Читать книгу Странные дела, или Женька ищет мужа - Л. Романовская - Страница 2

2

Оглавление

– Нет, надо с этим гадом что-то решать, – задумчиво пробормотала Христофоровна, глядя на соседский дом в окно с большой тоской.

Я покачала головой, досадуя на Николаича с его манией величия и неутомимой жаждой разделять и властвовать. Будь его воля, он бы давно нас турнул из дома и жил бы себе в удовольствие на огромных площадях, словно барин. И откуда только в людях такие замашки? Что ему на своих шести сотках не живется, а? Ведь один, один как сыч, ну много ли мужику надо?

И самое главное ведь что? А то, что он бабулю мою донельзя расстраивает, а ей расстраиваться ну никак нельзя.

– Ну что мы с ним решить-то можем?

– Надо его как следует протрясти, словно старое белье. Авось, что где и выпадет.

– Шутите? Что там у него выпасть может? – хохотнула я, и Сандра тут же укоряюще ответила:

– Ну уж точно не то, что ты подумала!

– И ничего я такого не думала!

– А! – она махнула на меня рукой и отхлебнула, оказавшийся слишком горячим, чай. О чем, кстати, тут же не преминула доложить.

– Дуть надо! – на автомате огрызнулась я, занятая совсем другими мыслями, – Ну что там такого у Николаича? Максимум пристрой незаконный. От этого гада ничего хорошего ждать не приходится.

– Нет уж, помяни мое слово! Мужик он зажимистый. У него аль налог не уплочен, аль счетчик залеплен, аль что-нибудь не то да не туда присоединено! Вот те крест!

– Что это вы на старославянский перешли?

– Ехидна!

– От ехидны слышу!

– Ты мне! – замахнулась Христофоровна полотенцем и даже с кресла своего вскочила, но тут же опомнилась и, стеная и охая, плюхнулась обратно. – Совсем меня не бережешь! Вот помру я, куда ты пойдешь, такая бестолковая?

Я закатила глаза и принялась убирать со стола, попутно слушая бубнеж Сандры и придумывая себе развлечения на день.

Впрочем, с развлечениями в моей жизни не густо: дом, море и Христофоровна. А нет, погодите… чуть Николаича не забыла.

Пока думала-гадала, как следует поступить и в чем смысл жизни, конкретно моей, а не в общепринятом, вдруг раздался стук. Я, уверенная, что это соседка Маша принесла обещанное молоко, рывком распахнула входную дверь и обомлела. Уверяю вас, вы бы тоже рот открыли от такой красоты. Прямо передо мной, улыбаясь во все белоснежные тридцать два зуба, стоял Аполлон Бельведерский, не иначе. Высокий блондин с ясными голубыми очами, опушенными длинными черными ресницами, протягивал мне два бидона молока, затейливо поигрывая мышцами груди.

– Здрасти… а я от мамы. Вот…молочка принес…

Ну…вот тебе и красавец… даже обидно как-то, ей богу!

Я еще немного потаращилась на парня, забыв при этом закрыть рот, что наверняка выглядело совсем уж неприлично. Нет, ну что греха таить, молочник был весел и красив, как бог. А с богами кстати, шутки плохи! И не худо бы мне об этом помнить.

– Ну чего встала, словно мужика первый раз видишь?! – прикрикнула на меня Христофоровна, отчего щеки тут же покрылись румянцем, – Да ты проходи, милый, проходи. Не смотри, что баба глупая, зато хозяйственная и здоровья о-го-го, запросто четверых народит!

Парень, продолжая так же глупо улыбаться, протиснулся в дом и протянул мне бидоны. Я молча взяла молоко, взамен дала ему деньги и собралась уж уходить, но не тут -то было.

– Проходи, проходи. Чаю выпьем. Тебя как звать-то?

«Малахольный» – чуть не добавила я, но вовремя прикусила язык.

– Сашка, я тёть Машин сын, третий.

Я закатила глаза и с горечью подумала, что не тем красота достаётся. Ну совсем не тем. Хотя, с другой стороны, если б Сашка еще и страшен был, то тут уж говорится совсем тушите свечи. Надо ему хоть чем-то девок местных, да и неместных тоже, цеплять.

