Читать книгу Helter Skelter. Правда о Чарли Мэнсоне - Курт Джентри - Страница 5

В 00:15 дело передали отделу грабежа и убийств. Сержант Дэнни Галиндо, предыдущей ночью охранявший усадьбу на Сиэло-драйв, появился первым. Вскоре к нему присоединились полицейский инспектор К. Дж. Маккоули и несколько других следователей, тогда как вспомогательная группа оцепила территорию по приказу Клайна. Впрочем, как и в случае с «делом Тейт», уже начавшие прибывать журналисты без особого труда получили информацию об обстановке в доме.

Галиндо тщательно осмотрел одноэтажный дом Лабианка. Не считая перевернутых ламп, никаких следов борьбы он не обнаружил. Как не увидел и признаков ограбления. Среди находок, перечисленных Галиндо в отчете, значились: мужское золотое кольцо с тремя бриллиантами (один камень на карат, два других поменьше); два дорогих женских кольца, причем оба лежали на виду, на туалетном столике в спальне; ожерелья; браслеты; фотооборудование; пистолеты и винтовки; коллекция монет (пакет с вышедшей из обращения мелочью, найденный в багажнике принадлежавшего Лено «тандерберда», стоил значительно больше 400 долларов общего номинала); бумажник Лено Лабианки с кредитными карточками и наличными (в бардачке машины); несколько наручных часов и дорогой секундомер для скачек, а также другие предметы, без труда сбываемые с рук.

Несколько дней спустя Фрэнк Стратерс вернулся в дом в сопровождении полицейских. Насколько он мог судить, пропали только кошелек Розмари и ее часики.

Галиндо не сумел обнаружить признаков взлома. Впрочем, проверив заднюю дверь, он счел, что ее можно было бы с легкостью отпереть, отжав язычок замка. Ему удалось проделать это с помощью полоски целлулоида.

Следователи сделали еще несколько находок. Вилка с ручкой слоновой кости, торчавшая из живота Лено, входила в набор, найденный в кухонном шкафчике. В мойке обнаружились несколько дынных корок. Здесь виднелись кровавые брызги: и тут, в кухне, и в дальней уборной. На полу столовой валялся комок пропитанной кровью бумаги; стертая сторона подсказывала, что им, возможно, и были сделаны надписи.

Во многих отношениях действия полиции, предпринятые тем вечером в доме 3301 по Вейверли-драйв, были точным повтором происходившего менее 48 часов тому назад в доме 10050 по Сиэло-драйв. В ряде случаев даже исполнители были те же: около 15 часов для взятия проб крови сюда приехал сержант Джо Гранадо.

Крови в кухонной раковине оказалось недостаточно, чтобы определить, принадлежала ли она человеку или животному, но во всех остальных случаях взятые пробы дали положительный результат: кровь была человеческой. Кровь в дальней уборной и возле тела Розмари Лабианки принадлежала к группе A, как у Розмари. Все остальные, включая скомканную бумажку и надписи, соответствовали группе B, как у Лено Лабианки.

В тот день Гранадо ни разу не попытался определить подгруппу. Специалисты по дактилоскопии из ОНЭ, сержанты Гарольд Долан и Дж. Клэборн, выявили двадцать пять отпечатков, которые (кроме шести) позднее окажутся принадлежащими Лено, Розмари или Фрэнку. Долан, проверив поверхности, где должны были остаться отпечатки убийц, заметил, что кто-то позаботился уничтожить следы. Например, на ручке вилки слоновой кости не было ни мазка, как и на хромированной ручке холодильника и полированной дверце – то есть на поверхностях, идеальных для сохранения отпечатков пальцев. При тщательном осмотре стало ясно, что дверцу холодильника вытерли.

Когда закончили работу полицейские фотографы, заместитель коронера распорядился вынести тела и наблюдал за этой процедурой. Наволочки остались на лицах обеих жертв; шнуры ламп отрезали, чтобы подвергнуть узлы детальному изучению. Представитель отдела работы с животными увез трех собак, бывших в доме на момент появления первых офицеров полиции.

