заставить себя войти в тот самый трактир и посмотреть на результаты своих деяний. Должна отыскать братьев и, желательно, родню Эйэ. Даже если это окончательно уничтожит ее.

Рэйара, отдышавшись, поднялась на ноги и побрела вперед. Она довольно хорошо ориентировалась, и запросто вычисляла, куда именно следует направляться, если уже бывала там и чуяла свои же следы. Или, если улавливала знакомый запах семьи.

Кровь и страх наполняли город. В одном из домов женщина заметила человека, кажется, ему было не больше пятнадцати. Взъерошенная голова высунулась в небольшое окошко, а когда Рэ повернулась на движение и запах, тут же спряталась. Горожане боялись гостьи. Те из них, что остались в живых.

За телом женщины, у которой Рэ попыталась забрать одежду – она выглядела не лучше, чем рванье на Рэйаре – лежало еще одно. Такое же залитое кровью, но пахнущее магией. Возможно, это был заклинатель, а может, кто-то из волшебников или целителей пытался ему помочь. Рядом не чувствовалось Алорэ, а значит лекарь может быть в порядке. Это обнадеживало.

Вдалеке вспыхнуло пламя. Рэ сощурилась, разглядывая, как дальний в ряду дом вспыхнул, словно хорошенько сдобренный маслом факел. Почти сразу же пламя перекинулось на второй, затем на третий дом и на второй ряд, стоящий параллельно – совершенно нетипичное поведение для огня. Одна за другой постройки вспыхивали, подобно тюкам сухой соломы, а женщина не могла оторвать от них взгляда. Оранжевые языки пламени напомнили ей про Фэйэна и, конечно же, предводителя, и от ужаса, что она может больше их не увидеть, от осознания, что она могла сделать с ними нечто ужасное, тело сковал страх. Из оцепенения ее вывел женский крик. Кто-то кричал внутри горящего дома…

Рэйара поспешила на помощь, забыв о плохом самочувствии. Скованность движений постепенно проходила, вот только память никак не желала возвращаться. Крик стал громче, стоило приблизиться, и истошнее, а следом к нему присоединился еще один, тоже женский, но более юный. Рэ отчаянно принюхивалась, крутила головой, бегала от одного полыхающего строения до другого, пытаясь понять, откуда же исходит звук.

– Вот она! Рэйара! здесь Рэйара, я нашел ее! – между только начинающими заниматься пламенем домами проскочило знакомое существо. Светлые волосы, разметавшиеся от бега по плечам и спине, несколько прилипших к вспотевшему лбу прядей и раскрасневшееся лицо свидетельствовали о том, что мужчина бегал уже, судя по всему, не первый час.

– Таэль! – облегченно выдохнула Рэ. Пусть она и утверждала, что не испытывала сильной привязанности к шпиону Общины, но на самом деле была очень рада его видеть. Первый живой из семьи, а раз он кому-то сообщал, то есть еще хотя бы второй, – Таэль, остальные… Братья живы?

– Да. Да, живы. Все живы, не переживай. Только не волнуйся, все хорошо. Ты… Ты нормальная? Живая и здоровая? – задал совершенно глупый вопрос мужчина. Стоил бы над ним посмеяться, но сейчас было совсем не до этого и Рэ только кивнула, – Хорошо, я рад. Такая ты мне как-то больше по душе.

– Никто не ранен? – получив подтверждение, что состояние здоровья семьи не вызывает опасений, Рэйара продолжила расспросы, – Что здесь произошло? Это я виновата? Или кто-то другой напал? А где все остальные? Они не хотят бежать с нами? Они злятся? А все точно в порядке? Ты выглядишь очень уставшим и у тебя кровь…

– А ты выглядишь очень голой, – хмыкнул в ответ светловолосый. Похоже, с ним не произошло ничего дурного, вел он себя почти как всегда, – Тебе лучше расскажут остальные, вместо меня. Тебе не холодно?

– Рядом с горящими домами? Не особо, – Рэ пожала плечами, – Но там кто-то кричал, кажется, вон в той стороне.

