Читать книгу Сердце серебристого оленя - Ксения Пашкова - Страница 8

Снежная сказка осталась позади, где-то там на берегу замерзшего моря, и мы снова вернулись в реальность. Лука – к тренировкам, я – к нескончаемым разговорам с мамой о моем будущем.

– Тебе стоит учиться усерднее, – настаивала мама, стоило мне оказаться в пределах ее видимости. – Ты совсем не стараешься, будто тебе нравится сценарий, по которому развивается твоя жизнь. Хочешь до конца своих дней просидеть в этом городе, где скоро станет нечем дышать?

Я перевела взгляд на окно. Небо заволокло плотной темной дымкой – накануне снова объявили режим «Черное небо». Прежде меня не смущали ни сильный смог, ни запах гари, въедающийся в кожу, но наша северная поездка что-то переменила. Я вспомнила о кристально чистом воздухе и об огромной льдине, похожей на маленький арктический остров.

– Ау, Полли! Ты меня слушаешь? – недовольно вопрошала мама, пока я продолжала грезить о северном сиянии и Луке, взмывающем в воздух.

И хотя мы разделили одно на двоих северное путешествие, оно не смогло переплести наши судьбы. Чем выше он поднимался и чем особеннее становился, тем зауряднее и скучнее выглядела моя жизнь.

– В следующем году у меня будет возможность потренироваться у именитого тренера, – признался Лука незадолго до моего шестнадцатилетия. – Но для этого придется поехать в столицу.

– Так далеко, – тихо вздохнула я. – Это надолго?

– Пока не знаю. Обычно такая стажировка длится пару недель, но иногда… все идет не по плану.

– Что это значит? Ты можешь задержаться на месяц или два?

– Если все пройдет хорошо, я могу остаться там насовсем.

– Как это? Ты уедешь и не вернешься? Я тебя больше не увижу?

– Эй, я же еще никуда не уехал, – напомнил Лука, но это не могло изменить зародившегося в сердце чувства скорой разлуки.

Я размышляла о том, будет ли его переезд считаться потерей, и вправе ли я говорить, что лишилась друга, если он продолжит жить в трех тысячах километров от меня.

– Не расстраивайся раньше времени, – велела мне мама, когда я за ужином пересказала ей разговор с Лукой. – Думаешь, его там прям ждут с распростертыми объятиями? Съездит, посмотрит город и вернется к тебе под бок.

– Ты не права, – возразила я, отпив клюквенного морса. – Его место среди лучших.

– Твои слова да Богу в уши. Авось забрал бы тебя с собой.

– Да, мам, я же вещь какая-то.

– Не придирайся к словам, ты прекрасно поняла, о чем я.

– Не-а, – покачала я головой, – я тебя вообще редко понимаю.

– Я о том, что из вас получится отличная пара, – заявила она, и я поморщилась. – Что ты кривишься? Будто сама не знаешь. Вы же как неразлучники, постоянно вместе. Я только и слышу: «Лука то, Лука се». У тебя потому с учебой и не ладится, что ты не о том думаешь.

– Как скажешь, мам, – фыркнула я, поражаясь тому, как однобоко она мыслит.

– А что насчет его семьи? – продолжила она. – Они поедут с Лукой, если ему придется переехать?

– Он еще никуда не уезжает.

– И все же. Его отец живет в тундре. Вряд ли он переберется в большой город. И я немного общалась с его матерью. Мне показалось, что она сильно привязана к этому месту.

– К чему ты ведешь, мам? – устало уточнила я.

– Лука будет там совсем один. Ему точно не помешает твое присутствие.

– Пожалуйста, скажи, что ты это не серьезно.

– Конечно, серьезно. Я пытаюсь устроить твою жизнь, если ты не заметила. Что тебя ждет, если ты останешься здесь, да еще и без должного образования? Страшно представить, Полли. Я даже думать об этом не хочу.

– Если тебя так пугают необразованные люди, зачем ты вышла замуж за папу?

Она ощетинилась и едва не стукнула меня ложкой по лбу, но вовремя взяла себя в руки. Заправила редкие русые волосы за уши, откашлялась, подняла голову и фальшиво улыбнулась. Так она показывала, что у нее все под контролем, но я-то знала, что это и близко не так. Развод превратил ее в нервную, грызущую ногти женщину, в которой с трудом угадывалась моя прежняя мама.

– Есть такая штука, Полли, – проговорила она, сощурившись, – называется любовь. Когда Лука позовет тебя с собой, не упусти свой шанс.

Мы редко ссорились, хотя наше общение состояло из противоречий. Мне всегда было что ответить, и я точно знала, как выиграть в затеянном мамой споре. Она называла меня разумным подростком, и я старалась соответствовать этой характеристике. Мне казалось чем-то немыслимым портить отношения с единственным оставшимся рядом близким человеком, но после этого разговора я впервые захотела действовать ей наперекор. Разочаровать, подвести, не оправдать ее пустых надежд, упасть ниже, чем она может вообразить. Что угодно, только бы она поняла, как сильно была не права.

