Читать книгу Чёрный ферзь. Белый ферзь. В сердце шахматной доски. Книга 1 - Ксен Крас - Страница 2

Фиолетовые волны и облака прыгали передо мной, совсем как солнечные зайчики. Они были то отчетливыми, с хорошо виднеющимися краями, то размазывались пятнами, а затем снова собирались в различимые объекты. Я была уверена, что появились они из-за того, что напарник той девицы уронил меня и хорошо приложили об асфальт. А может, никого на самом деле мне не встречалось, и я потеряла сознание от какого-то камня, упавшего на голову. Или отключилась после того как в меня ударила молния? А почему бы и нет? С моим-то везением стоит каждый раз радоваться, что осталась в живых после прогулки. То, что мне привиделось как кто-то удерживает, поливает и меняется со мной телами, как в одном из десятков одинаковых фильмов – еще ничего. Хуже, если я попала под машину, например, и теперь лежала в коме, наблюдая странные картины. Хм, а если оно действительно так? Никто не знает как мыслит и мыслит ли человек без сознания.

Не хотелось бы мне открыть глаза и оказаться в больнице. Впрочем, если я в больнице, то скорее всего, жива и почти здорова. Ох, и почему мне так надо было куда-то отправляться в дурную погоду? Да, не получилось на собеседовании, да, немного повздорила с приятелем – кто ж знал, что мое дружелюбие должно всенепременно окончится взаимностью и ответным признанием в любви? Я предупреждала, что не готова ни с кем заводить отношений, нормально же говорила, что хочу немного переждать, посмотреть по сторонам, надышаться свободой и уж точно не поддаваться на уговоры и бегать на свидания к приятелю бывшего и лишь потому, что он долго ждал пока мы поссоримся. Выпрашивал еще… Терпеть не могу канючащих мужчин.

Облачка понемногу исчезали, они закручивались в вихре, отдалялись и растворялись. Мне следовало открыть глаза, но никак не получалось. Нечто мешало мне. Пожалуй, в первую очередь страх, что я действительно попала в слишком неприятную ситуацию и теперь могу столкнуться с последствиями. Что, если я себе сломала руку или ногу? А если все сразу? А если что-то еще хуже?

Складывалось впечатление, что телом шевелить получается, я чувствовала конечности, шею, которая почему-то заболела, как только я начала выныривать из сна. А еще отчетливо ощущался холод, я замерла, где бы ни лежала. Может, это все из-за удара и до сих пор мое тело находится в луже, а бесчувственные прохожие не желают помогать? Проходят, перекладывая обязанность позвонить в скорую на других. Я и сама проходила мимо людей. Меня настигла кара?

Словно в доказательство, чувствовалась небольшая влажность, это стало очередной неприятностью. Все-таки в луже… Во время рождения я явно опоздала на раздачу талантов и набрала корзину исключительно из антиталантов. Что ж, долгое время получалось оправдываться что это тоже неплохо, что это позволяет выделяться из толпы, что быть неудачницей не грустно, а по меньшей мере весело и раз уж я умудряюсь продолжать почти что счастливое существование, то приспособлюсь у чему угодно… Но лужа – уже перебор.

Сейчас же нужно проснуться! Вот сейчас, на счет «три» я открою глаза, встану, пойду домой и буду сидеть там, с бутылкой чего-нибудь вкусного и желательно очень крепкого, жалеть себя, слушать как дребезжит стиралка, возвращая нормальный вид тем вещам, которые еще возможно спасти. Раз, два…

Досчитать до трех я не успела. Проснуться еще не получилось, зато открыла рот, видимо, чтобы сказать «три» вслух. Разумеется, именно в этот момент некто вылил на меня ушат холодной воды. Настолько леденящей, что я сначала вскрикнула, забилась на месте, где лежала и только после, наконец, открыла глаза. Пелена заволакивала взор, я не могла рассмотреть ничего, кроме маленького оранжевого свечения высоко над головой. Звезда? Солнце? Луна? Или фонарь?

– Во те на, як и обещал! Глазюки разинула, рот разинула, готовая болтать чегой не спросишь. А ты все – померла, да померла, а как померла-то, ежель мы как надобно все делаем?

Обладатель низковатого хриплого голоса стоял где-то рядом, мало того, что его было слышно, я сумела еще и учуять. И, честно говоря, это меня совсем не радовало, очень хотелось хоть ненадолго заработать насморк.

Зрение понемногу возвращалось. В лицо мне почти ткнули огоньком, и я разглядела пламя, а после и деревянную рукоять факела. Факела?

– А… эм… Авм… – многозначительно произнесла я, выясняя чего здесь происходит и только после произнесенных первых звуков поняла, что не узнаю собственного голоса. Горло плохо слушалось, может, из-за холода? Наверняка это все из-за луж!