– Это ничего. Ничего-ничего, пусть кричат, – Тэ повернул сестру в сторону воды. Он окинул ее тело взглядом, а после расстегнул плащ и укрыл женщину, вопреки ее заверениям, что этого не требуется. Порой он умел быть по-настоящему заботливым братом, особенно если при этом не разговаривал.

– Тэ, уводи ее на корабль, сейчас же! И остальные пусть ждут меня, я сам справлюсь, – голос Эйэ звучал откуда-то с противоположной стороны улицы. У полукровки тут же отлегло, предводитель и правда жив, и остальные, которые должны его ждать, тоже. Хоть одна хорошая новость после пробуждения.

– Пойдем, давай же скорее, ты его слышала, нам пора на корабль, – Таэль схватил сестру за руку и потащил за собой. Изредка путающаяся в собственных ногах перевертыш поспешила за светловолосым свэтом, тот так крепко сжимал ее руку, что вырваться никак не удавалось, – И чего ты медлишь? Слушай, я тебя все равно не смогу понести, я тебе не силач и не великан. Пожалуйста, обопрись на меня, если это необходимо. Нет? Тогда перебирай ногами, надо спешить. Мы тебя искали и искали, я все ноги сбил, раз пять Приустье оббежал. А Фэ и Наэм бегают вокруг и там тебя разыскивают… Надо бы им сообщить. Нэ заберем, а Фэйэна можно было бы и бросить.

– А Алорэ? С Алом что-то случилось? Где Ал? – помощь шпиона Общины была как нельзя кстати, Рэ не противилась, когда ее почти что тащили. Она крутила головой, позади них, на некотором отдалении, продолжали вспыхивать дома. Небольшой городок, казалось, полностью полыхает и лишь пристань выглядела по-прежнему почти целой.

На четырех пришвартованных баржах суетились. Два суденышка, вернее то, что от них осталось, чуть поодаль, уже не могли бы никого перевезти, мешки плавали на мелководье у берега, хозяева, или пытались сбежать вплавь, или лежали на до конца не затонувших обломках.

На одной, уже знакомой, капитан подгонял своих помощников – мальчишку и потомка калнсов, того самого, который приставал к Рэйаре по дороге в город. Увидав женщину, мужчина побледнел, выпустил мешок и схватил крышку от бочки на манер щита, чтобы обороняться. Пассажиры и хозяева трех других суденышек проявляли не меньшую активность, они были не столь аккуратны, кидали с земли на борт все, что попадалось под руку. Несколько мешков уже лежали в воде и их не спешили доставать.

– Скорее, скорее же! – поторапливал зэмэск своих товарищей с крайней баржи, – Давайте быстрее, надо уже уплывать, а вы копаетесь.

– Так давай оставим это тута, главное выжить! – ответил ему кто-то из трех людей, они все стояли спиной к едва перебирающей ногами перевертышу, – Бросаем здеся и уплываем.

– Главное выживать на что-то. Тупоголовые! Вы снова уронили… хотите, чтобы все намокло? Быстрей, подавай мне. Ай, глиэмез ты бестолковый и безрукий, пусти, я сам все сделаю. Иди наверх, принимай.

Таэль не смотрел по сторонам, а только вперед, на судно, к которому спешил. Он тихо охал, когда сестра спотыкалась и повисала на нем, полукровка весила раза в два больше призывателя. Может, он не слышал из-за собственных стонов ничего вокруг, а может, это только у Рэ слух выцеплял из шума понятные слова.

– Надо сообщить Фэ и Нэ, – сделал умозаключение светловолосый, – Бау, найди их и приведи сюда. Передай, что Рэ в порядке и нам пора убираться. Пусть бегут со всех ног… Бау, это срочно!

Полупризрачный мужчина, открыв рот, смотрел куда-то на реку. Его хозяин и друг был в безопасности, а его привлекали всевозможные рыбы и плавающие существа. Он мог любоваться ими часами, если его никто не отвлекал. Только когда Таэль крикнул, Бау послушно закрыл рот и побежал на поиски свэтов.

