Читать книгу Вальпургиева ночь - Ксения Эшли - Страница 3

Дарок окинул задумчивым взглядом своих собеседников, собравшихся за круглым столом в его рабочем кабинете. Напротив него сидел Бальтазар Левенворт, глава клана, могучий, широкоплечий гигант, который в своем почтенном возрасте был по-прежнему крепок как дуб и остер на язык. Его старший сын Ингвар, наследник земель, занимал место рядом с отцом. По мнению Дарока, излишне болтлив и полностью подвержен влиянию родителя. Брэшен Рид, с некоторых пор получивший должность управляющего – для молодого человека эта работа в поместье Кларков стала настоящим спасением – сидел по правую руку от своего нынешнего господина. Двое остальных гостей занимали оставшиеся свободные места. То были братья-близнецы Густав и Стейн Ротерстоуны. Первый был старше брата на полчаса, потому и стал вождем своего клана. Но Стейн оказался прекрасным помощником Густава и его главным заместителем. Как всегда, молчаливый Олав занимал свое место у двери, находясь начеку. Могучий воин так и остался душой на войне. Дарок предполагал, что поход на Жирные Берега был не первой военной кампанией его друга, и ныне этот бравый солдат с трудом мог себя применить в мирной жизни. Потому-то Кларк и сделал его своим личным телохранителем.

Дарок отсутствовал почти полгода. Столько времени ему в компании с Олавом понадобилось, чтобы объехать всю территорию Маам Кросса вдоль и поперек, пообщаться с местными жителями, выслушать их требования, узнать о нуждах крестьян, решить судебные дела, достроить в одном из сел акведук и пообщаться с соседями. За то время, что предыдущие эрлы болели и умирали как мухи, а Союз беспорядочно пытался навести порядок на своих территориях, большинство земель Маам Кросса пришло в запустение. Драгонешти, этот окаянный род, наоборот, действовал сплоченно, любыми способами пытаясь навредить. Им на руку работала и погода: прошлогодняя зима пришла внезапно, навредив не меньше ведьм, лето было чересчур жарким, а весна сухой, и это не могло не сказаться на урожае. Потому-то, даже если бы Драгонешти не старались, Союзу и без них хлопот хватало.

Вернувшись домой, Дарок первым делом созвал Союз, дабы обсудить насущные дела. Как выяснилось, у двух других хозяев территории были свои взгляды на то, как улучшить жизнь Маам Кросса. Бурная дискуссия длилась больше часа, но сторонники никак не могли прийти к общему знаменателю.

– Я ценю вашу заботу о наших землях, – пробасил хмурый как туча Бальтазар Левенворт, обращаясь к Дароку, – но, тем не менее, я считаю, что ваши методы не приемлемы для нынешнего положения дел. Ты согласен со мной, Игвар?

– Абсолютно, отец! – старший отпрыск, будто попугай, повторяющий за родителем все, что бы тот ни сказал, для пущей важности даже встал со своего места и навалился на стол, пытаясь тем самым надавить на Дарока. Это невольное движение заставило Олава напрячься и положить руку на ножны. Заметив это, сам Дарок знаком головы попросил друга не беспокоиться и изобразил глубочайшее внимание к словам Ингвара. Тот не заставил себя ждать:

– Подумать только! Вы предлагаете дать арендаторам еще год, чтобы вернуть скопившиеся нам долги и восстановить хозяйство, когда мы находимся в таком положении, что скоро сами присоединимся к этим беднякам!

– Вот именно, что к «беднякам», – согласился Дарок. Он сохранял внешнее спокойствие, хотя душа его бурлила дать этому молодому хвастуну хорошую затрещину. – На мой взгляд, вы поступили неверно, выгнав на улицу пару дюжин семей со своей территории. Едва ли теперь вы сможете стребовать с них арендную плату.

– У нас подписан договор, по которому эти люди обязаны выплатить нам все за прошедший год.

– И как, позвольте спросить, они смогут это сделать, коли вы лишили их основного источника заработка – земли?

Молодой Левенворт вспыхнул и стал похож на продолговатую свеклу. Кстати, о корнеплодах…

– Это их проблемы, нас они не касаются, – голос Ингвара не дал Дароку задуматься. – Мы и так дали им слишком много времени. Погода и Драгонешти тащат нас на самое дно. Территория, что попусту заселяют арендаторы, прекрасно пригодится нам в качестве пастбищ.