– Да уж поняли… – проворчала Христофоровна с тоской оглядывая Сашку и с опозданием понимая, что погорячилась с приглашением.

А парень, продолжая улыбаться, прошел в столовую и по-хозяйски сел за стол.

– Да неужто кормить вас надобно? Только посуду вымыла, – буркнула я, но бабуля тут же цыкнула на меня и погрозила кулаком.

Делать нечего, поставила я чайник греться, а сама пригорюнилась возле окна.

– Нравится? – кивнув на меня, спросила Сандра Сашку. Парень застенчиво покраснел и опустил голову. Ну прямо красна девица на выданье. Дурдом!

– Если еще и хозяйка такая же, как красавица, то огонь! – радостно подняв голову, кивнул он, и тут уж я погрозила кулаком бабуле.

Она понимающе поджала губы и пожала плечами.

– Всем хороша девка, да вот характер дюже поганый…

И так она горестно вздохнула, что я чуть тут же вещи не пошла собирать. Но Христофоровна, заметив мой маневр в сторону двери тут же выпучила глаза, сделала страшное лицо и закивала на парня. Пугает его что ли специально? Это правильно! Это я одобряю.

– Зато красивая… – блаженно оглядывая меня с ног до головы пробормотал соседушка.

– Дык на красоте на одной разве ж выедешь?

Сашка блаженно прикрыл глазки.

– А то как же…такую жену по улице проведешь, все парни обзавидуются.

Я тут же представила себе как меня словно телочку, которая корова, ведут по улице, а все соседи сбегаются поглазеть на чудо чудное, диво дивное, – бабу на веревочке ведут.

Я налила в кружки чай, настрогала по-быстрому бутербродов и решила, что самое время ретироваться.

– Изволитес удалиться в свои покои? – поклонилась я бабуле, на что бабушка моя закатила глаза и процедила:

– Да удались уже куда хочешь, все нервы мне вытрепала. Все тебе не так, да не эдак.

Я помахала ручкой блаженному Саше и уже поднималась наверх, когда услышала зловещее предзнаменование:

– Никогда так замуж не выйдешь!

Вот и славно, вот и хорошо. Про старую деву бабушка моя, конечно, загнула. Замужем я была и с удовольствием оттуда сбежала. Ну или от меня сбежали, тут уж как посмотреть. С любовью мне катастрофически не везло, и последний «археолог» Денис явный тому пример. Познакомилась мы так же вот как с этим самым Сашкой, тот тоже вот пришел, за водичкой, а я, как это часто бывает с наивными и глупыми девушками, влюбилась по самые уши, и всерьез размечталась, что счастье мое будет длиться вечно. Но не тут-то было. Вдруг оказалось, что Денис никакой не археолог, а обычный жулик и пришлось мне бежать от него в ночи, роняя тапки, в Духовку, к Христофоровне.


Поэтому никакие отношения меня сейчас точно не интересовали, и перспектива помереть в холодной постели в полном одиночестве скорее прельщала, чем всерьез пугала, ибо хватит с меня уже жуликов разных.

Денис, кстати, периодически атаковал мессенджеры, всякий раз немыслимыми способами находя мои номера телефонов и странички в социальных сетях. Бабуля не раз предлагала снести все «к чертовой матери», но я из упорства не желала прощаться со своими привычками из-за одного предателя и гада.

И кстати именно поэтому новое место дисклокации мы с Христофоровной выбрали как можно дальше от Духовки. И море здесь было совершенно не при чем.

Воспоминания, как назло, в который уж раз выпустили наружу слезы обиды на все на свете. Пригорюнившись, присела у окошка, к счастью выходившую на другую сторону от Николаича и его дома. Место у нас тихое-тихое, и не подумаешь, что за углом толпы туристов бродят в поисках приключений и развлечений, создавая нереальный гомон и шум. Дом у нас, конечно, не элитный. Хотя мы вполне могли бы себе позволить, однако Христофоровна очень уж не хотела выделяться, и искала простой, но добротный вариант.