– А Ал? – снова спросила женщина, – С ним что… С ним что-то не так? Стой, нам надо найти Ала и…

– Я здесь, Рэ, – брат-лекарь ловко спустился по трапу, миновал перепуганную команду и незамедлительно подхватил женщину под вторую руку, чтобы помочь призывателю вести сестру. В принципе, она уже освоилась и могла идти самостоятельно, но среброволосый не желал слышать никаких отговорок и крепко обнял Рэ. Для самого худосочного из семейства он был очень сильным.

– Здесь что-то не так… Эти тела, Ал, я думала, что им можно помочь. И дома горят, – сбивчиво лепетала Рэйара, – Что-то не так в Приустье, кто-то напал на жителей. Вон там, на тех баржах, там живые… Им надо помочь. Мы должны, раз остальным уже не можем. Надо обойти город, посмотреть, может есть еще кто-то.

– Таэль, живые. Передай Эйэ, – распорядился лекарь. Таэль кивнул, сбросил руку сестры с шеи и побежал в сторону пожара. По трапу поднимал перевертыша уже один Алорэ.

– От-отплываем? – проблеял капитан судна.

– Нет, только когда все прибудут. Я скажу. Готовьтесь пока, – свэт усадил Рэ на один из мешков, на самом деле этого уже не требовалось, женщина вполне пришла в себя и ее самочувствие знатно выправилось. Состояние походило на первые сутки после полнолуния, такое же отсутствие понимания, как в полой мере пользоваться своим телом, провалы в памяти и нестерпимая жажда, – Ты не ранена?

– Нет. Я в порядке, в отличие от тех мертвецов на дороге. Кто-то порезал их, какой-то умалишенный. Надо предупредить братьев!

– Они знают, Рэ, все в порядке, – Ал заметил, как полукровка тянется к бутыли на его поясе и помог сестре вдоволь напиться, – Ты ничего не помнишь? Совсем ничего, что с тобой происходило в последние сутки?

– Я помню, что мы говорили на том неправильном постоялом дворе и… Ойэ и Айэ, они тоже здесь? Или с Эйэ? – спохватилась женщина, – Они в порядке?

– Они в своем доме, им ничего не грозит, они в полном порядке, никто и ничто им не сумеет навредить. Не отвлекайся. Ты была на постоялом дворе, а дальше?

– Дальше я, кажется, ругалась с вами. Да, мы о чем-то спорили, вы меня рассердили. Я помню, что обижалась на вас, а затем почувствовала прилив злости. Он был очень сильным, и после мое тело стал захватывать зверь. Обычно такое он проворачивает только по полнолуниям, но вчера он тоже сумел. Он занял мое тело, я позволила ему. Не помню, боролась я или нет, но точно знаю, что он был сильнее. Я сменила облик и, кажется, хотела на вас напасть и… Я напала на вас? Ал, я что-то сделала с вами?

– Нет, мы поговорили с тобой, ты немного успокоилась, потом опять разозлилась и убежала.

Разговор прервал выбежавший на пристань Эйэ. Заклинатель бросил короткий взгляд на сестру, кивнул ей, а после начал размахивать руками и что-то говорить. Со своего места Рэ могла увидеть, как тот шевелит губами, но не могла разобрать слов. Ветер, потрескивающие деревянные конструкции, крики, топот команды баржи и множество других звуков не позволяли прислушаться.

Баржа, находящаяся ближе всего к той, где сидели Рэ и Ал, затряслась. Тюки на ней вспыхнули и Эйэ, вытащив оружие, направился в ту сторону. Полукровка вскочила на ноги, чтобы лучше видеть, что происходит, брат не сумел ее удержать.

– Эйэ идет туда, где пожар. Что он делает? Он может пострадать!

– Рэ, Эйэ не страшен огонь, ты же знаешь.

– Он хочет помочь тем людям? А зачем ему оружие? Думаешь, там есть кто-то кого стоит опасаться?