– Не могу не согласиться с моим сыном, – вставил свое слово Бальтазар. – Сейчас нам следует в кратчайшие сроки выжить из земли все, что она может дать.

– А я не могу согласиться с вами, – ответствовал Дарок. – Проблемы арендаторов – это НАШЕ дело! Они такие же жители земель, как и остальные, и если мы будем обращаться с ними как со скотом, каково же мнение остальных жителей Маам Кросса станет о Союзе?

– Прошли те времена, когда нас интересовало людское мнение, – Бальтазар постепенно рассвирепел и теперь коршуном смотрел на своего эрла. – Сейчас не к месту думать о репутации. Все, что нам нужно, – это спасти Маам Кросс от голода. Драгонешти испортили…

– Именно поэтому, – перебил его Дарок, слегка повышая голос, – именно потому, что этот проклятый клан делает все возможное, чтобы очернить наше имя в народе, мы обязаны сделать все возможное, чтобы этого не допустить. Выгоняя людей на улицу и тем самым обрекая на нищенство, мы только усугубляем наше положение. Неправильно прокормить одних, заставляя бедствовать других. Брэшен, – обратился он к управляющему.

Мужчина кивнул и раскрыл учетную книгу, что держал наготове перед собой.

– Я проверил статистические данные прошлых лет и пришел к выводу, что и Скрогинсы со своими пасеками, и Мейленды с разведением мака, а также Хорды, Брайтаны и Лукинсы, те, что сейчас благодаря вам оказались без крова, даже в плодородные годы не всегда успевали вовремя оплатить аренду. Но при должной поддержке Союза благодарные арендаторы не только возвращали нужные суммы, но и платили сверхмеры.

Есть множество способов сохранить и улучшить урожай: это севооборот, укрывные материалы, специальные оросительные системы, удобрения. Все лучше, чем превратить территорию в сорняковые поля и пустить туда скот. Ваша идея засадить часть земель неприхотливым в выращивании табаком определенно имеет смысл, но мы еще не наладили достаточно торговых связей с соседями, чтобы заниматься должной продажей этой культуры. Для этого нам придется привлечь заморских купцов, а это не так-то просто в нынешней конкурентной системе.

Левенворт, глядя на Дарока, так презрительно прищурился, что мелкие морщины вокруг глаз обострились и стали еще заметнее.

– И это говорит мне тот, кто пил молоко кормилицы, когда я уже держал бразды правление в своем поместье? Да будет тебе известно, сопл… мальчишка, что все твои советы были продуманы нами, да еще и испробованы не единожды. Вот к чему приводит полное незнание собственного региона, когда эрлы меняются друг за другом, а тот, кто в итоге им становится, не только не был этому обучен, но и не стремится внимать советам старших.

В периоды кризиса мы не можем думать о каждом, сейчас необходимо поддержать большинство. И только сильная рука у руля способна это сделать.

Рука же Дарока под столом сейчас сжалась в кулак. Он перекрестил взгляд с Олавом, давая другу знак «не двигаться». Мужчина едва сам сдерживался, чтобы, как солдат ответить на оскорбления, брошенные в его адрес почтенным старцем. Дарок подозревал, что Левенворт давно желает занять место вождя, потому не без труда, но все же заставил проявить себя должное уважение к члену Союза, дабы не допустить раздувание скандала.

– Как бы то ни было, – спокойно, но твердо заявил он, – ваши предки присягали на верность Кларкам, а вам следует нести верность данной клятве. Потому я, как ВАШ эрл настоятельно рекомендую следовать моим указанием. И первое, что вам необходимо предпринять, – это вернуть арендаторов на их земли.

Если скривившаяся физиономия младшего Левенворта выдала все чувства, что творились на душе у ее хозяина, то лицо Бальтазара вмиг окаменело и стало похоже на маску. И только сильно бьющаяся жилка на шее доказывала, что перед ними человек, а не каменная статуя.

Появление в кабинете Эммы было вполне кстати, чтобы разрядить обстановку. Женщина предусмотрительно внесла поднос с чайным прибором и стала аккуратно расставлять чашки по столу. При виде нее Брэшен вскочил со своего места как галантный юнец, но невестка Дарока едва ли обратила внимание на его рыцарское поведение. Даже наоборот, когда дошла очередь поставить перед ним блюдце, Эмма искоса глянула на друга своего деверя, но этот быстрый взгляд нельзя было расценить иначе, как враждебный.

