Читать книгу Чёрный ферзь. Белый ферзь. В сердце шахматной доски. Книга 1 - Ксен Крас - Страница 3

Казалось бы, что может оказаться хуже крыс и того, что меня, похоже, увезли в рабство? Например, абсолютное непонимание где я нахожусь и для каких целей, от примерных догадок становилось только страшнее. Сопротивляться, когда меня вели я планировала, более того – вспоминала все уроки самообороны, которые не брала, но видела в рекламе и фильмах. Однако, меня отвлекла дорога.

Дважды я бывала на экскурсиях в замках, правда, их переделывали для туристов – всюду проводили нормальное освещение, полы, в большинстве, были ровными, никакого запаха сырости, плесени и сена не чувствовалось, рядом находился гид, готовый прийти на помощь, объяснить важность каждого камня и элемента, на стенах висели планы эвакуации, а в залах стояли красивые кровати с балдахинами, стойки с доспехами или платьями и другие интересные вещицы. Несмотря на мою любовь к различным приятным современным бытовым мелочам, вроде горячей воды, компьютера и доставки продуктов на дом, замки в какой-то момент меня привлекали. Совсем в юности посильнее, со взрослением страсть поутихла. Так, на пару-тройку часов, может, в качестве исключения, на денек-другой, чтобы действительно отдохнуть без социальных сетей, поглазеть в окошко на сад, полежать на перине, представляя себя правительницей, откушать всяких уток или чего там древние люди еще добывали, может, почитать книгу я очень даже за. А еще покрасоваться в накидках из шкуры, пусть и за отдельную плату и только в зонах для фотосессий. Да, такие замки мне нравились, но не тот, в который меня притащили.

Более всего это место походило на попытки воссоздать нормальное, приятное глазу и носу строения больными на голову ролевиками. Получилось очень реалистично, я заметила как любовно они подбирали камни, насколько грамотно сделали факелы, прикидывала сколько же времени заняли наряды сопровождающих и тех, кто встречался по пути. Винтовая неудобная лестница, перила которой искусно состарили, заставила меня трижды споткнуться и один раз покачнуться назад. Благо меня вовремя поймали, не позволив пересчитать степени пятой точкой.

Спрашивать для чего я здесь, не хотелось. То есть хотелось, но ответ меня скорее всего напугал бы и лишил остатков разума. Стоило сохранить хоть немного самообладания, без этого плана по спасению не придумать.

Может быть, меня похитила компания странных любителей магии средневековья и несуществующих миров? Решили разыграть сценку, наверняка их главарь примеряет роль спасителя прежде, чем приступить к основной части замысла. С сумасшедшими общаться еще не доводилось, значит, придется импровизировать. Пока похитители будут придерживаться своего сценария, я подумаю как мне сбежать.

Пока идей было немного, а если точнее – ноль. Тем временем мы спускались ниже. Я думала, мы итак уже в подвале. Мы опустились еще на этаж, или ниже. Хотелось верить, что в переносном смысле мне делать этого не придется.

Узкий коридор, соединяющий несколько помещений в какой-то момент свернул влево, затем еще раз, после направо, а дальше я перестала запоминать. После пяти а может семи поворотов – наверняка меня попросту водили кругами, чтобы запутать и показать, что их строение огромное, как и полагается! – мы вышли в длинный-длинный проход, по обе стороны которого, насколько получалось разглядеть, находились двери. Они были натыканы так плотно, что напомнили детские рисунки, когда в домике на два этажа втискивали по тридцать окрошек. Еще до школы мне нравились окна и раскрашивать занавески, нарисованные жилища смотрелось странно, но я в то время считала себя великим художником. Впрочем, с первого-второго класса рисовать я стала только хуже, так что, если сравнить, величие имелось.