– Долдонил тебе – балакать станет еще до того как к истязателю отведем, а ты чего? Ох, Всеведущие, и ох, Чудодейская Мать, девка-то померзнет да помрет. Ох, от сырости и мороза околеет. Ох, как так-то, одна в каменном мешке-то, ужас…

– Я ж не для того, чтоб пожалеть, – хмыкнул второй, он звучал громче и грубее, – А чтобы сугреть-то. Собою.

– Так ты б то так и сказал, а то – мерзнет и мерзнет. Я ж тебя как понимать должон?

– Тогда б главарь услышал и доложил куда не надобно. А оно мне на что? А оно мне не на что! Я думал ты меня того, прикроешь. Сам говорил, нельзя напрямик – намекай. Я и намекал.

– Дурно намекал, надобно по-иному. Я тебя научу.

В процессе спора не совсем джентльменов я приходила в себя, а глаза учились заново фокусироваться. Получилось довольно быстро, казалось, что зрение стало лучше, размытость почти пропала и теперь я могла рассмотреть те детали, что в последние десять лет от меня ускользали. Увы, они были неожиданными и неприятными.

Надо мной возвышалось двое мужчин – один был пониже и покоренастее, я бы сравнила его с обезьяной, вроде гориллы, только размерами он ей явно уступал. Весь выбритый, бровей и тех не обнаружилось, а выражения лица явно намекало, что интеллектуальные беседы он если и ведет, то очень недолгие. Второй – высокий, худосочный, с длинной бородой, густыми усами и спутанными болтающимися до плеч русыми волосами, казался немного умнее. Он ухмыльнулся, и это вызвало отторжение, кривляния превращали длинного в опасно-отталкивающего субъекта, с которым стоило иметь общего меньше, чем с его приятелем.

Меня смутили промежутки в зубах, странная одежда – серые шерстяные штаны, льняные на вид желтоватые рубашки, широкие, явно не по размеру и достающие до колен, перетянутые веревками на поясе вместо ремня, кое-как заткнутые за них розги и болтающиеся ножны, из которых торчали рукояти на вид каких-то ножей.

Пока мужчины разглядывали меня, я пользовалась перерывом, чтобы понять где я. Мне хватило нескольких секунд, чтобы прийти в ужас. Никакой улицы и в помине не было. Мое промокшее тело обдували ветра, просачивающиеся через небольшие закрытые решетками окна и щели у деревянной двери. Ее укрепили железной окантовкой и паутинкой, расползающихся из центра поржавевших пластин. Вокруг только каменные голые стены, по двум из них медленно стекали капли, а на полу натекли целые озерца. Куда более пугающая находка ожидала меня, стоило перевести взгляд на мое же тело и место, где я лежала. Ноги настолько окоченели, что я не чувствовала как одну обхватил железный обруч, цепь его тянулась куда-то под деревянную конструкцию. Полагаю, ее следовало считать кроватью. Язык не поворачивался произвести это слово вслух, так как вместо нормальной постели подо мной лежала жесткая солома, прикрытая тонким покрывалом. К слову, теперь не менее сырым, чем стены.

К тому же мои ноги совершенно не походили на привычные, они были грязными, босыми, с грязью под ногтями, при этом сильными на вид. Я бы сказала подкаченными, таких у меня никогда не водилось – я не очень любила ходить в спортзал. Кстати, до состояния грязнули тоже не опускалась.

А еще на моих-не-моих ногах не было никакой одежды. Наверняка покраснев или побледнев от страха, я притянула к груди руки, прикрываясь, и нащупала влажное что-то, похожее на рубашку. Не очень приятную на ощупь, грубую, и слишком короткую, чтобы зваться платьем, но слишком длинную, чтобы даже допустить предположение, что меня оставили хоть в чем-то моем.

Осознание заполняло разум медленно. Страх, непонимание что делать, желание закричать, злость, все смешалось в единую кучу, лишь множество прочитанных рекомендаций и просмотренных научных, псевдонаучных и совершенно ненаучных детективных историй помогли вспомнить, что не стоит плакать, кричать, каким-либо образом сердить похитителей. Для начала необходимо успокоиться и собрать как можно больше информации.

Похоже, со мной и правда в этот раз случилось нечто дурное. Вместо добропорядочных граждан мне попались вот эти. А может, из-за них проблемы и случилось? Прыснули мне в лицо чем-то, или тряпку в лицо сунули – такое бывает, уж это я точно знаю, много раз про такое читала. От того эти странные видения с девчонкой, от того же неспособность управлять собой, от того же непонятные ощущения…

Вот тебе и самый приличный район, вот он, хороший город, где ничего никогда не происходит!