И вновь следователи оказались перед разрозненными деталями головоломки. Впрочем, теперь смутно просматривалась некая система, состоявшая в ряде совпадений: Лос-Анджелес, штат Калифорния; две ночи подряд; несколько убитых в обоих случаях; жертвы преступлений – преуспевающие представители европейской расы; множественные ножевые ранения; невероятная жестокость; отсутствие очевидного мотива и признаков ограбления; веревка на шее двух жертв в «деле Тейт», провода у обоих супругов Лабианка. И конечно, кровавые надписи.

И все же не пройдет и двадцати четырех часов, как полиция решит: между двумя этими преступлениями не существует никакой связи.

«НОВЫЕ РИТУАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА В ГОРОДЕ», «ЗАРЕЗАНА СЕМЕЙНАЯ ПАРА ИЗ ЛОС-ФЕЛИЦА, ПРОСМАТРИВАЕТСЯ СВЯЗЬ С ПЯТЬЮ УБИЙСТВАМИ НАКАНУНЕ», – кричали заголовки первых газетных полос утром в понедельник; телеканалы прерывали передачи, чтобы сообщить последние новости; миллионам горожан, ехавшим на работу из пригородов, казалось, что приемники в машинах только об этом и трубят[40].

Именно тогда страх охватил город.

Когда распространилось известие об убийствах на Сиэло-драйв, даже знакомые жертв испытали скорее шок, чем страх, поскольку одновременно было объявлено, что арестован подозреваемый, которому уже предъявили обвинение. Но во время новых убийств Гарретсон находился под стражей. И с его освобождением в тот понедельник – юноша выглядел таким же озадаченным и напуганным, как и в момент «поимки», – началась паника. И стала шириться, разрастаясь.

Если Гарретсон не виновен, значит, преступник до сих пор разгуливает на свободе. А раз уж убийства произошли в столь отдаленных друг от друга местах, как Лос-Фелиц и Бель-Эйр, причем пострадали настолько разные люди, как знаменитости киноиндустрии и владелец сети бакалейных магазинов с женой, – выходит, каждый в опасности.

Порой страх поддается измерению. Вот несколько относительно точных «барометров»: за два дня один из спортивных магазинов на Беверли-Хиллз продал 200 единиц огнестрельного оружия; до убийств здесь покупали три-четыре штуки в день. Некоторые из частных охранных фирм удвоили (а затем и утроили) персонал. Сторожевые собаки, ранее стоившие 200 долларов, теперь продавались за полторы тысячи. Производители дверных замков принимали заказы с двухнедельной отсрочкой. Количество случайных выстрелов и сообщений о подозрительных лицах возросло в несколько раз.

Новость о том, что в тот уик-энд в Лос-Анджелесе произошло 28 убийств (при среднем показателе одно в сутки), отнюдь не разрядила обстановку.

Сообщалось, что Фрэнк Синатра отбыл в неизвестном направлении; Миа Фэрроу отказалась идти на похороны своей подруги Шэрон, поскольку, по словам родственника, «боялась стать следующей»; что Стив Маккуин теперь держит оружие под передним сиденьем своей спортивной машины; что Джерри Льюис[41] оснастил дом сигнализацией и приборами теленаблюдения. Конни Стивенс[42] призналась позже, что превратила свой дом на Беверли-Хиллз в настоящую крепость. «В основном из-за убийства Шэрон Тейт и остальных. Тогда у всех от испуга свет в глазах померк».

Прерывались дружеские отношения, «сомнительные» лица вычеркивались из списков приглашенных, отменялись запланированные вечеринки, поскольку вместе со страхом в людей вселилась подозрительность. Убийцей или убийцами мог оказаться практически каждый.

«Political piggy» – Хинман.

«Pig» – Тейт.

«Death to pigs» – Лабианка.

В каждом случае эти слова были написаны кровью одной из жертв. Сержант Баклз все еще не считал данное обстоятельство достаточно весомым.