Ответа на вопрос не прозвучало. Уже через минуту Рэйара увидела, что свэт не собирался спасать людей, скорее напротив. Тех, кто пытался сбежать с корабля, он встречал на берегу. Его длинный и тонкий клинок с легкостью разрубал воздух и вгрызался в тела. Эйэ помог себе, он двигал пальцами и кочки из земли появлялись под ногами врагов, они лопались и из них появлялся огонь. Светловолосый свэт дергал рукой, вырисовывая знаки, доведенные до идеала, затем дул в сторону противников и порывы ветра сбивали их с ног или вздымали вверх облака песка, мешая смотреть. Это походило на безумие. Такое же, как творилось во время испытания в трактире, но только в этот раз вся семья была на одной стороне.

Тот самый зэмэск, который торопил своих собратьев грузиться, поспешно забрался на баржу, бросив часть мешков и уже вовсю пытался скрыться. Соседнее судно, стоило Эйэ разобраться с командой, вспыхнуло. Два человека, стоящие на палубе, предпочли не вступать в бой со свэтом, а спасаться бегством. Они попрыгали в воду, надеясь таким образом скрыться и избежать преследования.

Рэйара крутилась на палубе, чем напугала капитана судна. Женщина хотела помочь несчастным и остановить предводителя, но Ал обнял ее за плечи и попытался развернуть в противоположную сторону.

– Не надо, не смотри.

– Я не понимаю, что он делает?! Зачем Эйэ убивает их? Та тьма, про которую говорили Айэ и Ойэ? Это все она, да? Мы должны его остановить, потом он будет жалеть обо всем! Мы должны помочь тем бедолагам…

– Не должны. Рэ, Эйэ все делает как надо, потом ты поймешь, – кто-то закричал так, словно его разрезали на части. Второй голос вскоре присоединился к нему, но довольно быстро превратился в бульканье и затих. Послышались еще хрипы, намного дальше, они отдалялись и Рэ захотела повернуться, чтобы понять, что творится. Лекарь не позволил женщине. Он продолжал настойчиво держать за плечи, тонкие пальцы почти незаметно нажимали на кожу. В любой момент он был готов сжать их и усилить хватку, – Нет, не оборачивайся. Так для тебя будет лучше.

– Я не понимаю, Ал. Не понимаю, что происходит! – Рэ шумно вдохнула. Ее руки подвергались изменениям, пальцы утолщились и на предплечье показалась шерсть.

– Тебе и не нужно это сейчас. Тише, не нервничай… Рэ, попробуй закрыть глаза и отдышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Считай до десяти перед тем, как вдохнуть или выдохнуть, да, вот так, молодец, – Алорэ показывал женщине, как именно следует дышать.

В какой-то момент хотелось укусить ту руку, которой свэт гладил сестру по лицу и шее, пытаясь успокоить, но спустя несколько повторений дыхательной гимнастики оно пропало. Еще через четыре цикла пальцы снова приобрели приличный вид и вывалились первые клочки шерсти. Смена облика отложилась.

– Твои глаза закрыты, Рэ?

– Да.

– Можешь открывать. Все закончилось, а вон там, смотри, Нэ и Фэ. Братья идут к нам. Видишь? Таэль вернулся и несет одежду для тебя, а вот и Бау. Все вернулись, все живы и здоровы. Посмотри, с ними все в порядке. Сейчас к нам присоединится Эйэ, и мы отправимся отсюда как можно скорее. Нет-нет, не стоит оборачиваться, пока еще рано. Лучше сядь, тебе надо отдохнуть.

Алорэ подвел сестру к мешкам. Он придерживал рукой ее голову, не позволяя смотреть по сторонам. Рэ послушно села, ее ноги дрожали, сил противиться и не слушать советы не было. Обрывки воспоминаний, мысли, слова и куски картины постепенно складывались в общее полотно.

Женщина подняла голову, вглядываясь в грустное лицо брата, и ей отчаянно захотелось плакать.

***

– Я требую, чтобы ты пояснил мне, что случилось в Приустье!

Прошло четверо суток с тех пор, как отряд покинул город. Все это время Рэйаре не отвечали на один ее вопрос, всякий раз находя все новые и новые причины не сообщать ей, что да как. Братья то чувствовали себя уставшими, то предлагали подождать, то считали время неподходящим для продолжительной беседы.