– И чегой мы ревем? Ты не торопися, сначала надобно к истязателю доковылять, тама и хныкай сколько влезет, – недовольно проворчал длинный. Но мои слезы было уже не остановить. Я клялась, что все вытерплю, придумаю как сбежать, продолжала убеждать себя, пока ревела, а толку?

– По… По-по-по… – пробубнила я.

– Чего? Попить? Помыться? Подняться? – худой приятель не понимал меня, а произвести что-то более полноценное не выходило, – Ты бросай за зря ручьи из глаз пускать, терпеть не могу этого. Не боись, Форх тебя не согрел, но ежель чего, успеет, пока истязатель не явился. В одиночестве ждать не станешь.

Долговязый утешать не умел. По его словам выходило, что мне не показалось – похитителей не меньше трех. Истязатель – это глупое прозвище намекало, что ждать приятного времяпрепровождения не надо.

Я не хотела к нему! Не хотела оставаться с этими! Не хотела всего, что здесь! Домой, отпустите меня домой…

– По-по-пож… Пожал…

– Форх, эта рыдает. Девки сопливые по твоей части. Ты охранять ее просился, ты и делай чего-то.

Горилло-подобный с самым серьезным видом кивнул, выудил из-за пазухи грязный кусок какой-то скатерти, чтобы тут же сунуть мне это в лицо, и заводил тряпкой от уха до уха.

– На, духреха, вытирайся. Ага, вот так, слезы стирай. Нечего меня волновать, не люблю я когда девки рыдают. Ты лучше думай чегой балакать надобно. Ежель быстро отболтаешь чего спросят, тебя домой отправят.

– Или убьют по скорому, – предположил длинный.

– Цыц! Ты чегой, не видишь, она и так разнылася!

Меня попытались поднять, но я не поддавалась. В конце концов, плакать мне это не мешало, а сдаваться насильникам-похитителям без боя не планировала. Крики должны быть слышны на сотни метров вокруг, вот только помещение, в котором меня держали, намекало на отдаленность от города. Может, я далеко не первая жертва и схема отточена до мелочей?

Метания, мычания вместо грубых слов, приложенные усилия, чтобы отпихнуть обоих мужчин закончились, когда я спрыгнула на ледяной пол. Рядом стояли плетенные из жуткой смеси дерева и травы тапчульки, явно неспособные спасти меня хоть от чего-то. Несмотря на жуткую ситуацию, я отметила их неудобность, настоящее уродство, и совершенно непонятно как в такой обуви кто-то мог ходить. Кажется, девчонка из моих видений-глюков носила что-то похожее.

В то время как мне они пришлись не по вкусу, тапки приглянулись грызунам. Один из серых зверьков вынырнула из-под кровати и бросился в мою сторону. С громкими визгами я взлетела на спальное место, с ногами, и затопталась на покрывале.

– Кры… Кры! – вылетало изо рта, пока мужчины хватали меня за руки. Они намеривались стащить меня вниз, но я брыкалась пуще прежнего. Сражаться за свою честь, за жизнь, достоинство и все остальное я была готова, но как только в зоне видимости появлялся мерзкий грызун с отвратительным лысым хвостом, случалась или паническая атака или наступало состояние аффекта.

– Ты гляди, она крысы испугалась.

– Та то ж одна всего, тут и полчища снуют, – посмеялся длинный, – Как ты у себя выживала? Неужто у вас в амбарах крыс нет?

– Так на то она в виломахатели и поперлась, чтобы от крысов защищаться да по амбарам не шастать, – заметил широкоплечий Форх, – И хахеля своего подговорила на то, чтобы он крысов не тащил ниоткуда, и чтобы ее в амбары не гонял.

– Так хахель же ее потащил куда не надобно было. Она ж, вроде, как баба верная за ним поплелася. А тепереча надо прознать чего он наболтать успел, – продолжали беседу мужчины, пока я неустанно топала ногами. Крыса подошла ближе, встала на задние лапы, в упор глядя черными глазищами на мое лицо. Я почти что слышала как она со злостью пищит, смеясь надо мной.

Из разговора на какое-то время я выпала, не слушала, не отвечала, не осознавала кто к кому обращается. Мучителям тоже пришлось несладко. Не помню как они отцепили от моей ноги цепь и чего говорили, чтобы успокоить, но в итоге из помещения горилла Форх выносил меня на себе, пока худой, как я узнала уже в процессе, Тойен шикал уже на двух крыс – на помощь приятелю подоспел и второй грызун, тоже из-под кровати – топал на них, угрожал достать розги и как следует избить негодных зверей.