Между этими двумя явственно чувствовалось сильное напряжение. Когда Дарок вернулся домой, то быстро заметил, что в отношениях между его другом и невесткой присутствует некий драматизм. Эмма определенно недолюбливала Брэшена, и Дарок подозревал, что это связано с тем, что он поручил другу управление поместьем. До этого все дела вела Эмма. Это не было секретом для Дарока. Женщина еще при жизни его отца помогала эрлу вести учетные книги. При недолгом правлении мужа у Эммы появилось больше обязанностей, а когда вождем стал ее малолетний сын, вся работа поместья Кларков перешла под ее руководство. Теперь же, полагал Дарок, когда он передал все дела в руки Брэшена, Эмма почувствовала себя ущемленной и ненужной, и потому ополчилась на его друга. Надо бы как-то потолковать с нею…

– Соглашусь с нашим эрлом, – вступил в разговор Густав Ротерстоун, едва за женщиной закрылась дверь. – Не стоит нам сейчас настраивать против себя народ. Наше положение и так слишком зыбкое.

Видимо, подумал вождь, Ротерстоун решил взять на себя роль третейского судьи.

– Но вот что я… то есть мы, – поправился Густав, глядя на младшего брата, – хотели бы с тобой обсудить.

В отличие от Левенворта, старший Ротерстоун относился к своему вождю более фамильярно и даже по-отечески. Не то, чтобы ему не нравилось…

– Я думаю тебе известно, что некоторые жители Маам Кросса, проживающие по большей части на наших землях, промышляют контрабандой рыбы и пушнины. Не то, чтобы мы не входим в их положение… особенно сейчас, когда их жизнь значительно ухудшилась, но сам посуди, сколько прибыли при этом теряет Союз.

Дарок склонил голову над столом и устало потер переносицу. Эта проблема и ему не давала покоя. Часть земель Маам Кросса, принадлежащая Ротерстоунам, находилась на севере и граничила с другим государством. Этот клан Союза испокон веков занимался промыслом рыбы и охотой на диких зверей. В отличие от Левенвортов, которым достался надел на юге, богатый черноземом, или Кларков, чьи земли располагались в центре, и оттого клан пожинал плоды с обеих сторон, то жителям севера приходилось полагаться исключительно на торговлю промыслом с богатым соседом. Кларки присоединялись к ним с продажей вина.

Но теперь торговля не ладилась. Драгонешти, подери их черный демон Девол, не иначе навели какую-то порчу на их вино, так что теперь некогда вкусный напиток превратился в кислое пойло, от которого слепило глаза и склеивало рот. Хотя технологии производства остались те же, а лесные и садовые ягоды, что использовались, как основа, не поменяли свой вкус. Но производимое вино пить было невозможно, не говоря уже про продажу.

А тут еще местные жители додумались провозить тайком через границу рыбу и меха, и, видимо, успешно торговать с соседями, так как те резко уменьшали спрос, и Союз оказывался в проигрыше. Нет, с этим надо что-то решать! Необходимо, пусть и не серьезно, но наказать контрабандистов. Устроить публичную порку, чтобы другим было неповадно.

– А еще хотелось бы обсудить вопрос о покупке охры, – вставил свое слово Стейн Ротерстоун и тем самым вывел Дарока из неприятных раздумий. – Не кажется ли вам, мой эрл, что мы тратим слишком много краски на наш скот?

Дарок глубоко вздохнул, не желая объяснять простые истины.

– Если мы не будем помечать наших овец, они случайно забегут на соседние территории, и мы не сможем вернуть их обратно.

– Так-то оно так… – присоединился Густав.

– Но достаточно будет ставить клеймо Союза на брюхах животных и тогда их легко можно будет отличить от соседских, – продолжил Стейн.

– И тогда не нужно будет тратить деньги на охру. Весьма недешевую, надо сказать.

– Да, вы можете сказать, что это довольно неудобно ползать под копытами баранов и проверять клеймо, – именно это Дарок и собирался сказать – к тому же весьма негуманно издеваться над животным, клеймя их.

