Читать книгу Беременность от бывшего - Ксения Богда - Страница 4

С ускорившимся пульсом выхожу на улицу. Небо решает немного отдохнуть от ливня.

Потапов достает из машины две сумки, одна из которых моя.

– Я вот понять не могу, как ты попала на ту дорогу? И что бы ты делала, если бы я не проезжал?

Бывший прерывает молчание, проходя мимо. Одергиваю кофту, радуясь, как ребенок, что сегодня на мне широченная толстовка, которая надежно закрывает мою тайну.

– Да уж разобралась бы, не переживай. Жила же как-то четыре месяца.

Потапов лезет в задний карман, достает ключи от домика и скрывается во тьме.

Щелкает выключателем, и как по команде на меня обрушивается очередной поток воды.

Взвизгиваю, ускоряясь. Влетаю в дом, выдыхаю.

До меня долетает громкий смешок.

– Так вот как тебя надо ускорять, если ты долго соображаешь: вылить на голову ведро воды.

Поднимаю руку и показываю широченной спине фигуру из трех пальцев.

– Я все вижу, – замечаю отражение в зеркале, в которое сейчас смотрит бывший. Стараюсь не покраснеть, но проваливаюсь в этой попытке.

– Да я и не скрываю своего отношения к тебе, Потапов.

Очередной взрыв его хриплого смеха.

– Так что ты там, дни считала? «Четыре месяца же как-то жила без тебя», – передразнивает меня, и у него почти получается меня скопировать.

– Конечно считала. Красным отмечала. Каждый день как праздник.

Раздраженный рев как живительный бальзам на рану. Не сдерживаюсь и улыбаюсь во все зубы.

– Язва.

– Твоего желудка?

Миша разворачивается на пятках и окидывает меня с ног до головы горящим взглядом.

– Ты когда такие зубы отрастила, Катен.

– Для тебя я Катя.

Потапов скрипит зубами, пронзая меня ревнивым взглядом.

– А для кого Катена?

– Не твоего умишка дело. Мы в разводе. Забыл? Никто друг другу. Так что такие вопросы задавай другим.

Меня начинает потряхивать от напряжения. Или от холода. Не сразу соображаю, что дело в мокрой одежде.

– Стаскивай свою мокрую тряпку. Срослась с ней, что ли? – настроение бывшего меняется.

Злющий. Напряженный. Как зверь перед жертвой. В любой момент гляди и кинется. Сожрет…

Он без стеснения избавляется от промокшей безрукавки и футболки.

Зажмуриваюсь. Потапов громко цокает.

– Ты прям как будто чего-то не видела. Глазки жмуришь.

Да вот в том и проблема, что видела. Видела и помню все прекрасно.

Только вот он за время нашего расставания стал намного мощнее, и его габариты заставляют внутри что-то звенеть от напряжения.

Как будто скучала.

Трясу влажными волосами и выдыхаю.

Заставляю себя открыть глаза, чтобы не казаться бывшему трусливой овечкой. Миша уже в новой футболке с интересом смотрит на замершую меня.

Стискиваю полы расстёгнутой толстовки, нервно кусая губу.

Потапов проходит в другой угол огромной комнаты и что-то включает. Из приборов, развешанных на стенах, на меня веет теплом.

– Мне повторить? Снимай шмотки, заболеешь. Меня заразишь.

– Как всегда, переживаешь за свою шкурку.

Мне нужно как-то перевести тему. Отвлечь его от моих мокрых вещей.

– Снимай, сказал, – гаркает он, у меня аж ноги подгибаются.

– Не указывай мне, что делать! Я сама разберусь, – не хочу, чтобы Потапов увидел меня в одной футболке.

Это станет катастрофой.

– Не выпендривайся, Катена. Ты ж никогда не была глупой.

– Отстань, а? Повторяю, для тебя я Катя. Никакой Катены больше нет, – бесит меня жутко его приказной тон.

Окидываю домик взглядом, и внутри все опускается.

– А тут что, одна комната? – сдавленно пищу.

Перед глазами что-то вроде студии. Огромный диван, камин, барная стойка, кухонный гарнитур, панорамное окно с видом на темный и жуткий лес.

И все!

Никаких дверей, ведущих хотя бы в туалет.

– А сколько тебе надо? Штук сто?

– А душ с туалетом? – продолжаю пищать как испуганная мышь.

А это только веселит бывшего. Вон как довольно скалится.

– Катена, это ж природа. Какой душ? Какой туалет?

Округляю глаза. Надеюсь, в этот момент я очень хорошо передаю мысль, что он идиот.

