Читать книгу Музыка перемен. Книга первая - Ксения Нихельман - Страница 3

Пронзительно зазвучали звуки испанской гитары – «Alejate». Мягкий, бархатный голос баритона Джоша Гробана. Я прикрыла глаза, подставив лицо солнцу, бьющее в окно автобуса. Приятное тепло, расплывающееся по низу живота, и трепет в груди. Мелодия наращивает темп, низковатый голос становится сильнее и настойчивее. Бархатный баритон обволакивает, заворачивает в свои нежные объятия. Я впитывала кожей каждый звук, растворялась, и разум улетал куда-то далеко. Нечем стало дышать, не хватало воздуха, трепет в груди рвал ее на части, выжигая все человеческое.

Так бывает со мной всегда. Отключаюсь и сливаюсь с мелодией, что могу запросто начать петь или танцевать посреди улицы или в автобусе, как бы поступила прямо сейчас, но успев вспомнить о нормах приличия. Я чуть замешкалась с наушниками: оставить их в ушах или, свернув бантиком, убрать в сумку? И все-таки с недовольством отправила наушники в боковой кармашек сумки, я тысячу раз давала себе обещание не ходить по городу в них. Но сидеть в автобусе без наушников и без любимой музыки – испытание еще то. Хоть и случайно, но вслушаешься в чью-нибудь болтовню, ужаснешься, узнаешь все аптечные махинации по продажам валокордина, в конце автобуса, как всегда, по-дикому вопит кондукторша, потому что кто-то не хочет платить, кто-то сел не в тот автобус и с вылупленными глазами возмущается, почему не остановили на остановке.

С большой радостью я вышла из автобуса и побрела по тротуару, привыкшему за год к моей быстрой походке. Сзади по дорожке для пешеходов меня обогнали велосипедисты, от неожиданности и испуга я уронила на пыльную дорогу сумку. Не спешиваясь с велосипедов, парни вихрем промчались по пешеходному переходу, успевая проскочить на последних секундах зеленого света светофора. А какой-то дурак на большой черной машине не успел на зеленый и с оглушающим ревом мотора чуть не проехался по ногам старенькой бабули, которая пустилась через проезжую часть, словно ей тринадцать. Уже с шести утра город ворчит, огрызается и ругается, как старый прапорщик, – это означает одно: выходные закончились, и началась новая рабочая неделя. Я насторожилась и стала вертеть головой во все стороны, мало ли козырек от старинного дома на голову упадет или в открытый канализационный люк провалюсь. Хорошо, что наушники покоятся в сумке.

Семиэтажное серое здание прокуратуры уже было открыто для всех желающих пожаловаться, парадная дверь раскрыта и подперта обломком кирпича. В холле в очереди на прием к дежурному прокурору собралась приличная толпа из одних пожилых людей и одного мужчины средних лет с двумя плотно набитыми разноцветными папками. Я прошла мимо толпившихся и сделала вид, что меня совсем не смутили осуждающие взгляды старого поколения относительно моего внешнего вида: короткое летнее платье и босоножки на высоком каблуке.

– О, Ксюня-Ксюня! Я тебя жду!

Надя, секретарь прокурора, веселая и все время хихикающая девушка. Она помахала мне свободной рукой, пока второй тормошила кулер с водой, видимо опять не пропускавшего воду.

– Люди точно спятили! С самого утра чем-то недовольны, толкаются, меня чуть велосипедисты не сбили. Откуда только взялась дурная привычка по утрам на велосипедах кататься?

– У нас тоже не тихо. Вон Иван Николаевич не успел зайти, так трясет с меня надзорки, а они у него в сейфе лежат. Сам забыл куда упрятал, а Надя ищи! Кстати, зайди сразу к нему, не то сам сюда придет.

Его кабинет находился последним по коридору. Мужчина сидел за столом, читая уголовное дело. Иван Николаевич Удальцов высокого роста, темноволосый, с хорошей подтянутой фигурой для своего возраста. Ему было тридцать, и он женат. Постоянно покручивал свое блестящее обручальное кольцо, иногда вовсе снимал и перемещал на другой палец, а еще он любил рисовать каракули в деловом ежедневнике, поэтому вместо важных записей из раскрытой книжки выглядывали странноватые зарисовки. Детей у него не было.