Любовь, о которой говорила мама, долгое время оставалась мне чуждой. Незнакомое чувство, толкающее людей на безумства. Разве могла я возжелать чего-то подобного? Может, учителя и не считали меня одаренной, но и дурой я никогда не была.

– Ты когда-нибудь влюблялся? – спросила я как-то у Луки во время большой перемены. Он пил сок из небольшого пакета и едва не поперхнулся от неожиданности.

– Ну и вопросы у тебя. – Его застенчивая улыбка ответила за него.

– Значит, нет. Ну а нравился кто-нибудь?

– Да что ты ко мне пристала?! – возмутился он, бросив пакет в мусорное ведро, стоящее в углу школьного кабинета.

– Это простой вопрос, Лука, давай отвечай.

– Не буду я тебе ничего отвечать. – Его и без того всегда румяные щеки залила яркая краска, превратившая его лицо в спелый гранат.

– Моя мама считает, что мне нужно в тебя влюбиться, – заявила я, не обращая внимания на его реакцию. – Но это же бред.

– Почему нет? – вдруг оживился Лука. – Со мной что-то не так?

– Да много что не так, – хмыкнула я.

– Например?

Возмущение в его голосе не на шутку меня раззадорило. Я достала из пенала шариковую ручку и принялась рисовать в воздухе воображаемые пункты «против».

– Во-первых, ты спортсмен и постоянно пропадаешь на тренировках. Будь у тебя девушка, она бы всегда была на втором месте.

– Это неправда, – поспорил он, но в его взгляде отчетливо сияло сомнение.

– Во-вторых, ты уедешь. Может, не в следующем году, но это все равно произойдет.

– И снова неправда. Еще ничего не решено.

– В-третьих, мне нравится с тобой дружить. После развода мои родители стали друг другу совсем чужими. А я такого для нас не хочу.

– О чем ты там болтаешь? – спросил Макар, сидящий передо мной.

– Не твоего ума дело, отвернись, – велела я ему и уже хотела возвратиться к разговору с Лукой, когда он вдруг перехватил мою руку и потянул на себя. – Ты что делаешь, придурок, а ну отпусти!

– А ты прекрати с ним общаться, а то у самой скоро вырастут рога, – выпалил Макар, и я, не задумываясь, отвесила ему звонкую пощечину.

– Еще раз так скажешь – и я тебя прикончу, – пообещала я, со злорадством разглядывая его покрасневшую щеку.

– Долго еще собираешься за ним бегать? – ухмыльнулся он, смотря на Луку позади меня. – Ну, удачи тебе с этим.

После школы Лука всегда спешил на тренировку, но в этот раз изъявил желание проводить меня до дома.

– Это еще зачем? – удивилась я, когда мы вышли через главные двери и направились к пятиэтажке из красного кирпича.

– Хотел спросить, считаешь ли ты меня трусом.

– Чего? – моргнула я несколько раз. – Конечно нет!

– Я с детства в спорте, не привык драться. А за тот случай, когда я набросился на Макара с кулаками, мне до сих пор стыдно. Да и ты тогда могла пострадать.

– Слушай, – вздохнула я, остановившись посреди узкой улочки, ведущей прямо к моему дому. – Макар с Сережей придурки, но мы учимся вместе с самого первого класса. Я просто жду, когда они это перерастут и снова станут нормальными. Но есть вероятность, что мы этого уже не увидим.

– Значит, вы дружили, пока я не перевелся в вашу школу?

– Говоришь так, будто рассорил нас.

– А я рассорил? – не унимался Лука.

– Нет. Я же сказала, что они придурки.

– Ладно, – сказал он после недолгой паузы.

– Ладно, – повторила я за ним.

– Полли, – позвал он меня.

– Что?

– Я был бы рад, если бы ты в меня влюбилась.

– Правда? – Я непроизвольно задержала дыхание и устыдилась собственной реакции на его слова.

– Да, но ты права.

– Права? – переспросила я, не сразу поняв, о чем он говорит.

– Да, по всем пунктам.

– А, ясно, – кивнула я, вспомнив обо всех «против», которые озвучила во время большой перемены. – Ну, тогда обещаю в тебя не влюбляться.

– Полли, ты мой самый лучший друг.

– А ты мой. – Я заставила себя улыбнуться, потому что чувствовала, что так надо.

Даже самый большой профан в любви, коим я всегда и являлась, понял бы, как жалко и неправдоподобно прозвучали мои слова. Я сблизилась с ним достаточно сильно, чтобы осознать весь масштаб этой треклятой глубокой привязанности. Пройдет время и моей самой заветной мечтой станет освобождение от воспоминаний о Луке. Да только ничего у меня не выйдет.