Потапов складывает руки на груди, отчего мускулы надуваются и становятся вообще нереальных размеров.

– Черт, ты что, все это время сам топором махал на своих лесоповалах? – бормочу под нос.

К моему счастью, бывший задумывается о чем-то своем и не слышит вылетевшего замечания.

– А ты можешь выйти?

– Куда? На улицу? Вот уж дудки, – фыркает Потапов и, кажется, врастает в пол.

Закатываю глаза. Думаю, как бы избежать надвигающегося Армагеддона.

Потому что именно он и случится, когда Миша увидит мой живот.

Потапов снова врубает медведя и рычит.

– На счет «три» я подхожу и сдираю эту тряпку, – злится, вон как глаза сверкают, – раз…

Делает шаг ко мне. А мне отступать некуда, я от двери и не отходила.

– Хорошо, ладно, – поднимаю руки в знак капитуляции, – стой там, не подходи ко мне.

Достаю из валяющейся у ног сумки сменную футболку и кофту.

Ощущаю пронзающий взгляд, от которого ноги подрагивают.

Я понимаю, что он прав. Потапов прав. И сейчас я обязана думать не о сохранении тайны, а о своем здоровье. Потому что я не одна и забочусь ещё кое о ком.

И любая простуда может стать проблемой.

Кусаю губу. Делаю глубокий вдох. Напоследок мысленно проговариваю молитву, чтобы Потапов, увидев живот, не прибил меня сразу же.

Дал хотя бы убежать.

С неохотой стаскиваю кофту и наблюдаю, как стремительно бледнеет Потапов, смотря на мой живот.

– Это что такое, мать его? – от его рева стены содрогаются, а я делаю шаг назад, вжимаясь в дверь.

Упс! Кажется, я недооценила степень его бешенства.

Потапов прищуривается.

– Катя, это что? – указывает на живот.

Прикрываю его. Хочу защитить от пронзительного взгляда.

– Это… – опускаю глаза, – я же говорила. Развод праздновала.

– Кушала много?

Этот вопрос пропитан сарказмом и недоверием.

– Есть косяк.

Миша выгибает бровь и зловеще сверкает глазами. Я же пытаюсь справиться с заторможенностью. Нужно как-то умудриться перестать блеять и оправдываться.

Хотя энергетика Потапова кого угодно с ног свалит, и я не исключение.

– Ну-ну. Я вдруг стал похож на дебила?

Пожимаю плечами, все ещё прикрывая руками живот.

– Мало ли. Четыре месяца прошло и все такое.

Миша раздраженно рычит. Стискивает зубы. Задирает голову и выдыхает, но, судя по вздувшимся венам на шее, успокоиться у него не выходит.

– Не ври мне, черт! Это ни фига не от еды, – все же происходит взрыв.

Вздрагиваю от громкого голоса.

– Ты беременна. И ты не сказала об этом мне.

И это обвинение наконец-то возвращает мне боевой настрой.

Складываю руки на груди и пронзаю Потапова недовольным взглядом. Но на его лице не дергается ни единой мышцы.

– Это тебя не касается, Потапов.

Он звереет на глазах. Но на меня это больше не действует. Я прекрасно понимаю, что его злость не на меня сейчас направлена, а на ситуацию и на этот сюрприз.

Именно сюрприз, а не сам факт моей беременности.

– Не касается? Да это же мой ребенок. Очевидно же.

Поражает его уверенность в этом вопросе. Будто бы я за эти четыре месяца не могла ни с кем…

При одной мысли о другом мужике меня мутит. Хотя токсикоз меня не мучил, и сейчас тошнота для меня неожиданна. Ну да, не могла…

– У тебя никого не было после развода нашего, – ошарашивает меня фразой.

Хлопаю глазами.

– С чего такая уверенность? Я не клялась тебе в верности до конца дней.

Спрашиваю, скорее для того, чтобы побесить его.

– Потому что ты не легкомысленная девка, которая налево-направо.

– За четыре месяца у меня вполне мог появиться мужчина. Представляешь.

– Но не появился, – продолжает гнуть свое Потапов, – это мой ребенок, Катен.

Сокрушенно качаю головой.

– Нет, Миш. Это мой ребёнок.

Я все ещё умалчиваю о некоторых деталях. Незачем ему знать.

– Да ну? А ты от фрамуги забеременела, видимо?

– Ещё разок, – выдыхаю, заставляя себя успокоиться, тем более и Потапов больше не орет как раненый зверь, стоит, только глазами сверкает. – Это. Тебя. Не. Касается, – произношу чуть ли не по слогам.