Последние приключения не походили ни на что другое, что уже случалось в жизни полукровки, и она мужественно терпела, пока на нее обратят внимание и, наконец, посвятят во все тайны. Вместо того, чтобы дать ответ, свэты предпочитали подавлять ее вспышки злости, заставляли дышать и Алорэ бесконечно варил какие-то жуткие на вкус отвары, после которых скрипело на зубах, а по ночам женщине снилась охота. Иногда в качестве жертв выступали грызуны, бывало, что она видела, как расправляется с шакалами или красными волками, а раз она нагоняла людей.

Рэйара просыпалась, чувствуя вкус крови и силу собственного тела, приходила в себя, снова заспала и видела следующий сон, очень напоминающий предыдущие. Можно было бы принять это как должное и не тратить столько внимания, вот только периодически после испуга или приступа злости ее тело менялось против воли. Женщина давно научилась и превращаться целиком, и трансформировать отдельные части тела, и меняться на нечто среднее. Рэ думала, что давно овладела всеми способами смены обличия и контролировала зверя внутри в любой ситуации. Она точно знала, когда именно ее шкура начнет расти, когда когти превратятся в грозное оружие, а морда вытянется. Теперь же она не всякий раз понимала, что творится, порой изменения происходили без ее ведома, и нередко звериная натура начинала брать вверх. Особенно сильно это проявлялось в темное время суток.

Скорее всего, Рэйара бы не стала донимать вопросами братьев, чтобы лишний раз не сердить и их и себя, однако Эйэ совершил очередной выбивающийся из ее представления о предводителе поступок. Слишком жестокий, чтобы не обращать внимания. Капитан баржи, как и было сказано в контракте, не мог уплыть без своих пассажиров. Три дня он честно терпел их общество, скрываясь в своей каюте вместе с человеком и калнсом, пока у последнего не сдали нервы.

Вооружившись топором, великан решил поквитаться с Рэйарой, скорее всего перепугавшись из-за очередного бесконтрольного превращения, подкрался к ней ночью и попытался зарубить. Драка с ним вышла совсем не долгой – женщина проснулась от звука шагов и сумела выкрутиться и вовремя упасть на пол. Можно было бы довести нападавшего связанным до города и выбросить там, но Эйэ предпочел зашить его в парусину вместе с якорем и кинуть за борт.

В ту же ночь подобная участь коснулась и капитана, и мальчишки-человека. Рэ всеми силами защищала юнца, она не могла поверить, что Эйэ способен быть настолько бездушным, а остальные – не замечать этого. Зэмэск, которого зашивали последним, до самого конца кричал про контракт и то, что нельзя им пренебрегать. Заклинатель ничего не подписывал, не скреплял себя никакими печатями и потому мог творить, что ему только вздумается. Таэль помогал вожаку выбрасывать мешки в воду, так как тоже был свободен от обязательств.

– Ты не можешь просто убивать всех и делать вил, что это нормально. Что так и надо! – Рэйара схватила предводителя за руку, заставляя обратить на себя внимание. Лицо свэта лишь на один миг изменилось, становясь очень недобрым, но он быстро успокоился.

– Я делал и делаю только то, что должен. То, что мне нужно делать ради благо семьи, нашей семьи, понимаешь?

– Ради нашего блага ты перебил все Приустье и сжег его? Всех тех, кто был невиновен и не способен тебе противиться? Эти бедняки ничего тебе не сделали! – не унималась женщина. Алорэ снова напомнил про то, что нужно дышать, но Рэйара в ответ только зарычала. Ей надоели предостережения.

– Как и тебе, – холодно произнес Эйэ. Он смотрел на сестру, не моргая, а его губы презрительно скривились.

– Мне? А я тут причем?

– Не надо, Эйэ, – взмолился Наэм, – Она не готова принять.

– Не готова принять что? Да завязывайте вы уже с этими глупостями! Не надо меня бесконечно оберегать, ничего хорошего из этого никогда не выходит. Я взрослая женщина, я повидала не меньше вашего и готова принимать любые плохие новости. Что угодно! Кроме одного – вашего заботливого и таинственного молчания и постоянных увиливаний. Говорите мне, наконец, в чем дело.