Я заглянула в кабинет. Удальцов на минуту оторвался от чтения и кивком головы указал на свободный стул. Я уселась, скрестив руки и стараясь откровенно не пялиться на начальника. Даже про себя запела песню, лишь бы отвлечься. Иван Николаевич с усердием вчитывался в материалы дела, хмуря брови и морща лоб. Какое серьезное, сосредоточенное лицо! Но таким он бывал крайне редко, по большей части болтаясь в соседнем кабинете с кружкой черного растворимого кофе. Я готова была поспорить, что он уже давно перестал читать по-настоящему и тянул минуты. Несмотря на мужские странности, он казался мне милым, зачастую напоминая одного актера в молодости.

– Как выходные? – Я пришла в себя не сразу. Он обезоруживающе улыбался.

– Спасибо, хорошо. Все как обычно. Как у вас? – Идиотский вопрос. «Как у Вас?» Рядом с ним я терялась и не могла спокойно говорить. Казалось, что развивался некий паралич одновременно с каким-нибудь психическим отклонением, потому что я выглядела именно так.

Удальцова я не любила той любовью, о которой пишут в женских книжках и о которой мечтают. Не смотрела на него с придыханием и замиранием сердца. Обыкновенное романтическое любопытство к противоположному полу. Мужчина обладал своеобразной энергией, она сквозила в каждом его слове, движении, но трудно было понять, на что она направлена. Некоторые поступки не поддавались объяснению: то ли он поступил с добром, то ли постарался унизить? Рядом с ним я не принадлежала себе, смущаясь и побаиваясь сказать лишнего.

– Не поверю, что у такой девушки как ты, выходные проходят скучно и уныло! Наверняка встречи, гуляния, расставания, а? – Он снова улыбнулся хищной улыбкой.

– Да отличные выходные! Помогала брату с переездом.

– Брату? То есть так современные девушки проводят свое свободное время? – Я ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась, про себя добавив, что некоторые современные девушки еще занимаются бесплатными работами и находятся в режиме ожидания приглашения на работу. Хотя в моем случае, наверное, даже старость объявится на пороге жизни гораздо быстрее. – Я часто слышу в твоих разговорах с Надей о брате, думал он младше тебя.

– Нет, я младшая в семье.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Удальцов лениво потянулся к трубке. Вот еще одна странная особенность – говорить с кем-то по телефону и не спускать с меня хитроватого взгляда, что я несколько раз ловила себя на мысли: а может, на том конце уже давно сбросили звонок, и он треплется в пустую трубку?

Удальцов появился в прокуратуре неожиданно. Пять месяцев назад его утвердили на должность заместителя прокурора, хотя все ждали женщину из другого района. Что он сразу же выделил меня, я почувствовала природным женским чутьем, это невозможно было отрицать. Начальник был женат, и это означало для меня конец. Я поставила крест на потенциальном развитии наших возможных отношений. Пусть мне будет хуже, больнее, но строить свое счастье на несчастье чужих людей – за гранью моего понимания. Может, кому-нибудь в жизни и везло, попадая в треугольники, и люди, действительно, обретали свое неземное счастье, благословляя тот чудесный день, а мне с лотереями не везло. И не только с лотереями. Однажды на новогоднем утреннике Дед Мороз вытащил из своего огромного красного мешка моей школьной подружке мягкого, пушистого зайчика. Потом поглядел на меня, в мешок, снова на меня и снова в мешок. И достал оттуда пластмассовую лопатку для игры в песочнице. Поэтому вряд ли я была одной из сторон треугольника, скорее, пятым колесом для телеги.

Мое раздумье прервало легкое касание его пальцев моей руки. Так, вроде бы совсем простое, ничего не значащее движение, но сколько чувств оно пробудило во мне. Рука настойчиво, но не властно, сжала пальцы. Я нервно сглотнула и оттянула руку назад, пряча в складках платья.

– Прости, что перебил тебя. На чем мы остановились?

– Вы хотели дать мне какое-то важное задание, – я постаралась сменить тему.