Конечно, я ждала что мы направимся мимо многочисленных дверок. В какой-то момент послышались чьи-то стоны, насколько я могла судить – мужские, и сердце забилось еще быстрее. Страх окончательно поработил тело, я едва поспевала за спутниками, в глубине души надеясь упасть в обморок. Не удалось.

– У вас здесь не только я? – наверное от шока из меня вылезло целое осмысленное предложение, произнесенное непривычным голосом. В тот момент внимание было сконцентрировано на других проблемах.

– А то ж! – кивнул Форх, ему приходилось задирать руку, чтобы укладывать мне ее на плечо, он поворачивал за него в нужную сторону, и противиться этой хватке едва ли сумела бы хоть какая-то из женщин.

Мы подошли к покрытой металлическими пластинами старой деревянной двери, на вид очень толстой, непробиваемой и десятком крепких лбов.

– И мужчины? – ответ я уже знала, но надеялась услышать другое.

– А то ж! – похититель подтолкнул меня вперед. Тойен схватился за единственную отполированную часть двери – ручку – и потянул.

– И… И женщины, и мужчины?

– А то ж! И зверье, и ваше, и наше.

– Зверье? Н-наше? – я почувствовала, как начинаю приближаться к полу, ноги подкосились от услышанного. Только с моим уровнем везения можно было так встрять, – Извращенцы! Я не стану в этом участвовать! А ну сейчас же отпустите меня или я как закричу, как закричу!

– Да ты вопи, сколько надобно. Чего ж не повопить? Истязатель тут постоянно слушает вопли, они ему как мед на вкус. Иль как песни. Токма ты громче кричи, вон у тебя глотка какая – луженная, ему по нраву будешь. А глотка…

– Оставьте в покое мою глотку! – взвизгнула я. Неожиданный прилив сил позволил мне все же применить пару фокусов, в глупой надежде вырваться. Если я когда-нибудь покину это место, то обязательно расскажу – изучать что-либо подобное в одиночку, по видео-урокам и картинкам, повторять разок, а после думать, что в решающей ситуации этого окажется достаточно, верх идиотизма. А еще я куплю себе нож, газовый баллончик, питбуля, и телохранителя, а лучше два.

Почему все это со мной происходит? Почему именно со мной?..

Длинный и Широкий, как я называла похитителей про себя, играючи справились со мной и затолкали в небольшое помещение. Взгляда даже такого непросвещенного человека как я хватило для понимания – я в пыточной. Побывать в различных музеях уже доводилось, в некоторых находились всякие приспособления, железные девы, колодки, жуткие стулья с шипами, и честно говоря, я не видела в них ничего опасного.

«Оно осталось в прошлом, чего пугаться? Погляжу, посмеюсь, порадуюсь, что больше ничего из этого не используется» – так я считала. Теперь было не до смеха.

Извращенцы где-то стащили целый арсенал разнообразного добра. Я хотела закричать что они меня с кем-то перепутали, умолять отпустить, может, предложить выкуп, но слова не формулировались во что-то кроме «А-а-а!». На полу рядом с деревянным троном, покрытым шипами, виднелось бурое пятно, а за ним, не стесняясь ничего, мирно шествовала из одного угла в другой толстенная крыса.

Пока меня несли, так как ноги отказывались повиноваться, усаживали на самый обыкновенный стул, привязывали руки и ноги, я только и могла, что смотреть на обернувшегося и расплывшегося в приветственной улыбке человека. К нему обращались как к истязателю, а как по мне – вылитый растолстевший призрак оперы, с лицом, в котором присутствовали крысиные черты. Отвратительные зачесанные назад редкие тонкие волосы, грязные, блестящие от жира, немытые больше двух недель, а то и дольше, падали на широкие плечи. Довершал образ круглый живот, торчащий из-под рубашки с закатанными рукавами и штаны, которые прихватывал пояс где-то под раздутым мамоном…

Если мне придется притворятся и подыгрывать этому человеку, то я не смогу. Уж лучше пусть меня пытают! Говорить с ним я тоже не стану, ничего не стану!