– Раз уж ты так просишь… Нет, Нэ, не вмешивайся, ей и правда будет полезно узнать, – теперь разозленным выглядел предводитель. Это было для него непривычным состоянием, Рэ опешила и на пару мгновений даже испугалась и подумывала отступить от своих слов, – Ты не помнишь, как ты покинула постоялый двор? Нет? А помнишь, о чем мы говорили до этого? Я освежу твою память! О тех жертвах среди населения, которые появились благодаря чудовищу с мордой собаки, хвостом, похожим на лисий и толстой медной косой – да-да, именно об этом. Я вижу, что ты начинаешь вспоминать. Да, ты верно перепугалась… Ты начала нападать на горожан, а мы… Мы болваны, каких поискать. Остались у моей родни, чтобы дать тебе время принять произошедшее, отойти от испытаний и успокоиться. Тогда мы должны были пойти с тобой, подумать, что что-то может пойти не по плану, но мы этого не сделали. Я этого не сделал и никогда не прощу себя за эту оплошность. Я должен был подумать!

– Я не могла, – Рэ покачала головой и отступила. Эйэ смотрел на нее в упор, он надвигался на сестру, и перевертыш никогда до этого не видела его настолько сердитым.

– Могла. И сделала!

– Эйэ, не надо ее, – снова заговорил природник.

– Не лезь, Нэ!

– Не могла… Я все время была в лесу или бегала по полю, или…

– Ты даже не знаешь, где была! Я чувствовал, что мне надо было пойти за тобой. Понимаю, винить тебя во всем нельзя, тем более после Мрачного Леса. Ты не успела отойти и тут эта встреча с саргами… Чудовищная ошибка отпускать тебя и надеяться, что ты справишься! Я был обязан подумать обо всем заранее, я должен был позаботиться о тебе, – мужчина переменился в лице. Свэт снова старался держать себя в руках, на лицах остальных братьев отражалась только невероятная боль.

Рэйара уже подумывала о том, чтобы громко зарыдать, чтобы остановить предводителя.

Когда сестра роняла слезы, ни один из мужчин не мог этого пережить. Таэль и тот становился невероятно заботливым братом и приятным собеседником, он любезно предлагал свою помощь, утешал и все разногласия забывались. Рэйара никогда раньше не пользовалась этой возможностью, но в тот раз ей очень хотелось заткнуть Эйэ. Она боялась услышать слова, что принесут боль. Те, за которые после брат не сможет простить себя, а полукровка пожалеет о начатом разговоре и разочаруется в себе.

Ни единой слезинки не скатилось по щеке. Перевертыш не умела притворяться и заставлять себя что-то чувствовать. Что-то кроме ярости.

– Ты не можешь себя контролировать и перестала пить отвары. Всего несколько дней пропустила и… Ойэ с Айэ ничем тебе не помогли! Вот и результат. После того как ты сменила облик на постоялом дворе и убежала, мы должны были исправить прошлую ошибку и сразу идти за тобой. Я должен был, обязан, но я снова задержался. Всего на час, на один единственный час! Из-за меня. Это я предложил сразу приготовить зелье, чтобы усмирить тебя. Оно делалось слишком долго, конечно, я понял свою ошибку и побежал искать тебя. Когда понял, что больше нельзя ждать… Ты снова напала на горожан. Не ты, конечно же, это была не ты, а чудовище внутри. Ты бы такого не натворила, верно? Ты никогда не желала зла никому, – почему-то эти слова свэт произнес с издевкой. Рэ не понимала его. Она и правда не хотела убивать жителей Приустья, – Если с первыми жертвами мы нашли способ разобраться и выделили приличную сумму на молчание горожан, то после второй волны нападений никто не хотел с нами и разговаривать. Эти люди, они угрожали, что поведают обо всем главам городов, всем. Всем, кто есть вокруг, понимаешь?! Они хотели, чтобы каждый житель Дкадиара знал – среди свэтов есть чудовище.