– Нет, мы говорили о тебе. Не нужно менять тему. Я хочу услышать о твоей семье, больше узнать про тебя саму. Значит, у тебя есть брат, и чем же он занимается?

– Ну, брат у меня не один. У меня два брата. Старший, Костя, он совсем взрослый, ему тридцать три. У него своя семья, правда, детей пока нет, но мы все в ожидании чуда. И второй брат Максим, помладше.

– Ого, сколько защитников. Да к тебе не подобраться! Твоему парню туго придется. И все юристы?

– Нет, только Костя. Он юрист в страховой компании, вернее, начальник юридического отдела с недавнего времени. А Максим солист театра оперы и оперетты. Поет, в общем.

– Поет? Оперу? Интересно! Слушай, а он занимается какими-нибудь подработками, может, выступает на каких корпоративах, мероприятиях?

– А зачем вам? С какой целью интересуетесь? – Я натянуто улыбнулась. Внутри меня что-то оборвалось и плюхнулось.

– Впереди разные корпоративы, праздники. Было бы неплохо иметь своего человека, который предоставил бы концертную программу. Он же не только оперу исполняет?

Да, Макс, подрабатывал. Его зарплата в театре не была высокой, и он брался за различные мероприятия, которые подходили ему по душе главным образом, но он не занимался свистоплясками и не разменивался на ширпотребный репертуар, который предлагался в караоке-барах. Да, он был актером, но он не был клоуном. Тем более для подогретой алкоголем массы.

– Нет, он таким не занимается, – отрезала я.

– Ладно, ладно! Сейчас еще покусаешь меня! Значит, ты решила стать как твой старший брат. Юрист это не профессия, а призвание, верно говорю? – Он подмигнул.

– Наверное. А вообще… Папа сказал, что одного музыканта в нашей семье достаточно и нужно выбирать более стабильную профессию.

– Папина дочка. А чего же хотела на самом деле ты?

– Я? – В голове вихрем пронеслись до боли приятные воспоминания. Моя детская комната. Я в кроватке, Макс на полу с поджатыми к подбородку коленями, распевающий мотивы каких-то еще непонятных мне песен. Я не понимала этих слов, не понимала языка, на котором они исполнялись, но эти звуки зерном прорастали в моей душе. Я тихо лежала, боясь шевелиться и даже дышать, только бы не спугнуть чудесное мгновение. Стрелки часов замирали на месте, и время останавливалось. Так проходили наши ночи. Брат пел, я слушала.

– А вы? Вы получили то, что хотели? Что же хотите вы? – «Что же хотите вы от меня?» – отметила я про себя.

Начальник отвлекся. Очередной деловой телефонный звонок.

Я встала и пошла к выходу, прихватив с собой целую кучу приостановленных уголовных дел с его рабочего стола. Для меня уже не стало загадкой, для чего заместитель прокурора вызывает с утра пораньше в свой кабинет: для работы. Не отрываясь от разговора, Удальцов одними губами проговорил «спасибо». Да всегда пожалуйста, только быстрее возьмите на должность «помощника прокурора», чтобы обрадовать моего отца. В дверях кабинета я столкнулась с женщиной, плечом она скинула одно дело на пол. Женщина нагнулась и подняла дело, встречаясь со мной лицом, не слишком приятно для меня знакомым.

Весна в этом году была ранняя. Как сейчас помню, пятница, и мы с Надей решили после работы прогуляться. Стоял очень жаркий, не для весны, день. Весь город, словно огромный муравейник зашевелился: велосипеды, ролики, скейты, влюбленные парочки, дети. Приятная возня после долгой и утомительной зимы. Устав болтаться и глотать дорожную пыль с разбитых дорог, мы зашли в кафе перекусить.

– Я до сих пор не понимаю, как могла произойти дурацкая ситуация с материалом проверки! Я, ты и еще два человека все обыскали! Каждый сантиметр кабинетов перерыли – нет его! Ты и я смотрели дважды! А потом, раз! И он лежит себе спокойненько на столе, прям на самом видном месте! – Надя смешно наматывала пасту на вилку, которая постоянно соскальзывала и падала обратно в тарелку.