Больше всего ее, как, впрочем, и меня, впечатлил огромный цветущий сад, тридцать соток плодоносящих вишен, яблонь, груш и слив. И это еще кроме всяких разных кустарников малины, ежевики и крыжовника. Растет у нас и клубника размером с кулак и даже арбузы, такие сладкие и сочные, что я вот уже месяц сижу на арбузной диете с удовольствием. В саду мне помогает приходящий садовник Анатолий – сосед лет сорока пяти, добрый и болтливый дядечка. В огороде справляюсь сама, выращивая лишь зелень, редиску и цветы. Ну и арбузы, само собой.

И вот сидела я сейчас, смотрела на эти самые арбузы, и тихо плакала о своей незавидной доле и потерянном счастье, как вдруг внимание мое привлек странный бугорок возле самого забора. Присмотрелась, наполовину высунувшись из окна, крот что ли ямку вырыл? Земля вокруг комьями разбросана и из ямки этой что-то торчит.

Слезы сами собой тут же высохли, и я резво вылезла в окно, к которому на такой случай всегда была приставлена лестница. Очень уж мне полюбился этот способ доставки себя любимой сразу в комнату, минуя холл. Это и удобно, когда я в ночах прихожу, чтобы не вызвать волнения старушки и не будить ее почем зря. А по ночам я часто брожу по засыпающему городу и спокойному берегу моря, вглядываясь в горизонт. Очень здорово бывает подумать о вечности и всяком таком душещипательном, когда ты считай один на один с черным небом и яркими звездами, а слух ласкает тихий плеск волн и приглушенный зов ветра, и шелест листьев над головой. И где-то там, далеко, едва слышится неспящий курортный город, а в моем мире, о котором знают только местные, тихо и легко. Эта часть пляжа спрятана от посторонних глаз и можно не опасаться, что кто-то потревожит твой покой.

В общем спустилась я с лестницы, и с опаской пошла к забору. С опаской, потому что в принципе не люблю сюрпризы в виде всяких кротов, с которыми теперь черт знает как бороться. Еще редиску мою сожрет не дай бог, или, что еще хуже – арбузы. А вот интересно, кроты арбузы едят?

Занятая такими мыслями, приблизилась к ямке и тут же с криками ужаса опрометью бросилась в дом, чем изрядно напугала Христофоровну.

– Там…там… – с выпученными от ужаса глазами указывала на забор, не в силах вымолвить больше ни слова.

– Да что такое? – проворчала Сандра и тут же обратилась к Сашке, – Я ж говорю, совсем малохольная, вот гляди, приступ начался. Сейчас в припадке биться начнёт и считай все…кранты…

– Да какой приступ! Какой припадок! – заорала я, – Там ребенок. Ручка детская в саду… – последние слова я прошептала и наконец-то потеряла сознание.

Очень вовремя, между прочим!

***

В себя пришла от пары неслабых оплеух, и даже что-то возмущенно пропищала, но руки у бабушки оказались волшебными. Уже через минуту я стояла на ногах и даже что-то там грозно шипела в сторону Христофоровны за весьма ощутимые пощечины, но бабуля только отмахнулась.

– Очухалась, малахольная?

Я задохнулась в очередном порыве высказать все, что думаю по этому поводу, но тут заметила, что у Христофоровны что-то болтается в руках и только приглядевшись, поняла, что ЭТО.

– А-а-а… – завизжала я, отпрыгивая в угол комнаты, подальше от своей страшной находки в саду.

А Сандра, вместо того чтобы… чтобы хоть что-нибудь сделать, вдруг рассмеялась и двинулась прямо на меня. Да она с ума сошла! Боже. Как я раньше этого не замечала?

– Да уймись ты, бесноватая! Кукла это. Ну ужели не видишь?

Я не сразу поняла смысл ее слов, а когда сознала, то даже не поверила.

– Как кукла? В смысле кукла?

Христофоровна закатила глаза и протянула мне грязную находку, с которой до сих пор падали комья земли.

С опаской вновь попятилась, но, немного посомневавшись, все ж таки взяла куку. Оснований не доверять бабушке у меня не было, но все-таки странные, неприятные чувства охватили вдруг.