– Нам может это, здеся остаться? Она дерется ух как! – предложил помощь крысомордому Форх. Мне не нравились оба моих спутника, но я бы с удовольствием лучше отправилась с ними за двери. И была бы рада их компании здесь. В конце концов, они пока не совершали никаких попыток потрогать меня ни за какие места и защищали от крыс. Возможно, они всего лишь фанаты средневековья, или чего-то, во что здесь играют, а может, покорные и туповатые исполнители. Взгляды у них уж точно не такие липкие, как у истязателя.

– Да-да, я дерусь! Я буду драться все время! Меня лучше не трогать, и не смотреть на меня. И я пойду, да?

– Она того, но это не мы. Не то у нее с башкой, – сообщил Длинный, наверное ему казалось, что он говорит тихо, – Кусается, как псина. Мне всю руку расцарапала! Дурная с утра с самого. Вечером еще ничего была, молчала, слова не вытянешь, а нынче то вопит, то плачет.

– Ломается, – с ехидной улыбкой заявил мой новый крысоподобный знакомый. Через приоткрытые губы я рассмотрела желтые-желтые зубы, пара из них уже почернела. Запах от них должен исходить зловонный. Почти сразу же я сумела убедиться в верности предположения – мужчина указал двум приятелям на дверь и склонился ко мне.

Единственная приятная взору часть – голубые глаза, осматривали меня с головы до ног. Он не забыл удовлетворенно хмыкнуть, мазнув по груди, а после и по почти полностью обнаженным ногам, я видела как они, все еще кажущиеся странными и непривычными, выделялись в коричнево-буро-сером интерьере бледным пятном.

– Н-не надо, – я отвернулась, мне было невыносимо страшно. Продолжи я смотреть на мучителя, и слезы бы снова полились, – П-пожалуйста. У меня есть накопления, новый телефон, я недавно купила телевизор. Я отдам все, что у меня есть. Хотите, я скажу код домофона? У меня в сумке ключи, вы зайдете и возьмете что надо. Или я вас провожу?

– Прекращай свои заклинания читать, мерзкая ведьма! – мужчина ударил ладонями по подлокотникам, а я вскрикнула от неожиданности, – Откуда ж ты, деревенщина нахваталась-то всего? Эх, жаль немного, красивая, а все туда же. За глупым героем в самое пекло… Да, жаль, очень жаль. Но ничего, может если хорошо послужишь, то король тебя убивать не станет.

Король? Если есть кто-то, кого они зовут королем, значит, во-первых, их как минимум четверо, а во-вторых, скорее всего ему я и достанусь. А не крысоподобному. А значит, у меня есть время найти выход и что-то придумать? Если у них сценарий, то пока не пришел Король, ничего не начнется… Но если их здесь человек десять? А если двадцать? А больше? Конечно, все еще есть надежда, что меня сюда притащили только чтобы отыграть глупые сценки, а после меня отпустят, выкинут где-нибудь на дороге. А если нет? А что, если психи меня решат убить?!

– Молчишь? Как всегда. Что ж, тогда приступим, – истязатель подтащил ко мне поближе еще один стул, без подлокотников, отошел куда-то вне поле зрения, а после вернулся с деревянной подставкой, на которой лежали коричневатые листы бумаги, какая-то серебристая баночка и перо. Желтозубый почитать средневековья сунул перо в емкость и чуть встряхнул, когда достал, – Имя?

– Ангелина.

– Как?

– Ангелина. Меня друзья зовут Геля, мы не друзья, но я не стану возражать, если… – Сначала отмалчивалась, а теперь брехать задумала? Ведьминские прозвища оставь для шабашниц, ежели выберешься. Имя.

– Говорю же, Геля меня зовут.

– Ты чего это, думаешь, что мы совсем дураки? Не прознали как девку мятежника звать? Мы за тобой давно следим, ты не думай. Миоринна ты, да? И за хахелем твоим тоже смотрим.