– Какой срок? – Потапов сокращает расстояние между нами, но все ещё остается в нескольких шагах от меня.

– Недельный.

– Конкретнее, Катя! Срок? Сколько месяцев?

Бесит. Вот как он так может быстро меня распалять?

– А ты что тут вообще раскомандовался? Тебе, может, ещё и карту обменную показать?

На лице бывшего написано полное непонимание.

– Кого показать?

Закатываю глаза.

– Забудь.

Молчит. Я уже расслабляюсь. Только зря.

Взвизгиваю, когда он молниеносно оказывается прижатым ко мне. Над головой грохает его ладонь, а он наклоняется к моему лицу.

Сглатываю.

Черт, слишком близко. И его слишком много. Я не готова к такому.

– Срок.

Он не кричит, но в его голосе что-то мелькает, что развязывает мне язык.

Размыкаю пересохшие губы. Пытаюсь смочить горло, но во рту сухо, как в пересохшем ручье, блин.

– Пять с небольшим.

– И ты хочешь сказать, что отец не я?

Не хочу, и не скажу. И он об этом знает. Потому что если скажу, то значит, я изменила ему.

А этого не было никогда. Да я в сторону других мужиков никогда не смотрела. На него не могла насмотреться.

Любила как дура всем сердцем и душу отдавала.

Жгучая обида пронзает все внутри. Упираюсь в грудь и пытаюсь увеличить расстояние между нами.

– Нет, Потапов. Твой биоматериал не делает тебя отцом. Мы развелись, если ты забыл. Как ты там объяснил причину? – делаю паузу, словно бы вспоминаю тот день, хотя каждое его слово высечено в памяти. – «Брак разочаровал». В тот момент, Миш, ты уничтожил свое право быть отцом.

Резкий выдох, поток теплого воздуха касается виска.

– Ты же понимаешь, что я просто так этого не оставлю?

Карие глаза блуждают по лицу. Что он хочет найти? Чувства?

Так я научилась их держать при себе.

– А тебя уже никто не спрашивает. Мы друг другу никто. Дай мне переодеться, пожалуйста.

Не знаю, что увидел Миша на моем лице, но он послушно отступает. Делаю глубокий вдох.

Отхожу к дивану и, уже наплевав на все стеснения, поворачиваюсь к нему спиной и стягиваю влажную футболку.

Спина горит от взгляда Потапова.

– Ты вообще собиралась мне говорить, что у меня ребенок будет?

От его тихого голоса все внутри неприятно сжимается. Он не напирает, не давит больше. Но в его голосе слышится горечь.

– Я об этом не думала.

Этот разговор дается мне очень тяжело. Я взвешиваю каждое слово. Боюсь сказать лишнее и как-то раздуть скандал.

Устала и не хочу заниматься выяснением отношений, которых уже давно нет.

– Отлично. То есть я бы жил себе и даже не знал, что у меня растет ребенок от лю… – запинается, но я пропускаю половину его слов мимо ушей, – от бывшей жены.

– Скорее всего, узнал бы. Просто сейчас я об этом не думала.

Натягиваю просторную мягкую пижаму, убираю влажные волосы в гульку и плетусь к огромному холодильнику.

Раз уж он меня сюда притащил, буду чувствовать себя как дома. Распахиваю дверцы, и внимание привлекает записка, лежащая перед глазами.

Раскрываю сложенный листок. Пробегаюсь по строкам и не верю глазам.

Моргаю и предпринимаю ещё одну попытку понять написанное.

«Колобочек, я надеюсь, ты меня не повесишь после того, как столкнешься в этом доме с Потаповым. Но я же все вижу и понимаю. Ты его не забыла и не отпустила. Да и Потапов твой должен узнать о том, что станет отцом. Хочу, чтобы вы были счастливы, мои пупсики! Целую, обнимаю и надеюсь на помилование».

Сминаю бумажку.

– Убью…

Хотя, конечно, не убью. За это сажают, а мне и на свободе прекрасно живется. Да и о пополнении надо думать. Но вот понадкусываю я Инку точно. Чтоб ей жизнь медом не казалась.

– Что ты там бормочешь? Проклятие на меня зачитываешь? – Миша внезапно вырастает за спиной.

Разворачиваюсь к нему лицом, пряча клочок бумажки за спиной. Ему уж точно не стоит знать, какой подарок судьбы приготовила для него моя подружечка.

Бывшая или нет, я пока не решила, слишком многое нас связывает, и слишком многое она знает. Свидетель и все дела.