– Мы не знали, как тебе помочь и что делать. Айэ дал нам сонной пыльцы, мы смогли усмирить тебя, – Таэль заговорил, пока Эйэ переводил дух, – Нэ посыпал тебя, но случилась беда.

– Да, мы не уточнили, через сколько действует эта пыльца и, что еще хуже, Айэ никогда не сталкивался с перевертышами. Он не мог гарантировать, подействует ли на тебя она хоть когда-то. Ты ослабла, но не уснула и сбежала от нас, – Фэйэн выглядел подавленным. Вероятно, это он приложил руку к обсыпанию сестры и теперь жалел, что сделал что-то неправильно.

– Люди грозились убить тебя, они собирали гонцов в другие города, – продолжил предводитель, – И тогда я принял решение. Я понял, что мы должны избавиться ото всех свидетелей и сжечь город, чтобы замести следы. Я уверен, что там не осталось никого. Капитан баржи и команда, за которых ты так радела, были последними, кто мог рассказать о нас. Они могли поведать миру о перевертыше и сожженном Приустье. Теперь, когда они мертвы, нет никого, кто бы посмел обвинить тебя в чем-либо. Я думал тогда, в те дни, только о тебе, Рэ, о том, как спасти тебя. Наверное, теперь я в твоих глазах чудовище, но иного пути я не нашел. Увы.

– Я не считаю тебя чудовищем. Мне стыдно, что… Мне жаль, что я заставила тебя. Что из-за меня тебе пришлось это делать, – Рэ опустила голову. Она снова попыталась заплакать и вновь не удалось, – А как же Айэ и Ойэ? Их с нами нет, я что, тоже их?..

– Нет, конечно же нет. Справиться с ними ты бы не смогла, да ты и не пыталась их трогать. Не волнуйся, Рэ, они не пострадали.

– Но пожар в городе, он прошел по всему Приустью! Их дом тоже сгорел?

– Он цел. В конце концов, пламенем управлял я, уж я бы не стал направлять его на трактир. Это и не помогло бы, поверь, их магия способна противиться моей. Ойэ и Айэ повлияют на тех, кто прибудет разбираться с произошедшим. Я звал их пойти с нами, теперь, когда Приустья и тех, к кому привязались Ойэ и Айэ больше нет, я думал, что они обретут свободу. Хотелось бы освободить их, хоть немного помочь, но, тут скорее проблема в них самих. Они добровольно наказывают себя и привязывают к месту. Боюсь, пока они не сумеют сами себя простить, никакие чары не сделают их свободными.

– Ты, наверное, очень скучаешь по ним, когда надолго расстаешься? – у женщины появились братья и она знала как тяжко без них проводить даже несколько дней. А каково жить без них месяцами? А годами? А если приходится уходить надолго или что-то случается?

– Не скучаю. Я не очень-то привязан к ним, – Эйэ не отвел взгляда, когда на него уставилась вся семья, – Так нехорошо говорить, вы, безусловно, решите осудить меня и, скорее всего, не зря, но я не испытываю к Ойэ и Айэ особенно теплых чувств. Они часть моей семьи, последние, кто выжил. Половина, а может и меньше, меня видит в них родню, но не более того. Мне они чужие, я их не люблю, но они любят меня. Может, все дело в том, что они старше, а может в том, что они отправились за отрекшимися тогда, когда этого делать не следовало и позабыли про мои потребности. Это привело к тому, к чему привело, вы и сами видели, и я из-за их глупости остался один. Тогда, когда мне требовалась их поддержка.

Рэйара могла только слушать брата, ей стало тяжело смотреть на него, и женщина отвернулась. В ее душе что-то переворачивалось с ног на голову. Сначала после признания Эйэ в своих чувствах, затем после того, как она поняла, что когда-то предводитель был слабым ребенком, оставшимся в одиночестве при живой родне, выбравшей не тот путь. Эйэ постоянно открывался с новой стороны, не всегда хорошей, но каждый раз Рэ не могла позволить себе упустить шанс прикоснуться к прошлому предводителя, его мыслям, желаниям и чувствам.