– То есть я должна сказать, что меня зовут Миоринна?

– Угу. Ты ж она, так чего врать-то?

– Хорошо-хорошо, я поняла. Раз надо. Миоринна я, как скажете. А теперь вы меня отпустите?

Истязатель не удостоил меня ответа, только задвигал пером по бумаге. Странная она все же, скрученная в углах, с какими-то пятнами. А-а-а! Ее специально состарили, чтобы произвести впечатление на таких же жертв как я? Или это для того, чтобы из образа не выбиваться? Ролевики оружие и доспехи делают, так что старую бумагу уж точно сделать бы смогли.

– Из какого ты селения?

– Я из города, – я обижено засопела. Невовремя во мне проснулась гордость, но я родилась и прожила всю жизнь вовсе не в селе, а в среднем миллионике. Неужели я так выгляжу или говорю, что меня за девушку из глубинки приняли?

– Из города, значится? А почему мне доложили, что ты из деревни? Опять хитришь? Ничего, я на тебя управу найду! Не хочешь, чтобы у тебя пальцев меньше стало, рассказывай о своей жизни до встречи с хахелем.

Я не знала кто такой мой «хахель», но про свою жизнь рассказывать было не впервой. Истязатель слушал про школу, институт, работу, домашних животных, родителей, неудачные жизненные этапы несколько минут, понемногу меняясь в лице. С каждым новым предложением он становился злее.

– Отвечай что надобно или пожалеешь!

– А чего надо говорить?

– А я знаю? Урожай собирала, овец посла, ткала может чего. Или ты с рождения в ополчениях ходила? Родители может тебе хахеля отыскали? Да, матька и батька ж могли… А король то не подумал наш об этом.

– Сам ты овец пасешь, – вякнула я, в очередной раз не подумав. Но психи хотели игру, они давали подсказки, что нужно говорить, стоило к этому прислушаться, – Пасла. И всяких там коз, и коров, и кого надо, того и пасла. И ткала, и крестиком вышивала, и урожай собирала, и рыбу ловила.

– А мамка?

– И она тоже ткала и собирала, и пасла, и что там еще было? И отец такой же.

Я говорила неуверенно, никогда толком не смотрела ни про быт крестьян века этак восемнадцатого или раньше, и не читала. Мне это особого интереса не доставляло, я скорее житель городской, мне было интересно отправиться на шашлыки на природу, но не более того. А когда просыпались комары или слепни начинают охоту на любителей свежего воздуха, меня никаким мясом не заманить. В городе с этим намного лучше.

Совершенно неожиданно для себя я стала понимать, что почему-то представляю как надо выгуливать стада. Во мне зарождалось чувство, словно проявляется память как я это когда-то делала. А еще я отчетливо помнила как колоть дрова, понимала, что сумею воспользоваться коромыслом и принести пленителям ведра с водой, наверняка бы вырубила просеку, починила забор или избу. Представляла, как собирать травы, как из них что-то плести, как сделать неудобные тапчульки, которые на меня нацепили Длинный и Широкий, и с которыми ноги уже сроднилась. А еще появилась уверенность, что я и коня остановить могу, хоть на скаку, хоть горящего, хоть в избе скрывающегося. Как?! Откуда все это взялось? Меня чем-то опоили, что у меня в голове такое?

Нет, никакие препараты не могли бы придать ощущений, будто я делала все многие годы. Как будто действительно жила когда-то в деревне, обыкновенная простушка, не знающая никакого города с электричеством, телевидения и доставок, работающая с утра до ночи.

– А откуда я это все могу?

– Ты меня спрашиваешь? Да, верно головой тебя сильно приложили, но ничего. Раз лекари тебя не переубедили говорить, так я смогу.

– А можно мне хотя бы позвонить?