– Магия! Следующий раз будем экстрасенсов вызывать, чтобы помогали в розыске.

– Ага, или полиция с собаками приходит и ищет. Их материал, вот пусть и ищут. Еще Лена, новенькая наша, вечно все путает. Принимает почту через раз. Приходится все за ней перепроверять. Хочу отпуск. Такая жара стоит, а ведь еще весна.

Минут через пятнадцать в кафе вошла женщина. И села за столик напротив нас.

Господи, спасибо тебе за продвинутый, высокотехнологичный век! Интернет и социальные сети творят чудеса. Конечно, я уже знала ее. Как она выглядит, и как ее звать. Но сегодня я видела женщину впервые в реальном времени. И от этого под левым ребром больно задергался нерв. До сегодняшней встречи слово «жена» звучало эфемерно, будто где-то очень далеко у Удальцова есть жена, которая его ждет в их квартире, готовит ему изысканные блюда, гладит рубашки, называет «милым» и поправляет галстук перед уходом на работу. Жена, жена, жена. Если долго произносить одно и то же слово, то оно потеряет смысл. Так и здесь. Жена, бессмысленная жена. Таких жен много. Но теперь обрелись формы, и призрачное существо превратилось в высокую брюнетку с цветочным парфюмом и красным маникюром. Она кого-то ждала и часто поправляла пышную прическу, откидывая голову назад. Она знала себе цену, и цена была высока. Я тут же набила сообщение Максу, что встретилась с женой Удальцова. «Она тебя узнала?» – ответил брат. Я раздраженно покачала головой, все-таки мужчины неисправимые тупицы, и мой брат в их числе.

– А чего же хотела на самом деле ты?

– Я? А вы? Вы получили то, что хотели? Чего же хотите вы?

Этот разговор постоянно прокручивался в моей голове. Постоянно. Простой вопрос, заданный просто так. Возможно, Удальцов его задал от нечего делать, но ловко сумел задеть за живое. Почему мне трудно было на него ответить? Что не так? Что на самом деле хочу я? Я ведь знала. Каждый человек знает, кто он и что хочет! У каждого есть свое место в этом огромном мире, как место каждой звезды на небосклоне. Кто-то светит так ярко и горячо обжигает лучами своей славы, а чей-то свет тусклый и холодный. Но есть те, кто несутся огненным метеором с бешеной скоростью, а потом миг… И их свет гаснет навсегда. Таких не вернуть никогда, они остаются прекрасным и одновременно печальным следом в нашей памяти. А в моей жизни ни намека на просвет, сплошное разочарование. Забавно, я не знаю простого ответа на простой вопрос. Однако знаю точно одно – я не должна разочаровать отца.

Я вспомнила, когда первый раз разрыдалась на глазах у всех. Это случилось на концерте, посвященном музыке итальянского кино. Максим начал исполнять «Se», главную любовную тему из кинофильма «Новый кинотеатр «Парадизо». Меня вдруг сломало напополам от боли. В душе образовалась огромная черная бездна. Пустота. Я и есть пустота. Внутри меня было пусто. Я сорвалась с места и, перепрыгивая через всех сидящих одним скачком, пустилась в туалет, не видя дороги; глаза были застланы слезами. Я захлопнула дверь, но его голос пробирался даже туда. Эта музыка, голос сводили меня с ума. Сердце билось, казалось, прямо в горле, и я готова была его выплюнуть. Стало нечем дышать, тогда я бросилась на улицу. Ощутив холодный, морозный воздух, закричала, что есть сил.

Сегодняшним вечером я получила от Удальцова сообщение:

«Ты всегда молчишь. Я хотел бы чаще слышать твой голос!»

Уже поздняя ночь, родители спят. В наушниках играет «Se». И как первый раз меня снова душат слезы. Я зажала рот рукой, но почувствовав, что это вряд ли спасет, накрылась подушкой и со всей силой укусила ее за край, до собственной боли, до металлического привкуса крови.

Что я хочу? Я хочу быть счастливой. Но где же я совершила ошибку? Почему так больно снова? Одни сплошные вопросы в моей жизни. Кто ответит мне на них, раз я сама не знала ответов?