Судя по лицам братьев, они также не понимали, что происходит и не могли определиться с правильными словами. Алорэ, и тот молчал. Виноват ли их предводитель, виновата ли его семья, виноваты ли отрекшиеся в трагедии свэтов и есть ли эта трагедия?

– Ойэ и Айэ не могли помочь мне раньше, но теперь, из-за чувства вины, они помогают мне. Не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга, поэтому… Эти двое чувствуют себя обязанными, и я использую это, – продолжил признаваться Эйэ. Рэ шумно охнула, Наэм и Таэль переглянулись, Фэйэн пожал плечами, словно не услышал ничего необычного, и только Алорэ никак не выдал своего отношения, – Они помогают мне, нам всем. Я надеялся, что они пойдут с нами во Врата, хотел перепривязать их, но не вышло.

– Мне жаль, что у тебя так все сложилось с семьей, но правы ли они были про твои отношения с Общиной? – поинтересовался Таэль, – Ты используешь не только их, но и Общину для решения своих проблем? Для достижения своих целей?

– Каждый использует то, то ему доступно. Община пользуется моими силами и моими знаниями, – Эйэ умел отвечать так, что Рэйара не понимала – ответил он на вопрос или нет, хотя какие-то слова и связные предложения из его рта вылетали, – Разве вы не используете ее, чтобы получать зелья, вещи, оружие, защиту, знания?..

– Когда ты отчитываешься, ты все им рассказываешь? – не унимался Таэль, – Ты направляешь их туда, куда хочешь ты сам?

– Да и да, – Эйэ сделал характерное движение челюстями, будто жевал. Он сердился и не мог решиться на что-то. Подобное Рэ видела, когда отряд стоял на развилке или выбирал из двух весьма сложных и одинаково скучных заданий. Предводитель в тот раз переживал о неверном выборе весь путь.

– То есть мы делаем большую часть времени то, чего на самом деле желаешь ты, а вовсе не Община?

– Мы делаем то, что принесет всем нам пользу. Я не отказываюсь выполнять поручения Верхушки, не подставляю никого из нее и не использую Общину. Сверх необходимого. Когда мне приходится увиливать, я делаю это только для того, чтобы спасти наши шкуры. Вы постоянно делаете глупости, и я вынужден бесконечно вас защищать. Постоянно! Если бы я не скрывал правды, Рэйара бы уже не ходила с нами. Никого из вас не взяли бы в Общину, не придумай я, как солгать об обстоятельствах нашей встречи. Нет, погоди, Таэль. Да, ты тут ни при чем, тебя никто бы не выгнал до встречи с нами. Но куда бы тебя присоединили? К кому? Ты уверен, что сумел бы выжить с другим отрядом? Я видел тех, кого постигла печальная судьба.

– Я мог бы выжить и с другими. – не сдержался призыватель и буркнул, перебивая вожака, – И уж лгать обо мне тебе необходимости не было.

– Верно, о тебе нет, ты в этом отличился, – согласился Эйэ, – Но остальные… Я взял на себя ответственность за вас и ни разу не обманул вашего доверия. Мне приходилось брать ее постоянно каждое задание, каждый день, и до сих пор приходится. Устранять последствия ваших глупостей, убивать, сжигать, увиливать от прямых ответов. Одна ложь непременно тянет за собой другую и порой я начинаю вести себя так же и с вами. Но я всегда на вашей стороне, я не желаю вам врать. Семья для меня важнее Общины, но, увы, одним нам в этом мире не выжить.

– Ты используешь нас для своей выгоды? – спросил Наэм то, что интересовало всех, – Чтобы мы делали то, что нужно тебе? Ты ведь не просто так нам помогаешь? Может, сейчас что-то изменилось, но поначалу, когда ты нас собирал, о чем ты думал?

Речные патрули прервали разговор, свэты приближались к крупному городу, откуда должны были верхом добраться до Высокогорья. Наличие тьмы в лекаре и неполное исцеление остальных не позволяли применять порталы, никто не знал, как это повлияет и не усилит ли воздействие.

Когда же у свэтов снова появилось время поговорить, вернуться к предыдущей теме никак не получалось – Эйэ все время было не до того.