– Звонари-то тебе на что? Сигнал подать хочешь? Предупредить своих? Умно, ничего не скажешь, но я не болван. Я тебя насквозь вижу.

– Какой еще звонарь?! Мне мобильный дайте, или сам набери, я честно не в полицию, я попрошу, чтобы привезли деньги, или чего вы еще хотите? Муку? Или там палки какие-то? Или чего? Я не понимаю!

– Заканчивай с заклятиями, пока я тебе язык не вырвал!

– А как я говорить без языка смогу?

– Тогда глаза.

– Мама! Не надо. Я все что знаю скажу!

– Где ваши лагеря?

– Я не знаю… Какие еще лагеря?

– Где вы спрятали зеркало?

– Чего?

– Где вы скрываете войска? Мы знаем, что вы уже насобирали людей, они ничего не способны сделать, всего лишь один камушек, попавший в сапог, но этот камень раздражает. Король недоволен, он хочет знать, где ваши люди.

– Я не понимаю…

– Король требует вернуть ему зеркало и выдать места лагерей, и тогда он, может быть, отпустит тебя. К тебе у него нет никакой ненависти, глупая девка, ты не понимаешь какой шанс тебе дают!

– Какой еще шанс? На что? Отпустите меня, я не знаю, что говорить… Не хочу ни во что играть! Или хоть дайте мне речь, чтобы я знала, чего вам надо.

– Игры? О каких играх ты говоришь? Не понимаешь во что ввязалась?

– Уф, наконец-то вы поняли! Да, я не понимаю. Я ничего не понимаю!

– Твой могучий благородный герой Эллианд – предатель. Он решился ступить на тропу войны и выступить против короля потому, что ему помогают такие же предатели. Он зовет себя рыцарем света, для тебя тоже себя так звал? Звал, девкам такие по нраву. Он когда-то был рыцарем, верно. И служил Его Величеству. Он проник в тайны, выкрал артефакты и сбежал. Наверное, не думал, что его станут искать, а его стали и нашли. Тогда он и захотел спасти свою шкуру, объявив всем, что он герой. Спаситель мира! Он жалкий враг, у которого ничего нет. А ты, дуреха, обманулась и завилась вокруг красавца как прикормленная псина.

– Хватит меня обзывать! То деревенщина, то псина…

– Ты такая же предательница для нашего короля, ты подбивала народ к бунтам, ты вела за собой таких же глупцов, чтобы помочь Эллианду. Но и он тоже попался. Рано или поздно он расскажет все, что знает и тогда ты будешь не нужна! У тебя есть шанс спасти свою жизнь, открыв мне то, что я спрашиваю. Тогда король смилостивится.

– Мне не нравится эта игра.

– А нравилось вести народ за собой? Нравилось кричать во всех поселениях как жесток король? Нравилось пускаться в путешествия? Теперь ты либо ответишь за деяния, либо ответишь на мои вопросы.

– Я ничего не знаю – ни про лагеря, ни про всякие ваши зеркала, ни про остальное.

– Что ж, ты не оставляешь мне выбора, – истязатель поднялся, он аккуратно переложил подставку с бумагой и пером на место, где до этого сидел, и отошел куда-то мне за спину, – Помогу немного твоей памяти пробудиться, а языку развязаться.

– Я не… Нет-нет, погодите! Но я правда не знаю текста, который должна говорить. Мне его не давали, я не помню… Это не смешно. Уже совсем не весело! Нечестно, это против правил!

Мужчина с самым сочувствующим выражением лица вновь предстал пред моим взором, у него в руках были непонятного вида щипцы, какие-то длинные тонкие металлические спицы, а на себя он успел надеть некогда желтый, а теперь покрытый бурыми пятнами фартук. Сердце забилось еще сильнее, перед глазами потемнело, и я не могла найти в себе сил даже закричать. Не что-то конкретное, а так, без особого смысла.

Говорят, сидя в обморок не падают. Ха, ха, и еще много раз ха!