– Но тогда достаточно будет натирать охрой не всю шерсть, а, скажем, задние ноги…

– Или передние…

– Или бока!

– Так или иначе, наши стада будут видны издалека.

– И их легко можно будет отличать.

– И при этом экономить на краске.

Братья Ротерстоуны одновременно улыбнулись, обнажая одинаковые длинные передние зубы. Дарок искоса глянул на Брэшена, который с трудом прятал улыбку. Его друг называл близнецов «братьями-бурундуками» за внешнее сходство с лесными жителями и привычку говорить в один голос, дополняя друг друга. Вождь выдавил из себя мученическую улыбку и кивнул, соглашаясь с собеседниками. Пусть делают, что хотят, у него лично есть дела поважнее.

А вот с контрабандистами надо что-то решать. И он займется этим сегодня же. Кажется, им с Олавом удалось найти лесную дорогу у болот, по которой местные возили бутыли с вином к соседним границам. Провозить груз через топи было весьма предусмотрительно – не всякий правитель отважится пойти в лесные болота, чтобы подкараулить воришек. Но Дарок был не из пугливых, эти места он знал, как свои пять пальцев и не боялся утонуть в трясине даже в темное время суток. Надо бы наведаться сегодня в лес, да устроить там засаду. Глядишь, и кто-нибудь попадется им в руки.

****

Королева Сгаташ хандрила. По крайней мере, так показалось Шанталь, на первый взгляд. Главная ведьма сидела, вольготно развалившись в огромном кожаном кресле, облокотившись одной рукой на широкий подлокотник и подпирая ей голову. Другой рукой она теребила локон своих светлых густых волос, выбившийся из прически. Верный ворон Эвклид примостился на спинке с правой стороны своей госпожи. Он всегда выбирал только это место.

Женщина без возраста, так можно было описать Сгаташ. Как долго ее не рассматривай, едва ли определишь, сколько ей лет. Довольно высокая, худощавая, с острыми чертами лица и пронзительными зелеными глазами, не красавица, но в притягательности ей не откажешь. Шанталь подозревала, что в основе ее неестественной молодости лежит не только бесконечный уход за собой, скорее, ведьма использовала для этого магические приемы, причем, не всегда дозволенные. Но девушке не было особого дела до этого.

Сейчас ее интересовало настроение Сгаташ и ее мысли, которые та, кстати, потрясающе умела прятать. Что бы ни происходило на данный момент, какого бы размера черные тучи ни нависали над кланом, его глава всегда излучала лишь ледяное спокойствие. Шанталь знала ее не так давно, – Драгонешти вернулись на родину лишь три года тому назад, а девушку приняли в семью прошлой осенью – и все это время Шанталь задавалась вопросом, кто она, их главная ведьма?

Сгаташ не обошло тщеславие, не зря же она, вернувшись, провозгласила себя королевой. Но стоит отдать ей должное, ведьме удалось не только вернуться домой после стольких лет скитаний по миру, – когда-то ведьмы, уставшие бороться с Союзом, вынуждены были покинуть родные края – но еще и собрать свой разрозненный род в Маам Кроссе и продолжить сражения за территорию.

Конечно, Шанталь претили те способы борьбы, что устроили Драгонешти против эрла и его союзников. Сама она в них не участвовала, но и осуждать не могла. В конце концов, клан выжили с собственных земель. Кто теперь обвинит их в желании вернуть территорию теми способами, которые были им доступны.

В роскошной гостиной, в которой, как обычно, принимала своих родственников Сгаташ, было шумно. Все члены рода собрались на очередной слёт, чтобы обсудить насущные проблемы. Разных возрастов, в основном женщины, хотя были среди присутствующих и ведьмаки, все они, кроме Шанталь, жили здесь, в доме главной ведьмы.

Особняк Сгаташ, который она именовала не иначе как «дворец», был воистину шикарным. Он прятался среди отвесных холмов, с одной стороны покрытых густым лесом, с другой – лысых как колено. У Студеной реки, прозванной так за то, что даже в самый жаркий летний полдень вода в ней оставалась ледяной. Рыба в реке почти не водилась, соответственно не водилось и у ее берегов рыбаков. А желающих искупаться в ледяной водичке тоже было немного. Потому-то умная ведьма и выбрала это место для своего укрытия. Но даже если какой-то случайный путник и забредал в эти места, увидеть величественно красивый уединённый дом из белого камня, у него не было возможности – дворец Сгаташ охраняла магическая сила, позволяя ему оставаться невидимым для простых людей.