Вскрытиями тел четы Лабианка руководил Дэвид Кацуяма, заместитель медэксперта. Прежде чем начать, он снял с голов обеих жертв наволочки. Лишь тогда выяснилось, что в добавление к двузубой вилке, воткнутой в живот, в горле Лено Лабианки торчит нож.

Поскольку никто из полицейских не видел ножа, находка стала одним из «ключей» для допросов на детекторе лжи в «деле Лабианка». «Ключей» было еще два. По непонятной причине фраза «death to pigs» стала известна прессе, но ни «rise», ни «Healter Skelter» так и не просочились в газеты.

Лено А. Лабианка

Вейверли-драйв, 3301. Белый мужчина, 44 года, 6 футов ровно, 220 фунтов, карие глаза, шатен.

Родившийся в Лос-Анджелесе сын основателя «Стейт хоулсэйл гросери компани», Лено начал вникать в тонкости семейного бизнеса после учебы в Южно-Калифорнийском университете и в конце концов стал президентом «Гейтвэй маркетс», сети магазинов на юге Калифорнии.

Насколько удалось выяснить полицейским, у Лено не было врагов. Но вскоре, впрочем, обнаружилось, что и у него имелась темная сторона. Друзья и родственники говорили о нем как о тихом человеке консервативного склада и были поражены, узнав после его смерти, что Лено владел девятью чистокровными скаковыми лошадьми (включая прославленную Леди Килдейра) и был азартнейшим игроком. Он не пропускал ни единого дня скачек и ставил по 500 долларов за заезд, набрав долгов примерно на 230 тысяч долларов.

В течение будущих недель следователи проделают замечательную работу, пробиваясь сквозь запутанный лабиринт сложных финансовых дел Лено Лабианки. Впрочем, вероятность того, что Лено мог стать жертвой акул-кредиторов, поблекла, когда выяснилось, что у Розмари Лабианки хватило бы средств оплатить вексели Лено.

Один из бывших деловых партнеров Лено, также итальянец, знавший о его пристрастии, намекнул полицейским, что убийства могли совершить мафиози. Доказательств у него не было; однако следователи установили, что короткий промежуток времени Лено пробыл в совете директоров банка «Голливуд», который, по данным полиции, предположительно стоял на «грязных деньгах». Они не сумели доказать это, хоть несколько других членов того же совета директоров были уличены и осуждены за создание схемы получения денег под фиктивные векселя. Возможное участие мафии стало одной из многочисленных версий, которые полицейским надлежало тщательно проверить.

У Лено не было взысканий или арестов; Розмари однажды вызывалась в суд после нарушения правил дорожного движения, еще в 1957 году.

Жизнь Лено была застрахована на сумму в 100 тысяч, которая распределялась между Сьюзен, Фрэнком и тремя детьми от предыдущего брака Лено и потому не могла всерьез считаться мотивом.

Лено Лабианка умер в том же доме, где родился: они с Розмари перебрались в семейный особняк, который Лено выкупил у матери в ноябре 1968 года.

Причина смерти: множественные колотые ранения. Жертва получила двенадцать ударов ножом и четырнадцать – двузубой вилкой; итого двадцать шесть ран, шесть из которых могли оказаться смертельными.

Розмари Лабианка

Вейверли-драйв, 3301. Белая женщина, 38 лет, 125 фунтов, карие глаза, шатенка.

Вполне возможно, что и сама Розмари многого не знала о собственном детстве. Считалось, что она родилась в Мексике от родителей-американцев, затем осиротела или была отдана в приют в Аризоне. Там она жила до двенадцати лет, когда ее удочерила семья Хармон, забравшая девочку в Калифорнию. Своего первого мужа Розмари встретила в конце 1940-х, совсем юной, когда служила официанткой в авторесторане «Браун дерби драйвин» в Лос-Фелице. Они развелись в 1958 году, и вскоре после этого, работая в гостинице «Лос-Фелиц инн», Розмари познакомилась с Лено Лабианкой и вышла за него замуж.