Кукла оказалась большой, ростом с трехлетнего ребенка, не меньше и от того выглядела еще более жутко. Желтые волосы сбились в колтун, один глаз отсутствовал напрочь, второй закатился. Нос был кем-то старательно обгрызен, а щеки изрядно потёрты и расцарапаны. Зловещая улыбка довершала образ, и я постаралась поскорее отбросить страшную игрушку подальше от себя. Жуть она навела знатную и хотелось поскорее вымыть руки и вообще избавиться от нее.

– Кому могло прийти в голову закопать куклу в огороде? -только и пробормотала я.

– Кому? Да пацаны поди закопали. Небось от девчонок прятали, играли значит так, – послышался тихий голос сзади, я обернулась и тут только заметила, что кроме нас в гостиной по-прежнему находится Саня. Сейчас он, хвала богам, не улыбался, а в задумчивости пялился на игрушку. В задумчивости? Однако…

Мысль о том, что Саня может думать как-то сразу отрезвила и устыдила. Мы тут считай человека вылечили, у него вон даже подобие мыслительной деятельности на лице появилось, а все благодаря найденной игрушке.


– Может и так. Но выглядит это все жутко, – поёжилась я, и попросила его вынести игрушку на улицу. – На помойку лучше сразу, а то я сразу куклу Чаки вспоминаю. Надеюсь, наша кукла не смотрела тот фильм.

Сандра ухмыльнулась и отправила меня за веником и совком, и мне ничего другого не оставалось, кром как выполнить свои обязанности.

– Долго я в обмороке провалялась?

В обед мы уже почти забыли утренний инцидент и теперь с наслаждением уплетали холодную окрошку, сидя за накрытом столом прямо на веранде.

– Да ну… – протянула Сандра, – и минуты не продержалась. Ты только хлобысь, и сразу зенки свои отворила.

– Ну конечно, – не поверила. – За минуту Саня и куклу разрыл и притащил ее в дом? Нет уж, дудки. Минут пять как минимум!

– Как-будто это важно… – пробормотала она, аккуратно макая хлеб в солонку. – Хрен где?!

– Обязательно за столом выражаться?

– Столовый хрен, так понятнее?

– А… – я всплеснула руками и бросилась в дом. И уже через мгновение принесла любимый бабулин продукт.

– Ты бы еще беленькой захватила… – заискивающе улыбаясь, протянул она. Но я тут же погрозила кулаком.

– Даже не думайте! Это еще что такое? На дворе белый день, жара несусветная. А вы водку жрать изволитес?

Христофоровна понуро склонила голову, и беззлобно ответила:

– Это в ваших кукуевых жрут, а я, между прочим, кушаю!

Так мы еще попререкались с полчаса, и разошлись по своим углам. Сандра в спальню, я в гамак, где благополучно и проспала пару часов. Сонная тишина летнего сада убаюкивала не хуже колыбельной и спалось мне ну очень сладко вплоть до того момента, как кто-то гаркнул так громко, что я даже подскочила с гамака, и не удержавшись свалилась на землю. Больно ударилась коленкой о какой-то сук и даже немножко выругалась.

Над головой раздался противный и до боли знакомый смех. Посмотрела наверх и ожидаемо увидала Николаича. Да не одного, а с рупором. Вот почему несмотря на то, что от забора, разделявшего наши владения, здесь было довольно далеко, я так явственно услышала издевательский крик. Сосед обзавёлся новой игрушкой и решил испытать ее пока я сплю.

– Совсем сдурел, старый?! – без всякого уважения к сединам Николаича сердито крикнул я в ответ. – У мня может сердце больное, вдруг от испуга померла бы?!

Николаич задумался ненадолго, приложил губы к рупору и заорал:

– Ведьмы от сердца не мрут! Если только сжечь ентот орган…

И вновь мерзко захихикал, скрывшись от метко брошенной в его сторону груши.

Гад ползучий! Ну я тебе покажу!

Я уже собиралась уходить, как вдруг услышала за забором:

– А чего хоть откопали? Клад что ли?

– Не твоего ума дело!

И про себя добавила:

«Чтоб тебя от любопытства разорвало!»

Странные дела, или Женька ищет мужа

Подняться наверх