Внутри дом был также роскошно обставлен, как и снаружи. Шанталь задавалась вопросом, откуда главная ведьма накопила столько денег, чтобы жить не хуже, чем богатые эрлы? Но, собственно говоря, это было не ее делом. Несмотря на пышное убранство, девушка не любила бывать тут. Дворец находился далеко от ее дома, добираться приходилось через лес, да к тому же видеть своих дальних родственников, обсуждающих, кто и как вредит Союзу, ей откровенно не нравилось. Каждый раз, когда ее вызывали к Сгаташ, она понимала, что придется, как и сегодня, скромно стоять в уголке и молчаливо зариться по сторонам, пока остальные вели бурную дискуссию. Ей сказать было нечего: жила она тихо, а вредить кому-либо, пусть даже ради счастья своего клана, наотрез отказывалась. Это не очень радовало Сгаташ, но почему-то она все равно держала Шанталь подле себя.

Девушка подозревала, что ее возвращение в семью связано как раз с тем, что готовила главная ведьма против Союза. Численность членов клана вместе с ней насчитывала семнадцать человек – негусто, если поставить против них всю силу новых хозяев Маам Кросса. Сгаташ возлагала большие надежды на Вальпургиеву ночь. Что конкретно задумала главная ведьма, девушка не знала, но догадывалась, что потому всем ведьмам сейчас запрещено использовать волшебную силу. Согласно традиции, чтобы в ночь праздника весны магическая сила достигла своего апогея, на Лысой горе, где испокон веков они устраивали пляски у костра, должно собраться тридцать ведьм. Потому-то каждый член клана сейчас был наперечет. Сгаташ обещала, что к празднику соберет еще несколько членов рода Драгонешти, а если это не получится… что ж, она просит всех быть максимально бережливыми с магией. Им она еще понадобится.

Шанталь подняла голову и встретилась глазами с Эвклидом. Ворон смотрел на нее сквозь толпу таким взглядом, от которого на душе у девушки стало неспокойно. Интересно, рассказал ли он Сгаташ про обряд Очищения? Какие могут быть сомнения? Конечно, рассказал. Причем еще и приукрасил небось так, что теперь не миновать Шанталь хорошей трепки от главной ведьмы. Судя по тому, какие взгляды на нее сегодня бросала Сгаташ, Эвклид сумел выставить девушку в самом невыгодном для нее свете. Шанталь поморщилась.

– Не обращай внимания на ворона, он на всех так таращится.

Знакомая рука легла девушке на плечо. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто к ней обращается. Но хорошее воспитание все же заставило ее обернуться.

– Привет, Кларелиш.

Напротив нее стояла и улыбалась во весь ее обольстительный рот самая красивая девушка, которую Шанталь только приходилось видеть. Она натянуто улыбнулась в ответ, как всякий раз, когда видела этот образчик красоты и восхищения. Кларелиш Драгонешти была внучатой племянницей второй жены троюродного брата Сикрид, то есть по кровнородственным связям являлась Шанталь седьмой водой на киселе, но, тем не менее, с непонятным упорством активно набивалась девушке в подруги. Они были примерного одного возраста, обе приняты в клан одними из последних, потому быстро нашли общий язык. Но Шанталь испытывала к Кларелиш двойственные чувства. С одной стороны, ей льстило, что кто-то настойчиво пытается с ней дружить. Но с другой – ее необъяснимо настораживала эта молодая ведьма, было в ней что-то… неестественное, и это немного пугало Шанталь.

К тому же рядом с Кларелиш девушка чувствовала себя в конец ущербной. Шанталь всегда объективно относилась к своей внешности. Она не была ни красивой, ни даже симпатичной. Обычное лицо и фигура, черные волосы, круглые щеки, бледно-серые глаза, коренастая и пухловатая. Девушка, прожившая всю жизнь в лесу в компании матери, не стремилась выглядеть лучше. Ее не интересовало мнение людей о ней, она не снимала свою удобную холщевую тунику ни летом, ни зимой, не терла щеки белилами и не подводила глаза угольком. Но почему-то рядом с новоявленной родственницей чувствовала себя настоящей замарашкой.