Бывший муж Розмари подвергся допросу с использованием детектора лжи, который не выявил его участия в преступление. Бывшие начальники, друзья, недавние деловые знакомые не могли припомнить никого, кто питал бы к Розмари неприязнь.

По словам Рут Сивик, партнерши Розмари по «Бутик Карриаж», она прекрасно справлялась с бизнесом; магазин процветал, и Розмари с умом вкладывала деньги в акции и предприятия. Ее счет впечатлял: более 2,5 миллиона долларов. У Эбигейл Фолджер, единственной наследницы семейного состояния из числа убитых на Сиэло-драйв, не было и пятой части этой суммы.

В последний раз миссис Сивик видела Розмари в пятницу, когда они вместе делали закупки товара для магазина. Утром в субботу Розмари позвонила сказать, что они с мужем собираются съездить на озеро Изабелла, и попросить Рут заглянуть к ним и покормить собак. У четы Лабианка жили три собаки, и все они заливались громким лаем, когда Рут подходила к дому около 18 часов в тот вечер. Покормив их (собачьим кормом из холодильника), миссис Сивик проверила двери – обе заперты – и ушла. Судя по показаниям миссис Сивик, человек, протерший ручку холодильника, чтобы удалить отпечатки пальцев, сделал это уже после ее посещения.

Розмари Лабианка – бывшая официантка, ныне миллионерша и жертва убийства.

Причина смерти: множественные ножевые ранения. Жертва получила сорок одну рану, шесть из которых сами по себе могли оказаться смертельными.

Все (кроме одной) раны Лено Лабианки пришлись на переднюю часть тела; тридцать шесть из сорока одной ран, нанесенных Розмари Лабианке, пришлись на спину и ягодицы. У Лено не было ран, полученных в попытке защититься, – видимо, руки ему связали до того, как ударили ножом. У Розмари была одна такая рана – на левой скуле. Эта рана и нож в горле Лено позволили предположить, что наволочки на головы жертвам надели позднее; возможно, уже после смерти.

Наволочки принадлежали чете Лабианка и были сняты с подушек на их постели.

Нож в горле Лено также взяли из дома; хоть он и относился к другому кухонному набору, чем двузубая вилка, его форма совпала с остальными ножами в шкафчике на кухне. Размеры лезвия: длина – 47/8 дюйма; толщина – чуть менее 1/16 дюйма; ширина в наиболее узкой точке – 3/8 дюйма.

Следователи по «делу Лабианка» позднее отметят в отчете: «Нож, извлеченный из горла мужчины, по-видимому, послужил орудием обоих убийств».

Но это лишь предположение, поскольку доктор Кацуяма даже не замерил нанесенные жертвам раны. Между тем из-за его упущения число версий значительно возросло. Единственное орудие предполагает действия убийцы-одиночки. Использование «подручных средств» из дома подсказывает, что убийца, по всей вероятности, был не вооружен, и решение убить хозяев возникло спонтанно. Что, в свою очередь, подразумевает: 1) убийца явился в дом для ограбления или для совершения какого-либо другого преступления, но был застигнут вернувшимися Лабианка; 2) жертвы были знакомы с убийцей и достаточно доверяли ему, чтобы впустить в дом около двух часов ночи.

Одно маленькое предположение – но сколько же проблем оно вызовет впоследствии!

Как и рассчитанное экспертом время смерти. По просьбе следователей Кацуяма предположил, что смерть супругов наступила в 15 часов в субботу. Когда в распоряжении следствия появились свидетельства, противоречащие этому предположению, полицейские вновь встретились с Кацуямой и попросили его подумать как следует. Тогда тот заявил, что Лено Лабианка умер между 12:30 и 20:30 в воскресенье, а Розмари – примерно на час ранее. Впрочем, предупредил следователей доктор Кацуяма, тут имеют значение многочисленные факторы – температура в доме, например.