Кларелиш была восхитительной. Пухлые, словно специально созданные для обольщения губки, чеканные черты лица, огненно-рыжие волосы, точеная фигура – девушка не только знала о своей красоте, но и умела выгодно ее подчеркнуть. На контрасте с Кларелиш Шанталь казалась просто безобразной, и в душу ее порой закрадывались сомнения, уж не поэтому ли дальняя родственница так желает общаться с ней.

– Как ты думаешь, Шанталь? Ведь из нас ты единственная, кто постоянно бывает в городе, – голос Сгаташ заставил девушку вздрогнуть и обернуться. Интересно, сколько времени она стояла вот так, задумавшись, и не слышала, о чем говорили остальные?

Шанталь покраснела.

– Простите, королева, я не слушала вас, – честно созналась она. – Не могли бы вы повторить вопрос?

По залу прошел недовольный ропот, Эвклид поднялся на лапках и распушил хвост.

– Безобразие! – прокаркал он. – Проявление беспардонной невнимательности по отношению к главной ведьме! Современная молодежь совсем отбилась от рук.

– Прекрати, Эвклид, – остановила его Сгаташ, при этом не отрывая пытливого взгляда от Шанталь.

Самопровозглашённая королева всегда смотрела на всех с некоторой претенциозностью, ее речь была размеренной и хорошо поставленной, но менторский тон не оставлял сомнений, что главная ведьма считает себя среди прочих воистину главной. Вот только на новую родственницу она смотрела как-то иначе, ну, по крайней мере, так казалось последней. Когда взгляд Сгаташ был обращен к Шанталь, помимо обычной надменности в нем было и подобие любопытства. Иногда девушке казалось, что глава клана наблюдает за ней, словно за диковинным зверьком, попавшим в ее руки, и она не знала, хорошо ли это, такое особенное внимание, или плохо.

Налет скучающей усталости, что еще мгновение назад, словно пелена застилал глаза королевы, мгновенно спал. Уголок ее губ слегка дрогнул.

– Нет, ничего удивительного, что Шанталь в ее возрасте мало интересуют заботы клана, – девушка так и не поняла, был ли это сарказм или главная ведьма в самом деле защищала ее от советника. – Ей впору сейчас мечтать о красивых рыцарях. Ведь так, детка?

Девушка была готова сквозь землю провалиться, когда десятки глаз стали обращены в ее сторону. Меньше всего она хотела привлекать к себе внимание. Она заметила насмешливую улыбку Кларелиш, и раздосадовалась. Уж, ее-то подруге хорошо известно, что даже если Шанталь и замечтается о кавалерах, – чего она делать не собиралась – едва ли кто-то из парней в городе обратит на нее внимание.

Не найдя, что ответить, но зная, что вопросы главной ведьмы нельзя оставлять без ответа, она неопределенно пожала плечами.

– Что ж, – Сгаташ кивнула, – надеюсь, сейчас ты готова слушать? – и, получив утвердительный ответ, она продолжила: – Мы говорили о Мерлине. Поговаривают, этот старик совсем выжил из ума и не помнит ни одного заклинания. Если это так, выходит, уже никто не защищает Маам Кросс волшебными чарами?

И снова все взгляды в зале были обращены на Шанталь. Она нервно сглотнула. Остальные ведьмы не рисковали ходить в город, предпочитая затаиться в лесах, а Шанталь не только бывала там чуть ли не каждую неделю, но и была схожа со многими местными, потому кому, как не ей, знать, что творилось в центре. Наверное, стоило сказать правду, что от былого Мерлина осталась только память в куплетах бардов, но почему-то пока девушка не могла этого сделать.

Напрягшись, она постаралась говорить как можно уверенней:

– Не могу утверждать, что все слухи о Мерлине правдивы, – выдавила она. – Я давно не видела его, но… как мне кажется, он по-прежнему… в силе, хотя и стар…

Шанталь замолчала, не зная, что еще сказать. Все это время Сгаташ не отрывала от нее проницательного взгляда. Когда девушка закончила говорить, глаза главной ведьмы подозрительно сощурились, и Шанталь стало не по себе. Королева не сразу ответила, продолжая сверлить собеседницу пытливым взглядом. Неужели, она догадалась, что девушка что-то недоговаривает?

– Ну, что ж, – спустя некоторое время выдала Сгаташ, – значит, нам по-прежнему стоит быть осторожными и не рисковать.

При этом она поглядела на остальных членов клана, и как только ее взгляд отпустил Шанталь, девушка почувствовала несказанное облегчение… лишь на мгновение, когда цепкие глаза Сгаташ снова впились в нее.

– Следовательно, нам нужно копить волшебную энергию до Вальпургиевой ночи, – снова главная ведьма обратилась к девушке. – А до меня тут дошли слухи, будто ты ее потихоньку тратишь.

Шанталь дернулась и скосила взгляд на ворона.

– Это был лишь…

– Обряд Весеннего Очищения, – закончила за нее Сгаташ и кивнула. – Вот и я сказала Эвклиду, что ему не о чем беспокоиться. Я уверена в членах своего клана. Каждый из нас делает все возможное ради благополучия рода. Мы все стоим горой друг за друга и должны держаться вместе, иначе черная сила Союза поглотит нас с головой.

Шанталь выдержала взгляд главной ведьмы и ничем не выдала своего волнения. И только два красных пятна, появившихся на ее щеках, показали, что до девушки дошла информация, которую желала передать ей Сгаташ. Когда глава клана наконец отвернулась от нее и продолжила дискуссию, несколько секунд Шанталь стояла, слегка оторопев. Ей показалось или ее хотели запугать, а может, призвать к ее совести? Если так, то это им удалось. В обоих случаях.

Когда собрание подошло к концу, девушка уже считала секунды, чтобы вернуться домой. День близился к своему логическому завершению, а ей еще предстояло возвращаться домой долгой дорогой через болота, поэтому объявление о конце слёта стало для нее настоящим подарком. И даже когда Кларелиш увязалась за ней, якобы совершить небольшую ночную прогулку, Шанталь не стала этому противиться.

Когда все разошлись по комнатам, Сгаташ продолжала сидеть в своем кресле, глядя в пространство и задумчиво потирая подбородок. Слуги, действуя словно призраки, появлялись в гостиной, наводили порядок, раздували огонь в камине и снова исчезали. Хозяйка не обращала на них никакого внимания.

– О чем задумалась, госпожа? – спросил ее верный ворон, уже уставший наблюдать за молчанием ведьмы.

– Ты же знаешь, Эвклид, – ответила ему Сгаташ, все так же отрешенно глядя в пространство. – Не так много времени осталось до главного события года, а я еще не собрала достаточного количества сил.

Ведьма сухо улыбнулась. Она никому не скажет, даже верному советнику, но порой ей казалось, что только одной ненависти к Союзу, а особенно к Кларкам, ей хватит, чтобы раз и навсегда уничтожить эту треклятую троицу. Да, она ненавидела их лютой ненавистью. Все знали ее как уравновешенную, невозмутимую особу, способную всегда сохранять холодную голову, в любой ситуации действовать трезво и не паниковать. Именно такому человеку – Сгаташ была уверена – могли подчиниться десятки и даже сотни ведьмаков, и именно такой она для них и стала.

Но на самом деле в ее душе бушевал настоящий безумный огонь. Пламя дикой злобы и отвращения к Союзу душило ее и разрывало на куски. Она жаждала мучительной гибели тех, кто стоял сейчас у власти Маам Кросса, их полного уничтожения. Они незаконно получили в подарок эти благодатные земли и изгнали ее народ прочь. Из-за них она лишилась дома, вынуждена была скитаться по свету, ее отец умер на чужбине, бедный и всеми брошенный, а последние годы провел, как подвальная крыса, подъедая остатки с помоек. И все это из-за них – из-за Союза. Да, главным объектом своей вражды стоило делать наместника Аркадиуса, даровавшего Кларкам, Левенвортам и Ротерстоунам земли Драгонешти. Но этот подлый мерзавец давно уже горит в чистилище демона Девола. Об этом позаботились ее предки, накормив его отравленным бульончиком. А вот Союз оказался на редкость живуч. Что только Драгонешти ни делали, чтобы сжить со свету этих самозванцев и вернуть себе Маам Кросс, но увы им это так и не удалось. Вернее, пока не удалось…

После смерти отца Сгаташ поклялась, что закончит дело, начатое ее предками. Эти подонки ответят за каждый день страдания, что перенес ее род.

Смешно! Их объявили вне закона лишь потому, что на СОБСТВЕННЫХ землях Драгонешти, видите ли, устраивали хаос и стращали местных жителей. Да кому нужны эти несчастные людишки, над которыми издевался их клан? Пыль под ногами великих. Ну, ничего, теперь все вернется на круги своя. И народ, живущий на этой территории, снова окажется в подчинении Драгонешти, и уж тогда Сгаташ призовет к ответу за то, что тот безропотно служил Союзу.

Она разработала потрясающий план, просто гениальный. Ей удалось за каких-то три года не только вернуться домой и собрать жалкие остатки клана воедино, но еще и свести в могилу трех эрлов. Трех! Вожди мёрли, как мухи, друг за другом. Остался всего один, но и с ним она расправится в два счета. Правда, с последним Кларком возникли кое-какие трудности – на него не действовала магическая сила! Сгаташ не могла взять в толк, почему он до сих пор еще жив, ну, или хотя бы не болен? Ведь она не раз насылала на него заклятия. Вождь находился под какой-то защитой, но что служило ей, ведьма так и не могла разобрать. Выходит, все же эта старая скотина, Мерлин, проснулся от спячки и решил действовать. Так ли это? У Сгаташ были подозрения, что дело вовсе не в нем. Нынешний эрл бывал на Жирных Берегах. Мог ли он что-нибудь прихватить оттуда? Стоит выяснить. В любом случае до главного праздника осталось недолго, и тогда в руках ведьмы будет такая сила, что сможет пробить любую защиту.

Сгаташ довольно улыбнулась. Но до этого, до того, как она поджарит последнего эрла на демонском огне, она настроит против него его же собственный народ. Именно это выбрала в качестве главной мести Сгаташ. Люди, заселявшие холмы Маам Кросса, в очень скором времени возненавидят своих хозяев и, когда вождь отбросит копыта, с радостью перейдут под власть Драгонешти. Начало положено: зерно раздора между членами Союза уже дало ростки, народ нищает с каждым днем – и за это спасибо ее клану – и, конечно, винит в этом своих господ, новый эрл из кожи вон лезет, чтобы все восстановить, но у него ничего не выйдет. А в это время ее люди уже наладили поставку контрабандного продукта и тем самым «помогают» несчастным жителям кормить семьи. Ну, и чью же сторону, когда придет время, выберет народ?

– Я понимаю твое стремление, госпожа. И все же не стоило принимать в наш клан всякую шваль, – голос Эвклида вывел ее из раздумий.

Сгаташ быстро спрятала мечтательную улыбку и придала лицу бесстрастное выражение.

– Ты это сейчас о Шанталь? – догадалась она, зная нелюбовь ее советника к этой девочке.

Эвклид встрепенулся и заерзал на месте.

– Я предупреждал тебя, что не стоит иметь дело с грязной кровью. Девчонка мне не нравится. Помяни мое слово, ждать нам от нее беды.

Сгаташ усмехнулась.

– Ты слишком мнительный, Эвклид, – она повернула к нему голову и насмешливо улыбнулась. – Видимо, сказывается старость.

Черный ворон обиженно нахохлился.

– Я летаю высоко, потому вижу дальше других, – проскрежетал он старую поговорку. – Она дочь шлюхи!

– Она Драгонешти.

– Лишь наполовину!

Сгаташ вздохнула и закатила глаза.

– Ты начинаешь утомлять, Эвклид.

– Полукровка! Байстрюк! Побочная ветвь! Ей нельзя доверять.

– Ты же знаешь, я питала к ее матери слабость. Когда-то мы с Сигрид были… подругами. Во имя ее памяти я взяла девочку к нам.

Она со скукой стала разглядывать свои идеальные пальцы.

– А если ты по поводу ее страхов? В ее возрасте и положении есть чего бояться. Она только осваивается среди нас, дай ей время. Пока не стоит требовать от нее невозможного. Девочка выросла среди обычных людей, привыкла делать добро. Главное – не посвящать ее в наши тайны, а дальше… вот увидишь, кровь Драгонешти в ее жилах даст о себе знать.

На этом она дала понять, что разговор окончен. Грациозно поднявшись с кресла, королева Сгаташ плавной походкой направилась в спальню. Она сегодня очень устала.